Подражание как следствие внушения

При достаточно внимательном рассмотрении именно в этом моменте, с разницей поч­ти в 50 лет, совершенно неожиданно оказываются очень близкими взгляды австрий­ского психоаналитика 3. Фрейда и отечественного психолога Б. Ф. Поршнева. Разни­ца между ними практически минимальна. Она сводится разве что только к тому, что для Поршнева роль гипнотической фигуры исполняло нечто (именно «нечто», и толь­ко во вторую очередь «некто» как персонифицированный носитель того самого «не­что»), названное им «авторитетом» и связываемое с авторитарностью как способом управления людьми. «Авторитет» у Поршнева сплачивает массу, обеспечивает ее мо­нолитное единство за счет использования определенных психологических механиз­мов. Фрейд же все время подчеркивал роль совершенно конкретных «гипнотизеров».

Безусловно, поршневский «авторитет» обладает весьма значительными возмож­ностями для эффективного внушения. Вспомним о том, что для Поршнева внушение в принципе являлось вообще достаточно тотальным, универсальным механизмом вза­имодействия людей. Частный случай внушения — убеждение: внушение в той или иной пропорции соединено с убеждением, разъяснением. Задачи «авторитета» слож­ны — внушать-то ведь приходится разное. Соответственно, чем глубже расхождение между внушаемым представлением и действием, с одной стороны, и позицией, взгля­дами, состояниями внушаемых лиц, с другой стороны, тем сильнее должно быть их сопротивление и мощнее защитные реакции. Следовательно, тем неопровержимее должны быть доказательства «авторитета», тем выше должен быть сам «авторитет» внушающего и вера в него.

Убеждение, по мнению Поршнева, является словесно-логическим вариантом вну­шения — дополнительным, как бы вспомогательным механизмом формирования пси­хологической массы, причем подходящим далеко не для всякой массы. Он полагал, что для современной ему общественной жизни более характерен отказ индивида под­даваться непроизвольному заражению, возникающему в результате внушения. «Чем выше уровень развития общества и вместе с тем самого человека, тем критичнее по­следний по отношению к силам, автоматически увлекающим его на путь тех или иных

80 Часть 1. Массы

-

действий и переживаний... Иными словами, развитый человек нуждается в убежде­нии, а автоматическое заражение действует на него ослабленно или вовсе не действу­ет. Однако когда это соответствует его убеждению, он может весьма охотно поддавать­ся заражающему действию данной человеческой среды» (Поршнев, 1979).

Роль вербального убеждения как разновидности внушения отмечал еще 3. Фрейд, утверждавший, что масса часто легко подпадает под «поистине магическую власть слов, которые способны вызывать в массовой душе страшнейшие бури или же эти бури укрощать» (Фрейд, 1969). Однако для Фрейда, в отличие от Поршнева, воздей­ствие словом не обязательно означало убеждение. Для Поршнева убеждение есть воз­действие словом, обязательно связанным с рациональными аргументами и дока­зательствами. Для Фрейда же слово может выступать и совершенно обособленно, отдельно, но тогда ясно, что это не совсем убеждение, а скорее, все то же самое внуше­ние, только называемое по-другому.

В другом месте 3. Фрейд пишет достаточно определенно: «Разумом и доказатель­ствами против определенных слов и формул борьбы не поведешь. Стоит их произне­сти с благоговением, как физиономии тотчас выражают почтение и головы скло­няются. Многие усматривают в них стихийные силы или силы сверхъестественные. Вспомним только о табу имен у примитивных народов, о магических силах, которые заключаются для них в именах и словах» (Фрейд, 1924).

Таким образом, развивая по-своему идеи Фрейда, Поршнев значительно разно­образил понятие «внушение», толкуя его значительно шире, чем основоположник психоанализа. Однако для нас важно иное — то, что выводы данных исследователей были удивительно схожими: подражание вторично, оно вызывается внушением и потому является его следствием. И это понятно: похожие выводы связаны с тем, что Поршнев, вне своих палеопсихологических изысканий, как убежденный марксист, также имел дело прежде всего с организованными, формируемыми массами. Боль­шинство его примеров — это как раз «революционные», социально во многом одно­родные, «классовые массы». Наиболее яркий из приводимых им примеров «автори­тета» — авторитет В. И. Ленина в рабочих массах.

Хотя, разумеется, стремясь к объективному анализу, Поршнев был вынужден при­знавать, что при всей важности внушения подражание также имеет очень большое значение и является эффективным механизмом массообразования. Ведь тот же самый авторитет — «образец для подражания». В одной из работ Поршнев приводит пример вождя, который «руководит не только приказом, но и показом». Получается, что на­стоящий поршневский «авторитет» использует не только внушение и убеждение, но и прямую апелляцию к подражанию как свойству образующих массу индивидов.

Однако даже этот «авторитет» — далеко не тот «идеальный отец», военачальник или священнослужитель 3. Фрейда. Тем более это не «вожак» Г. Лебона. Это не толь­ко В. И. Ленин, примеры общения которого с массой не мог не приводить Б. Ф. Порш­нев — он был сыном своего времени. Следуя объективной логике анализа, он был вы­нужден признавать, что «авторитет» — это, скорее, не лицо, а некоторое качество, вы­рабатываемое самой массой. Это то, чему хотят подражать. По Поршневу, «сам авторитет порождается коллективом, общностью и психически индуцирован ими» (Фрейд, 1924). Это плод особого взаимовнушения членов массы. Вот почему пер­сональный «авторитет не может вечно удерживаться на исходном психологическом

\ \

Глава 1.4. Механизмы массовой психологии 81

механизме внушения» (Фрейд, 1924). Отсюда и следует главный вывод Поршнева: «Далеко не каждая общность имеет лидера. Так, наименее организованные, аморф­ные общности скорее олицетворяют персонально в ком-то свой негативизм, свое не­годование, чем имеют сколько-нибудь признанного руководителя» (Фрейд, 1924). Массы сплачиваются прежде всего против чего-то или кого-то, а не за что-то или кого-то. Так действует описанное Поршневым чувство общности «мы» — эмоциональная основа психологии любой массы.

Простое признание подражания следствием внушения никак не проясняет все возможные ситуации. Это во многом верно, но только для организованных, «искус­ственных» масс. Для других, прежде всего для стихийно возникающих или истори­чески давно существующих масс действуют иные механизмы. Причем настолько силь­ные, что с ними бывает крайне трудно справиться любому «авторитету», со всем его богатейшим арсеналом психологических инструментов внушения и убеждения.

Таким образом, попытки выделения в качестве главного механизма психологии масс какого-то одного феномена, заражения или внушения, подчинив ему остальные, представив их как его следствия, нельзя считать абсолютно достаточными. Более того, проделанный нами анализ еще раз показал, что при этих двух подходах неоправдан­но принижается, а иногда и вообще игнорируется феномен подражания. Хотя многие из приведенных выше примеров контекстуально, иногда даже вне зависимости от же­лания авторов показывают, что именно подражание играет основную роль в форми­ровании и функционировании массы.

...

Поиск по сайту: