СУДЬБА ФАРАОНА

Оказавшись в коридоре, Анатолий и прапорщик броси­лись к входу в туннель. Оттуда клубами валил дым и доно­силось переходившее в свист шипение. Что-то большое и тя­желое ворочалось в бело-сером облаке совсем рядом с ними.

– Что за фигня? – растерянно спросил Аршинов, оста­навливаясь.

– Кажется, это не дым, а пар, – сообразил Толя.

Елена кашлянула, силясь что-то сказать. Медленно и трудно она подняла

веки. Глаза у нее были мутными от бо­ли. Толя затаил дыхание, прислушался к ее шепоту.

– Это же паровоз! – крикнул он.

– Какой, к черту, паровоз?! Ты с ума сошел?! – выпучил­ся на него Аршинов.

– Слышишь пыхтение? Это паровоз! Все складывается! Понимаешь? Все складывается! То, что тащили гэмэчелы на Лубянке! И то, что говорила Лена о Мавзолее-2!

Прапорщик глядел на него, как на окончательного, пус­кающего слюну идиота. Корбут крутил головой, надеясь еще сбежать.

– Делай, что я говорю! Мы спасемся! – надрывался Ана­толий.

Аршинов наконец поверил ему, и они нырнули в тун­нель.

Он был там! Настоящий!

Окутанный клубами дыма и пара, траурный поезд медленно полз мимо них, скрипя стальными суставами шатунов паровоза, похожего на огромную зеленую саранчу, за­блудившуюся в подземельях метро.

Основные части приземистого метропаровоза – длин­ный цилиндрический паровой котел, будка машиниста и тендер, на котором высилась гора угля, были выкрашены в ярко-зеленый цвет. Низкая конусовидная труба, плюющая в потолок клубами серого дыма, корпус большого прожек­тора, буферные фонари и паровой колпак были черными. Ободья колес сверкали молочной белизной, зато соединяв­шие их кривошипы, шатуны и кулисы радовали глаз ярко-красной поверхностью. Поручни, судя но желтоватому бле­ску, были изготовлены из полированной латуни. На будке машиниста были выведены надписи «ИС 293» и «1937», а на щитообразном торце парового котла красовался хорошо узнаваемый профиль кремлевского горца, который оказал­ся настолько дальновидным, что предусмотрел даже необ­ходимость метропаровоза.

Прикрываясь Корбутом как живым щитом, Аршинов подобрался к самой будке, подскочил, ухватил за ногу ма­шиниста и рванул его вниз. Ребром ладони по горлу – и под колеса. Хрясь.

– Давай свою девчонку!

Толя на ходу бережно поднял Лену, прапор принял ране­ную, потом втащил за шиворот профессора. Последним подтя­нулся Анатолий. Оказавшись на паровозе, они осмотрелись.

Вслед за локомотивом шла прицепная платформа. Ее борта были затянуты красным кумачом с черной окантов­кой. В центре платформы возвышался стеклянный паралле­лепипед саркофага. Внутри лежал до половины укрытый чем-то черным Ленин, почти непопорченный. Аршинов с удивлением заметил, что линия волос на бритой голове вож­дя пролетариата нарисована темными точками. Одна рука была сложена в кулак, пальцы другой приоткрыты. В чер­ном костюме и черном галстуке в белый горошек он выгля­дел как человек, заснувший в своем кабинете на диване по­сле напряженного трудового дня.

На платформе станции, весело смеясь, болтали о чем-то четверо солдат почетного караула в красноармейской форме двадцатых годов с синими стрелецкими нашивками на гимна­стерках и в буденовках с красной звездой. Аршинов довольно ухмыльнулся, увидев, что они вооружены трехлинейками с примкнутыми штыками, и поудобнее перехватил родной ав­томат Калашникова. Красноармейцы были скорее нацелены на участие в театральной постановке, чем на боестолкновение.

Машина тем временем была совершенно готова к скачку. Положив пришедшую в сознание Елену в будку паровоза, Анатолий в панике огляделся по сторонам. Он никак не ожидал увидеть такого количества механизмов управления и приборов контроля у допотопной машины. Масса вентилей, рычагов, манометров и водомерных стекол… Как со всем этим управляться?!

Без Лены ему бы ни за что не справиться, и поездка за­вершилась бы тут же, прямо на Дзержинской. Но она, ране­ная, кашляющая кровью, с трудом встала и нетвердой ру­кой потянулась к приборам. Отвела на всю дугу регулятор пара, дернула за подвешенную на цепочке ручку. Раздался пронзительный свист.

– А посекретней нельзя? – закричал Аршинов, перекры­вая голосом рассерженное шипение пара. – Нас же заметут в два счета!

– Иначе котел взорвется, – мотнула головой девушка. – А теперь – вперед…

Паровоз яростно зашипел. Дрогнули шатуны, со скрежетом и визгом прокрутились на месте колеса, сцепились с рельсами, и состав величаво поплыл по туннелю, медленно набирая ход. Солдаты в буденовках ошарашенно смотрели вслед отходящему поезду. Наконец они сообразили, что к чему, и принялись палить из винтовок, целясь в будку ма­шиниста. Треснуло и рассыпалось стекло кабины. Аршинов, высунувшись наполовину из будки, для острастки с одной руки выпустил в стрелявших длинную автоматную очередь.

Анатолий прикрыл Елену собой. Солдаты почетного ка­раула бросились вслед за паровозом, стреляя на бегу. К сча­стью, у трехлинеек слабая скорострельность. Красноармейцы часто останавливались, чтобы перезарядить винтовки. При такой стрельбе о меткости говорить не приходилось. Несколько шальных пуль угодило в саркофаг, но тот был сделан из непробиваемого стекла, и свинец старинных трехлинеек ему был нипочем.

– He стреляйте в дедушку! Дедушку пожалейте! – загоготал Аршинов.

Елена до упора открыла вентиль подачи пара. Паровоз ревом нырнул в черный зев туннеля. Аршинов нашел на полу плотные кочегарские рукавицы и лопату, взялся за черенок обеими руками и принялся бросать уголь в шуровочное отверстие топки. Огонь весело плясал на раскаленных добела углях. Дзержинская осталась позади. Стрелка тахометра уползла за отметку «десять». Набирая скорость, по­езд мчался к Проспекту Маркса.

Корбут, бледный и перепуганный, сидел на полу кабины.

Анатолий, блаженствуя, высунулся из будки. Разгоряченное лицо обдувал сильный поток воздуха. Не обычный вялый сквозняк метро, а настоящий, злой и бодрый ветер. С увеличением скорости стало трудно дышать от топочных

газов, от горячего вихря, врывавшегося в кабину с удвоенной силой благодаря встречному движению машины. Но все это было сущей безделицей в сравнении со зрелищем, ожидавшим угонщиков на Проспекте Маркса.

Паровоз ворвался на станцию, разорвав натянутую поперек путей красную ленточку. Встречающие счастливо улыбались и размахивали бумажными цветами.

Но траурный состав не замедлил хода! Начался переполох. Представительный мужчина, одетый почти так же, как и сам покойный вождь, но с алым бантом на лацкане, бро­сился за паровозом, что-то крича.

- Оставь им Владимира Ильича! – попросила Елена. – Прошу тебя.

- Дедушка у нас в заложниках! – заорал Аршинов. – Он поедет с нами до конца!

- Мне очень важно, правда, – сказала Лена. – Я в него верю, понимаешь?

– Они нас в порошок сотрут, если мы его отдадим! – кри­чал Аршинов. – Они только поэтому тяжелую артиллерию не задействуют!

– Я с тобой готова уехать. Куда скажешь. – Лена теряла силы, и голос ее становился все тише. – Мы все заслужили покой. И он… Он тоже.

Глаза у нее закрылись, она пошатнулась. Толя набрал полную грудь воздуха и метнулся в дру­гой конец локомотива. Под пулями, пригибаясь, начал отцеплять платформу с телом вождя. Получилось! Вагон отстал от паровоза, постепенно замедляя ход. Анатолий бросил последний взгляд на его единственного пассажира. В какой-то миг ему показалось, что Вечно Живой Ленин подсматривает за ним с хитроватым прищуром из-под неплотно прикрытых век.

Раздались первые выстрелы, вскоре огонь стал более ожесточенным.

Пуля чиркнула Толю по щеке, другая впилась в бедро. Он взмахнул руками и упал. Теперь, когда прицепная плат­форма с вождем больше не прикрывала паровоз, он стал совсем легкой мишенью.

Ситуацию спас Аршинов. Он подскочил с брикетом взрывчатки, запалил фитиль и швырнул шашки вслед платформе с Лениным, которая уже успела въехать в тун­нель. Громыхнул взрыв, и своды туннеля рухнули, погре­бая под тысячами тонн земли вождя в его стеклянном гро­бу и отрезая преследователям дорогу.

– Говорят, с того, кто прибрал покойника, Бог три греха снимает, – сказал Толя.

– Что ж ты раньше не рассказывал?! – обрадованно крикнул ему Аршинов. – Я теперь себе карму чистить бу­ду! А если я сам этих покойников укатал – считается?

Паровоз на полной скорости несся на блокпосты, при­ближаясь к границам владений красных. Следующей станцией была Библиотека имени Ленина, территория Полиса.

Толя встал, подволакивая ногу, двинулся к кабине.

У приборной доски машиниста стоял Корбут. Стоял, нежно обнимая Елену… Нет, не обнимая, а прижимая ее к себе. В одной руке у него был револьвер – видимо, один из бесчисленного аршиновского арсенала. И ствол смотрел прямо в подбородок несчастной девушке.

Впереди послышались испуганные крики: на блокпостах началась настоящая паника.

Многотонная железная махина, набрав обороты, всесо­крушающим молотом древних богов летела вперед. Никто не сможет остановить ее… Аршинов, схватив лопату, под­бросил угля.

И тут Корбут сорвал стоп-кран.

– Вы злоупотребляете, – процедил Анатолий.

Забыв о боли, он одним махом оказался в будке паровоза и точным ударом отвел выпаливший револьвер от своей любимой.

- Конец экспериментам! – Анатолий вышвырнул про­фессора из кабины.

- Мракобесы! Вам не остановить прогресс! – прокричал тот, забираясь на кожух парового котла.

Балансируя, как эквилибрист, профессор двинулся впе­ред, к носовой части паровоза, к трубе. Он сейчас был оку­тан клубами пара, и попасть в него было непросто.

– Давайте-ка доедем до Полиса! – прокричал издева­тельски Корбут оттуда. – Там ценят науку! Там у меня нач­нется новая жизнь!

И тут паровоз ударил буфером в заслон блокпоста.

Поезд резко качнулся в сторону, и дернуло так, что Ана­толию пришлось вцепиться в поручень обеими руками. Раздались скрежет и лязг. Анатолий уже думал, что паро­воз сошел с рельсов и сейчас начнет срезать тюбинг со сте­ны туннеля.

Корбут, вцепившись в трубу паровоза, выстоял. Машина выровнялась и снова набрала скорость. Впере­ди показался второй блокпост. Побросав автоматы, испу­ганные солдаты метнулись в сторону от мешков с песком. Анатолий не слышал их криков, но видел разинутые рты и искаженные ужасом лица. Мощный удар буферного бруса разметал мешки с песком в разные стороны. Профессор махнул руками, ухватился было за трубу, но не удержался и полетел вниз – ровно под колеса механического монстра.

Хряп, хряп, хряп, хряп.

Полное торжество научно-технического прогресса.

ЭПИЛОГ

Паровоз застыл у перрона станции Библиотеки имени Ленина, немного не доезжая до середины, как раз под на­рядным транспарантом «Добро пожаловать в Полис», на­тянутым над путями.

Из кабины выбрался, подволакивая ногу, статный муж­чина. Чумазый, с рассеченным лицом и почти совершенно седой. На руках он нес девушку, ее руки свисали плетьми, а голова была запрокинута назад. Следом показался мощно­го сложения солдафон с помятым лицом.

Толпа забурлила.

– Доктора! – выдохнул первый мужчина. – Доктора!

Толя не находил себе места. Из операционной выносили окровавленные простыни, внутрь прошмыгнула медсестра с тазом горячей воды. Анатолий пытался встретиться с ней взглядом, но та прятала глаза. Кажется, дело было совсем худо.

В комнате ожидания царил полумрак: под потолком тле­ла единственная лампочка. Поэтому, наверное, Толя и не заметил сразу сидевшего в дальнем углу помещения высо­кого мужчину в плаще с капюшоном и выключенным фо­нариком в руке.

Узнав давнего знакомца, Толя вскочил на ноги.

– Она выкарабкается?

– Поможем уж, – пробурчал Путевой Обходчик. – Жал­ко девчонку.

– А я? – спросил Анатолий. – Мне куда?

– Куда хочешь, – пожал плечами Обходчик. – Твое зада­ние выполнено. Ты свободный человек. Все Метро твое.

– Я тогда, наверное, тут останусь, в Полисе, – сказал Толя. – С Леной. Попробую новую жизнь начать. Как будто я другой человек.

– Не хочешь назад, на Гуляй Поле?

– У меня там никого не осталось. И там верить нужно. В простые истины. А мне теперь трудно… верить.

– Это пройдет, – сказал Обходчик. – Зарубцуется.

Он поднялся со своего места. Приблизился к Толе. Под­нял руку и отбросил капюшон. И Анатолий увидел челове­ка с суровым лицом и поседевшей головой. Свое зеркаль­ное отражение.

Толя улыбнулся.

– Мы ведь встретимся еще?

– Конечно. Мы ведь с тобой еще должны найти те самые рельсы… Которые блестят даже в самых темных туннелях. Пока у тебя просто привал, солдат.

На пороге показался Аршинов – чисто выбритый, све­жий и совершенно не пахнущий алкоголем.

– Толян! С кем это ты тут разговариваешь? – озадачен­но вглядываясь в полумрак, спросил он.

– С судьбой, – негромко отозвался тот.

Дверь операционной приотворилась. Наружу выглянул усталый хирург в зеленом халате. Толя бросился к нему, схватил за руку. Врач улыбнулся и хлопнул парня по пле­чу.

– Все будет хорошо.

Поиск по сайту: