Теории «массы»

Термин «массы» в обществознании впервые появляется в контексте аристократичес­кой критики социальных перемен XVII-XIX веков. Впервые англичанин Э. Берк и француз Ж. де Местр назвали пугающую тогдашних аристократов силу «толпой» или «массой». Л. Г. Бональд выступал против разрушения средневековых социальных групп и корпораций, что превращало, на его взгляд, общество в «массу изолирован­ных индивидов». Поначалу это были образные, описательные и оценочные, идеоло­гические выражения, однако со временем они превратились в научные понятия.

Первым признанным теоретиком масс в конце XIX века стал Г. Лебон (1896). Главной моделью для него была толпа, рассматриваемая как психологический фено­мен, возникающий при непосредственном взаимодействии индивидов независимо от их социального положения, национальности, профессии, даже повода, вызвавшего об­разование данной толпы. В толпе образуется социально-психологическое («духов­ное») единство массы — «душа толпы». Она проникается определенными общими чувствами, взаимовнушение дает ей значительное приращение энергетики, в толпе глушится, исчезает сознательная личность.

Однако модель массы исключительно как толпы давно не является общепризнан­ной. В современной науке толпа рассматривается лишь как один из видов массы. При­чем в целом ряде концепций подчеркивается, что эта модель находится в определен­ном противоречии с новыми эмпирически фиксируемыми тенденциями — нарастани­ем атомизации, некоммуникабельности, отчуждения между людьми. Со временем, базовой моделью массы стала не толпа, а скорее, публика — суетящегося участника беснующейся толпы сменил комфортно устроившийся в своем кресле зритель. Уже Г. Тард (1901) требовал «перестать смешивать толпу и публику». В первой, утверж­дал он, люди физически сплочены, а во второй рассеяны, первая «гораздо более не­терпима», вторая более пассивна. Отсюда Тард настаивал на замене понятия «толпа» понятием «публика».

Позднее Р. Парк специально исследовал различия между массой как толпой, усло­вием образования которой является непосредственное взаимодействие индивидов, и публикой, у которой такое взаимодействие может вообще отсутствовать. Г. Блумер считал главными характеристиками массы как аудитории анонимность и изолирован­ность ее членов, слабое взаимодействие между ними, случайность их социального про-

\

Глава 1.1. Массы и массовое сознание 15

исхождения и положения, отсутствие организованности. К понятию «толпы одино­ких» пришел Д. Рисмен (Risman, 1950), имея в виду человеческие массы в системе со­временного ему западного общества: люди чувствуют себя отчужденными от него, от других людей, отношения между ними все чаще проявляются в форме недоверия и враждебности.

Во второй половине XX века в западной науке окончательно складывается не­однозначность в трактовке понятия «массы». По оценке Д. Белла (Bell, 1964), в запад­ной науке сложилось, как минимум, пять различных концептуальных интерпретаций «массы». Под массой понималось:

1) «недифференцированное множество», типа совершенно гетерогенной аудитории
средств массовой информации в противовес иным, более гомогенным сегментам
общества (Г. Блумер);

2) «суждение некомпетентных», низкое качество современной цивилизации, явля­
ющееся результатом ослабления руководящих позиций просвещенной элиты
(X. Ортега-и-Гассет);

3) «механизированное общество», в котором человек является придатком машины,
дегуманизированным элементом «суммы социальных технологий» (Ф. Г. Юнгер);

4) «бюрократическое общество», отличающееся широко расчлененной организаци­
ей, в которой принятие решений допускается исключительно на высших этажах
иерархии (Г. Зиммель, М. Вебер, К. Маннгейм);

5) общество, характеризующееся отсутствием различий, однообразием, бесцельно­
стью, отчуждением, недостатком интеграции (Э. Ледерер, X. Арендт).

По более поздним оценкам, число трактовок расширилось до семи, хотя отдель­ные из них все равно пересекаются с типологией Д. Белла. В расширенной типологии массы трактуются:

1) как толпа (традиции Г. Лебона);

2) как публика (последователи Г. Тарда);

3) как гетерогенная аудитория, противостоящая классам и относительно гомоген­
ным группам (Э. Ледерер и М. Арендт, например, считали массы продуктом де-
стратификации общества, своего рода «антиклассом»);

4) как «агрегат людей, в котором не различаются группы или индивидуумы» (Когп-
hauser, 1960);

5) как уровень некомпетентности, как снижение цивилизации (X. Ортега-и-Гассет);

6) как продукт машинной техники и технологии (Л. Мамфорд);

7) как «сверхорганизованное» (К. Маннгейм) бюрократизированное общество, в ко­
тором господствуют тенденции к униформизму и отчуждению.

Таким образом, в западной науке понятие «массы» рассыпалось в силу своей не­однозначности, а также в силу того, что в рациональной индивидуалистической куль­туре Запада сами массы рассыпались как некая сплоченная реальность. Согласно во­сторжествовавшим к тому времени жестким позитивистским требованиям, не вери­фицируемое и не операционализируемое понятие, посредством которого можно объяснять больше чем один реальный феномен, не имеет право на существование. Так наступил своего рода закат «эпохи масс» и их изучения в западной науке на несколь­ко десятилетий.

1 б Часть 1. Массы

В отличие от западного, отечественное обществознание вообще никогда не люби­ло понятие «массы». Еще при монархии оно опасалось реальных масс и, соответствен­но, не приветствовало сколько-нибудь продуктивных научных размышлений о них. В соответствии с европейскими аристократическими традициями, в России в конце XIX века также доминировали теории «героя» и «толпы» (Михайловский, 1882). Од­нако и падение монархии особенно не изменило ситуации. За исключением самого ре­волюционного периода начала XX века, марксистско-ленинская идеология и вырос­шая из нее наука также не принимали это понятие.

В самом конце эпохи социализма Г. К. Ашин рассматривал теории «массы» как «в буржуазной социологии и социальной психологии концепции, претендующие на объ­яснение поведения человеческих множеств, как правило, непрочных и случайных (в отличие от групп и классов), члены которых объединены лишь присутствием в одном месте в одно время и взаимодействие между которыми имеет характер взаимного уси­ления эмоций, взаимного заражения и т. п. (например, толпа зевак во время уличного инцидента)» (Ашин, 1990). Ашин указывал, что особое внимание при этом обращает­ся на поведение больших скоплений людей, исчисляемых порой миллионами, на пове­дение массы в чрезвычайных обстоятельствах (паника, массовый экстаз и т. п.). По­нятие «массы» в этом контексте оказывается прототипичным по отношению к теори­ям массового общества, которые можно рассматривать как перенос понятия «массы» на общество в целом, как описание функционирования общества по способу поведе­ния масс.

Теории массы, как полагал Ашин, возникали в ответ на потребность описания двух социальных тенденций, с особой силой проявившихся в XX веке, причем дей­ствующих не в чистом виде, а имеющих свои контртенденции. Первая из этих тенден­ций — чисто политическая. Это наблюдавшееся в связи с социалистическими рево­люциями возрастание роли широких, «народных» масс в историческом развитии. Антипод этой тенденции — формирование «консервативной массы», в которой иска­ли опору противники социализма. Вторая тенденция — реальный рост классовой по­ляризации, обострение социальных антагонизмов. Ее противоположность — дестра-тификация, т. е. сближение разных социальных групп и слоев общества.

В марксистской идеологии вообще считалось, что теории «массы» направлены прежде всего против революционных движений масс, рассматриваемых как «буйство толпы, сокрушающей ценности культуры». И это — несмотря на огромное внимание именно к «массам», а совсем не «классам», которое прослеживается во всех работах В. И. Ленина в революционный и постреволюционный периоды. В дореволюционных теоретических работах Ленин, строго опираясь на социологию К. Маркса, развивает теоретические классовые представления. Однако затем, столкнувшись с реальной ре­волюционной ситуацией (уже начиная с первой русской революции 1905 г.), он пере­ходит к другой, явно более реалистической терминологии. Место классов занимают массы. Это объясняется тем, что в России того времени просто не было никаких «клас­сов». Они существовали лишь в сознании теоретиков-марксистов. Эти самые «мас­сы» и сделали революцию, приведя марксистов к власти. Однако революция побеж­дает, новая государственность укрепляется, в массы внедряется классовое сознание, и разговоры о массах остаются лишь в виде ритуальных деклараций о доминирующей роли народных масс в истории. На практике же они все больше заменяются массами

Глава 1.1. Массы и массовое сознание 17

того или иного класса. В итоге, в работах марксистско-ленинских обществоведов позд­него периода остаются исключительно классовые концепции, а все теории массы про­возглашаются буржуазными.

Массы, приведя теоретиков классового подхода к власти, просто перестали для них существовать как на практике, так и в теории. Диктатура класса и господство клас­сового подхода как бы «отменили» массы. Поэтому, собственно, в отечественных сло­варях практически и невозможно было найти внятного определения понятия «мас­сы». Одновременно заявлялось, что «понимание категории «массы»» в буржуазной социологии крайне неопределенно из-за огромной пестроты в толковании этого по­нятия» (Ашин, 1990). Считалось, что это очень плохо. Более того, общей методологи­ческой установкой теорий массы называлось стремление исключить из социологичес­кого анализа классовые отношения, отношения собственности, ограничить его меж­личностными отношениями, перевести в русло частных эмпирических исследований, психологического редукционизма. Большим научным грехом считалось то, что по своему происхождению понятие «массы» было прежде всего социально-психологи­ческим термином, выработанным в ходе эмпирических наблюдений за конкретными множествами индивидов (поведением толпы на улице, публики в театре и т. д.). «В каждом случае обращало на себя внимание возникновение некоторой психической общности, заставляющей людей вести себя иначе, чем в случае, если бы они действо­вали изолированно, и нередко примитивизирующей их поведение» (Ашин, 1990).

В дальнейшем эта эмпирическая констатация превращалась, по мнению Ашина, в абстрактную модель, которая прилагалась к самым различным сферам обществен­ных отношений, к человеческим множествам, уже не являющимся непосредственно обозримыми, например к «народным массам» и революционным массовым движени­ям. Так складывались теории «массового общества» и, соответственно, развивалась их критика.

Поиск по сайту: