КОРПОРАТИВНОСТЬ ОЗНАЧАЕТ КРИЗИС

Большие корпорации были типичной организацией бизнеса индустриальной эры. К настоящему времени несколько тысяч таких монстров, и в частном и в общественном смыслах, раскинулись по всей Земле, обеспечивая большую часть наших потребностей.

При взгляде со стороны они символизируют командную систему управления. Они не только контролируют огромное количество ресурсов, используя миллионы работников, сильно влияют на нашу экономику, но также определяют и нашу политическую жизнь. Их компьютеры, их корпоративные щупальца, их ни с чем не сравнимые возможности планирования, инвестирования, выполнения проектов грандиозного масштаба создают впечатление их мощи и незыблемости. В то же время большинство из нас чувствует потерю жизненных сил; кажется, что они управляют нашими судьбами.

Однако совершенно иначе смотрятся изнутри мужчины (а иногда и женщины), которые приводят в движение механизмы этих организаций. На самом деле многие из наших высших руководителей чувствуют такую же потерю жизненной энергии, как и многие из нас. Очевидно, что, подобно семейству ядерных держав, подобно школам, массовому сознанию и другим основным институтам нашего времени, корпорации разваливаются, сотрясаются и трансформируются Третьей волной изменений. И даже многие высшие руководители не знают, что их ожидает в дальнейшем.

Пляшущие валюты

Большая часть последних изменений, повлиявших на корпорации, связана с кризисом мировой экономики. В течение 300 лет Вторая волна цивилизации создавала интегрированный глобальный рынок. Периодически эта работа прерывалась войнами, депрессиями или другими катастрофами. Но каждый раз мировая экономика возрождалась, становясь все более и более интегрированной.

Сегодня мировую экономику поразил новый кризис. Но этот кризис отличается от предыдущих, происходивших в течение индустриальной эры. Он стал не просто кризисом денежных систем, но и кризисом основных источников существования общества. Отличие его от кризисов прошлого проявилось в том, что он принес инфляцию и безработицу одновременно, а не последовательно. Непохожий на кризисы прошлого, он напрямую связан с фундаментальными экологическими проблемами, с совершенно новыми технологиями, с введением нового уровня обмена информацией в систему производства. И наконец, он не является, как утверждают марксисты, кризисом только капитализма, а вовлек в себя и социалистические индустриальные государства. Короче говоря, это кризис индустриальной цивилизации как целого.

Глубокие изменения в мировой экономике угрожают выживанию корпораций в том виде, в каком они нам известны, бросая их руководителей в совершенно незнакомое и враждебное окружение. С конца второй мировой войны и до начала 70–х годов корпорации функционировали в сравнительно стабильной атмосфере. «Прирост» был ключевым словом. Доллар был королем. Валюты оставались стабильными на протяжении длительных периодов. Послевоенные финансовые структуры, основанные в Бретонских лесах капиталистическими индустриальными правительствами, и система СЭВ, образованная Советами, казались незыблемыми. Валовой прирост был все еще восходящим, и экономисты настолько доверяли собственным возможностям контроля экономического механизма и предсказаниям его развития, что небрежно говорили: он «просто и легко настраивается».

Сейчас эта фраза вызывает только насмешливую ухмылку. Президент США однажды пошутил, что он знает одного прекрасного рассказчика в Джоржии, который делает прогнозы лучше, чем экономисты. Бывший министр финансов США Майкл Блюменталь говорит, что «экономисты близки к банкротству в понимании сложившейся ситуации, как до, так и после свершившегося факта»[337]. Стоя на груде осколков крушения экономической теории и руинах послевоенной экономической инфраструктуры, генераторы идей в корпорациях проявляют все большую и большую неуверенность.

Тарифные ставки делают зигзаги. Курсы валют колеблются. Центральные банки покупают и продают деньги вагонами для того, чтобы ослабить колебания валюты, но эти колебания только все более усиливаются. В то время как доллар и йена танцуют, как в театре Кабуки, европейцы придумывают новую европейскую валюту (привлекательно названную «экю»)[338], а арабы бешенно тратят триллионы долларов на американские прогнозы развития. Цены на золото побивают все рекорды.

В то время как все это происходит, новые технологии и коммуникации изменяют мировой рынок, делая транснациональное производство и возможным и необходимым. И для того чтобы облегчить такое производство, продолжает формироваться новая денежная система. Глобальная электронная банковская сеть, которая была немыслима до компьютеров и спутников, сейчас мгновенно связывает Гонконг, Манилу или Сингапур с Багамскими островами или Нью–Йорком[339].

Эта раскинувшаяся электронная сеть банков, с ее Ситибанком и Барклис (Barclays), с ее Сумитомос (Sumitomos) и Народнис (Narodnys), не говоря о Кредит Суиз (Credit Suisse) и банке Абу–Даби, запустила воздушный шар «внегосударственной валюты» (денег и кредитов, находящихся вне контроля какого–либо отдельного государства), который может появиться в любом месте мира.

Большая часть этой внегосударственной валюты состоит из евродолларов, а не долларов США. В 1975 г., описывая рост евродоллара, я предупреждал, что эта новая валюта будет «дикой» картой в экономической игре. «Здесь «евро» дают вклад в инфляцию, там они смещают баланс платежей, в другом месте они подрывают валюту — так они оставляют следы то в одном, то в другом месте», пересекая любые национальные границы. В то время общее количество евродолларов оценивалось в 180 млрд[340].

Около 1978 г. «Business Week» в панике сообщала о «невероятном состоянии» международной финансовой системы, где 180 млрд трансформировались в 400–миллиардную долларовую стоимость евродолларов, евромарок, еврофранков, еврогульденов и евроиен. Банкиры, имея дело с наднациональной валютой, стали свободно давать неограниченные кредиты и, без требования поддержки какими–либо денежными резервами, были готовы предоставлять займы под минимальные проценты. Сегодняшние оценки евровалюты дают свыше триллиона американских долларов.

Экономическая система Второй волны, в которой создавались корпорации, основывалась на национальных рынках, национальных валютах и национальных правительствах. И эти национально–ориентированные инфраструктуры оказались совершенно не способны принять или научиться контролировать эти новые транснациональные электронные «европузыри». Структуры, спланированные для мира Второй волны, перестали соответствовать реальности[341].

Действительно, вся глобальная конструкция, которая стабилизировала мировые рыночные связи для гигантских корпораций, продолжает разваливаться и рискует стать ненужной. Всемирный банк (The World Bank), Международный денежный фонд (International Monetary Fund) и Генеральное соглашение по тарифам и сделкам (General Agreement on Taiffs and Trade) испытывают сильнейшее противодействие. Европейцы совместными усилиями создают новые структуры для того, чтобы их контролировать. С одной стороны, «менее развитые страны», с другой — угроза арабских нефтедолларов вынуждают их искать возможности влияния на финансовую систему завтра и говорить об организации их собственного двойника — Международного денежного фонда. Доллар низвергнут, побит и парализован во всей мировой экономике.

Все это смешано с недостатками и избытками энергии и ресурсов; быстрыми изменениями в позиции покупателей, работников и директоров; смещениями дисбаланса торговли; и над всем этим — усиленное вооружение неиндустриального мира.

Это очень неустойчивая и беспорядочная среда, в которой корпорации вынуждены сегодня работать. Руководящие работники, управляющие корпорациями, не хотят отказываться от той власти, которую дают корпорации. Они будут всячески бороться за выгоду, продукцию и персональные привилегии. Но перед лицом растущей непрогнозируемости дальнейшего развития, перед растущей публичной критикой и враждебным политическим давлением большая часть наиболее сообразительных директоров начинает менять свои взгляды на цели, структуру, ответственность — на все, что связано с деятельностью их организаций. Многие из наших величайших корпораций сталкиваются с условиями, аналогичными кризису, когда стабильные конструкции, возведенные Второй волной, рушатся вокруг них.

Поиск по сайту: