Феномен обезличивания

Главное, что уверенно констатируют практически все исследователи психологии масс, это обезличивание, которое происходит с человеком в массе. Что же представляет собой психологически феномен обезличивания? В буквальном смысле это иногда трактовалось как «утрата человеком своего лица». Действительно, в большинстве кон­кретных описаний тех или иных вариантов массового поведения часто присутствует констатация того, что «они все на одно лицо». Можно допустить, в соответствии с из­вестными работами Ч. Дарвина, что сильное переживание того или иного эмоциональ­но-аффективного состояния действительно сказывается на лицевой мускулатуре, и ведет к напряжению одних и тех же мышц у множества людей. Тогда, действительно, в их лицах неизбежно появление некоторой схожести — исчезают различия в выра­жениях лиц, появляется то самое, обобщенное «лицо массы», обычно описываемое со всякого рода негативными прилагательными (типа «звериное»). С проблемой схоже­сти выражений лиц на практике часто сталкивается полиция в ряде стран, которая часто затрудняется в идентификации участников массовых беспорядков.

Однако это слишком и буквальное понимание обезличивания. В социально-пси­хологическом плане имеется в виду «утрата личности». Для понимания этого фено­мена требуется разобраться в том, что же такое личность и как ее можно «утратить».

Обобщая многочисленные и весьма разнообразные трактовки понятия «лич­ность» в социальной психологии, можно прийти к двум основным формулам. Первая формула может быть обозначена как рационалистичная. Ее суть сводится к тому, что личность есть функция от двух переменных: «я» и совокупности социальных ролей, усвоенных индивидом:

Л =/(«я», Р).

Такое понимание личности отстаивал, например, Т. Шибутани (1969). В рамках этой трактовки феномен отчуждения личности в массе объясняется достаточно про­сто. Во-первых, пребывание в массе вообще снижает общий уровень рациональности в человеке — на первое место выходит иррациональное, эмоциональное начало. Во-вторых, пребывание в массе ведет к разрушению тех социальных ролей, которые ис­полняла личность и которые были ею интериоризованы. На некоторое время они про­сто исчезают — в массе все равны, кроме вожаков, выделившихся на особых, нера-

Глава 1.2. Человек в массе 43

циональных основаниях и исполняющих особые, эмоциональные роли. В-третьих, пребывание в массе требует отречения от собственного «я». Это самое «я» растворя­ется в массовом «мы», всегда противостоящему неким «они». Это дало возможность Б. Ф. Поршневу на частном примере заключить: «Толпа — это иногда совершенно случайное множество людей. Между ними может не быть никаких внутренних свя­зей, и они становятся общностью лишь в той мере, в какой охвачены одинаковой не­гативной, разрушительной эмоцией по отношению к каким-то лицам, установлени­ям, событиям. Словом, толпу подчас делает общностью только то, что она "против", что она против "них"» (Поршнев, 1979). Пример, безусловно, частный. Однако он показывает, что отказ от своего «я», то есть обезличивание, — это условие возникно­вения массы.

Вторая формула может быть определена как иррациональная. Ее суть сводится к тому, что личность есть порождение бессознательного, лишь слегка «отшлифованное» социальными нормами и требованиями-ожиданиями, т. е. это функция от трех пере­менных: Эго, Ид и Супер-эго. Основные сторонники и прародители данного понима­ния — классический психоанализ 3. Фрейда и его последующие разветвления. Это понимание можно выразить иной формулой:

Л =/(Эго, Ид, Супер-эго)

При таком подходе феномен обезличивания означает еще более простую вещь: ис­чезновения социального контроля в виде Супер-эго и минимизации роли Эго под вли­янием глубинного неосознанного Ид. Согласно Фрейду, психологическая масса есть просто редукция социального к первобытной орде, в которой поведение ее членов целиком детерминировано исключительно подсознательным Ид с его драйвами и ли-бидозными тенденциями. Вот почему, собственно, сам Фрейд избегал понятия «лич­ность», считая все, связанное с ним, лишь искусственной надстройкой над бессозна­тельной «первобытноордынной» сущностью индивида. Именно поэтому феномен обезличивания человека в массе служил для него лучшим доказательством основных постулатов психоанализа: мифа о первобытной орде, эдипова комплекса и либидоз-ной связи членов массы-орды с идеальным отцом. Рассматривая в качестве примера две «искусственные массы», армию и церковь, Фрейд утверждал, что обе они (а зна­чит, и все другие, только в менее очевидных формах) держатся на подсознательной любви к образу идеального отца. В одном случае он олицетворен военачальником, вы­ступающим «отцом родным» по отношению к солдатам, в другом — Иисусом Хрис­том, являющимся «отцом» всего человечества. Отсюда Фрейд, продолжая размыш­ления Г. Лебона, но трактуя их по-своему, в духе психоанализа, придавал особое зна­чение лидерам — «вожакам» массы. Подчинение им и своеобразное «растворение» в них трактовалось как одна их слагаемых феномена обезличивания.

«Мы» и «они», «вы» и «ты», «он» и «я»

Если для большинства исследователей факт растворения сознательного индивиду­ального «я» в массовом безличном «мы» казался удивительным и непонятным, то Б. Ф. Поршнев, напротив, считал это абсолютно естественным и жестко отстаивал

44 Часть 1. Массы

первичность дихотомии «мы»—«они» в истории развития человеческого сознания. С методологической точки зрения, он был убежден: «социальная психология стано­вится наукой лишь с того момента, когда на место исходного психического явления ставится не "я и ты", а "мы и они", или "они и мы", на место отношения двух лич­ностей — отношения двух общностей. Включение же второго лица — "вы" (соответ­ственно "ты") необходимо развивается из исходного отношения и развивает его в свою очередь. Это — плод... контакта между "мы" и "они", продукт диалектики их взаимо­отношений» (Поршнев, 1979).

Поршнсв всерьез уверял, что в истории человечества не было каннибализма. Ра­зумеется, его не было лишь в психологическом плане — просто тех, кого съедали, не держали за людей. Это были некие «они», в корне отличные от «нас», настоящие «не люди». Первоначально сознание людей было нерасчлененным, как и их деятельность. «Мы» появилось значительно раньше «я» как сознание общности, к которой принад­лежали люди. Прежде чем люди могли обособиться внутри этой общности, общность должна была сама обособиться от других общностей. Для того же, чтобы появилось субъективное «мы», требовалось повстречаться и обособиться с какими-то «они». В субъективной, психологической плоскости «они» первичны по отношению к «мы»: «Первым актом социальной психологии надо считать появление в голове индивида представления о "них"» (Поршнев, 1979). Только ощущение того, что есть «они», рож­дает желание самоопределиться по отношению к «ним», обособиться от «них» в каче­стве «мы».

«Они» па первых порах куда конкретнее, реальнее, несут с собой те или иные опре­деленные свойства — бедствия от вторжения «их» орд, непонимание «ими» «челове­ческой» речи. Для того чтобы представить себе, что есть «они», не требуется персони­фицировать «их» в образе какого-либо вождя, какой-либо возглавляющей группы лиц или организации. «Они» могут представляться как весьма многообразные, не как об­щность в точном смысле слова. Именно в отличие от каких-то «они» возникала общ­ность «мы» — причем как в далеком прошлом, так и в настоящем.

«Мы», по мнению Поршнева, это уже значительно сложнее и, в известной степе­ни, абстрактнее. Реально существовавшая в первобытности общность, взаимосвязь индивидов ощущается теперь каждым ее членом либо посредством той или иной пер­сонификации, либо посредством различных обрядов, обычаев, подчеркивающих при­надлежность индивидов к данной общности в отличие от «них».

Полемизируя с западными психологами, отмечавшими исчезновение индивиду­ального «я» прежде всего в толпе и удивлявшихся этому, Поршнев полагал, что мас­са сплачивает разных индивидов против неких «они». Именно это рождает настрое­ние протеста против «них» и вызывает мощное эмоциональное чувство «мы». Такая общность и возникает путем отделения от других общностей и, одновременно, упо­добления в чем-то людей друг другу. Внешнее отличие и внутреннее уподобление передаются психологическими терминами «негативизм» и «контагиозность» (зара­зительность). Оба эти процесса, в единстве, связывают и, в известной мере, унифици­руют данную общность, порождают у ее членов однородные, схожие чувства, по­буждения и определяемые ими действия. Биологическая база контагиозности — ав­томатическая имитация или подражательность. «Среди "нас" с тем большей силой действует взаимное подражание, взаимное заражение, чем полнее и яснее это созна-

Глава 1.2. Человек в массе 45

ние «мы". Сознание же это тем сильнее, чем организованнее общность» (Поршнев, 1979).

«"Мы" формируется путем взаимного уподобления людей, т. е. действия механиз­мов подражания и заражения, а "они" — путем ограничения этих механизмов, путем запрета чему-то подражать или отказа человека в подчинении подражанию, навязан­ному ему природой и средой. Нет такого "мы", которое явно или неявно не противо­поставлялось бы каким-то "они", как и обратно... Процесс уподобления и процесс обо­собления взаимно противоположны, но в то же время они взаимодействуют, находят­ся в разнообразнейших сочетаниях» (Поршнев, 1979). За счет такого взаимодействия возникают разные виды масс, происходит их трансформация. В целом, по тому же ме­ханизму осуществляются и взаимоотношения индивида и массы.

В основе возникновения масс лежат эмоции, чувства и настроения, носящие надындивидуальный характер. «Люди, охваченные однородным настроением и вы­ражающие его более или менее совместно, тем самым составляют общность. Настро­ение находит свое выражение, как правило, не опосредствованно — через культуру, обычаи, воспроизводящие жизненные порядки, а непосредственно — в виде опреде­ленных эмоций, сдвигов сознания» (Поршнев, 1979).

Поршнев предлагал собственное решение проблемы обезличивания и деиндиви-дуализации. Данные явления преодолеваются в ходе взаимодействия «мы» и «они». Он предлагал изобразить «мы» и «они» в виде двух кругов, а затем наложить их отча­сти один на другой. Та площадь, где они перекрываются, отвечает категории «вы». Именно это, как полагал Поршнев, есть сфера не отчуждения, а общения. «Вы» — это не «мы», так как это нечто внешнее, но в то же время и не «они», поскольку здесь ца­рит не противопоставление, а известное взаимное притяжение. «Вы» это как бы при­знание, что «они» — не абсолютно «они», но могут частично составлять с «нами» но­вую общность — какое-то другое, более обширное и сложное «мы». Но это новое «мы» разделено на «мы и вы». Каждая сторона видит в другой одновременно и «чужих» («они») и «своих» («мы»). «Как только мы вступили в сферу "вы", каждый человек оказывается принадлежащим к двум психическим общностям — двум "мы". С этого момента он уже начинает становиться личностью — точкой скрещения разных общ­ностей. В частности, он должен научиться что-то прикрывать и затаивать то от одних, то от других, следовательно, его "внутренняя" жизнь начинает обособляться от "внеш­ней"» (Поршнев, 1979). Следующий шаг на этом пути — появление собственного, уже индивидуального «я» и преодоление индивидом психологии масс.

Как мы видим, для Поршнева не имеет принципиального значения персонифика­ция массы. Историко-психологически, видимо, так и было — персонификация появи­лась позднее выделения индивидуального «я». Хотя сам Поршнев полагал, что до этого появляется «ты», а затем и «он». Автор выразил свое мнение очень кратко: «на точке соприкосновения "мы" с "они" рождается "он", а "он" трансформируется в "ты". Бог в мировых религиях (христианстве, исламе) — это и "он", и "ты"» (Поршнев, 1979). Используя уже описанный образ, Поршнев утверждал, что понятию «ты» гра­фически соответствует точка соприкосновения кругов «мы» и «они», когда частично наложенные друг на друга круги снова раздвигаются до минимального соприкосно­вения. Этот самый «он» в данном случае является персонификацией не только Бога (это — высший «Он»), но и более конкретных вождей и вожаков массы. Здесь мы

вновь возвращаемся к Г. Лебону и 3. Фрейду.

_ь.

46 Часть 1. Массы

Поиск по сайту: