АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

ПТИЦЫ АТАКУЮТ

Читайте также:
  1. Глава одиннадцатая. Мы птицы без крыльев
  2. ДРЕВНИЕ ПТИЦЫ НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ
  3. Животные и птицы
  4. Задание 72. Зимующие птицы. Пересказ
  5. Занятие 4. Конституция и экстерьер сельскохозяйственной птицы. Породы и кроссы птицы.
  6. Занятие 5. Строение и химический состав яиц разных видов птицы.
  7. Земноводные, пресмыкающиеся и оседлые птицы
  8. Интерьерные особенности птицы. Их связь с продуктивностью и практикой кормления
  9. К био.прогрессу относятся членистоногие, птицы и млекопитающие.в состоянии био.регресса нах-ся выхухоли,уссурийский тигр и т.д.
  10. Микробиологические показатели качества мяса птицы и птицепродуктов
  11. Минеральный состав мяса птицы, мг
  12. Морские птицы.

 

На этот раз Анатолий не шел по туннелю, а летел под са­мым его круглым сводом с электрическим фонарем в руке. Место было знакомое. Вот здесь, у этого свисающего с по­толка кабеля он увидел, что с Гришей происходит что-то неладное. Продвигаться по туннелю, в котором уже бывал, всегда спокойнее и легче. Только вот спокойствие это час­то бывает обманчиво.

Анатолий помнил этот туннель до мелочей. Каждое пят­но плесени, каждую трещину в бетоне и торчащий обрезок ржавой арматуры можно было читать, как путевые знаки. У предметов есть память.

 

А тут, метров через пятьдесят, за следующим поворотом, Они видели странную незаконченную надпись. Вот сейчас луч света выхватит ее из темноты. Вот… Анатолий направил фонарь в нужную сторону и от неожиданности выро­нил его. Металлический звук удара о рельс эхом разнесся по всему туннелю. Свет погас. Судя по всему, стекло разбилось. Анатолий спикировал на пути, встал на колени и при­нялся лихорадочно ощупывать руками рельсы и короткие шпалы. Отыскав фонарик, тряхнул его несколько раз, и тот снова вспыхнул. Вернее, засиял тем же фосфоресцирую­щим светом, что и в его обморочном видении. Однако глаза его уже успели привыкнуть к темноте, поэтому он смог разглядеть то, что увидел несколько секунд назад. Он сно­ва взмыл к своду и коснулся надписи пальцем. Громадные, на всю высоту стены, буквы были сделаны на этот раз не коптящим факелом, а жирной графитной смазкой. Она си­пла в свете фонаря так, словно была сделана совсем недав­но: «Берегись…».

Анатолий вдруг каждой клеточкой тела почувствовал странную вибрацию воздуха. Фонарь замигал и снова по­гас. Одновременно уши наполнил шорох бесконечного множества крыльев, шум сталкивающихся в темноте тел, пронзительные крики неизвестных существ. Вот тебе и знакомое место!

Кажется, это птицы или летучие мыши, но в темноте не разобрать! Все это время они прятались в вентиляционных шахтах? Интересно, могут ли они видеть в темноте? Мерт­вые, конечно, могут. Как пить дать. Никакая темнота не мо­жет сравниться с той, в которой живут мертвые птицы. От них нельзя уйти просто так. Примирение невозможно.

Наверное, сейчас на него уставились тысячи воспален­ных, обведенных красной каемкой глаз. Маленьких и злых.

Они сверлят его взглядом, отыскивая беззащитные места. Острые кривые клювы раскрыты, чтобы впиться в его плоть. Отомстить одинокому путнику за все муки, причи­ненные птицам людьми в те времена, когда на улице Охот­ный ряд торговали птичьими тушками, тут же, при покупа­телях, откручивая с хрустом головы уткам, курам, гусям…

Но что за птицы обитают в этом туннеле?

Как вырваться из их всесметающего потока? Анатолий и сам не помнил, как бросил фонарь, очутился на путях и по­бежал. Мозг по инерции еще продолжал искать выход, а ноги уже пришли в движение. Он мчался огромными прыжками в кромешной темноте и слышал, как в ушах свистит ветер. Ветер ли? Нет! Его неотвратимо нагоняла огромная стая птиц. Это в их крыльях даже не свистел, а страшно шипел ветер: «Не уйдеш-ш-шь! Не убежиш-ш-шь! Не спасеш-ш-шь-ся!»

Чтобы не слышать этого проникающего все глубже в ра­зум шипения, Анатолий на бегу закрыл уши руками. Этот жест и решил исход погони. Расставленные руки помогали сохранять равновесие. При очередном прыжке Анатолий зацепился ногой за шпалу и со всего маху рухнул на пути. Птицы были тут как тут. Сначала Анатолий пытался про­сто прикрывать руками голову от клювов, но быстро понял, что такая тактика ничего не даст. Тогда он перевернулся на спину и принялся беспорядочно молотить руками и нога­ми по воздуху, надеясь захватить с собой на тот свет как можно больше крылатых монстров. Удар, еще удар…

В какие-то моменты он попадал по крыльям, телам, опе­рению и с отвращением слышал, как трещат хрупкие кости. Чаще промахивался. Птиц становилось все больше. Перья их лезли в рот, мешая дышать. Анатолий яростно рычал и отплевывался. Однако сопротивление не могло повлиять на исход схватки. Анатолий чувствовал, как множество когти­стых лап впиваются ему в лицо, руки, ноги, прижимая его к земле. Птицы начали работать клювами в неимоверно быс­тром темпе. Он чувствовал страшную боль во всем теле, и кем сильнее она становилась, тем меньше воли к сопротив­лению оставалось. Перед внутренним взором возник его собственный, тщательно очищенный от плоти фосфоресци­рующий скелет.

Внезапно темнота взорвалась нестерпимо ярким светом. По туннелю степенной походкой шел человек, окруженный сияющим ореолом. Анатолий увидел в его руке продолговатый цилиндр. Путевой Обходчик! Он пришел его спасти! И действительно, птицы вдруг начали отваливаться от него, падать на рельсы, наполняя туннель мерзким за­пахом жженых перьев и горелого мяса.

– Спасибо! – хотел крикнуть Анатолий.

Но слова благодарности застряли у него в горле, когда он разглядел Обходчика. Вместо привычного брезентового плаща с капюшоном тот зачем-то напялил на себя белый халат, а продолговатый цилиндр в руке при ближайшем рассмотрении оказался огромным, наполненным прозрачной жидкостью шприцем с длинной иглой.

– Думаю, с этим молодым человеком возникнут проблемы, – сказал белый халат. – Слишком неадекватная реак­ция на препарат. Видишь язвы на ногах? Подозреваю, что это следствие поражения химическим оружием. Возможно, затронуты периферийные ткани, а это существенно замед­ляет кровоток. Такая форма патологии отмечена еще у фа­раонов в Древнем Египте. С точки зрения эксперимента юноша будет весьма интересен, но я бы предпочел не иметь пациента с трофическими язвами. Возможно отторжение.

– Может, и не мучиться с ним?

– Попробуем еще раз. Если нет, тогда спишем в расход…

Голос принадлежал ненавистному Корбуту. Анатолий распахнул глаза. Его руки были прикручены проволокой к стальному каркасу кровати. И как он мог на­деяться, что ему позволят войти в лабораторию на своих ногах! Никита очень осторожен и не любит допускать оши­бок. Их усыпили и приволокли к профессору, как семь деревянных чурок. Анатолий попытался поднять голову. Уда­лось всего на пару сантиметров. Мешал широкий брезенто­вый ремень, переброшенный через шею. И все же немного увеличить обзор получилось.

Анатолий находился в просторном помещении. На сте­нах лаборатории, вопреки представлениям Анатолия, не было и намека на кафель. Цемент, которым они были ошту­катурены, местами потрескался, а кое-где и вовсе обвалился, обнажив красную кладку. Совсем как поверхностны раны на кирпичном теле комнаты. На стенах тут и там бы­ли развешаны плакаты, пестревшие графиками и формула­ми. С потолка свисали на проводах многочисленные лампы накаливания без плафонов. Красные не жалели света дл своего профессора. Однако его обилие не делало помеще­ние уютным, даже наоборот. От яркого света нельзя было скрыться. У людей в этой комнате отсутствовали тени.

«Как у вампиров в байках», – подумал Толя.

По периметру лаборатории были расставлены узкие сто­лы. Множество колб, бутылок и металлических сосудов стояли на них особняком или соединялись в одну систему с помощью специальных стеклянных трубок или шлангов. Над ними сосредоточенно колдовали трое молчаливых профессорских ассистентов. Сам Корбут в сопровождении верного Никиты расхаживал вдоль ряда сваренных из же­лезных труб коек, больше напоминавших дыбы. Их было ровно семь, и Анатолий занимал последнюю, ближайшую к двери.

Возле каждой кровати возвышались штативы. В укрепленных на них бутылках булькала прозрачная жидкость. От бутылок шли прозрачные трубки капельниц, заканчиваю­щиеся иглами, воткнутыми в руки спящих людей.

В отдалении цементный пол попирал механический монстр, состоявший из множества непонятных устройств, соединенных разноцветными проводами, из датчиков, ощетинившихся иглами латунных обручей, которые, судя по параметрам, предназначены были для захвата головы, рук и ног. Не это ли та самая адская машина, в которой профес­сор доводит генную модификацию до совершенства?

Рядом с Анатолием находилась кровать Кольки. Его блед­ное лицо выглядело умиротворенным, ресницы чуть подра­гивали. Колька уже находился в пути, его ждала конечная станция «Новая раса». Но Толю, похоже, поезд судьбы мчал в другом направлении. Его организм не желал сдаваться и со­противлялся вторжению извне из последних сил.

Анатолий вспомнил слова профессора, услышанные сразу после того, как выбрался из забытья. Как он сказал? Слишком бурная реакция на препарат. Трофические язвы. Отторжение. Надо любым способом прервать экспери­мент! Еще раз! Еще один, последний раз!

В отчаянной попытке освободиться Анатолий напряг мышцы. Проволока с легкостью выдержала натиск, а возившийся с капельницей профессор повернулся к буйному пациенту:

– Не стоит этого делать, молодой человек. Проволока вопьется в кожу и причинит боль. Вы, кажется, пытаетесь рассмотреть мою лабораторию? Вы лежите, лежите, я и так вам все с удовольствием расскажу. Прямо над нами – знаменитый дом на Лубянке. Самое старое из зданий площади, стены которого помнят самого Дзержинского. Протяженность подвалов дома на Лубянке не знает никто. Моя лаборатория – это махонькая часть подземных коммуника­ций Лубянской площади. Тут ведь раньше весь квартиры принадлежал КГБ, и над землей, и под ней. Да-да, и в под­валах «Детского Мира» врагов народа в печах жгли. Но ме­ня эта область деятельности Конторы мало касалась. Я по научной части. Скажу честно: горжусь своей причастнос­тью к истории этого места. А уж кровавая она или нет – дело второе. Сколько легенд, сколько слухов ходило в свое время об этих казематах! Я ничуть не удивлен тому, что Лубянка нашла выход в Метро. Да-с. Не люди. Сама площадь просочилась сюда по капле. Она не успокоилась до тех пор, пока не дала знать о себе. Вы, кажется, идейный анархист? Так забудьте о своих идеях. Плюньте и разотрите. На Лубянке идеи не в цене. Здесь отсутствуют понятия добра и зла. И Бога здесь нет. Поэтому казнит и милует тот, кт сильнее в данный момент. Да-с. Еще до мединститута, когда я не умел отличить скальпеля от ранорасширителя, работал рядовым сотрудником Госбезопасности. Хорошо помню кочегара дядю Федю. Бывшего исполнителя. Сухонький такой старичок. Шуровал себе трехметровой кочергой в печи. Думаю, пенсионера пристроили к делу, чтобы он не шлялся по рюмочным и не болтал лишнего. А болтать ему было о чем. По моим прикидкам, счет клиентов дяди Феди шел на тысячи. Умер же палач тихо, по-домашнему. В своей постели, сжимая руки любимых детей, внуков и правнуков. Или вот еще одна забавная история. Один мой знако­мый увлекался старыми табличками. Чуть увидит в подва­ле Лубянки что-нибудь стоящее, сразу летит туда с отверткой. Помнится, гордостью его коллекции была табличка «Осмотр тел». Он приколотил ее у себя в спальне. Прямо над изголовьем кровати. Барышень веселить. Да-с. А вы го­ворите – идеи.

Болтая, Корбут закончил возиться с капельницей и уста­новил ее рядом с кроватью Анатолия.

– Такие вот дела, юноша, – вздохнул он, втыкая ему иглу в вену. – Теперь о вас. Интересненькие у вас язвы… Особенные… Что это было, химическая атака? Попали в пере­дрягу? Боюсь, это осложнит эксперимент в том смысле, что все пойдет не так, как запланировано. Хотя мне, как естест­воиспытателю, это будет даже интересно. В вашем случае при замене участков ДНК последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Например, у вас появятся галлюцина­ции или видения. Будущее сможете предсказывать, если не станете полным идиотом. Или суперменом! Дружище, вы можете стать суперменом! Да-с. Именно суперменом. И не только в плане физических возможностей, хотя они неве­роятно расширятся. Главным вашим достоинством будет нечувствительность к радиации! Причем это качество вы сможете передавать своим потомкам! Ибо что есть человек, как не банк генетических данных? Просто-напросто контейнер с гаметами, нашими половыми клеточками. Есть ве­роятность того, что мне удастся сделать из вас этакого но­вого Адама. Прародителя новой расы. Вижу по лицу, что не особенно рады этому. Не слишком расстраивайтесь. Все это лишь честолюбивые мечты выжившего из ума ученого. На деле все может оказаться гораздо прозаичнее. Ваша хими­ческая аномалия приведет к тому, что генетический моди­фикатор окажется для организма безвреднее глюкозы и тогда… Если не получится сделать из вас нового Адама, мы познакомим вас с нашим кочегаром. Да, дружочек, кочегар – во все времена востребованная профессия. Дядя Федя, уходя на пенсию, так сказать, передал бесценный опыт. Вот, например, научил молодую поросль в рот приговоренным врагам народа теннисный мячик впихивать. Очень удобно. Попробуй-ка его оттуда сам достать потом, ха-ха. Главное, в затылок тогда не стрелять, потому что можно мячик запачкать или даже испортить, а их сейчас уже не производят. Так… Не напрягаем руку. Чудненько.

Анатолий почувствовал, как в него капля за каплей начинают вливаться жидкий лед и жидкое пламя. Чертов препарат! Он не должен сдаваться, его организм обязан бо­роться с вторжением! Ведь удалось же ему один раз оказать сопротивление этой химии!

Предметы начали терять четкость очертаний. Свет лам­пы над головой сделался нестерпимо ярким. Анатолий не хотел закрывать глаза, терпел до последнего. А когда веки помимо его воли все же опустились, постарался сосредоточиться на чем-то важном. О чем стоило думать?

И вот ему в глаза посмотрела Она. Сероглазая девушка в красной косынке.

Ангел.

«Спаси меня, – прошептал одними губами Анатолий. – Забери меня отсюда. Протяни руку, вытащи меня из пропасти, в которую меня толкает этот безумец. Спаси…»

Зелье действовало. Наполняло артерии и вены. Вместе с током крови рвалось к мозгу. Чтобы «усовершенствовать» его. Изменить раз и навсегда. Плавая в пустоте, Анатолий видел красную косынку, но, как ни старался, уже не мог вспомнить, кому она принадлежит.

Руки налились свинцовой тяжестью, а мускулы свело судорогой от невероятного напряжения. Откуда все это? Анатолий открыл глаза. Он висел над пропастью, цепля­ясь руками за обломанный край бетонного пола. В трех метрах от него находилась огромная печь. Старичок благообразного вида втыкал в ее раскаленные недра длинную кочергу. Вырывал обратно и вновь погружал в пляшущие языки пламени. Дядя Федя. Неотъемлемая часть истории Лубянки. Анатолий попытался подтянуться. Когда удалось утвердить локти на бетонном полу, оглянулся назад. Огромная яма внизу была завалена скелетами. В страшное нагромождение костей воткнут огромный фанерный щит с надписью «Осмотр тел». Выбор был невелик. Лучше уж дядя Федя. Анатолий обернулся к печи, но она успела исчезнуть. Теперь на ее месте находился туннель. На путях, меж сверкающих рельсов, стоял Путевой Обходчик.

Он схватил Анатолия за шиворот и одним рывком вытащил наверх. Из темноты капюшона блеснули глаза. Обход­чик молча поднял руку и указал на стену. Слово «Тимирязевская» было выведено такой же черной краской, как и надпись, предупреждающая о птицах. Этот текст сопро­вождался иллюстрацией. Выполненный черной краской рисунок изображал существо с телом человека и головой крысы. Оскаленные клыки и длинный, обвивающий ноги хвост, переходящий в остроконечную стрелку. Неизвест­ный художник был талантлив. Всего несколькими небрежными мазками кисти сумел навести страх.

Анатолий все еще смотрел на остроконечную стрелку, указывающую направление, когда понял, что спасителя больше нет рядом. Почему Тимирязевская? Из-за того, что там когда-то находился его дом? Какое отношение бывший дом может иметь к тому, что предстоит сделать? И причем здесь крысочеловек? Размышления Анатолия были пре­рваны шумом, идущим из глубины туннеля. Опять птицы? Нет. Раз он сознает, что атака птиц была всего лишь галлю­цинацией, значит, птиц не существует. По крайней мере, здесь птицы не живут. Да и шум носил явный механический характер. В нем было что-то до боли знакомое и в то же время бесконечно далекое. Такой звук издает…

Озарение пришло слишком поздно. Когда через мгнове­ние из-за поворота вынырнул летящий на огромной скоро­сти поезд, спастись было нельзя. Анатолий стоял на путях и просто ждал столкновения. Удара, который швырнет его в пропасть. Прямо на скелеты, к табличке «Осмотр тел». Хо­рошо, что он рухнет туда уже мертвым. Ослепленный светом прожектора Анатолий зажмурился.

Столкновение сопровождалось душераздирающим скрежетом металла и звоном бьющегося стекла. Анатолий ждал боли, но она не приходила. Пришлось открыть глаза…

 

Он опять оказался в лаборатории Корбута. По ушам резанул звон бьющегося стекла. Что-то происходило не так, что-то у профессора вышло из-под контроля. Анатолий повернул голову и увидел, что соседняя кровать пуста. Куда подевался Колька? Брезентовый ремень впился в кадык, но Анатолий упорно приподнимал голову до тех пор, пока не смог увидеть дальний угол лаборатории. Колька оказался там. Его лоб пересекал латунный обруч, на котором бол­тались обрывки проводов. Колька душил одного из ассистентов Корбута. Сам профессор испуганно выглядывал из-за спины Никиты, а тот с искаженным от страха лицом пытался вырвать из-за пояса пистолет.

Вот дает парень! Оказался покрепче, чем его командир.

Жаль, что он не сможет помочь Кольке. А без посторон­ней помощи тому не справиться.

Тело ассистента обмякло. Когда Колька разжал ладони, его жертва кулем рухнула на пол. К этому времени Никита уже справился с охватившей его паникой и выстрелил Кольке в спину. Все было кончено.

Или нет?

Коля только покачнулся и, медленно развернувшись, с хрустом давя босыми ногами осколки колб, двинулся на Никиту. Прогрохотали еще два выстрела. Они отбросили Кольку на несколько шагов назад, но не более того. Колька быстро восстановил равновесие и опять пошел на Никиту. И тут Анатолий увидел лицо друга. Своего старого товарища, весельчака и большого любителя айкидо. Тот двигался странными рывками, словно марионетка на веревочках кукловода. Ужас сковал Анатолия настолько, что он перестал дышать. Следовало бы сразу догадаться, что разорвать фикса­торы барокамеры не под силу ни одному человеку. Однако Колька уже не был человеком. Это было новое существо, об­ладавшее неограниченными возможностями по сравнению с обыкновенными людьми.

Генетический модификатор Корбута сработал, как и предполагалось. Колька больше не чувствовал боли. Судя по каменному выражению лица и серебристому блеску в глазах, он вообще ничего не чувствовал. Никита успел опустошить обойму, прежде чем Колька наконец-то рухнул на пол.

Анатолий закрыл глаза. Если бы были свободны руки, он обязательно заткнул бы уши. Чтобы не слышать, как продолжает, уже лежа на полу дергаться его старый друг. Холодным камнем на грудь навалилось тупое безразличие. Вот что ждет всех остальных. Опыт профессора удался. Ос­тается лишь научиться управлять созданными монстрами. Уговорить их не душить любого, кто попадется под руку, и тогда все будет в ажуре. С такими данными гэмэчелы легко выберутся на поверхность. Сначала будут таскать в Метро все, что прикажет партия, а когда это надоест, задумаются, стоит ли им служить своим создателям. В любом случае у новой расы большое будущее, значительно более широкие возможности, чем у подземных червей, называющих себя людьми.

Люди Корбута пройдут победным маршем по опустошенной ядерной катастрофой земле. Рыцари без страха и упрека. Франкенштейны без глупых нравственных терза­ний. Вообще без чувств. Они создадут свой мир. Людям в таком мире места не будет.

Пусть первая попытка провалилась. Будут и другие, возможно, кому-то повезет больше.

Когда слух понемногу вернулся, Анатолий услышал, как профессор дает указания Никите. Быстро же они отправились от шока. Может быть, эксперимент пошел вкривь не в первый раз. Что дальше? Кто следующий, разорвав фиксаторы, выйдет из барокамеры? Когда Анатолий услышал приближающиеся шаги, он открыл глаза. Над ним скло­нился Корбут. На его щеке темнела свежая царапина.

– Поздравляю, профессор. Ваш опыт, кажется, удался.

– Смейся, паяц. Дальше все пойдет гораздо лучше. Поздравления принимаются – авансом. – Корбут сверился с показаниями каких-то приборов, оттянул Анатолию веко, заглянул внутрь. – А вот вас, молодой человек, поздравить не с чем. Ни ГМЧ, ни тем более нового Адама из вас не получилось. Очень жаль. Да-с. Никита, займись!

Профессор посмотрел на Анатолия с таким сочувствием! что, казалось, еще пара секунд, и он расплачется от жалости! Потом Корбут тяжело вздохнул и направился к следующей кровати. Никита явился с плоскогубцами. Посвистывая, от­крутил проволоку на руках, направил на Анатолия писто­лет и предоставил пленнику возможность самому распутывать ноги. Подручный Корбута терпеливо дожидался, пока Анатолий сползет с кровати на пол и сможет встать. Затем указал стволом на дверь. Анатолий ожидал, что выйдет в туннель, но за дверью оказался узкий коридор, освещенный. Всего одной лампочкой, спрятанной в забранный решеткой матовый плафон.

 

Никита провел пленника мимо двери, находившейся по центру коридора. Анатолий успел заметить прямоуголь­ник с десятком кнопок. Кодовый замок. Скорее всего, за этой дверью и находилась платформа, на которой дежурил автоматчик. Анатолий поймал себя на странной мысли: за­чем запоминать расположение помещений? Разве он соби­рается сюда вернуться? Все еще надеется выжить? Торце­вая дверь. Никакого замка – независимые рычажные меха­низмы запоров с обеих сторон. Рычаг поворачивается на девяносто градусов и надежно фиксируется в специаль­ном пазу.

Никита втолкнул Анатолия в просторное помещение с двумя дверями, снабженными такими же надежными засовами. Бетонный куб опять-таки с одной-единственной тусклой лампочкой. Глядя на нее, Анатолий вдруг почувствовал, что с ним происходит нечто странное. Каждая клетка орга­низма пульсировала в бешеном ритме, а мускулы просто распирала неведомая сила. Казалось, что тело меняет разме­ры: то съеживается, то расширяется и никак не может опре­делиться с новым размером. Странно, что Никита этого не замечает. Со зрением и слухом тоже что-то происходило. Анатолий отчетливо видел мельчайшие трещины на стенах, газообразное свечение, окутывающие нить накаливания лампочки и поры на коже лица Никиты. Каждый звук распа­дался на составляющие, а мозг моментально трансформиро­вал отдельные звуковые куски в трехмерную картинку ис­точника шума. Сейчас, например, Анатолий отчетливо раз­личал возбужденный стук сердца своего палача и чуть ли не видел, как трепыхается в его груди сердечная мышца.

– Приехали, – сообщил предатель и ткнул пальцем первую дверь. – Там тебя дожидается дружок, доставив­ший нам столько хлопот. Он и много других, кого на Дзер­жинской приговорили к смерти. Открывай… И давай покончим с этой волокитой как можно быстрее.

Анатолий потянул дверь на себя. Ожидал увидеть туннель, заваленный трупами, машинный зал или что-нибудь в этом роде. Ничего. Только черная пустота и часть бетон­ного пола, обрывающегося в полуметре от двери. Анатолий обернулся к Никите, уже поднявшему пистолет:

– А что за второй дверью? – Зачем тебе?

– Для общего развития.

– Что ж, развивайся. Там лестница и выход наверх прямо к вентиляционной будке на поверхности. Очень удобно для опытов профессора. В память о старой дружбе, я с удовольствием разрешил бы тебе воспользоваться второй дверью и подохнуть от радиации. Но, сам понимаешь, с этим слишком много мороки.

Анатолий не сводил глаз с руки Никиты. Пока тот гово­рил, ствол пистолета немного опустился. Всего на полсантиметра. В обычном состоянии Анатолий этого не заметил бы. Сейчас же все его чувства обострились до предела, а мощь, распиравшая тело, требовала выхода. Он улыбнулся, а увидев недоумение Никиты, рассмеялся:

– Жаль, что у тебя нет глаз на затылке.

– Ты не заставишь меня оглянуться. – В голосе инструк­тора появились нотки тревоги, а пистолет опустился еще на полсантиметра. – Со мной эти штуки…

 

Анатолий прыгнул. Ему казалось, что он медленно па­рит в воздухе. Слишком медленно для Никиты с его мол­ниеносной реакцией. Однако ощущение оказалось обман­чивым. Никита все еще не успел ничего сделать, когда ку­нак Анатолия врезался ему в челюсть. Удар оказался таким Сильным, что инструктор отлетел к стене. Анатолий с сожа­лением понял, что не успел научиться управлять своими сверхвозможностями.

Теперь Никита был слишком далеко и к тому лее ухит­рился не выпустить пистолет из рук. Он не допустит новой атаки и пристрелит ставшего опасным пленника раньше, чем тот сумеет до него добраться. На то, чтобы оценить си­туацию и понять, что лучшим способом вырваться будет прыжок в черную пустоту за дверью, Анатолию понадоби­лись доли секунды. Он ринулся к распахнутой двери, пря­мо в объятия мрака и пустоты. Когда ноги оторвались от края пола, Анатолий услышал грохот выстрела. По затыл­ку словно ударили кувалдой. В следующую секунду он по­чувствовал под ногами землю. Однако о том, чтобы удер­жать равновесие, не могло быть и речи. Инерция полета и сила толчка заставили Анатолия несколько раз перевер­нуться через голову. Его бросило на стену, он ударился го­ловой. И словно провалился в темный колодец.

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.011 сек.)