Двадцать первый сеанс

– Доктор Фолли, я так рада вас видеть. – Я сжимаю его в объятиях, как только он открывает дверь квартиры.

Тот в растерянности кладет мне руки на плечи, но потом, как человек воспитанный, отдергивает их.

– Я удивился, что вы позвонили, обычно я не принимаю дома, но, насколько я понял, дело очень важное.

– Так оно и есть!

– Прошу вас, проходите. Иду за ним в гостиную.

Смешно, но квартира не имеет ничего общего со студией, где он ведет свои приемы. Она далеко не такая безукоризненная. Ни тебе авторучек «Монблан», ни прозрачных письменных столов; в гостиной много книг и журналов, а стол вообще очень странный, на каких-то двух подпорках, переделан из двери, окрашенной в зеленый цвет. Теплая, задушевная атмосфера, кажется, что это скорее жилище художника или музыканта, а не психотерапевта. На диванах, покрытых цветными пледами, спят два кота, повсюду стопки журналов.

Усаживаемся.

– Вы живете один?

– А вы надеялись увидеть здесь маму, которая проверяет, помыл ли я уши, не так ли?

– Признаюсь честно, немного надеялась.

– Зато она каждый день звонит мне.

– Мне вас не хватало, представляете?

– Рад слышать. Я тоже много о вас думал. Как вы?

– Не очень.

– Какие-то осложнения после операции?

– От операции я в итоге отказалась… у меня в груди нашли сомнительный узелок, через несколько дней будут оперировать.

– Кьяра, почему же вы сразу не позвонили? Ведь у вас был мой номер, мы могли бы поговорить об этом, – беспокоится Фолли.

Единственный человек, не друг и не родственник, который всегда искренне сочувствует моим невзгодам.

– Гордость не позволяла. Не могла же я вернуться с поджатым хвостом!

– Хорошо, что в итоге вы пришли. Вы уже сдали все необходимые анализы?

– Да, остается только вырезать и исследовать эту штуку.

– Ваша семья в курсе?

– По правде говоря, нет.

– Почему? Или вы думаете справиться в одиночку?

– Мама отправилась к Саре на Сардинию, сестра беременна, ей нельзя сейчас волноваться. После известия о том, что отцу осталось совсем немного, мне не хотелось бы создавать дополнительные проблемы.

– О господи, Кьяра, я очень сожалею, но вы не можете и не должны бороться в одиночку, это слишком. Ваша жертвенность делает вам честь, но зря вы так геройствуете. А

что Риккардо?

– Он так и не позвонил, хоть я и думаю о нем каждый день.

– Почему бы вам самой не позвонить ему?

– Если я ему позвоню и попрошу о помощи, вероятно, он приедет, потому что ему будет жаль меня, а мне бы этого совсем не хотелось. Представляете, я дошла до того, что бросилась за сочувствием к Андреа, но он меня отверг, потому что ждал жену.

– Вы хотите сказать, что даже не вспомнили обо мне?!

– Вернуться к Андреа было легче, чем к вам.

– Да, я вас понимаю.

– Вы ведь знали, что Андреа не способен измениться, правда?

– Это был бы первый случай за всю мою практику. Тем не менее, признаюсь вам, я надеялся.

– Знаете, в тот день, когда я пришла сказать вам, что хочу уменьшить грудь, я действительно была в этом уверена. Я думала, что только так смогу решить все свои проблемы, и, потом, все рухнуло, я хотела как-нибудь задеть вас, сделать вид, что от терапии не было никакого проку и что вы так и не смогли мне помочь. Но видите, в итоге этот узелок позволил мне понять, что, если я не примирюсь со своим телом, не полюблю его таким, какое оно есть, я никогда не буду довольна, даже если за мной приедет прекрасный принц на белом коне и увезет меня в волшебный замок…

Фолли улыбается и кивает.

– Мы не можем обвинять других или свое прошлое в том, что все идет не так, как нам хотелось бы. Каждый новый день подвергает нас новым испытаниям, дает нам возможность изменить ход нашей жизни. Я поняла это тогда, когда лучше узнала свою единокровную сестру, Гайю Луну, или когда Сара решила уехать. Если мы не будем выбирать новые пути, мы никогда не узнаем, от чего мы отказываемся. Единственное, что мы можем, – жить и смотреть, что получится, не сожалея о прожитом.

– Молодец, Кьяра, – он берет меня за руки, – я горжусь вами, но вы сумели извлечь пользу из своих бед и превратить их в очень важный для себя урок.

На глаза у меня наворачиваются слезы.

– Не плачьте, Кьяра, все будет хорошо. Я буду с вами в день операции, если вы не возражаете.

– Я сейчас очень эмоционально неустойчива, чуть что – сразу в слезы. И потом, перестаньте быть со мной таким любезным, не то кончится тем, что я в вас влюблюсь. Кстати, я так и не поняла, почему вы не женаты.

Фолли улыбается:

– Потому что для этого мне придется поехать в Испанию.

– А почему, простите?

– Я – гомосексуалист. Взрываюсь от хохота:

– Никогда бы не подумала!

– Потому что вы никогда не видели, как я танцую!

– Значит, вы меня поняли, когда я говорила, что чувствую себя неуютно, не такой, как

все?

– Это история моей жизни. Но то, что нас не убивает, делает нас сильней. Вы

рассказывали, что одноклассники смеялись над вашей большой грудью, а меня в школе

дразнили педиком и голубым, я прекрасно знаю, что значит терпеть постоянные унижения и насмешки. Я был готов на все, лишь бы меня приняли, но это означало отказаться от себя, от своей натуры, а я не хотел изменять себе, тому, какой я был и какой я есть. Поэтому я стиснул зубы и пошел вперед, борясь за себя. Конечно, я знал, что вы не решите свои проблемы, изменив себя внешне, но в мои задачи не входило удержать вас от этого шага. Вы сами должны были понять это.

– Может, вам повезло и у вас был в жизни какой-то проводник, вот у меня не было никого, кто указал бы мне путь или защитил от волков.

– Мой отец больше двадцати лет со мной не разговаривает, и, уж конечно, не мама указывала мне путь. В мире много проводников, вы можете сами выбирать того, кто вам подходит, но есть настоящий, истинный проводник, и вы его знаете.

– Это сердце?

– И немного везения никогда не повредит!

Пять дней спустя я лежу в больничной палате и жду, когда меня будут готовить к операции.

Вместе со мной – доктор Фолли и Гайя Луна, как всегда с сотовым в руке.

Чувствую себя слабой и беззащитной, а в их глазах я ловлю то выражение, какое бывает у стюардессы в самолете, который вот-вот упадет. Саре делают амниоцентез как раз на этой неделе, и мама так изводит бедного Лоренцо, что он даже признался мне, что скучает по миланским туманам. Гайя Луна гладит меня по голове:

– Не волнуйся, хорошо? Дыши, и все будет хорошо. Дышу, как рыба, выброшенная на берег.

– Гайя Луна, когда меня выпишут, ты позанимаешься со мной немецким?

– Яволь!

За мной приходит медсестра. Фолли и Гайя Луна держат меня за руки, провожают до самых дверей операционной.

Перед тем как двери операционной закроются, я приподнимаюсь на каталке и кричу:

– Доктор Фолли! Теперь мы можем перейти на «ты»?– Конечно!

В операционной все разговаривают со мной ласково. Врач-анестезиолог, как лучшая подруга, успокаивает: – Не бойся, детка, расслабься, думай о чем-нибудь хорошем. Ты просто немного поспишь, и все. Хочешь, спой мне какую-нибудь песенку.

Робин Гуд с Малюткой Джо по лесу идут… шутят и смею…

Просыпаюсь в каком-то дурмане.

Из-за этого дурмана доктор Фолли кажется мне Риккардо, но Гайя Луна по-прежнему кажется Гайей Луной.

Надеюсь, я ничего такого не говорила, чтобы потом стыдиться.

– Да-да, она проснулась, она слышит, – говорит кто-то.

– Кьяра…

Этот голос что-то напоминает мне, не знаю что – может, что-то из прошлой жизни.

– Спать хочу… – бормочу я, – завтра у меня экзамен…

– Поговори с ней, она проснется, это действие анестезии.

– Кьяра, любимая, это я.

– Доктор Фолли, вы же гей… Вы сменили ориентацию? О чем это вы? Ах да, мы ведь на

«ты»! О чем это ты? С ума сошел?

Предметы передо мной медленно фокусируются, и тот, кто казался мне Риккардо, действительно становится Риккардо.

Широко открываю глаза:

– Значит, я умерла!

– Нет, ты жива, еще повоюешь вместе с нами, – говорит Гайя Луна. – Скоро будут готовы результаты, я знакома с заведующим отделением, он с моей помощью сделал кучу денег.

– Риккардо… – Слезы текут по моему лицу. Он вытирает их ладонью.

– Почему ты не позвонила мне, бессовестная? – спрашивает он.

– Потому что я была тебе не нужна, я не хотела звонить только для того… чтобы ты меня пожалел.

– Пожалел… Ты не представляешь, как я злился, но я так скучал по тебе, просто с ума сходил. Даже хотел куда-нибудь уехать, чтобы тебя забыть. Пробовал написать тебе сообщение, и стирал его. Чувствовал себя полным идиотом, никак не мог войти в привычную колею – так плохо мне было. И все придумывал, как бы с тобой поговорить…

– Кто тебе сказал, что я здесь?

– Доктор Фолли. Он позвонил мне вчера вечером, кое-что мне объяснил из того, что ты никогда не рассказывала, но что надо было знать, а не пытаться расшифровать смысл твоих запутанных объяснений.

– Значит, ты меня простил? Ты на меня больше не сердишься?

– Я на тебя не сердился – я тебя просто убить хотел. Я люблю тебя. И больше не хочу тебя терять. Я уже потерял одного близкого человека и не хочу расстаться с тобой ни за что на свете.

Входит заведующий отделением, в руках у него моя медицинская карта, он подходит к моей кровати:

– Ну, как вы себя чувствуете? Вас здесь не обижают? Гайя Луна, как всегда, деликатно вмешивается:

– Без лишних слов, дайте ответ!

– Отрицательный. Не волнуйтесь, это доброкачественная опухоль. Теперь важно проверяться раз в полгода, но поводов для беспокойства нет.

Колоссальное облегчение. Мы кричим от радости, а Гайя Луна и Риккардо еще и прыгают, держа за руки заведующего отделением.

Я безумно счастлива.

Должно быть, сценаристы в отпуске!

В дверях появляется Паоло с букетом в руках.

– Можно?

– Паоло, вот так сюрприз! Что ты здесь делаешь?

– Я узнал обо всем от Барбары. А ей рассказал Андреа, они встретились в каком-то баре.

Они теперь вместе.

Прекрасная парочка!

– Я очень извиняюсь за все. Я дал себя вовлечь в эту ужасную историю, прости меня, пожалуйста, если сможешь.

– Конечно прощаю, я еще не отошла от наркоза, поэтому ничего не чувствую! – смеюсь я и не знаю, чему больше удивляться – тому, что Паоло пришел сюда, или тому, что Барбара

теперь встречается с Андреа.

Лучшей мести и не придумаешь!

– Послушай, Кьяра, я хотел сказать тебе… Я бросил Катерину и Патагонию тоже… по правде сказать, это не для меня… и на следующей неделе еду в Грецию, на Санторини… с тем парнем, «дурацкой рожей».

Невероятно, можно сказать, счастливый финал, не хватает только музыки. И тут у Гайи Луны зазвонил мобильный телефон.

Она что-то быстро говорит по-испански и дает отбой.Потом смотрит на меня: «Папа умер».

Два месяца спустя

– Ты готова? Мы опаздываем, твои сестры ждут внизу, Сара звонила уже три раза.

– Интересно, что она имела в виду, когда говорила, что стала мягче? Должно быть, свою задницу!

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Риккардо, останавливая меня на пороге.

– Волнуюсь, но ты рядом, рассчитываю на твою поддержку.

– Я не оставлю тебя ни за что на свете. – Он целует меня в губы. В домофон снова звонят.

– Идем, или твоя сестра сведет нас с ума.

Я не видела Сару с тех пор, как она уехала. Бросаюсь ей навстречу, радость плещет через край.

Она очаровательна – с распущенными волосами, загорелая.

– Здесь так холодно! Как вы вообще живете? У нас всегда двадцать пять градусов. Гайя Луна подает нам знак, что надо поторопиться.

Садимся в ее машину.

– Какие прогнозы по завещанию? Делаем ставки? – спрашивает Риккардо.

– Мне – чувство вины, – отвечает Сара.

– Мне – куча бумаг на подпись, – говорит Гайя Луна.

– А тебе? – Риккардо поворачивается ко мне.

– А мне он оставил вас.

Нотариус ждет нас, предлагает пройти в кабинет, потом приступает к чтению завещания.

«Я, нижеподписавшийся (прочее опускается), находясь в здравом уме и твердой памяти, заявляю следующее:

Завещаю отель „Куба либре“ в Лас-Тунасе, отель „Эль тибурон“ на острове Кайо-Ларго, катамаран „Олива“, квартиру в Варадеро и дом в Санта-Лусии, а также все денежные средства на текущих счетах и офшорные компании синьоре Ане Кларе Фернандес Гарсии, моей третьей жене.

Завещаю квартиру на улице Льва Толстого в Милане своей первой жене Марте.

Завещаю своим трем дочерям Гайе Луне, Кьяре Солнцу и Саре Звезде мою бесконечную любовь».

Нотариус смущенно покашливает, мы переглядываемся, начинаем смеяться, все сильнее и сильнее, смех перерастает в оглушительный хохот, смеемся до слез, так что нотариусу приходится призвать нас к порядку.

Смеемся, как не смеялись никогда в жизни, все вместе. Сара даже испугалась, что у нее

начнутся схватки.

Мы обнимаемся – три сестры – и на мгновение снова становимся маленькими девочками, со своими страхами, неуверенностью и одиночеством.

Подходим к столу, подписываем бумаги, потом выходим в холод ноября.

– Я побегу, у меня самолет. Уже скучаю по Сардинии!

Риккардо ловит такси, помогает Саре сесть в машину, мы провожаем ее взглядом. Она возвращается к своей жизни, наконец-то наполненной тем и теми, кто ей дорог.

Мы с Гайей Луной, посиневшие от холода, переглядываемся.

– Ты ожидала? – спрашиваю ее.

– А зачем, по-твоему, я ездила на Кубу? Для того, чтобы перевести все активы. На его счетах практически ничего нет. Я считаю, это своего рода компенсация. Если ты еще не решила, что будешь делать дальше, можешь поработать со мной, приезжай, когда захочешь. Научу некоторым хитростям профессии, например, дрессировке акул.

– Не обидишься, если я немного подумаю? Я хотела бы сделать паузу, годик отдохнуть и решить, чем буду заниматься, когда вырасту.

Обнимаемся.

– Ты права, милая. Звони, когда захочешь, я буду рада.

Накрапывает мелкий дождичек, и вместе с ним по щекам катятся слезы.

И мы понимаем, что оплакиваем то, чего у нас никогда не было, а вовсе не то, что потеряли.Но главное, что сейчас важно, – это то, что мы обрели.

Благодарности

Помимо моей семьи, обожаемых котов, редактора Раффаэлло Аванцини, агента Мариапаолы Ромео и Аттилио (любовь моей жизни), который проявил терпение и пережил кризис седьмой книги, я хочу поблагодарить всех тех, кто доверил мне свои истории, сопроводив их словами «Из этого может получиться новый роман».

Хочется верить, что я оправдала их надежды.

Эта книга очень важна для меня. Я писала ее с любовью, перечитывала с волнением, и по мере того, как рождались ее герои, я все больше ощущала необходимость передать в ней мысль о том, что осуществление всех наших желаний в наших руках и только мы сами в состоянии кардинально изменить свою судьбу. Ведь, в конце концов, очень важно сделать свою жизнь прекрасным любовным романом, никем еще не придуманным.

Безмерная благодарность доктору Габриэле Мелли, который как-то раз, когда мы прогуливались по центру Рима, подсказал мне идею этой книги (в первоначальном варианте книга должна была называться «Прогулки с психоаналитиком») и который впоследствии давал мне ценные советы в отношении образа доктора Фолли (ну хорошо, не психоаналитик, а психотерапевт!).

Спасибо Андреа Либераторе за то, что он рассказал мне однажды за ужином ту историю.

Спасибо всем моим друзьям, неиссякаемому источнику вдохновения (особенно Але Фибби – за идею игры «я выбираю» и Алессии Пасторе – за несметное количество анекдотов), и спасибо Вилли Пасторе, потому что он всегда восхитительный Вилли Пасторе.

P. S. Моим друзьям, которые не читают моих книг, потому что думают: «Да я сто лет тебя знаю, зачем же мне их читать?» (Правда, Арианна?) На это я отвечу так: интересно, что бы вы сказали, если бы я работала зубным врачом?!

Поиск по сайту: