Уставы русских князей о церковной десятине и церковных судах

Ко времени крещения Руси при святом Владимире в Византии были распространены два варианта Номоканона - сборника церковно-правовых документов: Номоканон патриарха Иоанна Схоластика (VI в.) и Номоканон патриарха Фотия (IX в.). Оба они, помимо церковных канонов - правил святых апостолов, Вселенских и Поместных Соборов Православной Церкви и святых отцов, -содержали также и императорские новеллы, касающиеся вопросов церковной жизни. Славянские переводы обоих Номоканонов, называемых иначе Кормчей, были принесены на Русь из Болгарии и вошли в употребление в Русской Церкви. Но если собственно церковные каноны были полностью приняты на Руси, то императорские указы не могли считаться обязательными в государстве, имевшем своего собственного суверенного монарха в качестве источника права. В Кормчую они не вошли. Поэтому по примеру императоров ромеев св. Владимир также занимается церковным законодательством, составляемым исключительно для Русской Церкви. Равноапостольный князь дает ей свой собственный Церковный Устав. Он дошел до нас в краткой и обширной редакциях в списках XII-XIII в.в.

Устав содержит три раздела. Первый определяет содержание от князя соборной церкви Пресвятой Богородицы - ту самую десятину со всех княжеских доходов в пользу церкви, от которой и сам храм получил название Десятинного.

Во второй части Устава устанавливается пространство церковного суда по отношению ко всем подданным Киевского князя. Владимир определил в своем Уставе, какого рода преступления должны быть отнесены к ведению суда церковного:

1. преступления против веры и Церкви: еретичество, волшебство и колдовство, святотатство, ограбление храмов или могил и т.д.;

2. преступления против семьи и нравственности: похищение жен, брак в недопустимой степени родства, разводы, незаконное сожительство, прелюбодеяние, насилие, имущественные распри между супругами или братьями и сестрами, побои родителям от детей, подкидывание незаконнорожденных детей матерями, противоестественные пороки и т.д.

Третий раздел определяет, кого относить к числу церковных людей. Здесь упомянуты собственно принадлежащие к духовному сословию. Обо всех отнесенных к категории церковных людей Устав определяет, что они подлежат по всем вопросам и винам исключительно суду митрополита или епископа. Если же церковные судятся с мирскими, то необходим суд общий у начальства духовного и гражданского.

Устав также поручал епископам наблюдение за мерами и весами. В основу Устава святого Владимиpа отчасти легли славянские пеpеводы законодательных сбоpников византийских императоров - "Эклога" и "Пpохиpон". В то же время, он очень хорошо учитывал специфику Киевской Руси. Об этом, например, говорят столь актуальные в начальный период христианизации Руси меpы, направленные против волхования и колдовства. Кpоме того, важно, что Устав наглядно показывает весьма высокий уpовень правового сознания pусского наpода. Пpинимая каноны Пpавославия как общеобязательные, pусские не могли таковыми считать законодательные акты византийской гpажданской власти. Русь сознавала себя сувеpенной и способной к самостоятельному юpидическому твоpчеству.

Особо необходимо отметить, что импеpатоpские законы были непpиемлемы для Руси еще по одной пpичине - они отличались большой жестокостью по части наказаний за пpеступления. Отношение новокpещеной Руси к насилию совсем иное. Подобное отношение мы видим и в сфеpе юридической. На Руси не были узаконены пpивычные для "пpосвещенной" Импеpии Ромеев меpы наказания в виде членовpедительства. И в этом тоже по-особому пpоявилась pусская душа, воспpинявшая хpистианство с детским максимализмом и чистотой.

Кpоме Устава князя Владимиpа до нас дошел также Устав Яpослава Мудpого. Необходимость в его создании была вызвана, по мнению Каpташева, пеpеходом Русской Цеpкви в Константинопольскую юpисдикцию пpи митpополите Феопемпте в 1037 г. По сути Яpославов Устав дополняет Владимиpов, более детально хаpактеpизуя пpеступления пpотив хpистианской нpавственности, подлежащие цеpковному суду. Необходимость изменений в Уставе была вызвана, очевидно, и новыми реалиями жизни русских людей, которые к этому времени были более глубоко воцерковлены. Устав Ярослава о церковных судах в восточнорусской его редакции представляет собою перечень предметов и лиц, принадлежащих к кругу ведомства Ц. суда, с большею подробностью, чем в уставе Владимира, и с определением наказания за преступления, подсудные церкви. Княжеское наказание очень часто идет в уставе параллельно с денежным штрафом в пользу епископа; иногда, кроме того и другого, назначается "епитимья", или содержание в Ц. доме в виде наказания; за некоторые преступления определяется один лишь денежный штраф в пользу епископа.

«Устав» разделяется на три части:

Вступление — в нём говорится, что князь Ярослав Владимирович, по совету с митрополитом Илларионом, рассмотрел устав своего отца сравнительно с Номоканоном и подтвердил его. Но из текста «Устава» видно, что Ярослав не ограничился подтверждением «Устава князя Владимира»: он дополнил судную часть устава новыми постановлениями, расширившими область церковной подсудности.

Установительная часть — содержит следующие рубрики: «О преступлениях и проступках, подлежащих церковному суду»; «О делах брачных» и «Общее постановление о церковной подсудности по лицам, подлежавшим ей».

Общее заключение и заклятие — содержит указание о том, что все тяжбы и всякие дела, касающиеся церковных людей, подлежат исключительно суду епархиального архиерея. Заклятие определяет нравственную ответственность князю-потомку, который захотел бы нарушить устав предка, и юридическую ответственность нарушителю — чиновнику: «суд и казнь по закону», то есть по Номоканону.

Основное значение Устава состоит в разграничении церковной и светской судебной юрисдикции, а также выделение в составе церковного суда дел, решаемых совместно представителями обеих властей. По мнению В. О. Ключевского церковный суд, описанный в Уставе углубил понятие о преступлении и расширил понятие о вменяемости. Также законодатель, руководимый христианскими ценностями, поставив перед судом цель исправления преступника — он не ограничивается только пресечением правонарушения, но пытается предупредить его, действуя на волю правонарушителя. Устав, удерживая денежные взыскания, назначает за некоторые деяния ещё нравственно-исправительные наказания: епитимию и арест при церковном доме, соединявшийся, вероятно, с принудительной работой на церковь.

Кроме рассмотренных нами церковных уставов, носящих на себе имена великих древнерусских князей, до нас дошли несколько церковно-уставных грамот этого периода, приписываемых удельным князьям XII века. Некоторые из этих грамот, несомненно, подлинны, другие сохранились в более или менее переделанном виде. К числу первых принадлежат:

1) уставная грамота новгородского князя Святослава Олеговича 1137 г. - о замене десятины в пользу местной епископии определенным годовым княжеским жалованьем. Грамота эта замечательна тем, что она начинается свидетельством об исконном учреждении на Руси церковной десятины: «Устав бывший прежде нас в Руси от прадед и от дед наших имати пискупом десятину от даний и от вир и продаж, что входит в княж двор всего». Но плата десятины, особенно от вир и продаж, была неудобна в том отношении, что доходы самого князя от судебных пошлин были не каждый год одинаковы, отчего, говоря словами грамоты, «нужа бяше пискупу, нужа же князю в том, в десятой части Божий». Вследствие этого десятина в Новгороде и была заменена определенным денежным жалованьем епископу;

2 ) уставная грамота смоленского князя Ростислава Мстиславича, данная в 1150 г. новоучрежденной в Смоленске епископии. В этой грамоте определяются, главным образом, средства содержания столичной епископии («чем епископу быти живу с клиросом своим»). Средства эти частью прежние - десятина от даней княжих (но не от вир и продаж) и пошлины с судов церковных, частью новые - земли населенные и ненаселенные. К сожалению, в единственном дошедшем до нас позднем списке этой грамоты текст ее крайне испорчен, и притом в самой важной части - там, где исчисляются предметы епископского суда. Видно, однако, что здесь смоленская грамота имеет много общего с постановлениями устава князя Владимира о церковных судах.

Наряду с указанными двумя подлинными церковно-уставными грамотами известны и две, если не прямо подложные грамоты, то сильно переделанные позднейшими писцами. Обе они приписываются новгородскому князю Всеволоду Мстиславичу (1117-1137). Одна из них имеет вид устава, данного Софийскому новгородскому собору о церковных судах. Это не что иное, как довольно неискусная переделка церковного устава князя Владимира. Но в этой грамоте есть такие черты, которые с вероятностью могут быть приняты за постановления Всеволода. Таковы именно: 1) постановления о торговых пошлинах в пользу Софийского собора, на площади которого существовало торжище; 2) помещенное в конце грамоты постановление Всеволода о передаче дел по спорам о наследстве в ведение епископа. Тому же князю приписывается уставная грамота, данная церкви св. Иоанна Предтечи-на-Опоках. Главный доход церкви составлялся из торговых пошлин, а именно из платы за использование торговых мер и весов, которые хранились в церковном притворе и находились в заведовании двух старост. Эти пошлины служили главным источником содержания и самой церкви, и служащего при ней духовенства.

Поиск по сайту: