АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

ТЕАТР САТАНЫ

Читайте также:
  1. IV. Основные обязанности работников театра
  2. V. КРОССВОРД «ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ТЕАТРАЛЬНОЙ ПРОГРАММКЕ»
  3. Актер — носитель специфики театра
  4. Анализ формирование межличностных отношений младших школьников в процессе театральной деятельности
  5. Бертольд Брехт. Теория эпического театра
  6. Бертольд Брехт. Теория эпического театра
  7. Беседа двадцатая. Особенности постановки театрализованного концерта
  8. Беседа двадцать пятая. О партитуре театрализованного концерта
  9. Беседа десятая. Театрализованный тематический концерт
  10. БИТВА С АГЕНТАМИ САТАНЫ
  11. В областном театре драмы - новый директор. Им стала Татьяна Вешнякова, которую вчера представил коллективу губернатор Дмитрий Дмитриенко.
  12. Величайшая победа сатаны

 

Тимирязевская была для Анатолия чем-то вроде музея его собственного детства, заповедного места. И отчего-то думал, что, когда вернется сюда, все тут будет так же, как и в тот день, когда он навсегда Тимирязевскую покинул. Ду­мал, что здешним жителям станция до священного трепета дорога в том же первозданном виде.

Поэтому то страшное место, куда он сейчас попал, Тими­рязевской быть никак не могло.

Однако надпись на путевой стене не могла обманывать. Рельефные, подчеркнутые дорожкой черной плитки буквы навсегда врезались в память. Правда, теперь обращало на себя внимание не столько название станции, сколько над­пись, сделанная корявыми черными буквами сверху, внача­ле изгиба сводчатого потолка: «In nomine Dei nostri Satanas Luciferi excelsi!»

Заграничные буквы Толя читать умел – еще с детства в голове осталось; по кускам же из Гумилева, да и из других читанных им книг можно было догадаться, что текст явля­ется латинским. В глаза бросались слова «Satanas» и «Luciferi».

По Метро ходили тревожные сплетни о том, что на од­ной из станций обосновались сатанисты, роющие уходя­щую бесконечно далеко вниз шахту; и что вроде бы сатани­сты эти надеялись докопаться до самой Преисподней.

Но Толе показалось, что он уже сейчас в аду.

На платформе, среди гор вывороченных из пола мраморных плит пылал

десяток костров. Вокруг них сидели муж­чины и женщины с одинаковыми, такими же, как у Харона, татуировками на предплечьях. Главным украшением каждого было ожерелье из крысиных зубов. Грязные лица и слипшиеся от жира волосы…

В центре платформы высилась гора земли, на которой восседали грозного вида люди, очень похожие на того, кто конвоировал Анатолия и Краба. Горемыки попали на стан­цию в разгар пиршества: головорезы жрали сочное мясо, отхватывая внушительные куски с проволочных вертелов. Огрызки падали под ноги, где их тут же подъедала челядь.

В торце зала были заметны остатки мозаики и три тол­стых трубы, вбитых в пол. К центральной трубе было при­креплено большое деревянное распятие. Резец неизвестно­го скульптора довольно грубо передал канонические черты Христа, однако сумел выразить печаль в его полузакрытых глазах. Деревянный Иисус с грустью смотрел на станцион­ный зал с этой издевательской Голгофы и, казалось, хотел спросить: «Да что же вы, люди добрые?» Два других стол ба имели поперечные перекладины и были покрыты толстым слоем копоти. У их оснований поблескивали лужи черной жижи – скорее всего, машинного масла.

Стены были испещрены пентаграммами и заклинаниями на латыни. Сомнений в том, кто обосновался на несчастной станции, кто осквернил Тимирязевскую, не оставалось. Но самое ужасное Анатолий, оказывается, просто не успел еще разглядеть сквозь смрадный дым и испарения.

В центре зала потолок подпирали огромные кованые цветы. Каждый цветок окружали вбитые в пол трубы. Рас­стояние между ними не превышало пяти сантиметров. Только в одном месте между трубами имелся зазор, в кото­рый мог протиснуться человек. Проход перекрывала про­волочная решетка, подвешенная на приваренных к трубам петлях. Она запиралась замком странной формы.

Большинство клеток было занято. В них сидели на полу и стояли, обхватив руками прутья, изможденные, оборван­ные люди с потухшими взглядами. Они были настолько грязными, что Толе стало ясно: только лишь сидением в клетках дело не ограничивается. Пленников явно использовали на каких-то работах.

Когда Анатолий и Краб проходили мимо груды земли, наваленной в центре зала, они увидели, чем занимаются не­счастные. Над ямой глубиной метров в десять возвышался треножник с прикрепленным на верхушке блоком. Через него была переброшена веревка с привязанной к ней ржа­вой бадьей.

Группа людей на дне ямы голыми руками наполняла ба­дью землей. Затем, вцепившись в свободный конец веревки, пленники поднимали емкость наверх. Здесь ее ожидали три раба, которые опорожняли бадью и опускали в яму. Охранники, сидевшие наверху, хлестали рабов кнутами по обнаженным спинам и орали на них, требуя работать быстрее.

Один из надзирателей обглодал жареную крысу и швырнул скелет в яму. Внизу тут же вспыхнула драка. Рабы молотили друг друга кулаками, царапались и кусались до тех пор, пока останками крыс не завладел самый сильный. Забившись в угол ямы, он принялся с яростным чавканьем глодать добычу. «Щедрый» надзиратель с хохотом приблизился к краю ямы и приспустил штаны. На головы рабов полилась пенная струя.

Такого Толя не встречал ни у фашистов, ни у коммунистов. Даже на одичавшей Маяковской бродяги такого себе не позволяли. Как там говорил князь Кропоткин? Эволю­ция приведет к тому, что станут выживать не сильнейшие, а лучшие в нравственном отношении? Сюда бы вас, Петр

Алексеевич!

Как же можно так унижать живых людей?! От ярости у Толи потемнело в глазах. Не отдавая себе толком отчет в том, что делает, он прыгнул на гогочущего идиота и что было сил толкнул его. Надзиратель с воплем полетел в яму и глухо хряпнул позвоночником где-то на дне.

Толя еле успел увернуться от автоматного приклада. Пригнулся, ударил… На него навалились еще двое охранников, и к месту схватки со всех концов зала бежали все но­вые. Он сопротивлялся, сколько мог. Надсмотрщики, имея дело с измученными рабами, явно не привыкли к такому яростному сопротивлению.

Десятки пленников в клетках, казавшиеся Толе выпот­рошенными куклами, увидев, как он дерется, вдруг ожили. Он будто дал им надежду на спасение – хотя у него самого никакой надежды не было. Рабы прижимались к железным прутьям своих клеток, многоголосо ревели, требуя крови и справедливости. Но что мог сделать одиночка против це­лой станции?

Он продержался несколько минут, потом его повалили наземь, и он мог уже только прятать лицо и стараться убе­речь живот и пах. Наконец, по чьему-то зычному крику, из­биение прекратилось. Анатолия поставили на ноги. Лицо его раздулось, превратившись в один сплошной синяк; гла­за превратились в две узкие щелки, губы распухли на пол­-лица. Сам стоять он не мог. Ему заломили руки за спину, перетянув запястья веревкой, и на этой веревке удержива­ли его на ногах, как марионетку.

Крабу тоже досталось порядком – просто за компанию, потому что он-то и не думал оказывать сопротивление. Ру­ки у него тоже были связаны, кровь из ссадин на лице со­биралась на подбородке и капала на пиджак.

Прямо за «Голгофой» в торце станционного зала нахо­дилась стальная дверь. Конвоир распахнул ее и втолкнул пленников внутрь. Судя по массивным бетонным поста­ментам с торчавшими из них обрезками болтов и остатка­ми направляющих для тельферов с механическим приво­дом, закрепленных под потолком, они находились в ма­шинном зале. В отличие от платформы здесь было чисто и сухо. Помещение освещалось электрическими лампоч­ками, в свете которых поблескивали свежевыкрашенные ступеньки металлических лестниц.

Конвоир повел пленников к узкой металлической лест­нице, ведущей на нижний уровень машинного зала. Спус­кавшийся вслед за Анатолием Краб неожиданно повернул­ся к охраннику и обеими рукам и вцепился ему в глотку. Надзиратель пресек попытку нападения, ударив вора в лоб своей железобетонной головой. Цепляясь за штаны конво­ира, Краб сполз на ступеньки.

 

Что за ерунда? С какой стати махать кулаками теперь?! Еще больше Толя поразился тому, что вор, с большим тру­дом вставший на ноги, весело ему подмигнул. У хитреца явно имелся какой-то план.

Их ввели в просторную комнату. Среди рядов стелла­жей, уставленных деревянными и металлическими ящика­ми, стоял стол и несколько табуретов. За столом сидел мужчина среднего роста с крючковатым носом, уткнув­шийся в одну из лежащих на столе книг.

– Узрите величие Когтя, нашего отца и наместника Сатаны в предместиях ада! – торжественно провозгласил охранник.

Поначалу Толя далее не понял, что эти титулы касаются сидящего за столом человека.

Сосредоточенное выражение лица Когтя больше подходило бухгалтеру, чем главе дьяволопоклонников. О принадлежности к секте говорил только просторный черный плащ с капюшоном. Удивительное дело: помыкать своими последователями в Метро Сатана назначил бюрократа.

Коготь принимал посетителей. Двое хорошо одетых мужчин наперебой доказывали Когтю, что в прошлый раз доставили ему отличные автоматы. Коготь утверждал об­ратное и грозил, что прекратит всякие отношения с партне­рами и они никогда не получат от него ни литра топлива. Это был разговор деловых людей, и речь в нем шла не о ри­туалах с черными свечами и целовании изваяния врага ро­да человеческого в задницу. Гости Когтя предлагали ему пищу, патроны и оружие в обмен на дизельное топливо.

Анатолий присмотрелся к послам. Он не один раз встре­чал в Метро такую одежду и такие глаза. Глаза деловых, знающих цену всему на свете торговцев Содружества Станций Кольцевой Линии. Бизнес есть бизнес, любили говорить на Кольце. Если выгода очевидна, торговать можно хоть с чертом.

Итак, наместник Люцифера приторговывает дизельным топливом. Вряд ли он его производит, скорее наше, запасы в запечатанных туннелях и открыл лавочку. Соляра – дорогой товар, на вес свинца. Нефть прекратили до­бывать одновременно с концом света, нефтеперегонные заводы погибли, и вот уж больше двадцати лет люди жи­ли на остатках былых запасов, кое-как освежая выдыхаю­щееся топливо.

Закончились переговоры взаимными заверениями в дружбе и выражением надежд на плодотворное сотрудни­чество. Коготь пожал ганзейцам руки и пообещал, что за­грузит мотодрезину бочками к середине завтрашнего дня. Купцы прошли мимо Анатолия и Краба, не удостоив их да­же взглядом.

Охранник, согнувшись, доложил Когтю о пленниках и их скверном поведении. Коготь жестом отпустил здоровя­ка и откинулся на спинку стула.

– Доброй ночи, – невыразительно произнес он. – Вы от­куда?

– С Маяковской, – на всякий случай соврал Анатолий.

– Очень милая станция, – вяло откликнулся Коготь. – Совершенная анархия, крайне удобно набирать новых со­трудников.

– То есть, воровать людей и превращать их в рабов? – с вызовом спросил он.

– Какая-то у вас варварская терминология. – Коготь по­барабанил пальцами по столу. – Да и ведете вы себя до­вольно неотесанно. Заявляетесь в чужой монастырь, – он ухмыльнулся, – со своим уставом. Деретесь со службой бе­зопасности, подаете плохой пример сотрудникам…

- Как вы можете так говорить?! – вскипел Анатолий. – Да посмотрите, как вы мучите этих несчастных! Ради чего?!

- Что значит – ради чего? Люди копают врата в Преис­поднюю.

- О господи боже! Но зачем?!

- Давайте сейчас не будем произносить здесь политичес­ки некорректные причитания, – строго попросил Коготь. – Что касается раскопок, ответ простой. Этот процесс напол­няет смыслом их существование и создает видимость како­го-то прогресса. Знаете, как строительство коммунизма.

- Но вы же сами не верите в то, что сможете докопаться до ада! – понял Анатолий.

- Разумеется, верю, – холодно возразил Коготь. – Более того, я уверен, что все Метро и есть Адовы Врата.

- Это все мало похоже на Преисподнюю. – Толя обвел своим распухшим подбородком уютную канцелярию сатаниста.

- Мне не нужна вся эта подростковая бутафория, чтобы верить в Темного Повелителя, – пожал плечами Коготь. – Дьявол в наших сердцах и может общаться с нами напрямую. А что касается жизненных условий в Преисподней, думаю, для меня они будут мало отличаться от нынешних. Знаете, у топ-менеджеров всегда особый контракт. Сатана всемогущ и вполне сможет выделить мне просторный ка­бинет с кондиционером и панорамным видом.

Толя не нашелся, как ответить этому удивительному че­ловеку. Коготь вздохнул, поднялся со своего места, стянул с полки увесистую амбарную книгу и раскрыл ее на столе.

– У меня для вас, в общем, две опции, – перелистывая страницы, задумчиво промолвил сатанист. – Одна – это об­щественно-полезные работы в котловане. Другая – жертво­приношение. Работы вам не подходят, потому что, как вы сами говорите, вы не видите в них особого смысла. Тогда удачным выходом из ситуации могло бы стать жертвопри­ношение. С одной стороны, у него отличный педагогичес­кий эффект – другим сотрудникам будет неповадно так от­носиться к корпоративной этике. С другой, опять же зрели­ще для граждан.

- Вы нас не запугаете! – неуверенно сказал Анатолий, оглядываясь на Краба.

- Я и не собираюсь. Для этого есть специально обучен­ные люди, – улыбнулся Коготь. – Давайте-ка проверим, когда у нас было последнее заклание жертв во славу Бафомета…

Послюнявив палец, он перевернул еще несколько стра­ниц в своем бортовом журнале, пока наконец не нашел нужный раздел.

– Так-так… В нынешней лунной фазе рекомендуется…. А у нас тут что по ведомости получается… Ага. Да, превос­ходно.

– Что превосходно?! – не выдержал Анатолий.

– Будем вас приносить в жертву, – довольно кивнул сам себе Коготь. – Охрана!

Краб, сосредоточенно промолчавший весь разговор, вдруг сморкнулся и метко харкнул с двух метров точно в лицо Когтю. Тот, как ни в чем не бывало, утерся, подошел к Крабу, улыбаясь, и вдруг одним коротким движением отре­зал ему ухо выскочившим из рукава хирургическим скальпелем.

– На память о нашем знакомстве, – прибирая ухо в кар­ман, вежливо улыбнулся он.

Краб завопил что было мочи, подпрыгнул на месте и рванулся к Когтю, но тут уже подоспела охрана. Пленни­ков вывели в станционный зал и остановили в десяти метpax от распятия. Вокруг моментально собралась толпа. Ко­готь, успевший набросить капюшон, приветствовал сектан­тов церемонными поклонами и кивками головы. Анатолию развязали руки.

Лица сатанистов с блуждающими улыбками, их мутные от галлюциногенов глаза вызывали у Анатолия омерзение. Похожие на чертей из преисподней оборванцы с радост­ными криками подливали в ямы у подножия крестов све­жую порцию машинного масла. Скорее всего, его плевок заставил Когтя не размениваться на испытания, а просто порадовать дьяволопоклонников зрелищем сожжения двух еретиков. Однако, вопреки ожиданиям, сжигать их пока не собирались. Анатолию вручили заостренный обре­зок арматуры. Коготь указал на распятие.

– У тебя есть последний шанс. Отрекись от Христа, трижды пронзив его плоть копьем. Только так вы можете заслужить прощение истинного бога – нашего повелителя, всемогущего Сатаны!

Анатолий осмотрелся, пытаясь понять, как использовать копье. Лучшим из вариантов было бы метнуть его Когтю в грудь. Однако стволы автоматов, направленные на пленни­ков со всех сторон, не оставляли Анатолию ни малейшего шанса. Он понимал, что не успеет направить копье на Ког­тя, как тут же будет изрешечен очередями. Неожиданно в круг выбежал Харон и забормотал какое-то заклинание. Толпа сатанистов поддержала его дружным ревом. Притан­цовывая, Харон приблизился к распятию и плюнул в него. Анатолий тоже решил завершить свой номер и швырнул копье на землю:

– Не собираюсь тратить время на эту клоунаду!

На наглеца тут же уставились десятки пылающих ярос­тью глаз. Раздались гневные выкрики. Анатолий было ре­шил, что через мгновение его разорвут на куски, однако Коготь поднял руку, призывая сатанистов к спокойствию.

– Завтра утром состоится праздник жертвоприношения. – Коготь указал на Анатолия. – Напоить этого буян самым крепким из наших отваров. Перед тем, как очисти­тельный огонь запылает, презренный еретик должен будет произнести речь и раскаяться в своих мерзких помыслах.

– Слава Сатане! – разразилась криками толпа. – Слава справедливому Когтю, да живет он вечно!

Разочарованно поглядывая на пленников, сатанисты ра­зошлись к своим кострам. Рядом с Анатолием и Крабом ос­тались только трое охранников. Через минуту к ним присоединился Харон, державший в руке закопченный чайник.

Вот и отвар, понял Анатолий. Нет, жрать эту дрянь он не будет! Рванувшись вперед, Толя попытался выбить чайник из рук безумного старика.

Нападения ожидали. Один из охранников взмахнул кну­том, точно захлестнув лодыжку пленника. Последовал рез­кий рывок, и Анатолий упал на спину. Его руки были тут же прижаты к земле, а в рот ткнулся носик чайника. Харон двумя пальцами зажал пленнику нос.

Чтобы не задохнуться, Анатолий был вынужден глот­нуть мерзкого пойла. Под бормотание о расширении гра­ниц сознания слепец продолжал вливать в рот пленнику новые порции отвара. Когда Анатолия наконец отпустили и он попытался подняться, земля под ногами покачнулась, а лица окружающих людей вытянулись, превратившись в уродливые хари.

Что-то говорил Харон, но его привычная скороговорка замедлилась до такой степени, что каждое слово звучало не меньше минуты, и понять, где его начало, а где окончание стало невозможно. Земляная гора с восседавшими на ней надзирателями уплыла в глубину станционного зала, кото­рый превратился в бесконечный туннель. Анатолия под­хватили под руки и поволокли к ближайшей из клеток. По­следним звуком, имевшим хоть какое-то отношение к ре­альности, был лязг решетки.

Мир погрузился в серый туман, из которого выплыло лицо. Бледная, мелово-белая кожа, почти прозрачные веки без ресниц, непомерно большой, пересеченный глубокими морщинами лоб и пронзительные, будто светящиеся изну­три зеленые глаза.

Узкие фиолетовые губы зашевелились. Существо что-то говорило Анатолию, но он нe мог различить ни единого слова. Послышался низкий вибрирующий звук. Оживший червь продолжал колотить хвостом о бетон. Шум нарастал до тех пор, пока не вытеснил все остальные звуки. Анато­лий вдруг понял, что слышит не удары хвоста, а свист воз­духа, рассекаемого летящим предметом.

Над опустевшей платформой Тимирязевской кружила огромная черная птица. Присмотревшись, Анатолий сооб­разил: то, что он принимал за крылья, было широкими ру­кавами черного плаща. Свои владения облетал Коготь. По­кружив под потолком станции, он опустился возле ямы, из глубин которой вырывались сполохи темно-багрового све­та. Заветная мечта сатанистов осуществилась – они проби­лись к пеклу и теперь выстроились на краю ямы в длинную очередь. Коготь со счастливой улыбкой заботливого отца, который наблюдает за своим сделавшим первый шаг ре­бенком, смотрел, как его сектанты, взмахивая руками, пры­гают в котлован. Вскоре в станционном зале остались толь­ко Анатолий и Коготь. Предводитель сатанистов учтивым жестом пригласил Анатолия тоже пройти в ад. Как ни ста­рался Толя оставаться на месте, невидимая сила толкала его к яме. Когда он оказался рядом с Когтем, тот отбросил капюшон и повернулся спиной. У Когтя оказалось два лица, и вторым было лицо Корбута. Профессор знакомым же­стом отбросил со лба прядь седых волос.

– Не пытайтесь скрыться от меня, юноша. Я найду вас в самом дальнем уголке Метро. Вы недооцениваете старика-профессора. У меня много тел и обличий. Все это время вас вел и направлял я и только я. Крест, Коготь и Червь – все­го три из великого множества моих ипостасей. Я есмь аль­фа и омега Метро. Его начало и конец. Раб, червь и Бог! Прыгайте в котлован, юноша, ибо адское пламя – самый надежный вариант генетического модификатора.

Позади, в глубине станционного зала, послышались шаги. Прежде чем Анатолий успел обернуться, в лицо Корбуту ударила яркая вспышка света. Двуликий монстр завопил от боли, закрыл глаза руками и шагнул в яму. Груда земли пришла в движение и стала осыпаться вниз. Вскоре от входа в ад не осталось и следа. Вместе с ямой пропали пепелища костров, клетки и пентаграммы. Ти­мирязевская стала такой, какой Анатолий помнил ее с детства. По выложенным черным гранитом и светлым мрамором плитам пола к Анатолию приближался Путе­вой Обходчик.

– Почему ты видишь все только в черных тонах? – загре­мел под сводами станции уверенный голос. – То, что в тем­ных туннелях нет ярких красок, еще не означает, что их не существует вообще. Учись смотреть на ситуацию под раз­ными углами, с разных точек зрения.

– О чем вы?!

– Двуликий Янус, помимо всего прочего, во все времена считался богом входов и выходов. Если тебе удалось отыскать вход на Тимирязевскую, значит, отыщешь и выход.

Обходчик выключил свой фонарик. Станционный зал погрузился во тьму, а из нее вновь выплыло бледное лицо без ресниц и бровей.

– Он возвращается, – произнесло существо. – Мне удалось нейтрализовать зелье и сейчас он полностью придет в себя.

Анатолий увидел бледную руку, пальцы которой были соединены прозрачными перепонками. Понял, что сейчас она коснется его лба, дернул головой, пытаясь избежать прикосновения, и ударился о трубу клетки.

– Смотри-ка, и правда, очухался! – радостно воскликнул Краб. – С возвращением, Том!

Анатолий выпрямился и коснулся пальцами шишки на голове. Он сидел на полу клетки в обществе Краба и муж­чины крайне странного вида. Сосед был похож на велика­на, которого загнали в слишком маленькую для него клет­ку. Он производил впечатление существа, наделенного ог­ромной силой. У него была непропорционально большая голова с покатым лбом и далеко выступающими вперед ги­пертрофированными надбровными дугами. Из-под них посверкивали маленькие, черные глазки в обрамлении набух­ших век. Ресниц не было вообще, как и растительности на бледном лице и темени, а губы были фиолетового цвета.

– Его зовут Мобат. С Филевской линии, – пояснил Краб.

Филевская линия, почти целиком лежащая у самой по­верхности или вообще на земле, по слухам, была населена мутантами. Толща земли защищала от радиации жителей центральных станций, но на Филевской был слишком вы­сокий фон. В первом поколении большинство выживших перемерло от лучевой болезни и рака, а детишки у них ро­дились странные. И Мобат, судя по слухам, был еще не са­мым удивительным уродом.

 

Новый знакомец отличался двухметровым ростом, плечами неимоверной ширины и лопатообразными ладонями с перепонками между пальцами. Они-то и поразили Анатолия больше всего.

Краб поправил грязную повязку, прикрывавшую безухую голову. Несмотря на потерю уха, присутствия духа он ничуть не терял.

– А правда, что вы у себя на Филевской людей жрете только так? – поинтересовался вор, продолжая прерванную светскую беседу.

– Едим, конечно, но не всяких, – снисходительно улыбнулся Мобат. – Тебя, к примеру, никто жрать не станет.

– Это еще почему?

– От одного вида тошнит!

– Тогда я к вам в отпуск приеду! – хихикнул Краб. И тут же затараторил: – Мобат – настоящий экстрасенс. Это он тебя откачал. Любого может загипнотизировать, поэтому здешние громилы в одиночку к его клетке не подходят и на работу не выпускают.

– Это правда, – кивнул мутант. – Если бы мог выбрать­ся из этой чертовой клетки, они бы тут живо заплясали под мою дудку. Но замок…

– Самый обычный замок, винтовой, – сообщил Краб. – Прост, как кремневое ружье, и поэтому его можно открыть только родным ключом. Эх, что бы вы без Краба делали!

Вор сунул руку в карман и вытащил оттуда ключ. Анато­лий вспомнил, как Краб ни с того ни с сего бросился на конвоира и, цепляясь за его одежду, сполз на пол.

– Красиво, – оценил Толя.

– Мастерство не пропьешь, – скромно улыбнулся Краб.

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.017 сек.)