Народное православное учение о спасении

Учение о спасении, реально исповедуемое сердцами православных, не формулируется не только для «внешних», оно не формулируется даже в головах самих православных. Это специфически православное явление, когда главная религиозная доктрина – доктрина о спасении внушается на вербальном уровне. И именно поэтому православные и не могут однозначно ответить на наш простой вопрос «даром ли прощаются кающемуся грехи?», - не потому, что они скрывают ответ – нет, а потому что у них у самих ответ не сформулирован, хотя их сердце ответ этот знает. Но чтобы выразить этот ответ словом, необходим определённый труд. Вот я этот труд и попытаюсь сделать за них – сформулировать православное народное (народное, т.е. реально исповедуемое сердцем православного человека) учение о спасении.

Эта задача оказалась не так проста, как казалась мне на первый взгляд. Я вижу здесь «второе дно». Первое «дно» – примитивная формула простецкой народной православности, второе «дно» – коварная формула ложной веры. Но давайте будем двигаться согласно порядку жизни.

Мы остановились на том, что осознав свою смертность, ищущий посредника для спасения человек входит в православный храм и оглушается там на несколько лет инаковостью.

Это всё так и задумано. Именно инаковость – главное средство вербального внушения человеку. Эта инаковость – умело и со вкусом подобранная мозаика из культур разных времён и народов – абстрагируется в понятие некоей «церковности» и претендует на роль посредника (секретаря Бога). Т.е. у человека (вербально) возникает ощущение – ну, прямо небеса, да, нашёл посредника. Что мне надо сделать теперь и представить посреднику (секретарю)? Что надо делать, объяснят достаточно быстро.

Чрезвычайно распространенной доктриной практического богословия в народном православии является доктрина «стяжания Духа Святого». Смысл её сводится к следующему. Чтобы спастись христианин должен аккумулировать в себе благодать Святого Духа в течении всей своей жизни. Такая аккумуляция происходит через «покаяние», под которым понимается совершение христианином разных дел и выполнение молитвенных правил. Видимо, предполагается, что, накопив некоторое определенное количество благодати, христианин освятится (обожится) достаточно для спасения.

Эта доктрина вряд ли когда-нибудь будет догматизирована официально по причине своей полной несостоятельности. Укажу, для примера, два независимых аргумента сражающих эту доктрину «на смерть»:

1. Становится совершенно непонятным, как тогда спасались ветхозаветные люди?

Если благодать Святого Духа была доступна для аккумуляции в ветхозаветное время, то почему ветхозаветные праведники были в аду до Крестной Жертвы?

Если благодать не была доступна (или недостаточно доступна), то, как они спаслись в момент Крестной Жертвы, неужели в аду «добрали» недостающую благодать? Значит и в аду можно стяжать Духа Святого?

В лучшем случае православные что-нибудь вяло промямлют об особом пути спасения ветхозаветных людей – но будет видно, что они сами обескуражены и не верят своему «объяснению».

2. Известно, что ни один, даже великий, православный подвижник никогда не заявлял о себе: всё, вот я – обожен, я – свят. Все они до конца говорили, что остро нуждаются в покаянии. Как это понимать? Неужели никто не спасён? На это обычно отвечают тремя возможными ответами:

А) Когда аккумулируешь благодать сам её не замечаешь. Т.е. – да, в действительности они были обожены, но сами этого не видели и не знали. Совершенно непонятно становится, во-первых, что это за спасение такое, когда человек сам не может адекватно оценить своё состояние? Второе и главное – как можно стяжать то, чего сам никак не видишь и не чувствуешь?

Б) Они знали что святы, но … кокетничали. Как девице мы делаем комплимент: «какая Вы сегодня красавица», а она жеманится и говорит «да что Вы, да что Вы!», а сама знает про свою привлекательность, так и святые: «нет, нет, я – грешный, я - грешный», а сам в себе конечно, понимает, - грешный-то грешный, но не Гитлер же, в конце концов. Оставлю этот ответ без комментариев, он сам себя обличает.

В) Иногда православные дают правильный ответ: по мере освящения (обожения) человек духовно прозревает и начинает видеть свой грех яснее. Это совершенно верно. Запущенный грешник бесчувственен ко греху как мертвец. Но на этот правильный ответ у меня есть правильный вопрос: если человек, только «слегка приподняв голову», только немного освятившись, начал постигать всю свою реальную непригодность для Царствия Небесного, то представьте каким бесконечным грешником он выглядит в глазах бесконечно Святого Бога! И как же тогда он с этой своей «святостью» думает устоять на нелицеприятном Суде Божьем?

Но, несмотря на очевидную несостоятельность этой доктрины, её популярность завораживающа. При этом каждый православный, чувствуя в совести своей (если, конечно, не прельстится), что он никогда не освятится (обожится) достаточно для спасения, уповает на то, что эту недостачу покроет его церковность. Это такое «инфантильное смирение»: я-де, конечно, не освящусь, но вот кто-то другой – о, да, герой веры, - смог и у него так много этого освящения, что он и со мной им поделится. А почему с тобой, а не со мной? А потому что по блату – он меня знает как православного, а ты - протестант. Да я сам пребывал в плену такой доктрины продолжительное время.

В целом возникает достаточно несложная форма человеческой религиозности, которую также можно выразить нашей универсальной формулой:

Поиск по сайту: