Психология собранной публики

Позаимствуем пример у В. Шекспира. Перед Сенатом выступает Брут, и Сенат ру­коплещет его планам и предложениям, явно одобряя их. Но вслед за Брутом вы­ступает Марк Антоний. И тот же самый Сенат, с той же самой силой, рукоплещет те­перь уже его предложениям, в итоге одновременно одобряя прямо противоположные планы.

Теперь — реальный исторический пример. Французский историк И. Тэн так опи­сывал заседания Конвента: «Они одобряют и предписывают то, к чему сами питают отвращение; не только глупости и безумия, но и преступления, убийства невинных. Единогласно и при громе самых бурных аплодисментов левые, соединившись с пра­выми, посылают на эшафот Дантона, своего естественного главу, великого организа­тора и вдохновителя революции. Единогласно и также под шум аплодисментов пра­вые, соединившись с левыми, визируют наихудшие декреты революционного прави­тельства. Единогласно и при восторженных криках энтузиазма и выражения прямого сочувствия Колло д'Эрбуа, Котону и Робеспьеру, Конвент посредством произволь­ных и множественных избраний удерживает на своем месте человекоубийственное правительство, которое одни ненавидят за убийства, а другие за то, что оно стремится к их истреблению. Равнина и гора, большинство и меньшинство кончили тем, что со­гласились вместе содействовать собственному самоубийству» (Бехтерев, 1919).

Как справедливо указывал все тот же Г. Лебон, «при определенных условиях — и притом только при этих условиях — собрание людей представляет совершенно новые черты, которые характеризуют отдельных индивидов, входящих в состав этого собра­ния. Сознательная личность исчезает. Собрание становится тем, что, я сказал бы, не имея лучшего выражения, организованной толпой, или толпой одухотворенной, со­ставляющей единое существо и подчиняющееся закону духовного единства толпы» (Лебон, 1908).

Однако, несмотря на весь авторитет Лебона, трудно не согласиться и с Я. Щепань-ским, утверждавшим, что собранная публика может выступать в нескольких видах¹. Прежде всего, он выделял публику, собравшуюся случайно, или «сборище». Другой вид — публика, собравшаяся преднамеренно, которая тоже может выступать в двух различных формах: как публика отдыхающая, ищущая развлечений и как публика, ищущая информации (в том числе на митингах и политических собраниях).

В целом же, «собранная публика — это скопление некоторого количества людей, испытывающих сходное ожидание определенных переживаний или интересующих­ся одним и тем же предметом. Это общая заинтересованность и поляризация устано­вок вокруг одного и того же предмета или события — основа ее обособления. Следую­щей чертой является готовность к реагированию некоторым сходным образом. Это сходство установок, ориентации и готовности к действию — основа объединения пуб­лики» (Щепаньский, 1969).

Механизм психологического объединения, в общем, вполне очевиден. После внешнего, физического соединения в одном помещении (публика редко действует на улице), под влиянием воздействия на всех одних и тех же стимулов среди публики образуются определенные сходные или общие реакции, переживания или устойчивые

' Щепанъский Я. Элементарные понятия социологии. С. 184.

60 Часть 1. Массы

ориентации. Такая публика обычно быстро осознает рождающиеся у нее настроения, что усиливает впечатления, вызванные действием общего стимула.

Однако Щепаньский делает вынужденное признание: «Таким образом, в публи­ке могут возникнуть такие же явления, как и в толпе, а именно общее эмоциональное напряжение, утрачивание рефлексивности, ощущение единства, солидарности. По­этому некоторые виды публики, как, например, сборища, собрания или митинги, мо­гут легко превратиться в экспрессивную или агрессивную толпу» (Щепаньский, 1969). Значит, при наличии определенных различий между толпой и «собранной пуб­ликой» есть и немало общего.

Особое значение разных видов толпы и собранной публики проявляется в перио­ды социальных волнений, развития революционных настроений, войн, забастовок, когда любое собрание или сборище может превратиться в агрессивную толпу, а она, в свою очередь, в толпу повстанческую, если ею овладеют организованные группы, ко­торые сумеют направить ее действия в желательном для них направлении. Примеров единства такого рода со стороны элитной «публики» и «низких» массовых толп в ис­тории было очень много. Из последнего времени — в ходе целой серии «бархатных ре­волюций» в Восточной Европе на рубеже 80-х~90-х гг. XX века.

Поиск по сайту: