Глава шестая. Холодный зимний ветер сек их песчинками, как иголками

НИ КАКОГО КОМПРОМИССА (Луки 18)

Холодный зимний ветер сек их песчинками, как иголками. Согбенные фигуры людей на узкой дороге, ведущей из деревни, съеживались под порывами бушующего ветра. Это были Учитель и Его ученики, покидающие деревню, все еще оживленно гудевшую от изумления после только что виденного и слышанного. Посреди этого возбуждения и неразберихи Учитель тихо покинул селение.

Иуда уже привык к этому. Раньше он выходил из себя, когда Учитель уходил в самый разгар событий, но сейчас, как и осталь­ные, он научился мириться с этим.

Они продвигались вперед. Иуда, казалось, не замечал усиливаю­щегося ветра, расстроенный тем, что из-за поспешного ухода они не успели купить в дорогу пищи. Но даже если бы время и было, денег на еду все равно не хватило бы.

Это повергло Иуду в мрачное уныние. Все казалось таким неустроенным вокруг Учителя. Вот и сейчас они брели в соседнее селение без пищи и денег. Если бы они задержались в деревне подольше, их наверняка кто-нибудь пригласил бы отужинать.

Но так было всегда. Учитель, казалось, не замечал их насущных нужд. Иногда Иуде хотелось встряхнуть Его за плечи и заставить проснуться. Но он продолжал идти, захлестываемый внутри бурлящим морем разочарования и обиды.

Удаляясь в облаке летящей пыли, они не знали, что вслед им кто-то смотрит. Лицо этого человека было бы заметно в любой толпе: красивое, аристократическое, с явным отпечатком богатст­ва и уверенности в себе. Из-под роскошного капюшона, придерживаемого украшенной дорогими перстнями рукой, на удаляющегося Учителя растерянно глядел молодой человек.

"Господин, Господин!" — закричал он, напрасно надеясь быть услышанным. Вообще—то, он привык к мгновенному послушанию каждому своему слову. Но Учитель продолжал идти, а ветер от­брасывал слова юноши ему в лицо. Тогда он побежал за Учителем, наклонившись вперед и изо всех сил превозмогая сильный ветер.

"Господин!" — вновь позвал юноша, приблизившись. Наконец, Учитель услышал его. Он обернулся и остановился, поджидая догонявшего. Учитель узнал в нем того богатого молодого челове­ка, что теснился у края толпы в деревне.

Неуклюже спотыкаясь, юноша упал перед Учителем на колени. "Учитель благий", — взмолился он, — "что мне делать, чтобы на­следовать жизнь вечную?"

Иуда и Петр переглянулись. Почему он не задал этот вопрос, когда они были в деревне, а дожидался, пока они окажутся на дороге посреди надвигающейся бури? Иуда опять ощутил приступ раздра­жения. Если бы они задержались в селении немного дольше, этот молодой богач наверняка бы пригласил их к нам ужин.

Учитель опустил руки на плечи юноше и глубоко взглянул в его глаза: "Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог." Тот кивнул, опустив глаза. Он знал, что означают слова Учителя.

"Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою," — про­должил Учитель.

"Все это сохранил я от юности моей," — ответил юноша с досадой в голосе. Он всегда исполнял требования священника, но ему по-прежнему чего-то недоставало. Чего-то жизненно важного. Он надеялся, что Учитель укажет ему это.

Внезапно Иуду озарила мысль об открывающихся возможностях, и его лицо просияло. Это превосходило его самые заветные мечты. Перед ними был необыкновенно богатый юноша, шмыгающий носом у ног Иисуса и молящий о наставлении для получения веч­ной жизни.

Все, что нужно было сделать Учителю — сказать лишь слово, и юноша собрал бы свое имение и присоединился к ним. Их нужде пришел бы конец. Этот человек смог бы дать достаточно денег, чтоб они ни в чем больше не испытывали недостатка.

Такая возможность была дана Самим Богом. Иуда надеялся, что Учителю хватит здравого смысла не упустить случай. Правда, иногда Учитель был так наивен и беспечен в подобных делах, что Иуда посчитал за лучшее взять инициативу на себя.

"Учитель", — сказал Иуда, шагнув к Нему, — "можно погово­рить с Тобой сейчас? Наедине. Это очень срочно."

Учитель обернулся и посмотрел на него. Это был взгляд, кото­рый охладил бы менее упорного человека. "Это не займет много времени," — настаивал Иуда.

Глубоко вздохнув, Учитель повернулся к богатому юноше: "Еще одного недостает тебе"... Молодой человек смотрел на Него с ожи­данием: вот, наконец, недостающее звено в его поисках праведности...."Все, что имеешь, продай"... Иуда облегченно прошептал беззвучную молитву благодарения...."И раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, следуй за Мной."

Недоумение и страдание одновременно отразились... на двух ли­цах!

Стремление совмещать личные интересы с осуществлением слу­жения не только весьма подозрительно, но и взрывоопасно.

Отказ Иисуса воспользоваться доверием впечатлительного бога­того юноши служит отрезвляющим напоминанием о том, что чис­тота и честность в сердце сохраняют от искушения спекулировать благовествованием с целью личной выгоды.

Служащий наставник обязан быть чистым в своих побуждениях и отделять свое материальное благополучие от своего служения. Быстрый рост числа финансовых нарушений — незаметных в раз­витии, но разрушительных в итоге — стратегическое оружие дья­вола для поражения многих лидеров. Как ни прискорбно, но неко­торые видные христианские наставники сегодня уже испытали на себе то, что почва компромиссов в финансовой сфере быстро пре­вращается в зыбучие пески.

Доверие, оказываемое наставнику учеником, зачастую легко мо­жет быть использовано первым для личной выгоды. В нашем рассказе привлечение средств богатого юноши могло быть слег костью оправдано постоянной нуждой учеников, но лишь с че­ловеческой, ограниченной точки зрения.

Христианским лидерам предоставляется множество возможно­стей послужить людям, что позволяет в то же время извлекать выгоду для себя или своего служения. Как только руководитель помается этому искушению и начинает оправдывать "служение" самому себе, он сразу же попадает под смертоносное влияние духа маммоны. Ричард Фостер так говорит об этом:

"Когда Библия говорит о деньгах, как о власти, это не значит что-то туманное и безликое. Библия не имеет в виду и так называ­емую "покупательскую способность". Нет, согласно Иисусу и дру­гим авторам Нового Завета, за деньгами стоят реальные духовные силы, дающие им самостоятельную жизнь. Поэтому, деньги активны; они закон сами в себе и способны вызывать к себе сильное пристрастие"

Я был свидетелем, как действие власти маммоны весьма явно проявилось на одном общении, где присутствовало несколько бога­тых христиан—бизнесменов. Было до боли стыдно смотреть, как лидеры некоторых служений, нуждавшихся в финансовой поддер­жке, вели себя, как выпускники "школы очарования", пытаясь про­извести впечатление на этих богатых людей. Одно дело прямо и смиренно попросить о материальной помощи, и совсем другое — спекулировать на служении или льстить кому-то с корыстной целью.

Апостол Павел имел ясное представление о человеческой склонности мутить воду в отношениях между служением и лич­ными интересами. Дж.Освальд Сандерз делает в этой связи такое заключение о Павле:

"Павел вполне осознавал эту вездесущую проблему и потому был скрупулезен в финансовых вопросах. Чтобы избавить молодые церкви от бремени поддерживать его материально, он сам зараба­тывал, себе на жизнь, а иногда помогал и своим друзьям. Он был чист" в денежных вопросах, подавая благородный пример щедро­сти"

Тут было бы логично приступить к изучению библейского взгляда ^на Деньги. И тогда бы мы обнаружили много интересного, бросающего вызов нашему толкованию этого понятия. Библейское отношение к деньгам резко противоречит глубокоумной позиции нашего насквозь потребительского, преследуемого долгами обще­ства. Однако, эта глава о посвящена сердечным намерениям и желаниям, а не деньгам, хотя то, как мы их используем и что о них думаем, во многом раскрывает наши скрытые устремления.

В Библии нет ни одного случая, где Иисус повелевал бы челове­ку, находящемуся в Его власти, что-либо дать Ему, не говоря уже о деньгах или пище. Иисус был всегда движим любовью и сочувстви­ем. Он хотел, чтоб люди поняли суть Божьего Царства и смогли жить, угождая Богу. Затронутые Им, измененные жизни были под­тверждением силы Его служения, но не источником личной власти и обогащения.

Многие духовные лидеры сегодня сбиваются с пути в этом от­ношении. После десятилетий подверженности влиянию потребительского мышления, определяющего современную Аме­рику, некоторые христиане приспособили к этому мышлению и богословие, что привело к серьезным отклонениям от истины.

Одно из них — мнение о том, что материальное благословение является доказательством духовной силы. Таким образом, чем изобильнее жизнь наставника, тем больше это говорит верующим о том, что Бог воистину благословил его и он, несомненно, обладает духовной властью, возводящей его в ранг святых.

Такое толкование превратилось в целое искусство в некоторых, связанных со средствами массовой информации, служениях. Преданные слушатели и зрители ежедневно настраиваются на вол­ну или канал, чтобы внимать своему любимому "святому", пропо­ведующему смесь религии и материализма, что, в итоге, приносит его "служению" немалый доход. Люди настолько ослеплены мне­нием, что материальное благословение подразумевает духовную силу и благоволение Божье, что никогда не задумываются об истинных стремлениях таких служителей. Никто не удосуживается поразмыслить об этом, пока пресса не вывешивает грязное белье их нечистых намерений на всеобщее обозрение. Разрушительное действие таких скандалов незамедлительно ставит под сомнение деятельность самых благочестивых руководителей и выставляет каж­дого духовного наставника в неприглядном свете. "Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и маммоне." (Матфея 6:24) Таково мнение Христа. Если мы желаем быть служащими наставниками Христовыми, мы должны быть беспощадны к неправедным желаниям своего сердца, особенно, в отношении пристрастия к маммоне. Не делать этого значит уйти в сторону от столь ясно указанного нашим Господом пути. Как показали недав­ние события, отклонения от него разрушительны и гибельны как для наставников, так и для учеников.

Глава седьмая

Делайте, как сделал я (Иоанна 13)

Запоздавший Петр вошел в комнату, запыхавшись. Он ходил на базар, чтобы купить хлеба к ужину, но задержался дольше, чем рассчитывал.

Комната оправдала его ожидания. У Сары, жены зажиточного торговца, был отличный дом: не слишком шикарный, но все же богато уставленный заморскими вещами, купленными мужем. Петр улыбнулся сам себе. Ему это нравилось. Наконец, дела их небольшого сообщества пошли на поправку.

Петр с самого начала лелеял большие надежды. Господин исце­лял людей, изгонял бесов и проповедовал о новом грядущем Царст­ве.

Но последние шесть месяцев, казалось, уже все шло к ожидае­мой развязке. В Господине произошла неуловимая перемена. Стало больше разговоров о цене следования и о служении другим, но меньше чудес, чем раньше. Петра это несколько тревожило, но сейчас он воспринимал это, как часть приготовления. Господин проверял их преданность и готовность. Им следовало пройти через эти испытания перед тем, как начнутся "самые главные благословения". И они уже начались!

Ничто в жизни Петра не могло сравниться с тем чувством, ко­торое он пережил, важно вышагивая рядом с Господином при вхо­де в Иерусалим. Он вспоминал это событие много раз: гул народа, радостно постилающего одежды перед Господином; дети, машу­щие им пальмовыми ветвями; и толпа, восклицающая: "Осанна! Благословен Грядущий во имя Господне, Царь Израиля!" Да, напо­мнил себе Петр, они кричали "Царь". Наконец—то, миновала пора безвестности Господина, и наступает начало Его царствования.

Петр оглядел горницу. Здесь были те двенадцать, которых Гос­подин заберет с Собой на вершину царствования, и Петр, рыбак, был одним из них. Вскоре люди будут служить тем, кто прежде сам служил другим. Все было прекрасно, лучше, чем Петр мог желать или представить.

Он положил хлеб на стол рядом с другой снедью и сел возле Иакова. "Я могу принести еще, — сказал он, утопая в роскошной красной подушке. — "Как только пекарь узнал, что я был с Госпо­дином, он и слушать не захотел о плате. Он даже сказал, что мы можем приходить к нему в любое время, и он не будет брать с нас денег. Теперь так будет всегда. Все хотят быть в милости у Господи­на. Знаешь, они зовут Его новым Царем Израиля!" Петр широко улыбнулся. Да! Все выглядело чудесно!

Он радостно принялся за еду, прислушиваясь к разговору. Неко­торые говорили о том, с как властно Господин перевернул столы торговцев в храме. Другие строили планы на будущее, открывавшееся теперь перед ними.

Незамеченный посреди этого гомона, Господин поднялся и вы­шел из комнаты. Несколько минут спустя Он появился снова, раз­детый и опоясанный полотенцем. Пройдя в угол, Он влил свежей воды в глиняную полоскательницу, стоявшую там. Когда Господин поднял ее, внезапная тишина повисла в горнице.

Петр терялся в догадках, чем это занят их Господин. Он любому бы сейчас показался простым рабом. Преклонив колени перед Иудой, Он жестом попросил его опустить ноги в воду. Иуде было ужасно неловко, когда Господин стал омывать его ноги. Постепенно его смущение переросло в смятение.

Взгляды всех были прикованы к Господину. Что все это значи­ло? Они смотрели, как Он поливает из ковша на ноги Иуды, а затем мягко вытирает их полотенцем, заткнутым за пояс. Затем Господин подвинул полоскательницу к следующему — Иоанну.

У Петра эта сцена вызвала возмущение. И это был их Господин! Тот, кого они звали новым Царем Израиля, стоял сейчас на коле­нях и умывал им ноги, как последний слуга в доме! Ни за что он, Петр, не падет так низко, чтоб делать работу какой—то прислуги.

Петр был следующим и знал, что через мгновение Господин подойдет к нему. Но Петр не желал этого. В сторону стыд, это было просто неправильно! Никто на Его месте, и уж меньше всего, Он Сам, не должен был умывать ноги Своим ученикам. Для этого есть слуги.

Господин отер полотенцем ноги Иоанна и подтолкнул чашу к Петру. "Господи", — сказал тот, глядя прямо в глаза Господину, — "Тебе ли умывать мои ноги?" Иисус терпеливо ответил: "Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после". Упрямо наклонив голову, Петр твердо произнес: "Не умоешь ног моих вовек!"

Господин покачал головой. Со слезами на глазах Он мягко сказал: "Если не умою тебя, не имеешь части со Мною."

Петр сидел, размышляя над словами Господина. Внезапно его осенило. Здесь было не просто омовение грязных ног. Речь шла о смирении, избрании пути умаления, даже ввиду вот-вот готовой воссиять славы. Все слова Господина всплыли в его памяти. Теперь он понимал, что делал Учитель!

"Петр, если Я не умою твоих ног, не имеешь части со Мной," — повторил Он.

Ответ Петра был едва слышен остальным: "Господи, не только ноги мои, но и руки и голову!"

Бунт утих в сердце Петра, и он молчаливо сидел, пока Иисус служил ему. Остальные ученики в тишине наблюдали за ними.

Наконец, Господин закончил. Он поднялся на ноги, потирая поясницу. "Знаете ли, что Я сделал вам? Вы называете Меня Учи­телем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умы­вать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что Я сделал вам."

Когда преобладают слова, поступки обесцениваются. Когда пре­обладают поступки, слова становятся свидетельством.

Эпоха "пасторов—суперзвезд", в которую мы сейчас живем, на­несла огромный ущерб новозаветному принципу руководства. Вкупе с чрезмерно распространенными и крайне чванливыми учениями о смирении перед авторитетом старшего, евангельское движение воспитало "неприкасаемых" лидеров и пассивно наблюдающих за ними зрителей. Пропасть между кафедрой проповедника и скамьей прихожан увеличился настолько, что наставники церкви стали восприниматься, как неприступный идеал, снисходящий только к стоящее общение, по крайней мере, в отношении христианских наставников. Подлинное общение предполагает самопожертвование, свойственное Христу. Общение такого рода не может быть увязанным только с воскресным собранием.

Правильная и наиболее плодотворная система обучения хри­стианского наставника состоит в исполнении простых, ежедневных обязанностей. Именно так строится образец практических взаимо­отношений с Богом. Служащий лидер должен думать, есть, дышать и спать, подавая пример другим, ибо это и есть средство обучения будущих наставников.

В Новом Завете наставничество предполагает ученичество, а ученичество, показанное Христом, применимо ко всем сферам на­шей жизни. Поэтому лидеру невозможно воспитать кого-либо, если он все время играет героическую роль. Истинное наставничество требует от лидера испытать поражение так же, как и победу, пройти через волнения и покой, печали и радости.

Наставник—слуга первостепенное значение придает тому, чтоб быть воплощением единства между наставлением словом и ежедневными поступками. Из-за того, что условия классной ком­наты ограничивают возможности примера, но их достаточно в повседневной жизни, служащий лидер всегда будет искать способ использовать возникшую ситуацию, чтоб на собственном примере помочь усвоить библейскую истину.

Социологические исследования подтверждают, что большинство людей охотнее всего обучается, подражая образцу или живому при­меру. Как ребенок нуждается в примере своих родителей, так и наши последователи нуждаются в водительстве своего руководите­ля. Если ученик видит наставника лишь впереди за кафедрой, "ру­ководящего" церковью, то это искажает и сводит на нет воздействие последнего. К сожалению, у очень многих лидеров сегодня вошло в привычку использовать проповедь или лекцию, как основную форму наставления своих учеников.

У Апостолов все было иначе. Они могли видеть, как жил Иисус и как вел Себя в различных обстоятельствах. Они из первых рук учились тому, как жить и вести себя.

Если мы хотим распространить методы библейского стиля ру­ководства, от нас потребуется не меньше, чем требовалось от Гос­пода. Мы должны принять на себя ответственность открыть свою жизнь для других и служить для них примером, отражающим подобие Христа.

Недавно я прочел книгу доктора Лоренса Ричардса "Церковное руководство: следование примеру Иисуса Христа". В ней автор предлагает шесть принципов для плодотворного служения собственным примером. Изучая их, я по­ражался тому, насколько совершенным был Его пример жизни ве­ры и как необходимо нам делать то же самое. Когда Христос закон­чил омовение ног своим ученикам, Он поистине заслужил право сказать: "Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу: ибо Я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что Я сделал вам."

Исследуя эти шесть принципов, в молитве оценивайте свой "при­мер", как наставника и христианина для своих последователей.

Частое и продолжительное общение с наставником когда Иисус начинал Свое трехлетнее открытое служение, Он собрал вокруг Себя учеников. Многие из них следовали за Ним лишь какое-то время, возвращаясь затем к своим занятиям. Иисус на­звал двенадцать из них Своим "внутренним кругом", но, читая Но­вый Завет, мы видим, что за Христом следовало и много других людей. Эти двенадцать и другие, как например, Иосиф из Аримафеи, Марфа и Мария наслаждались частым и продолжительным общением с Господом, как воплощением примера для подражания.

Дружеские, основанные на любви взаимоотношения с наставником

Иисус часто заставлял Своих учеников задумываться над устремлениями своих сердец, но несомненно, Он любил тех, кого учил, даже тогда, когда они совсем не располагали к этому! Он омыл ноги сомневающемуся Фоме, предателю Иуде Искариоту и крикливому выскочке, рыбаку Петру. Иисус нашел ключи к их сер­дцам и завоевал их преданность. После Его воскресения каждый из одиннадцати служил Ему до самой смерти.

Открытость личной жизни наставника

В Новом Завете нет свидетельств о том, что Христос посоветовал кому-нибудь "идти своей дорогой и не совать нос не в свои дела." Так Иисус не поступал, хотя, уверен, Он подвергался иску­шению сделать это!

Во всех Евангелиях мы видим, что Иисус был доступен всем и позволял людям видеть Его таким, каким Он был. Авторы Евангелий описывают минуты, когда Иисус был подавленным, уставшим, в гневе, в смятении или любящим и заботливым. Они воспринимали Его, как обыкновенного человека, откликающегося на различные жизненные обстоятельства и не стыдящегося своего поведения перед окружающими.

Наблюдение за наставником в различных обстоятельствах "Слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и ис­тины..." (Иоанна 1:14). Я не могу себе представить ни одной реальной для нас ситуации, с которой в свое время не сталкивался бы Иисус и Его ученики. Он свободно общался с блудницами, фа­рисеями, самаритянами, правителями, рыбаками, земледельцами, сборщиками налогов и ворами. Иисус был примером для Своих учеников в любых обстоятельствах, а Его слово всегда основыва­лось на событиях текущего дня. Деньги, дорога, гостеприимство, переживания, боль — Иисус использовал каждое их них, чтобы послужить живой иллюстрацией поведения наставника.

Постоянство наставника

Постоянство — это, когда внешние обстоятельства не влияют на взаимоотношения. Иисус был постоянен в Своем послушании воле Отца. Иисус всегда подчинялся Божьей воле, даже когда это означало для Него взойти на крест.

Он постоянно заботился о других, не взирая на собственные страдания. На кресте, когда терновые шипы впивались Ему в лоб и затылок, а кровь лилась из Его рук и ног, Иисус смотрел на тех, кто * окружал Его. Он видел римских солдат, жадно делящих Его одежды и бросающих жребий о хитоне. И в ответ поднял голову к небу и молился: "Отче, прости им, ибо не ведают, что творят."

По левую сторону от Него висел вор, обычный преступник. Чув­ствуя раскаяние в сердце этого человека, Иисус ободрил его: "Ис­тинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю."

И наконец, заметив в толпе всю в слезах Свою мать, а рядом с ней — возлюбленного Иоанна, Иисус воззвал: Жено, се сын твой." Переведя взгляд на Иоанна, сказал: "Се, Матерь твоя." Ка­кое сострадание и стойкость духа проявил Иисус в самые тяжкие часы Своей жизни!

Воздействие поведения наставника на поведение учеников

Никогда не было такого, чтобы Иисус проповедовал ученикам одно, а делал другое. Он жил так же, как и они, вместе с ними. Когда Он говорил им не брать с собою денег, Он тоже не брал их. Когда Он повелевал им исцелять больных, Он к тому времени уже неоднократно делал это на их глазах.

Не было ни одного случая, когда бы Иисус осквернил Свою пра­ведность, заставляя учеников жить по одним правилам, а Сам — по менее строгим. Он был образцом честности, и это оказывало прямое влияние на образ жизни Его учеников, к которому Он их побуждал.

Конечно же, мы несовершенны и бывает так, что наши дела расходятся с нашими словами. В такие минуты нам особо требует­ся смирение.

Вот самое выразительное толкование слова "смирение", кото­рое мне когда-либо доводилось встречать — "готовность слыть таким, какой ты есть." Что лучше: прятаться за фасадом духовно­сти или позволить людям узнать, кто ты на самом деле, со всеми твоими слабостями?

Как правило, обыкновенный человек рассуждает так: "У меня полно личных неурядиц. Если люди узнают, каков я в по-настоящему, они начнут меня сторониться. Поэтом, я не буду подпускать их слишком близко."

Но тайна смирения в том, что чем лучше нас знают люди, тем больше они нам доверяют. Мы доверяем тем, кто допускает нас в свою жизнь, несмотря на свои очевидные недостатки.

Подотчетность и ответственность — это еще один способ вести за собой личным примером, делающий нашу жизнь открытой для людей. К сожалению, сегодня в церкви подотчетность понимают лишь как элемент структуры и доклады по инстанциям. Вдобавок, многие лидеры, придающие ответственности особое значение, требуют ее лишь от своих "подчиненных", совершенно игнорируя ее в собственной жизни.

Однако, подотчетность — не просто организационное понятие.

Более точно, это образец взаимоотношений. Наставник не мо­жет быть достойным примером, если он лицемерен! Ученик сми­рится с изъянами живого человека, но не потерпит лживую безукоризненность. Плодотворное служение собственным приме­ром предполагает тесные взаимоотношения, что является защитой и для ведущего, и для ведомого.

Если мы по—настоящему хотим влиять на жизни людей, мы должны быть готовыми "расстелить" свою жизнь перед ними и "пребывать среди" них, проявляя к ним такое же великодушие и честность, какие являл Своим ученикам Иисус.

Глава восьмая

НАСЛЕДУЯ ЗЕМЛЮ (Луки 22)

Петр очнулся от сна. Он подспудно сознавал, что не должен лежать на земле. В этот предрассветный час он напряженно рылся в памяти в поисках причины. Что его беспокоило? Почему он ле­жал на земле? Почему? Почему? Его полусонный разум никак не мог найти ответ. Вдруг чей—то голос прервал неясный ход его мыс­лей: "Что вы спите?"

Петр открыл слипающиеся глаза и увидел Господина. Вдруг он все вспомнил. Господин попросил их остаться с Ним и молиться, но один за другим они поддались усталости. Петра захлестнуло чув­ство вины.

Вечером Господин был очень взволнован. Петр еще никогда не видел Его таким. Он почти сумбурно говорил о предательстве и смерти. Петр понимал, что должен был собраться с силами и бодрствовать вместе с Господином, но не смог. Было очевидно, что Господин не спал. Даже при лунном свете Петр заметил устало опущенные плечи и красные глаза.

Голос Господина был исполнен смирения: "Кончено, пришел час; вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пой­дем: вот приблизился предающий Меня!" И указал рукой влево.

Петр повернулся и увидел людей, пробиравшихся по склону хол­ма. По горящим факелам было видно, как они продвигались. Петр поспешно растолкал от сна остальных учеников.

Когда искавшие их приблизились, Петр вынул из-за пояса свой меч и встал рядом с Господином. Петр узнал несколько человек из толпы. Там были слуги первосвященника, несколько солдат и всем известные иерусалимские бродяги с факелами, фонарями, дубина­ми и другим оружием.

Петр содрогнулся, увидев, как велика толпа. Она раз в пять раз превосходила число учеников. Не потому ли Господин так пе­чален? Это что, конец? С ними покончено?

Иуда Искариот выступил из среды пришедших и подошел к Гос­подину. Его глаза возбужденно бегали по сторонам. Он стоял так близко к Петру, что тот слышал его частое, прерывистое дыхание. "Приветствую Тебя, Равви!" - нерешительно произнес Иуда, об­нимая и целуя Господина.

Учитель ответил: "Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?" — и печально покачал головой. Иуда отвел взгляд от Господина и отступил назад. Аза, слуга первосвященника, вы­ступил вперед, чтобы произвести арест. И вдруг все сборище бук­вально взорвалось: люди закричали и рванулись к Господину с вы­соко поднятыми дубинками. Двое сильных мужчин из охраны хра­ма ринулись к Иисусу.

Гнев ослепил Петра. Он быстро оценивал положение, ища пути для отступления. Как только он освободит Господина, они смогут убежать. Он сжал в руке меч и ударил им одного из нападавших. Удар пришелся тому прямо по голове и заставил упасть его на колени. Кровь хлынула по щеке, а отрубленное ухо упало рядом в пыль. Радуясь наступившей сумятице, Петр ухватился за Господи­на: "Сейчас или никогда. Бежим отсюда!"

Но Господин не двинулся с места. Он продолжал стоять перед Азой в одежде, забрызганной кровью, глядя прямо на слугу перво­священника. Аза почувствовал себя неловко, хотя ему надлежало руководить арестом. События странным образом выходили из-под контроля.

Господин подошел к раненому. Толпа замерла в ожидании. Он поднял отсеченное ухо, обтер его краем Своей одежды и нежно приложил его на место к голове пострадавшего, прижав Своей ла­донью. Кровотечение мгновенно прекратилось.

Господин задержал Свою руку на несколько секунд, а когда от­нял ее, все ахнули от изумления. ухо стражника первосвященника было совершенно невредимым! Не осталось ни шрама, ни следа, указывающего на то, что несколько мгновений тому назад оно бы­ло отсечено мечом.

Аза нервно кашлянул. Ему нужно выполнять приказ, и никакая уловка не сможет ему помешать. Но ни один из стражников не двинулся с места, когда он жестом повелел им арестовать Господи­на.

"Возврати меч твой в его место, «— сказал Господин, поворачи­ваясь к Петру. Затем, глядя прямо на Азу, произнес: "Ибо все, взяв­шие меч, мечом погибнут. Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенад­цать легионов ангелов? Но как же сбудутся Писания?"

Аза кипел от негодования. "Взять Его!" — рявкнул он на страж­ников, но они покачали головами и отступили в толпу. У них уже не было охоты исполнять такой приказ. Другие стражники вышли, чтобы занять их место, и увели с собой Господина. Петр и другие ученики последовали за ними, ошеломленные событиями ночи.

Руководитель, пребывающий в кротости, навсегда свободен от бремени мстить людям, которые причинили ему боль или злоупотребили корыстно его доверием.

Если бы вы оказались той ночью в саду вместе с Иисусом, как бы вы объяснили себе Его поступки? Если Иисус имел в достатке силы для исцеления уха раненого слуги, то у Него наверняка хватило бы сил спастись Самому в тот момент. Но почему Он не восполь­зовался этой силой? У Него была возможность изменить исход событий, но Он сознательно избрал для Себя не использовать ее. Многие расценили бы это как слабость. Библия именует это крото­стью.

Ричард Фостер спрашивает: "Вы когда-нибудь замечали, сколь­ко раз Иисус отказывался употреблять Свою власть?" Далее он го­ворит: "Власть, исходящая свыше, не хвастлива и напыщенна. Ей чужды свойства человеческой власти, воистину, ее символы — ясли и крест. Это власть, в которой не узнают власть. Это сознательно выбранная позиция кротости, кажущаяся бессилием человеческо­му глазу. Власть свыше руководствуется слабостью" Я живо помню свое первое знакомство с кротостью. Мне было восемь лет, и тогда по соседству со мной жила целая ватага моих сверстников. Все мы были фанатиками спорта и проводили каж­дую свободную минуту, оттачивая воображаемое спортивное мас­терство на баскетбольной площадке, расположенной позади шко­лы. "Эрик" для меня был тогда героем. Он был на несколько лет старше меня и отличался неподражаемой доблестью на баскетболь­ной площадке.

Однажды, солнечным субботним днем все мы собрались на пло­щадке поиграть в баскетбол. Эрик тоже был там, еще к нам присоединился один девятнадцатилетний парень, недавно женив­шийся на сестре Эрика. Эрик и его шурин были самыми высокими из нас и поэтому играли в разных командах, опекая друг друга. Игра оказалась напористой и очень азартной. По правде говоря, даже грубой.

Эрик с шурином боролись за мяч, как вдруг последний обозлился. Он накинулся на Эрика и стал колотить его по лицу.

Я рос в спокойной и воспитанной семье, и увидеть, как один родственник избивает другого, было потрясением для меня. Но еще более поразительней было поведение Эрика. Он опустил руки и, не сопротивляясь, позволял ударам и тумакам превращать его лицо в кровавое месиво.

Наконец, я не вытерпел и закричал: "Давай, Эрик! Дай ему сда­чи! Ты же круче его! В чем дело? Или ты струсил?"

Эрик по—прежнему позволял себя избивать до тех пор, пока его шурин не прыгнул в машину и не укатил прочь. Компания вось­милетних приятелей молча растворилась, ошеломленная быстро­той поражения Эрика.

Я проводил его домой. Войдя в дом, он спокойно подошел к умывальнику, открыл кран и, содрогаясь, стал смывать кровь с ли­ца.

"Почему ты не дал сдачи?" — спросил я, совершенно сбитый с толку поведением Эрика.

Он повернулся и посмотрел на меня из—под опухших, багровых век и произнес: "Я скажу тебе, почему. Пару месяцев назад мы с ним подрались из-за его слов о сестре. Я одолел его. Но потом он заявил мне, что если я когда-нибудь снова стану против него, то он пойдет домой и изобьет мою сестру. Я знаю, он способен на это. Меня не волнует, что случится со мной. Я не позволю ему дотронуться до моей сестры, даже если это будет значить быть избитым самому."

Мой детский ум разум оторопел от нового для него откровения. Эрик, действительно, был героем. Его кажущаяся слабость не была истинной картиной происшедшего. Я понял, что факты не всегда соответствуют истине. Факт заключался в том, что Эрик действи­тельно был избит. Истина — в том, что он мог дать сдачи, но на­шел в себе силы удержаться, чтобы защитить того, кого любил.

Эрик был кроток, но не слаб. Более слабый человек на его месте стал бы размахивать кулаками, но не Эрик. Сострадание к сестре удержало его.

То же самое произошло и при аресте Иисуса. Легионы ангелов явились бы спасти Его, молви Он только слово. Думаю, и ученики, со своей стороны, могли бы затеять хорошую потасовку. Но со­страдание удержало Иисуса. На карту было поставлено нечто боль­шее, поэтому Иисус добровольно починился аресту.

Служащие лидеры должны брать пример с Господа во время ареста. Мы должны стать людьми кроткими. И об этом напоминает нам в Нагорной проповеди Христос: "Кроткие наследуют землю." Почему? Потому что только кроткие будут иметь силу духа, позво­ляющую править и царствовать со Христом, отвергнув свое "я".

Но что это значит руководить с кротостью? Конечно же, не то, что лидер должен быть бесхребетным и слабовольным или нерешительным и сомневающимся, или постоянно разглагольст­вующим о добродетели непротивления.

Шотландский проповедник Джеймс С. Стюарт так говорит об этом: "Для созидания Своего царствия Бог всегда избирает немощь и униженность человека, а не его силу и уверенность. Он может употреблять нас не просто вопреки нашей заурядности и беспо­мощности, а исключительно благодаря этим качествам".

Потому—то истинных наставников часто не замечают или не понимают. Причина проста: падший человек — поклонник ге­роев, и таких людей привлекают героические, сверхъестественные образы. Зная это, сатана однажды предпринял попытку совратить Иисуса со Креста на путь славы. Искушения, уготованные врагом, всегда сосредотачивались на внешних подвигах, чтобы вызвать у народа поклонение "герою."

Если бы Иисус поддался лести явить Свою силу, мир действи­тельно последовал бы за Ним — прямо к апогею мании величия. Неудивительно, что собравшаяся у распятия безжалостная толпа, более всего усердствовала в жестоких оскорблениях. В их ограни­ченном восприятии Иисус был слабаком, то есть, объектом насме­шек, а не почтительного опасения.

В Писании смирение прежде всего имеет отношение к "верти­кальному" общению человека с Богом, как сказано в 1Петра 5:6: "Итак смиритесь под крепкую руку Божию." Наставничество и другие виды служения в Божьем Царстве измеряются смирением.

Кротость — это обратная сторона медали. Это плод Божьей бла­годати, проявляющийся прежде всего в "горизонтальных" отноше­ниях человека к окружающим. Чарльз Финней сказал:

"Кротость, как проявление воли и как свойство благочестия, про­тивоположно сопротивлению и мщению. Это терпение и снисхо­дительность при жестоком обращении".

Причиной наших страданий всегда бывают окружающие люди. Иногда кто—то пытается злоупотребить нашим доверием, делая достоянием гласности наши недостатки. Кроткий человек не боит­ся правды, даже о самом себе. Даже если он будет чувствовать себя преданным тем, кому он доверился, его кротость не позволит ему отплатить тем же.

Некоторые спросят: "Но ведь, если наставник позволяет своим ученикам видеть его слабости, не злоупотребят ли они этим впос­ледствии?" Ответ прост: "Да, риск велик!" Неуловимая грань меж­ду смирением и унижением заключается в выборе довериться своим ученикам или отгородиться от них, и этот выбор зависит от характера личности.

Иисус знал это, но пошел на риск и позволил Себе быть уязвимым. Зная, что в течение ближайших суток Петр, Иаков и Иоанн отрекутся от Него, Иисус все равно допустил им видеть Его борение

и муку.

За этой истиной кроется, в равной мере, еще одна важная вещь: Бог намеренно избрал слабых для выполнения Своих целей. Апо­стол Павел в 1 Коринфянам 1:26—29 говорит:

"Посмотрите, братия, кто вы призванные: не много из вас муд­рых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное ми­ра избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уни­чиженное и ничего незначащее избрал Бог, чтоб упразднить знача­щее, — для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом."

Дж.Освальд Сандерз подтверждает эту истину, заявляя: "Хотя сам Павел обладал развитым интеллектом, он радовался тому, что Бог намеренно не избрал образованных, знатных, сильных и влия­тельных. Вместо этого Он выбрал людей немощных по способностям, авторитету и даже телесно — тех, кого мир ставил ни во что — чтоб через них благословить всех".

Для служащего лидера руководить в кротости означает, что он должен быть абсолютно честен с собой и другими в отношении своих слабостей, не ища повода их скрыть или, наоборот, с жалостью к себе выставлять напоказ. Он продвигается вперед, с любовью по­винуясь Богу, несмотря на свою ранимость, и, если необходимо, целиком предает себя Божьей власти и милости. Урожай для веч­ности никогда не пожинается надеющимися на себя, но теми, кто сознает, что Божья сила "совершается в немощи" (2Коринфянам 12:9).

Дуайт Л. Муди — Билли Грэм своего времени, научился исполь­зовать силу немощи, подобно Павлу. Он не был обременен образо­ванием, внешне был непривлекателен, голос был тонким и гнуса­вым. Но эти сознаваемые им недостатки не помешали Богу через него потрясти весь мир.

Однажды одному репортеру поручили исследовать его служение, чтобы выявить секрет необычайной силы и влияния на людей всех социальных слоев. После возвращения из своей командировки тот записал: "Я не нахожу в Муди ничего, что могло бы стать при­чиной его невероятных деяний."

Когда Муди рассказали об этом, он усмехнулся и сказал: "Ко­нечно, это так, потому что работа—то была Божья, а не моя." Сла­бость Муди стала Божьим оружием".

Служить наставником не означает прекратить использование своих природных, данных Богом талантов. Это означает, что мы должны перестать на них полагаться. Вместо этого мы должны научиться непрестанно возлагать упование на Бога, в любви веду­щего за Собою Своих детей.

Глава девятая

Еще одна возможность(Луки 24)

Трое мужчин, тесно прижавшись друг к другу, сидели в углу на полу. Золотые лучики солнечного света пробивались сквозь тре­щины в ставнях и отбрасывали на пыльный пол яркие пятна све­та. Светало, но они уже долгие часы не спали и все сидели, вгляды­ваясь в темноту.

"Кто бы мог подумать?" — произнес Варфоломей, размышляя вслух. — "Еще неделю назад нас приветствовали с пальмовыми вет­вями, радостными восклицаниями и всеобщим восторгом."

"Не бойся, о дочь Сиона: вот Царь твой грядет к тебе, сидя на молодом осле," — произнес Филипп скорее для самого себя, чем для остальных.

Варфоломей ударил кулаком о пол. "Почему мы ничего не заметили? Мы остановили бы Иуду, если б знали."

Филипп пожал плечами: "Мы никак не могли знать. Иуда на­верняка давно замышлял это. Видели, как приветствовали его страж­ники? Они вели себя, как давние его друзья."

"Иосиф сказал мне, что первосвященник заплатил Иуде за его старания тридцать серебренников," — при этих словах глаза Варфоломей наполнились слезами.

"Что ж, Иуда получил по заслугам. Я слышал, его нашли ви­сящим на дереве. Повесился," — сказал Филипп, надеясь, что эта новость хоть как-то утишит гнев по поводу предательства бывше­го товарища.

"Мы все заслуживаем смерти", — вступил Петр, впервые подав голос. — "Я вел себя не лучше. Когда Господин попросил меня молиться вместе с Ним в саду, я заснул. Мы все заснули. Если бы мы тогда бодрствовали, все могло быть иначе. Мы даже не смогли не заснуть, когда Ему так это было нужно."

Петр помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил: "И когда я потом сидел во дворе дома первосвященника и служанка спросила меня, не я ли был с Ним, я ответил, что нет. Какой смысл призна­ваться в связи с осужденным Человеком? Я отрекся от Него триж­ды".

"Но знаете, что хуже всего? Иисус знал об этом. Он знал. Он знал, что я сделаю это", — Петр в упор посмотрел на своих това­рищей: темные тени в сумрачной комнате. — "В тот вечер, когда Он омывал нам ноги, Он все знал. Он сказал мне, что я предам Его трижды. И знал о том, что замышлял Иуда. Как будто Он хотел, чтобы это случилось. Я не понимаю как, но Он знал. Знал о том, что каждый из нас по—своему предаст Его."

Тишина повисла в комнате. Сейчас их близкая дружба не позволяла обелить себя. Каждый знал, о чем думали другие и как они поступили сами. Никто не прятался за завесой лжи и притвор­ства.

Для чего им теперь было жить? Они все покинули свои дома, чтобы следовать за Господином. Они поверили в то, что Он Мессия и что они были частью того огромного нового царства, которое Он принес, чтобы изменить мир. Сейчас все было кончено, и все они были так или иначе виноваты в этом.

"Как бы я хотел вернуться туда. Я должен был остаться подле Него у Креста," — сказал Варфоломей несколько минут спустя. — "У меня не хватило смелости сделать это. Его мать с Ним осталась,

а я нет..."

"Все мы отличились, независимо от того, были мы с Ним до конца или нет", — вмешался Петр. — "Вчера стражники пришли в дом моего дяди и спрашивали обо мне. Он сказал им, что не видел меня очень давно, но они все равно устроили обыск и перевернули вверх дном весь дом."

"Как вы думаете, нам лучше держаться вместе или разойтись по одиночке?" — спросил Филипп. Им нужно было как-то собраться с мыслями. Троим мужчинам угрожала серьезная опасность.

Город кишел солдатами и негодующими фарисеями и книжниками. Священники и римские солдаты заключили между собой немыслимый, но зловещий союз. А теперь, когда их руки оказались в крови, они хотели скорее покончить с этим. Они не желали, чтобы "дело Христа" снова возникло, а остававшиеся уче­ники были частью этого дела.

"Не знаю... Не думаю, что мы смогли бы что—либо сделать для спасения Господина," — сказал Варфоломей, не обращая внимания на вопрос Филиппа.

"Я наблюдал за Ним. Было похоже, что Он хотел умереть в ' завершение. Когда Пилат задавал Ему вопросы, Он не отвечал. Пилат долго настаивал. По—моему, он хотел отпустить Господина, но Тот не произнес ни слова."

Они снова погрузились в молчание. Они то печалились о Госпо­дине, то исполнялись презрением и гневом к тому, кто Его предал. Но более всего их тяготило невыносимое бремя: каждый из них предал Господина. Трусость, малодушие и слабость уже не были для них отвлеченными качествами, присущими другим, послабее, людям.

Боль, которую испытывал каждый, отбила у них охоту показы­вать пальцем и обвинять кого-то другого. Как только жестокий луч испытаний осветил их сердца, все их недостатки были безжа­лостно проявлены.

Они говорили очень долго, то впадая в уныние, обиду и разочарование, то затихая. Наконец, они сошлись на том, что находиться всем вместе было бы безопасней. Поодиночке их легко можно схватить. Держась вместе, они могли бы защитить друг друга.

Прошел почти целый день, прежде чем это решение стало известно всем ученикам. В Иерусалиме царил хаос. Мельница слу­хов работала вовсю. Ходили разные, противоречивые мнения. Не­которые говорили, что тело Иисуса украли ученики, другие гово­рили, что Он воскрес и что Его погребальные одежды так и оста­лись свернутыми в гробнице.

Что бы это ни было, на третий день стало ясно одно: гробница, где был похоронен Господин, пуста. Петр сам побежал осмотреть ее. Он не мог объяснить увиденное. Почесывая затылок, он вышел из гробницы в раздумье.

Наконец, ученики собрались в условленном месте. Когда по­следний из них вошел, Иаков закрыл дверь на тяжелый деревян­ный засов. Теперь, если кто-то захочет проникнуть в дом, ему придется иметь дело с дубовой дверью толщиной в ладонь.

Иаков повернулся и оглядел своих товарищей. Впервые они со­брались после ночи предательства. Как все они изменились!

Иаков увидел лицо Петра. Он казался довольно оживленным, даже веселым. Иаков поднял брови, недоумевая: трудно представить, что может сделать с человеком скорбь и чувство вины!

Петр откашлялся, прочищая горло, и обратился к собравшимся. Его лицо сияло широкой улыбкой, когда он начала "Так же, как и у вас, мое сердце рвалось на части. Но теперь я все понял." Ученики слушали, не улавливая, к чему он клонит. "Вчера мы с одним чело­веком, который тоже когда-то был учеником Господина, шли в Еммаус. Я был подавлен тем, что произошло, и хотел все бросить и забыть."

Филипп и Варфоломей удивленно переглянулись: ведь именно Петр, в конце концов, настоял на том, чтобы они все собрались в Иерусалиме.

"По пути к нам присоединился Человек, который, казалось, со­вершенно ничего не знал о случившемся. Мы стали рассказывать ему об этом." По мере повествования Петр становился все более взволнованным, помогая себе жестами.

"Наконец, мы остановились в одной гостинице поужинать. Ког­да мы сели за стол, Незнакомец взял хлеб, возблагодарил за него и раздал его нам. И вдруг с наших глаз как будто спала пелена. Это был Он! Этим Незнакомцем был Господин, но прежде, чем мы успели произнести слово, Он исчез из виду!"

"Ты уверен?" — спросил Андрей.

"Я не поверю в это, пока не увижу Его собственными глазами", — проворчал Фома, — "и почему вы сразу не узнали Его?"

"Пусть говорит, я хочу слышать", — вмешался Иаков. — "Это совпадает с тем, что говорила Мария Магдалина."

Прежде, чем Петр продолжил, в комнате прозвучал другой го­лос: "Мир вам!"

Разинув рот, широко раскрыв глаза, ученики застыли на месте, узнавая: это был Господин!

Он протянул к ним руки. Каждый из учеников узнал их. Сколь­ко раз эти руки нежно обнимали их! Теперь на них были рваные шрамы. Нет, они не уродовали эти руки, а украшали!

Всеобщий возглас удивления вырвался из уст пораженных уче­ников, за которым последовало внезапное радостное откровение. Их глаза все еще были распахнуты, но в них уже не было страха. Волна пьянящей радости захлестнула их.

Петр видел, как Господин с любовью обводил всех взглядом, за­держиваясь на каждом. Когда Его глаза достигли Петра, Господин посмотрел на него долго и проницательно. Петр почувствовал, как слезы подступают к его глазам. Он смотрел на Господина: "Я, Гос­подь? После всего, что я сделал? Я? Ты хочешь доверять мне снова?"

Петру незачем было спрашивать это вслух, Господин прочел вопрос в его глазах. Он мягко кивнул, и Петр почувствовал, как его затопил поток Божьего доверия и любви. Слезы полились по щекам, и здоровенный рыбак, не стыдясь, упал к ногам своего Господина.

Оказанное доверие освобождает. Обманутое доверие разрушает.

Иисус доверил созидание Своей Церкви в неуверенные руки один­надцати жалких неудачников. Дэвид уотсон точно описывает это:

"Ученики Иисуса были самыми обыкновенными людьми со все­ми человеческими недостатками и изъянами, которые находим в себе и мы. Благодаря честности Евангелий ученики предстают перед нами тщеславными, себялюбивыми, любящими спорить, слабыми в вере, беспокойными, трусливыми, вспыльчивыми, необдуманно говорящими и поступающими, заносчивыми перед лицом искушений, сонливыми в молитве, нетерпеливыми с детьми, раздраженными из-за большого скопления людей, подавленными и разочарованными распятием. Мы замечаем, как медленно они усваивали и как быстро забывали самые тяжкие духовные уроки. Другими словами, они были такими же, как большинство нас! И все же, это были люди, которых Иисус избрал Своими учениками и будущими наставниками".

В самом деле, удивительно, что Бог избрал этих одиннадцать учеников, чтобы навсегда изменить мир. Но еще более поразите­лен тот факт, что Он избрал и употребляет нас! В Послании к Коринфянам Павел выражает свое удивление по поводу того, как Бог употребляет грешников: "Потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познани­ем славы Божьей в лице Иисуса Христа. Но сокровище это мы носим в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была при­писываема Богу, а не нам" (2Коринфянам 4:6—7).

Пример Иисуса—наставника, доверявшего Свое совершенное уче­ние несовершенным людям, наверно, самый трудный для подра­жания. Иисус показывал, учил и поручал. А потом Он просто ушел! Впоследствии Апостол Павел делал так же. Действительно, чаще всего наставления Павла поступали из тюремных камер! Какой контраст с методами, используемыми нами сегодня!

Несмотря на то, что сами мы несовершенны, мы склонны тре­бовать совершенства от других, прежде чем доверить им должность начальствующего. Долго же придется ждать! Практический опыт показывает, что мы только и делаем, что обучаем, обучаем и обу­чаем. Затем мы требуем от наших учеников подчинения, потому что они учились у нас. Другими словами, мы хотим, чтобы наши ученики работали на наше служение. По крайней мере, до тех пор, пока они не станут доставлять нам хлопоты.

Каков же результат нашего наставничества, если мы не освобождаем их для собственного служения? Много ли тех, кто после обучения был освобожден для собственного служения или служения наравне с нашим, или даже, наше превосходящего? Ра­дуемся ли мы, когда видим, как другие начинают собственные слу­жения, даже если они никогда уже не будут подчиняться нам, как наставникам? Ликуем ли мы или опасаемся, когда они превосходят нас, как руководители, и по масштабу и по силе влияния?

Тот, Кто был совершенным Наставником, не только обучал, Он доверял. Более того, Ему доставляло радость заявлять, что Его уче­ники будут совершать более великие дела, чем дела их Учителя.

Обычный аргумент против освобождения будущих, особенно, молодых лидеров для занятия ими руководящих ролей — что у них нет достаточного опыта. Но возникает вопрос: откуда появится этот опыт, если им не позволяют обрести его практически!

Может, некоторые руководители остерегаются доверять другим, а особенно, молодым бразды правления из-за того, что те могут ошибиться и навлечь упрек на доверившего им ответственный пост? Но ведь подобные страхи уходят корнями в эгоистичное желание уберечь собственную репутацию, а не в искреннее стремление удер­жать молодого человека от слишком раннего вступления в долж­ность.

Служащий руководитель всегда противится побуждению чрез­мерно строгими требованиями нагружать будущих наставников. Он хочет освободить их, а не угнетать слишком тяжелым бреме­нем. Он понимает, что главная задача руководства состоит в создании атмосферы доверия и свободы. Только в такой среде ру­ководитель сможет полностью реализовать свой потенциал.

Очень часто лидеры поступают прямо противоположно. Они воздвигают систему чрезмерных требований, вроде бы для того, чтобы лучше подготовить перспективного молодого человека. Но печальная ирония заключается в том, что если бы такому учителю пришлось столкнуться с подобными требованиями в молодости, он вряд ли смог бы их выполнить.

Доверие — самый хрупкий элемент в структуре здоровых взаи­моотношений. (Из лекций Тома Маршалла, прочитанных в Амс­тердаме в мае 1987 года.) Служащий наставник сознает, что ува­жение и доверие всегда идут рука об руку. Поэтому, он стремится уважать своих учеников, проявляя к ним доверие и тем самым подтверждая, что сам заслуживает его. Такое доверие лучше всего выражается в обучении последователя, а затем в высвобождении его для возрастания в служении руководителя.

Плотский лидер будет настаивать на том, чтобы его последова­тели доверяли ему, и в то же время осуждать тех, кто попытается поставить под сомнение его авторитет. Мыслящий таким образом руководитель упускает из виду, что ученики не долго будут следо­вать за тем, кому не доверяют. Более того, доверие, требуемое от других, но другим не оказываемое, рождает у ученика чувство угнетенности и совершаемого над ним насилия.

Это подводит нас к важному принципу: инициатива проявления доверия должна принадлежать человеку, обладающему самым боль­шим авторитетом. (Из лекций Тома Маршалла, прочитанных в Ам­стердаме в мае 1987 года.) Наставник с почтением относится к своим ученикам, доказывая тем самым свою надежность. Когда же он обманывает их доверие, то это становится позором и бесче­стьем для них также.

Бог сознательно доверил судьбу Своего единственного Сына в руки смертных, обыкновенных родителей. Иисус сознательно дове­рил судьбу Евангелия простым людям. Бывают моменты, когда вам как наставнику требуется смирение, чтоб подчиниться и довериться лидеру менее опытному, занимающему менее важное положение или более слабому по характеру, чем вы. Такой поступок оказывает огромную поддержку этому человеку, напоминая и нам, что все мы подвластны и подотчетны.

Подобное произошло со мной во время моей первой практики в организации "Молодежь с миссией". Несмотря на неопытность, я был назначен лидером команды из пятнадцати человек, которые должны были провести две недели практики в Париже, во Франции. Единственным доступным для нас жилищем оказался старый за­брошенный театр, который теперь использовали как церковь. Удобства были аховыми: одна "ванная" комната, в которой были только раковина и туалет.

На три дня к нам приехал Лорен Каннингхэм (основатель "Мо­лодежи с миссией"). Я был безумно рад его видеть и обрадовался еще больше, когда узнал, что он собирается провести с нами несколько дней. Я не слишком хорошо знал Лорена и предполагал, что он остановится в ближайшем отеле. Как шок для меня прозву­чала его фраза: "Денни, где ты меня расположишь на ночь?"

"Вы имеете в виду, спать?" — спросил я, заикаясь и стыдясь описать наши удобства. — "Вы — начальник. Спите, где пожелаете."

Я никогда не забуду мягкое, терпеливое выражение лица Лоре­на, когда он ответил: "Нет, Денни, ты — лидер этой команды. Пока я здесь, я подчиняюсь тебе. Где ты меня разместишь?"

Я был потрясен, но, увы, у нас не было "почетного" места, кото­рое я мог бы предложить Лорену. "Пойдемте со мной," — сказал я, и мы стали подниматься по пыльным ступенькам. Девушки из ко­манды разложили свои спальные мешки на балконе и отгородились простынями.

Мы, холостяки, выбрали небольшое место на сцене и тоже по­пытались отгородить его. Места было очень мало, и каждый из нас окружил свое личное "пространство" спальным мешком, стулом и чемоданом.

Я собирался отдать Лорену свой аккуратно отгороженный "пятачок", как вдруг заметил, что он изучает пространство под сто­ящим на сцене роялем. Неужели он захочет, чтобы мы его двигали! Для этого совершенно не было места. Не раздумывая, я выпалил: "Вы можете спать под роялем, если хотите." Лорен кивнул, благодарно улыбнулся и сказал: "Это как раз мне подходит."

Хотя этот случай произошел двадцать три года назад, он произ­вел на меня такое впечатление, что я до сих пор помню каждую подробность. Я был глубоко потрясен, и в то же время, смирен. Основатель успешно развивавшегося служения с радостью подчи­нился моему необдуманному распоряжению.

Лорен не только отказался от своего права на удобства, но и ободрил меня, как начинающего лидера, сознательно избрав подчинение мне. Его пример повлиял на становление моего взгляда на библейски обоснованное руководство больше, чем какая—либо книга или проповедь. Моей единственной надеждой остается то, что я смог последовать его примеру практически в своей жизни.

Нам никогда не нужно бояться попасть в зависимое положение. Желание служить другим только тогда правомерно, когда мы осоз­наем, что часть этого служения заключается в том, чтобы позво­лить им служить нам также. Относясь так, особенно к молодым, мы тем самым подтверждаем свое доверие им. Наше дружелюбное расположение может послужить толчком к развитию тайного дара наставничества в них.

Итак то, что позволяет наставнику "выпускать" людей на их собственное служение, может быть названо простым словом — ве­ра. Все наставники так или иначе проявляют свою веру. Одни уповают на качество обучающей программы. Другие — на собст­венный дар учителя. В обоих этих случаях поверхностность веры наставника проявится из-за его неспособности доверять тем, кого он готовит для самостоятельного служения. Вера всегда требует расширения доверия, но это доверие должно корениться в Боге, а не в наших способностях, старании учеников или преимуществах нашей программы.

Способность руководителя оказывать доверие простым смертным говорит о глубине и качестве его веры в Бога. Иисус, обладая вели­кой верой в Своего Отца и выражая эту веру в Своем послушании Его воле, доверял ученикам более, чем они сами доверяли себе.

Вызывающее благоговение величие славы Христа сокрыто не в силе Его могущества, а в бездонной глубине Его личности, доверив­шей развитие и укрепление Своей Церкви в руки самых обыкно­венных людей. То же самое Он делает и сегодня!

Заключение

Эта книга начинает путешествие для каждого из нас как наставника. Это странствие исключительно лично каждого, побуждающее анализировать все аспекты деятельности наставника. Мы должны идти по дороге, неприметной для людского признания. То, что происходит в святом святых нашего сердца, определяет качество истинного послушнического служения, суть которого в его "неприметности".

Стиль руководства Иисуса требует смиренного посвящения себя служению другим независимо от того, чего это стоит и чем будет вознаграждено. Христианский наставник — это совершенный об­раз слуги. Служить руководя — это невероятно сложная задача, обязывающая обучать и развивать цельность и внутреннюю свободу тех, кто нам доверился.

Основания нашего служения наставника сокрыты в природе Са­мого Бога, "Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божьим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам, и по виду став как человек" (Филиппийцам 2:5—7). Любое толкование лидерства, расходящееся с примером Христа, уничижившего Самого Себя, может быть расце­нено только как плотское.

Пришла пора новому руководству занимать место. Ключевой его отличие заключается в единственном признаке, определяющем истинное наставничество — в Самом Иисусе. Учитесь у других ли­деров. Уважайте и любите их. Но следуйте примеру Единственного.

Да будет каждый из нас следовать за Иисусом... сквозь прах и пыль.

"Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего: до­вольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его..." Матфея 10:24—25 [S1]

[S1]

Поиск по сайту: