АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Что мы изучаем?

Читайте также:
  1. Автор: Маша Кузнецова
  2. КОРОТКО О БУДУЩЕМ
  3. Современные смыслы понятия «культура»
  4. Теория интеллекта.

Начну с того, что точно определить предмет нашей науки не так-то просто. Наука наша относительно молодая, развивающаяся (ей не более ста лет), и предмет ее не вполне устоялся. Более того, ее даже по-разному называют: одни, как мы с вами, "историей экономи­ки", другие — "экономической историей", третьи — "историей на­родного хозяйства", в прошлом веке ее называли "историей хозяй­ственного быта".

Послушаем, что по этому поводу говорят специалисты. Д. Я. Майдачевский обращает внимание на то, что в марксистском варианте история экономики не имеет отличного от политической экономии предмета. И. Шумпетер, подвергнувший критическому ана­лизу экономические построения К. Маркса, особо выделял тот факт, что Маркс "был первым экономистом высокого ранга, увидевшим и последовательно учившим других тому, как экономическую теорию можно превратить в исторический анализ, а историческое повество­вание — в histoire raisonnee (обоснование истории— фр.)"*. Предмет истории экономики — изучение развития способов производства, сме­няющих друг друга на протяжении веков,— не выходит за рамки пред­мета политической экономии, оставляя за собой чаще "нижний этаж" способа производства — "развитие производительных сил в ис­торически определенных формах производственных отношений"**. В са­мом деле, когда вы читаете хотя бы первый том "Капитала", вы об­наруживаете, что почти половина текста — это мастерски подобран­ный исторический материал, с большей или меньшей достовернос­тью подтверждающий созданную Марксом теоретическую картину противоречий капиталистической экономики и буржуазного обще­ства в целом.

Русский экономист П. П. Маслов отождествлял историю экономи­ки с историей производительных сил, с формами их распределения и перераспределения***. Историк Д. М. Петрушевский понимал под эко­номической историей науку, воссоздающую хозяйственную эволюцию стран мира, "внося в эту картину то общее, что можно наблюсти в эволюции каждой из стран... и отметая все индивидуальное". Иными словами, комментирует Д. Я. Майдачевский, перед наукой стоит за­дача определить характерные черты той или иной эпохи, соединить эти отдельные элементы в единое целое, но уже

* Шумпетер И. Капитализм, социализм и демократия.— М.: Экономика, 1995.- С. 83-84.

** Майдачевский Д. Я. Теория развития хозяйства К. Бюхера и дискуссия о предмете экономической истории в русской историке-экономической литературе начала XX века // Историко-экономический научный журнал.— Иркутск—Чита, 1997. - №1.- С. 38.

***См. там же.

не в их конкретно-исторической, а в общеисторической определенности*.

Напротив, эко­номист П. Б. Струве видел задачу экономической истории в "истори­ческом истолковании систематических категорий политической эконо­мии"**.

 

Принципиальный спор заключался в поисках ответа на вопрос:

кто кому служит — история теории или теория истории. Думается, что сегодня здесь можно найти компромисс, согласившись с тем, что экономическая теория (политическая экономия) и история эконо­мики — две самостоятельные науки, развивающиеся во взаимном обо­гащении.

Выдающийся польский экономист Оскар Ланге, отдавший в свое время свою дань марксизму, решает проблему с завидной простотой. Он рассматривает политическую экономию, экономическую историю и конкретную экономику (а также статистику и экономическую гео­графию) как "экономические науки", или науки, трактующие об эко­номическом процессе. В противоположность политической экономии как науке теоретической экономическая история и конкретная эконо­мика "изучают развитие конкретных экономических процессов, про­исходящих в определенное время и в определенном месте": экономи­ческая история — в прошлом, конкретная экономика — в настоящем. О. Ланге пишет: "Изучение конкретных экономических процессов тре­бует знания экономических законов, управляющих этими процессами. Поэтому экономическая история и конкретная экономика должны пользоваться результатами исследований политической экономии. Од­новременно они доставляют политической экономии знание конкрет­ных экономических процессов, необходимое для того, чтобы теорети­ческие обобщения политической экономии соответствовали действи­тельности"***.

Впрочем, поиск взаимосвязей и взаимодействий между историко-экономической наукой и политической экономией — не единствен­ный, да и не главный сюжет современных ученых.

М. П. Рачков — один из самых интересных исследователей историко-экономических проблем России, создающий в наши дни действи­тельно научную школу в Иркутске, строго различает "экономическую историю" и "историю экономики", считая, что последняя есть струк­турная часть первой наряду с историей экономической политики и ис­торией экономической мысли. Собственно "история экономики" есть объективный процесс экономического развития как он предстает перед исследователем в реально осуществленных исторических формах. Автор предлагает "новый взгляд на экономическую историю России как на­учную дисциплину, которая до последнего времени ограничивалась по преимуществу историей народного хозяйства. Она рассматривает историко-экономический процесс в единстве его объективной (история экономики) и субъективной (история экономической мысли и эко­номической политики) сторон, отображая тем самым неповторимый колорит национальной экономической жизни"****.

 

* Там же.— С. 39.

** Там же-— С. 40

*** Цит. по: Предмет экономической истории в современной литературе евро­пейских стран социализма Научно-аналитический обзор.— М ИНИОН АН СССР, 1978.- С. 25

**** Рачков М. П. Новая концепция экономической истории России // Вестник Иркутской государственной экономической академии, 1997.—№11— С 19


Однако М. П. Рачков чрезмерно расширительно трактует предмет нашей науки: "Экономическая история в новом ее понимании не есть история только народного хозяйства или только материального базиса общества; она охватывает жизнь всего общества в единстве и базиса и надстройки, и материального и духовного производства или, точнее, всю культуру общества, развивающуюся на принципе экономии низ­ших форм человеческой деятельности в пользу высших ее форм, обес­печивающих цивилизационный прогресс"*. Такая трактовка дает боль­шую свободу творчеству, позволяет искать неэкономические факторы, воздействующие на экономику, но в то же время несколько размыва­ет и предмет, и объект исследования нашей науки.

Н. И. Полетаева, белорусский автор, рассматривает проблему не­сколько иначе, различая в экономической истории:

экономическую историю различных стран, регионов, мира в целом (объектом изучения является экономические причины и последствия отдельных исторических событий, экономическая политика госу­дарств, классов);

историю народного хозяйства (объектами изучения являются эво­люция способов производства, история хозяйственных механизмов, история отраслей хозяйства, история отдельных экономических про­цессов — урбанизации, кооперирования, индустриализации; история экономических институтов — налогов, цен, финансов и кредита, за­работной платы);

историю экономической мысли (объектами изучения являются ис­тория экономических теорий, история отдельных теорий, история ме­тодов экономического анализа).

Что касается предмета экономической истории, то Н. И. Полетае­ва полагает, что можно говорить о предмете экономической истории в широком и узком смысле слова. В широком смысле предметом эконо­мической истории является "экономическое движение" общества, особен­ности его изменений, трансформация закономерностей такого движения, их связь со всеми сторонами общественной жизни. В узком смысле — это изучение хозяйственной деятельности народов различных стран, разви­тия их производительных сил, смены способов производства**.

В отличие от М. П. Рачкова и Н. И. Полетаевой, я намеренно ис­пользую термины "история экономики" и "экономическая история" как синонимы, так как пока веских доказательств того, что это дей­ствительно серьезно различающиеся понятия, не представлено. Впро­чем, ученые всегда могут договориться друг с другом по поводу той или иной дефиниции, как это делают математики или физики. Мож­но, например, признать, что это действительно две науки, которые исследуют один и тот же объект, но разными методами.

Скажем, С. Ф. Гребниченко, не считая тождественными эти по­нятия, предлагает различать их не столько по содержанию исследуе­мых объектов, сколько по инструментарию частнометодологического уровня. По мнению этого автора, "экономическая история опериру­ет, по большому счету, методом (в его широком смысле), присущим науке economics, но прилагает его к ретроспективному анализу дол­говременных процессов, причем с целью позитивного создания на эмпирическом материале новых (или проверки

* Рачков М. П. Новая концепция экономической истории России: опыт науч­ного отчета // Историко-экономический научный журнал.— Иркутск—Чита,

1997.-№ 1.- С. 59.

** Экономическая история зарубежных стран. Курс лекций/Под общ. ред.

В. И. Голубовича.- Минск: Экоперспектива". 1996.- С. 6-7.

"поведения" старых) экономических теорий и концепций. Как правило, основное (но не единственное) значение такого рода работ — в использовании их ре­зультатов в повседневной практике принятия крупномасштабных уп­равленческих и политических решений. История экономики же (то есть то, что у нас в историографии долгое время условно называют историей социально-экономического развития, историей народного хозяйства и иначе) оперирует методом (опять же в его широком смысле), характерным для собственно науки истории... Она преследу­ет, главным образом, задачи выявления фона, условий, причин эко­номических событий, объяснения их последствий, отчасти аналити­ческой реконструкции конкретных экономических процессов. В ней если уж и привлекаются определенные устоявшиеся (в том числе и экономические) теории, то преимущественно как средство интерпре­тации конкретных исторических фактов, тенденций. История эконо­мики, в отличие от экономической истории, видимо, аксиологически* не привержена и к столь выпуклой направленности на значимый — для практического управления — результат"**.

Любопытно, что существует диаметрально противоположное мне­ние по поводу различий между историей экономики и экономической историей. И. М. Супоницкая пишет: "Мировая экономическая истори­ография находится сейчас на перепутье. В ней сложилось два основных направления: история экономики и экономическая история. В первом, характерном для англоязычных стран, преобладают экономисты. Его возглавляет американская "новая экономическая история". Инициато­рами второго направления, тяготеющего к социально-экономическо­му анализу, являлись представители французской школы "Анналов",

которые стали рассматривать экономическую историю в контексте ис­тории общества.

Полагаю, что второе направление более перспективно... Понима­ние экономической истории России невозможно без понимания спе­цифики развития ее цивилизации в целом, поскольку экономика в ней никогда не играла определяющей роли, развиваясь под влиянием государства. Французские историки поняли, что изучение средневеко­вой экономической истории в понятиях современной экономической науки приведет к модернизации ее, а потому стали рассматривать ее через призму культуры средневековья, перейдя к проблемам менталь­ности"***.

Вот, дорогой читатель, образчик того, как плохо слушают друг друга ученые. Два соседствующих в одной книжке автора вряд ли смогут договориться. Если для С. Ф. Гребниченко экономической ис­торией занимаются экономисты, а историей экономики — истори­ки, то для И. М. Супоницкой, напротив, историей экономики за­нимаются экономисты, а экономической историей — историки.

Вы запутались, читатель? Лучше все-таки считать эти термины синонимами.

Наконец послушаем еще одного автора, не считающего необходи­мым искать тесные и непосредственные связи истории экономики с теоретической наукой.

* "Аксиологически" здесь, по своей ценностной ориентации.

** Экономическая история. Обозрение. Выпуск 1 / Под ред. В. И. Бовыкина и Л. И. Бородкина.— М.. Центр эконом. истории при ист. ф-те МГУ, 1996.— С. 46—47.

*** Экономическая история. Обозрение. Выпуск 1 / Под ред. В. И. Бовыкина и Л. И. Бородкина — М.' Центр эконом. истории при ист ф-те МГУ, 1996 — С. 64—65.

Вот что пишет М. Я. Лойберг: "История эко­номики изучает происхождение и развитие различных типов хозяй­ства. Именно типов, а не общих законов развития экономики, по­скольку открыть эти общие законы экономики до сих пор никому не удалось. У большинства народов, как известно, существуют раз­личные типы экономики, которые с определенным основанием мож­но назвать цивилизациями. В нынешней России, например, функци­онируют государственные, частновладельческие, кооперативные, ар­тельные индустриальные и аграрные хозяйства, современные супер­маркеты сосуществуют с древними базарами и торговлей с рук, электрифицированные фермы — с кочевым скотоводством и коллек­тивной охотой на крупных животных. Состояние экономики и опре­деляется характером взаимоотношений между хозяйственными типа­ми. При относительной гармонии между ними каждый тип хозяйства имеет возможность дальнейшего развития, и народ, естественно, вы­игрывает от этого. Но известно и насильственное вытеснение из эко­номики большинства сложившихся хозяйственных типов и установ­ление полного господства одного из них. В результате народное хо­зяйство развивается однобоко, деформируется образ жизни населе­ния и в большинстве случаев народ, понеся колоссальные потери, снова возвращается на путь гармоничного развития хозяйства"*.

Обратим внимание на основополагающую мысль, крайности в реа­лизации которой довольно часто встречаются в литературе: никаких всеобщих универсальных законов экономического развития не существует. Основание для этого утверждения любопытное: раз мы (точнее, цитированный автор) их не знаем, значит их и не существует. А посе­му история экономики и не может претендовать на поиск каких-либо закономерностей. Ведь нельзя искать то, чего нет. Каждый экономи­ческий организм соответствует с различной степенью приближения оп­ределенному типу хозяйства, который условно можно назвать циви­лизацией. Их-то и должна изучать и систематизировать история экономики. Систематизировать, вовсе не обязательно понимая, как они, эти типы, функционируют.

Мысли не новые. Во-первых, они уводят нас к старому труду вы­дающегося немецкого ученого Фридриха Листа "Национальная систе­ма политической экономии" (1841), в котором он резко выступил про­тив "космополитизма" английских классиков — А. Смита и Д. Рикардо. "Как характерное отличие выдвигаемой мной системы,— писал Лист,— я утверждаю национальность. Все мое здание основывается на природе нации как среднего члена между индивидуумом и человече­ством**. Отрицая существование всеобщих и универсальных экономи­ческих законов, он предлагал исследовать прежде всего особенности национальной экономики, ставя перед собой практическую цель вы­работки рекомендаций для экономической политики. Так, апология свободы внешнеэкономической деятельности, содержащаяся в трудах А. Смита и Д. Рикардо, не соответствует национальным интересам Гер­мании и ее молодой буржуазии. Более того, эта апология прямо на­правлена против континентальной Европы и теоретически оправды­вает английскую экономическую экспансию. Для Германии должна быть характерна иная экономическая политика, основанная на "вос­питательном протекционизме".

 

* Лойберг М. Я. История экономики. Учебное пособие.— М.. ИНФРА-М, 1997.- С. 4. ** Цит. по: Аникин А. В. Юность науки.— М.: Политиздат, 1979.— С. 312.

 


Если рассматривать внешнеэкономичес­кую деятельность с точки зрения абстрактной теории, то, учитывая "сравнительные преимущества"*, Германия вовсе не должна развивать целые отрасли промышленности. Но национальные интересы могут быть выше чисто экономического интереса. Чтобы вовлечь в производ­ство неиспользованные ресурсы, чтобы преодолеть отсталость, необ­ходимо развивать отрасли, в которых производительность труда в дан­ный момент ниже, чем за границей. Лист писал: "Эту потерю стоимо­стей надо, следовательно, рассматривать лишь как цену за промыш­ленное воспитание нации"**. Нация тем богаче и могущественнее, чем больше она экспортирует промышленных изделий и чем больше она импортирует сырья.

Вопреки мнению классиков, германское государство должно актив­но вмешиваться в экономику с целью создания единого общенацио­нального рынка и защиты национальной экономики от конкуренции со стороны иностранных, прежде всего английских, предпринимате­лей.

Во-вторых, эта позиция в своих крайних проявлениях может при­вести к тому, что история экономики станет просто фактографическим справочником. А ведь стремление к обобщениям, поиск законо­мерностей должны быть присущи любой уважающей себя науке по определению. И, кстати сказать, если бы история экономики дей­ствительно смогла создать хороший "каталог" типов национальных хозяйств, показать их взаимодействия и взаимные переходы,— это уже был бы значительный шаг к открытию закономерностей соци­ально-экономического развития человеческого общества. Но смогут ли сделать это ученые, заведомо отказавшиеся от самой идеи их (за­кономерностей) существования?

Если "закономерности" постепенно, но на время, исчезают из историко-экономических трудов в связи с отказом от формационной те­ории развития, то это вовсе не означает, что на другой методологи­ческой базе они никогда не будут открыты.***

Все это еще не так страшно для науки и образования. Существуют мнения похлеще. Некоторые авторы вообще отрицают познаваемость экономики, начиная с ее прошлого: "Во-первых, при потенциальной многовариантности реализуется лишь один вариант, и принципиаль­но невозможно просчитать и доказать, был ли он оптимальным. Мож­но лишь предполагать, принимая во внимание не поддающиеся коли­чественному измерению политические,

 

* Сравнительные преимущества в международной торговле — закон, открытый Д. Рикардо. Каждая страна должна специализироваться на производстве и экспор­те тех благ, которые она может изготавливать с относительно низкими затратами, и импортировать те блага, в производстве которых она несет сравнительно высо­кие издержки. Структура внешней торговли должна определяться сравнительны­ми, а не абсолютными преимуществами.

** Цит. по: Аникин А. В. Юность науки.— М.: Политиздат, 1979.— С. 312. Эта проблема весьма актуальна для современной России, структура экспорта и им­порта которой оставляет желать лучшего.

*** Среди российских ученых, особенно старшего поколения, осталось немало ортодоксальных сторонников формационной доктрины. Они-то в своих трудах не­изменно говорят о законах и закономерностях. Например, М. 3. Бор так определя­ет содержания науки, названной им "История мировой экономики": "Система знаний об общих закономерностях процесса генезиса, формирования и функцио­нирования мировой экономики и специфики этого процесса в разных странах". Предметом же науки является "исследование общих и локальных закономерностей становления и развития мировой экономики с учетом специфики отдельных стран".— Бор М. 3. История мировой экономики: конспект лекций.— М.: Дело и Сервис, 1998.- С. 13.


моральные, военные факторы. При оценке прошлого общественное мнение может склониться в лю­бую сторону, которая представлена, к примеру, либо единственным монопольным мнением, либо большинством голосов, либо разоружа­ющим красноречием. Во-вторых, сходные непреодолимые трудности возникают при ретроспективном анализе самого реализованного вари­анта развития, при выяснении вопроса, что на него действовало в большей, а что в меньшей мере, и все ли известно из того, что дей­ствовало.

В-третьих, в каждый момент невозможно охватить все хитроспле­тения текущего экономического развития.

Экономика как таковая — абсолютная истина, и нам доступна лишь ее малая часть. Обладая лишь истиной относительной, мы употребля­ли в советскую эпоху всю мощь государственного аппарата для фор­мирования процесса, масштабы, структура и характер которого нам не были ясны с самого начала. Именно здесь и кроется природа прошлых экономических ошибок"*.

Узнай об этом студент раньше, он бы не стал поступать в эконо­мический вуз. Что в нем делать, если сами ученые признают, что ни­чего не понимают в той науке, которой они занимаются? Успокою читателя: ученые — нормальные люди, и им тоже присущи кокетство и своеобразный снобизм.

Как видим, не все так просто, как может показаться с первого взгляда. Но радует то, что споры вокруг предмета и даже названия на­уки лишний раз доказывают, что это живая, развивающаяся (и разви­вающая научную мысль учащихся) система знаний.

Что же делать учащемуся, к какому определению примкнуть, кому поверить?

Верить не надо никому. Надо постараться самому сформулировать определения, прийти к каким-то заключениям. Но сделаете это вы только тогда, когда овладеете большим массивом историко-экономических и теоретических знаний и сможете свободно манипулировать ими в своем сознании. Бог вам в помощь!

А пока хочу предложить вам компромиссное определение предмета истории экономики.

В конечном итоге история экономики является наукой об экономи­ческой жизни людей в различных культурах и обществах, рассмотренной ретроспективно. Она, систематизируя факты экономической действи­тельности, может выявлять и формулировать закономерности эконо­мических аспектов человеческой деятельности и выдвигать на этой базе гипотезы развития человеческого общества.

Поскольку речь идет об экономической жизни, то в поле зрения экономиста-историка должен попасть весь процесс исторического раз­вития общественного производства в конкретных формах отдельных стран в различные эпохи, экономическая политика государств, сдвиги, происходящие в развитии производительных сил.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.008 сек.)