ДУХОВНЫЙ КРИЗИС ЧЕЛОВЕКА КАК ПЕРВОПРИЧИНА ЭКОЛОГИЧЕСКОГО ВЫЗОВА

Обретение независимости или разрыв союза с природой? - Древнейшие корни современного рационализма. - Мировоззренческая революция Возрождения. - Мышление, оставляющее "за скобками" природу. - Приоритеты товарно-денежных отношений. - Научно-технический прогресс как религия XX века. - Уловки рационального сознания. - "Природа сначала погибла в душе человека". - Психология сегодняшней выгоды против интересов завтрашнего дня. - "Разрушение разрушителя".

И так, к началу третьего тысячелетия мировая цивилизация подошла в состоянии глубокого системного кризиса, который имеет свои социальные, демографические и экономические аспекты, но словно бы меркнущие и отступающие на задний план перед главной, экологической угрозой. И в центре этого процесса глобальной деградации окружающей среды, охватившей в XX веке практически всю планету, находится, увы, сам человек с его потребительским отношением к природе и с его ущербной психологией покорителя и властелина Вселенной.

Психология эта, как было уже отмечено, сформировалась не вчера, и первой вехой на пути к самоотделению человека от природы стал переход от простого присвоения ее плодов первобытным собирателем и охотником к производству сельскохозяйственной продукции, сработанной его руками (неолитическая революция). Но тем самым в этих руках оказалась в известной степени и его собственная судьба.

На фоне этой относительной независимости от природных сил теряет былую актуальность и ощущавшееся прежде родство человека с окружавшим его растительным и животным миром. Почувствовав себя особенным, выделенным посреди всех других существом, он не замедлил отправить в отставку и своих зооморфных богов, налагавших немало запретов на уничтожение живой природы. А на их место пришли божества, слепленные уже по человеческому образу и подобию, причем сама природа из объекта поклонения становится для человека прежде всего ресурсным источником.

И такое рационально-потребительское отношение к своему природному окружению характерно уже для ранних цивилизаций древности (см.1.2). Примечателен повторяющийся при этом эволюционный сценарий первых цивилизаций - например, Месопотамии и Средиземноморья, - отмеченный В.Красиловым: "Рост населения - истощение ресурсов - экспансия - милитаризация, тоталитаризм - сверхнагрузка на ресурсы (италийские леса пошли на строительство римского флота) - деградация среды обитания - духовная деградация - утрата внутренней энергии, развал государственной системы" [Красилов, 1992].

Таким образом, уже в эпоху античности начинает формироваться убеждение (сформулированное впоследствии Ф.Бэконом как "Knowledge Itself is Power"), что позитивное знание - это сила, с помощью которой можно переделывать и приспосабливать под свои нужды природу, а также трансформировать социальную и экономическую стороны своего бытия.

После "темных веков" начала средневековья, когда природа как "божье создание" все-таки предполагала бережное к себе отношение (в средневековом законодательстве существовал на этот счет целый ряд нормативных ограничений), рационализм возродился на новой основе. Мощный импульс для модернизации европейского общества дала эпоха Возрождения, а само это явление получило название модерна.

Это время отмечено, во-первых, формированием крупных современных наций, а во-вторых - становлением рыночных отношений и либерального гражданского общества. В духовной же сфере модерн означал, по сути, вторую, после неолитической, мировоззренческую революцию, огромный вклад в которую, наряду с мореплавателями, писателями, художниками и архитекторами внесли ученые - Декарт, Галилей, Ньютон, Адам Смит и др.

Человек в рамках этого мировоззрения представляется отныне центром и венцом мироздания, а вместе с тем растет вера в его могущество, в силу Разума, с помощью которой можно преобразовывать и обустраивать Землю.

сказал поэт. И действительно, Великие географические открытия и выдающиеся достижения научной мысли, ⁶ изобретение книгопечатания и рост городов - все, казалось бы, подтверждало неоспоримое превосходство этого творимого человеком мира. В то время как неосвоенная, первозданная природа, как бы оттесняется в его сознании на задний план, выносится, так сказать, за скобки или воспринимается лишь как фон его масштабных деяний.

⁶ Парадоксально, но именно в это время люди отказались от геоцентрической модели Вселенной, отведя Земле роль скромной планеты-спутника одной из рядовых звезд Галактики.

Не случайно на полотнах мастеров Возрождения она чаще всего фигурирует именно как фон, пусть даже не лишенный живописности и обаяния, но достаточно условный и отстраненный. Что же касается литературных произведений той поры, то там (в отличие от поэзии античности) описания природы практически вообще отсутствуют.

Эпоха классицизма и барокко с расцветом ее садово-паркового искусства и ландшафтной архитектуры, быть может, и приоткрыла для природы окно в человеческий мир, но лишь для такой, какой люди хотели ее в ту пору видеть - "регулярной", подстриженной, окультуренной - и опять-таки как фон для дворцовых празднеств и увеселений. Отпечаток "приспособленности" изображаемой природы к человеческим потребностям лежит и на картинах знаменитых голландских и фламандских живописцев. Бескорыстный же взгляд на мир "бесполезной" дикой природы стал доступен западному человеку еще позднее, в конце XVIII - начале XIX веков, когда в европейском искусстве почти на столетие воцарился романтизм.

И хотя во многом еще условная и романтизированная, она оказалась вдруг созвучна человеческому сердцу, оказалась важна для него сама по себе, как таковая, вне зависимости от практической выгоды, которую возможно или невозможно из нее извлечь. И постепенно, век за веком, ширится круг, сначала художников (Констэбл и Тёрнер в Англии, барбизонцы во Франции, Левитан и Н.Рерих в России), а затем и писателей (Мелвилл, Сетон-Томпсон, Пришвин, поздний Пастернак), черпающих свое вдохновение прежде всего в природе и именно у нее ищущих ответов на многие волнующие вопросы бытия.

Но это в искусстве. В реальности, в повседневной жизни все обстояло по-другому. Окончательно утвердившийся свободный рынок с его всепроникающими товарно-денежными отношениями диктовал свою логику, и этой логикой стал Его Величество денежный расчет. И там, где приходилось выбирать между миром нетронутой живой природы и возможностью извлечения дополнительной прибыли, человек без колебаний жертвовал первым, не заботясь о перспективе завтрашнего дня. К тому же любой природный объект низводился теперь до роли заурядного предмета купли-продажи. И если за назначенный под застройку участок векового леса можно было заплатить, как за несколько вагонов цемента, то стоило ли о чем-нибудь беспокоиться?

* * *

XX век стал временем наивысшего торжества рационализма, а чеховский вишневый сад, вырубленный под доходные дачи, - его своеобразным символом. Окончательно убедившись в своем могуществе, человек утвердился в мысли, что посредством разумной организации и совершенных технологий ему под силу решать любые встающие перед ним проблемы. И "уверовав в науку как в новую религию, решил установить свое господство и направлять по своему усмотрению развитие природы и общества на Земле" [Бланко, 1995]. Да и как было не уверовать?

Между первой лампочкой накаливания (1879 г.) и первым массовым персональным компьютером (1981 г.) прошло сто лет. За это время человечество изобрело двигатель внутреннего сгорания и электронно-лучевой кинескоп, осуществило цепную ядерную реакцию и проникло в тайны генетического кода. Оно покрыло Землю сетью скоростных шоссейных дорог и окутало ее плотным, хоть и невидимым, облаком электромагнитного излучения. Оно соединило каналами три океана, перекрыло плотинами величайшие реки мира и связало воедино мостами и тоннелями разделенные острова и материки.

Собственно, за один этот век оно воплотило в реальность почти все самые свои дерзновенные мечты и фантазии - от "живой воды" (антибиотики, пересадка органов) до ковра-самолета и от Вавилонской башни (высотные дома-небоскребы) до жюль-верновского полета на Луну.

Кстати, этот последний - программа "Аполлон", задуманная еще в бытность президента Дж.Кеннеди, - по своей методичной планомерности скорее напоминал даже не дерзкий вызов Небу, а какой-нибудь рутинный план спуска на воду нового ледокола - так пунктуально, этап за этапом, без единой осечки осуществлялся этот фантастический и, конечно, безумно дорогой (25 млрд долл.) проект вплоть до высадки первых землян, Н.Армстронга и М.Коллинза, на лунную поверхность. ⁷

⁷ "Осечка", правда, произошла, но уже после успешных полетов "Аполлона-11" и "Аполлона-12", когда из-за взрыва в двигательном отсеке "Аполлона-13" его экипаж был вынужден повернуть обратно, так и не совершив запланированной лунной посадки, но к счастью благополучно возвратился на Землю.

И что, казалось бы, могло затормозить эту триумфальную поступь научно-технического прогресса, открывавшего перед человеком все новые горизонты бытия, немыслимый ранее комфорт, удовлетворение самых прихотливых его потребностей, а главное - ощущение прочности пребывания на этой земле под надежной "броней цивилизации"? И даже сам Дьявол из бунинского рассказа "Господин из Сан-Франциско" не без робости взирает на спокойно рассекающую зимний штормовой океан "Атлантиду" - великолепный многопалубный лайнер с веселящимися толпами в залитых огнями салонах и надежно укрытым в глубоком трюме телом мертвого американца, возвращающегося домой после своего незадавшегося круиза, - символизирующую для автора страшную в своей торжествующей самоуверенности силу этого научно-технического прогресса.

"Но там, на корабле, в светлых, сияющих люстрами и мрамором залах, был, как обычно, людный бал в эту ночь. Был он и на другую, и на третью ночь - опять среди бешеной вьюги, проносившейся над гудевшим, как погребальная месса, и ходившим траурными от серебряной пены горами океаном. Бесчичсленные огненные глаза корабля были за снегом едва видны Дьяволу, следившему со скал Гибралтара, с каменистых ворот двух миров, за уходившим в ночь и вьюгу кораблем. Дьявол был громаден, как утес, но еще громаднее его был корабль, многоярусный, многотрубный, созданный гордыней Нового Человека со старым сердцем. <...> В самом низу, в подводной утробе "Атлантиды", тускло блистали сталью, сипели паром и сочились кипятком и маслом тысячепудовые громады котлов и всяческих других машин, той кухни, распаляемой исподу адскими топками, в которых варилось движение корабля, - клокотали страшные в своей сосредоточенности силы, передававшиеся в самый киль его, в бесконечно длинное подземелье, в круглый туннель, слабо озаренный электричеством, где медленно, с подавляющей человеческую душу неукоснительностью, вращался в своем маслянистом ложе исполинский вал, точно живое чудовище, протянувшееся в этом туннеле, похожем на жерло. А средина "Атлантиды", столовые и бальные залы ее изливали свет и радость, гудели говором нарядной толпы, благоухали свежими цветами, пели струнным оркестром..." [Бунин, 1956]

Но не только грозной забортной стихии противопоставляет автор эту роскошь, эту праздность, эти танцы под струнный оркестр, надежно укрытые сталью и стеклом "Атлантиды". Адские топки в подводной утробе корабля, "пожирающие своими раскаленными зевами груды каменного угля", питались мускульными усилиями других людей, "облитых едким, грязным потом", "багровых от пламени". Именно их каторжным трудом и поддерживался этот неуемный "пир жизни" в танцевальных залах, салонах и на палубах - такова была суровая реальность начала минувшего века, какой ее мог видеть Иван Бунин.

Однако уже к середине того же века технический прогресс, породивший в свое время этот вид бесчеловечного труда, сам же и свел его на нет, отправив на слом большую часть судового парка на каменном угле и заменив устаревшие пароходы более эффективными и эргономичными турбоходами на мазутном топливе. И точно так же снялась, например, проблема детского труда на ткацком производстве (рассказ Дж.Лондона "Отступник", написанный в те же годы), им созданная, а затем - с переходом на бесчелночные автоматы - им же и упраздненная.

Так, может, всего-то и требовалось, что время и терпение, чтобы дождаться плодов этого всеобщего благоденствия, которые научно-технический прогресс, подхлестываемый ненасытной изобретательской мыслью, в свой час принесет человечеству? Однако то, что он ему нес, лежало, так сказать, на поверхности. Плата, которую он брал взамен, далеко не всегда видна была невооруженному глазу.

Когда-то Илья Ильф меланхолически заметил: "Вот уж и радио изобрели, а счастья все нет". А между тем в 20-е и 30-е годы целое поколение советских людей жило будоражащей мечтой о скором пришествии коммунизма, и этой своей верой в безграничные возможности цивилизации, в сущности, мало чем отличалось от армии "левых" западных интеллектуалов, также преисполненных социального оптимизма, хоть и на свой манер.

Эта неистребимая вера в светлое будущее, психология человека-победителя, у ног которого рано или поздно окажется весь природный мир, прорывались даже на страницы научно-популярных книг. Вот, например, как заканчивал свой, казалось бы, далекий от всякой идеологической ангажированности труд "Вселенная вокруг нас" известный английский астроном Дж.Джинс (1930 г.):

"Как обитатели Земли, мы живем в самом начале времени: мы вступаем в бытие в свежих красотах рассвета, и перед нами расстилается день невообразимой длины с его возможностями почти неограниченных достижений. В далеком будущем наши потомки <...> будут считать наши века за туманное утро истории мира; наши современники будут казаться им героическими личностями, которые сквозь дебри невежества, ошибок и предрассудков пробивали себе путь к познанию истины, к умению подчинить себе силы природы, к построению мира, достойного того, чтобы человечество могло в нем жить" [Джинс, 1932].

И почти тот же победительный настрой, только замешенный на высокомерном отношении к "низкой" природе (неужели люди и вправду еще недавно могли так думать?), выглядывает на нас со страниц другого, художественного произведения, созданного почти год в год с книгой Джинса, но за тысячи километров от него, в далекой Москве, в самом сердце грандиозного социалистического эксперимента. Роман И.Ильфа и Е.Петрова "Золотой теленок":

"Быть может, эмигранту, обезумевшему от продажи газет среди асфальтовых полей Парижа, вспоминается российский проселок очаровательной подробностью родного пейзажа: в лужице сидит месяц, громко молятся сверчки, и позванивает пустое ведро, подвешенное к мужицкой телеге. Но месячному свету дано уже другое назначение. Месяц сможет отлично сиять на гудроновых шоссе. Автомобильные сирены и клаксоны заменят симфонический звон крестьянского ведерка. А сверчков можно будет слушать в специальных заповедниках..." [Ильф, Петров, 1956]

Однако духовное опьянение не менее чревато, чем опьянение физическое: то и другое лишает нас способности видеть окружающую реальность такой как она есть. А реальность эта, между тем, клонилась к чему-то совсем противоположному.

Две самые кровавые в истории мировые войны, не замедлившие, кстати, воспользоваться всеми плодами научно-технического прогресса, были развязаны именно в XX столетии. И побившие все рекорды жестокости тоталитарные режимы - от Сталина до Гитлера и от Мао Цзе-дуна до Пол Пота - также стали неотъемлемой принадлежностью, едва ли не визитной карточкой этого века. Он стал свидетелем и геноцида целых народов, и бесконечной череды межэтнических и локальных войн, унесших десятки миллионов жизней. И самая циничная преступность, от итальянских мафиози 50-х годов до нынешних российских "отморозков", и пришедшаяся на последнюю его треть невиданная вспышка терроризма - все это также, увы, неразрывно связано с XX веком.

Да, конечно, жестокость была свойственна человеку и в минувшие, и в доисторические времена. Но тогда, по крайней мере, она находила себе оправдание в тех духовных потемках, в которых пребывал древний человек, не отдававший себе настоящего отчета ни в том, что такое чужое страдание и чужая смерть, ни в том, что люди другого племени или другой расы могут думать и чувствовать так же, как и он сам.

Но как объяснить эту череду преступлений и убийств "при свете дня", под мощным прожектором цивилизации? Или последняя сама, быть может, создает почву для эрозии нравственно-этических норм, способствуя расшатыванию вековых запретов и ограничений, которые в прошлом человек принимал без рассуждений как непререкаемый императив?

В самом деле, уловки рационального сознания в виде всякого рода идеологических клише, представлений об "истинной" вере, о "правильном" мировоззрении, о "жизненных интересах" своего клана или своей социальной группировки фактически позволяют человеку со спокойной совестью преступать древние заповеди типа "не убий" всякий раз, когда это касается представителя "чужой" нации или "чужой" веры. И, как и встарь, снова и снова генерируется образ врага, как на государственном, так и на групповом уровне, что, по образному выражению В. Красилова [1992], можно уподобить всеобщей шизофрении.

Но, пожалуй, еще опаснее то утилитарно-потребительское отношение к природному окружению, которое диктует рациональное сознание современному человеку, и что особенно ярко выразил в своем афоризме тургеневский Базаров: "Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник". Причем работник, добавим мы, озабоченный лишь сегодняшним днем и не останавливающийся ради этого дня перед ее уничтожением.

* * *

"П рирода сначала погибла в душе, в мозгу человека, в его направленной деятельности, когда природа неважна", - эти слова из последнего, предсмертного телеинтервью киноактера и режиссера Ролана Быкова как нельзя лучше вскрывают истоки сегодняшнего экологического кризиса.

Нет, нельзя сказать, чтобы современный человек был вовсе равнодушен к ее красотам - для этого надо превратиться в механического робота. И там, где ему представляется возможность, он не прочь отыскать для себя уголок поживописней и даже не пожалеет средств, чтобы устроиться там с максимально возможными удобствами. О том, например, как обживаются сейчас нуворишами всех мастей заповедные места России, достаточно хорошо известно.

Но это для себя. Там же, где речь идет о "трезвом" бизнесе, о политической борьбе либо чиновничьей карьере, природа выступает лишь как средство, где целью может быть все, что намечает себе сам человек. А намечает он, как правило, то, что актуально для него сегодня, сейчас: коммерческий успех своей фирмы, победа на очередных выборах, достижение военно-стратегического превосходства своей страны и т.п. ⁸

⁸ Особенно показательно в этом смысле прижившееся в российском армейском лексиконе жаргонное словечко "зеленка ", что означает кустарниковые и лесные заросли на отрогах чеченских гор, которые затрудняют в летнее время борьбу с боевиками. Уже одно это слово само по себе демонстрирует все убожество современного утилитарного отношения к природе, не говоря уже о цинизме в отношении к чеченской земле и ее жителям. Во всяком случае наши предки до такого додумались бы едва ли.

Нетрудно заметить, что за всем этим стоят, как правило, краткосрочные, в лучшем случае - среднесрочные интересы. Переживаемые, естественно, острее, они вытесняют из сознания людей интересы долгосрочного характера, с которыми как раз и связано сохранение окружающей среды и судьба будущих поколений. В сущности, все это как бы "ничейная земля", территория, не имеющая своего по-настоящему озабоченного хозяина. И на этой "территории" развертывается сегодня самая, может быть, грандиозная за всю историю жизни на Земле драма.

Она не только в том, что вырубаются невосстановимые тропические леса и распахиваются целинные степи. Что в результате жизнедеятельности цивилизации подрывается атмосферный баланс и загрязняются реки и озера. Присваивая или разрушая около 40% чистой первичной продукции растительной биоты, человек в прямом смысле слова объедает огромное количество видов животных, вытесняя их с поверхности Земли и обрекая на голод и вымирание [Горшков, 1980; Vitousek et al., 1986]. Зато огромная армия "прихлебателей" - крыс, ворон, тараканов и им подобных - приспособилась к существованию исключительно за счет человека и паразитирует на нем благодаря тому же самому источнику. Но ведь тем самым бесконечно обедняется земная биосфера, тем более что расплодившиеся паразитические виды даже не способны самостоятельно обеспечить воспроизводство условий собственной жизни.

А между тем за почти 4 млрд лет своего существования в условиях многократно менявшейся окружающей среды биосфера всегда находила способы выживания, перестраивая генетические программы и обрезая пути развития тех видов, которые дестабилизировали окружающую среду на планете. Вполне возможно, что в далеком прошлом в подобной роли выступили крупные динозавры, и жизнь обрезала эту тупиковую ветвь (а столкновение Земли с астероидом лишь инициировало этот процесс).

Но сейчас такого рода "защитные" механизмы задействованы, по-видимому, против самого человека - гораздо более мощного возмутителя окружающей среды, чем мезозойские ящеры. Это выражается, в частности, в подрыве тех генетических механизмов, которые обеспечивали до недавнего времени стабильность человеческого генома.

Вообще, постоянный, хоть и мало заметный процесс распада генетических программ (утраты наследственной информации) имеет место и у диких животных. Но там он компенсируется стабилизирующим естественным отбором, отфильтровывающим особи с дефектным геномом. При этом важнейшим фактором такой стабилизации служит сама экологическая ниша, занимаемая тем или иным видом, когда экземпляры, не вписывающиеся в нее по своим биологическим параметрам, подвергаются элиминации и не оставляют потомства.

Однако, деформируя естественные экологические ниши многих природных видов, человек разрушает одновременно и свою собственную, подрубая тот "сук", за счет которого обеспечивается сохранность его генома [Горшков, 1995].

Последнее подтверждается, в частности, сравнительным анализом уровня распада генетических программ у диких, то есть "вписанных" в свою природную нишу животных, и одомашненных, тех, что давно ее покинули, а также у человека. И если у первых генетические отклонения группируются в сравнительно узкой полосе вблизи нормального уровня, то у кошки, например - в силу подавленных механизмов естественного отбора - допустимый предел скорости накопления вредных мутаций превышен в направлении летального на 30%. Он, этот предел, существенно превышен и у самого человека, а у лошади фактически уже приближается к летальной черте [Горшков, Макарьева, 1998].

С другой стороны, человек, как и вся земная биота, несет на себе груз вредоносного влияния токсикантов и аллергенов, канцерогенов и мутагенов, которые поступают в биосферу в процессе его хозяйственной деятельности. Рост числа генетических заболеваний, снижение иммунного статуса, повальная аллергизация населения - все это несомненные признаки подобного пагубного воздействия.

Однако не менее серьезную угрозу представляет вызванное людьми изменение окружаюшей их вирусной, бактериальной и грибковой флоры, провоцирующее здесь свои "горячие" и "холодные", хоть и невидимые межвидовые войны. И переход на человека некоторых вирусных инфекций от вытесняемых им животных (СПИД, "куриный грипп", атипичная пневмония, геморрагическая лихорадка Эбола) - лучшее тому подтверждение.

Таким образом, налицо уже действующие отрицательные обратные связи, направленные на подавление человека как источника возмущения биосферы, то есть на разрушение ее разрушителя. Правда, последний способен еще противостоять этой губительной тенденции, опираясь на всю свою технологическую и энергетическую мощь, но нельзя не признать, что цивилизованный мир в наши дни все больше напоминает осажденную крепость, едва успевающую отражать наносимые ей со всех сторон удары.

И это не только разгорающиеся то тут, то там очаги опасных инфекций, отвлекающие на себя массу сил и средств. И не только буйство разрушительных природных стихий, участившийся характер которых теперь уже прямо связывается с хозяйственной деятельностью человека. Это и "эпидемия" техногенных аварий с нередкими экологическими последствиями, так сказать, "изнутри" тормозящими поступательное развитие цивилизации. Это и выступающий в той же роли международный, региональный, а с некоторых пор и компьютерный терроризм, отвергающий нормы цивилизованного сосуществования и требующий на свой алтарь все новых и новых жертв - и людских, и экономических.

Но самое, пожалуй, печальное, что все мы начинам понемногу свыкаться с состоянием этой перманентной "осады", в условиях которой человечеству предстоит существовать, по-видимому, не одно и не два десятилетия. И чтобы убедиться в справедливости этих слов, не надо даже проводить опросов общественного мнения - достаточно лишь включить любой выпуск телевизионных новостей, которые начинаются теперь именно с этой "черной хроники".

А завершить эту главу мы позволим себе всего четырьмя словами: больная биосфера - больное общество. Но в этой паре понятий нет равенства. Ведь цивилизация является подсистемой биосферы, а не наоборот. И поскольку именно в ней, как мы попытались показать, кроется основной источник "болезни", нетрудно предугадать, что механизмы целого будут работать против его части. А это значит, что включившиеся жесткие обратные связи будут, очевидно, действовать против цивилизации и действовать до тех пор, пока не будет устранена сама эта "болезнь". Если, конечно, очнувшийся однажды человек не положит конец своей безумной войне с природой.

[к оглавлению]

Литература к гл. 2.

Агранат Г.А. Территория: повышение роли в жизни общества (к постановке проблемы) // Изв. АН СССР, сер. геогр. 1988, # 2. С.5-16
Америка и устойчивое развитие. М.: Экос. 1996. 154 с.
Арский Ю.М., Данилов-Данильян В.И., Залиханов М.Ч., Кондратьев К.Я., Котляков В.М., Лосев К.С. Экологические проблемы: что происходит, кто виноват и что делать? М.: МНЭПУ. 1997. 330 с.
Бланко Х. А. Третье тысячелетие // Латин. Америка, 1995. # 9. С. 4-14.
Бунин И.А. Собрание соч. в пяти томах. М.: Правда. 1956. Т.3. С.233-234 Вебер А.Б. Устойчивое развитие как социальная проблема. М.: Ин-т социологии РАН. 1999. 122 с.
Выготский Л.С. Психология искусства. М.: "Искусство". 1968. С. 314.
Глобальные тенденции развития человечества до 2015 года. Екатеринбург: ООО "Издательство "У-Фактория". 2002. 120 с.
Горшков В.Г. Структура биосферных потоков энергии // Ботанический журнал. 1980. 6; # 11. С. 1579-1590
Горшков В.Г. Физические и биологические основы устойчивости жизни. М.: ВИНИТИ 1995. XXVIII. 472 с.
Гун Г.Е. Компьютер: как сохранить здоровье. СПб.: Издательский дом "Нева"; М.: "ОЛМА-Пресс Экслибрис". 2003. 128 с.
Данилов-Данильян В.И. Бегство к рынку: десять лет спустя. М.: МНЭПУ, 2001.
Данилов-Данильян В.И., Лосев К.С. Экологический вызов и устойчивое развитие. М.: Прогресс-традиция. 2000. 416 с.
Джинс Дж. Вселенная вокруг нас. М.-Л.: Государственное научно-техническое издательство. 1932. С.327-328.
Доклад ООН о развитии человеческого потенциала // Известия. 1996. # 32.
Европейцы изучают американскую модель капитализма // Финансовые известия. 13 февраля 1997.? 10.
Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок. М.: Художественная литература. 1956. С. 289
Красилов В. А. Охрана природы: принципы, проблемы, приоритеты. М.: Ин-т охраны природы и заповед. дела. 1992. 174 с.
Кривов А. Иракский гамбит "левых", или оправдание Апокалипсиса / Вебсайт Журнала русско-еврейского диалога. Вып. 131.Апрель-3, 2003. www.ir.spb.ru/krivov131.htm
Леви В.Л. Как воспитывать родителей, или Новый нестандартный ребенок. М.: Торобоан. 2002. С. 375
Лосев К.С., Горшков В.Г., Кондратьев К.Я., Котляков В.М., Залиханов М.Ч., Данилов-Данильян В.И., Голубев Г.Н., Гаврилов И.Т., Ревякин В.С. Гракович В.Ф. Проблемы экологии России. М.: ВИНИТИ. 1993. 350 с.
Лосев К.С. Экологические проблемы и перспективы устойчивого развития в России в XXI веке. М.: Космосинформ. 2001. 400 с.
Медоуз Д.Х., Медоуз Д. Л., Рандерс И. За пределами роста. М.: Прогресс. 1994. 304 с.
Моисеев Н.Н. Судьба цивилизации. Путь Разума. М.: Изд-во МНЭПУ, 1998. 228 с.
Панарин А.С. Искушение глобализмом. М.: Русский национальный фонд, 2000. 416 с.
Русская Атлантида. Рыбинск: ООО "Формат-принт". б/г
Северцов А.С. Динамика численности человечества с позиции популяционной экологии животных // Бюл. Моск. о-ва испытателей природы. Отд. биол. 1992. 27, # 6. С. 3-17.

Advancing sustainable development: The World Bank and Agenda 21 since the Rio Earth Summit. Washington D.C.: World Bank. 1997. 81 p.
Daly H.E. Steady-state economy: The economy of biophysical equilibrium and moral growth. San Francisco. 1977.
Development and Environment. N.Y.: Oxford University Press. 1992. 308 p. Environmentally Sustainable Economic Development: Building on Brundtland. UNESCO 1991. 100 p.
Environmentally Sustainable Economic Development: Building on Brundtland. UNESCO 1991. 100 p.
Europe's environment: statistical compendium for the Dobris assessment. Luxemburg: Eurostat. 1995. 460 p.
Global environment outlook 2000. London. Earthscan. 1999. 398 p.
Protecting the Tropical Forests: a High Priority Task. Bonn: Bonner Universitaet; Buchdruckerei. 1990. 968 p.
The World Environment 1972-1992. London: Chapman and Hall. 1992. 884 p.
Vitousek P. M., Eriich P. R., Eriich A. H. E.. Matson P. A. Human appropriation of the product of photosynthesis // Bioscience. 1986. 36. P. 368-373.
Weitzsacker E. von, Lovins A.B., Lovins L.M. Factor four Doubling Wealth - halving resource use. A Report to the Club of Rome. London. Earthscan, 1997. 322p.

Глава 3
МИРОВОЕ СООБЩЕСТВО: ПОЛИТИКИ И УЧЕНЫЕ В ПОИСКАХ ВЫХОДА

3.1 Миссия Римского клуба 3.2 Программы изменений - от Стокгольма к Рио 3.3 На пути к системному пониманию биосферы 3.4 Концепция биотической регуляции как теоретическая платформа устойчивости

Поиск по сайту: