ДОИНДУСТРИАЛЬНЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ—ДРЕВНИЙ МИР

Нам, гражданам России, очень хочется считать себя европейцами. И в истории экономики мы тоже пытаемся найти факты, доказываю­щие, что Россия развивалась "как все". Таких фактов очень много. Но основная их масса относится к очень древним, так сказать, археоло­гическим периодам нашей истории. Архаичные сообщества людей в "дописьменной" истории России действительно жили и трудились так же, как и на территории, скажем, южной Азии, Центральной Евро­пы или Латинской Америки. Все этапы первобытной родоплеменной истории Россия прошла вполне "закономерно". Люди, населявшие нашу территорию, выдержали борьбу с природой, успешно осуще­ствили "неолитическую революцию", перейдя от добывающего к про­изводящему хозяйству, организовались в племенные сообщества и к моменту появления первых письменных свидетельств о народах — сла­вянских, угро-финских, тюркских, населяющих огромные простран­ства от Онежского и Ладожского озер до низовий рек Прут, Днестр, Южный Буг, от Карпат до Оки и Волги, а эти сведения относятся к VI веку нашей эры,— уже вполне были готовы к тому, чтобы вступить на путь цивилизационного развития. Но на этом единство с "осталь­ным миром" и завершается.

Нет, Россия не сошла с мировой трассы социально-экономического прогресса, она двигалась в том же направлении, но своими неизведанны­ми путями. Если в мире механики тела движутся из точки А в точку Б не по проторенной трассе, то маршруты и конфигурации движения могут быть самыми неожиданными. Одни стремятся двигаться по пря­мой линии, а другие — зигзагообразно, окольными путями, попадая в тупики и возвращаясь назад. Если это тело — живое существо, то вполне возможно, что сложная конфигурация пути определяется жаж­дой познания, любопытством, поиском "лучшей доли", протестом против предопределенности направления движения. Наконец, прямой путь может быть невозможен из-за особенностей ландшафта, климата, наличия преград в виде других живых субъектов и их объединений, которые оказались впереди и перекрыли дорогу.

Россия и ее экономика, двигаясь по трассе цивилизационного раз­вития, действительно шли своим, не европейским (да и не азиатским) путем. Чем же отличалась Россия, Русь от Европы?

1. Европа к VI столетию — это территория, на которой господство­вали народы романо-германской группы, сильно отличающиеся и по языку, и по менталитету, и по технико-технологическим способам сельскохозяйственного производства от племен славянских и угро-финских.

2. Европа не раз в своей истории оказывалась объединенной под крышей относительно единого государственного образования во главе с государем германского происхождения. Вспомним хотя бы франкско­го* императора Карла Великого, объединившего в 768—814 годах в одно государство

* Уверен, что мой читатель это знает, но на всякий случай напоминаю, что франки — германское племя

огромную территорию, на которой сегодня разме­щены Франция, Германия, Италия, Бельгия, Голландия. У восточных славян, будущих русских, государственные объединения происходили на собственной этнической основе. История этих объединений прак­тически не была связана с процессами, в том числе экономическими, происходящими в Западной и Центральной Европе. И то обстоятель­ство, что и в нашей стране, с определенным лагом, все равно проис­ходили некоторые социально-экономические преобразования, анало­гичные европейским, только доказывает наличие каких-то закономер­ностей движения, которые реализуются у разных народов, но незави­симо от интенсивности их общения.

3. России не коснулась, или коснулась в минимальной степени, бенефициальная революция, создавшая некое европейское иерархичес­кое единство. Поместье, российская форма бенефиция, условного фео­дального земельного владения за службу государю-сюзерену, появилось со­всем в другую эпоху. Первое упоминание об условном земельном владе­нии относится к 1328 году, времени княжения Ивана Калиты, тогда как в Европе это событие относится к VIII столетию.

4. Россия не попала по ряду обстоятельств в "единую семью" хри­стианских народов Европы, объединенных католичеством. В этой связи Европа и Русь часто противопоставлялись в истории как враждебные силы, чему были совершенно объективные причины не только соци­ально-экономического, но и, как видим, религиозного свойства*. Ха­рактерно, что и "протестантская революция", начавшаяся в Европе в 1517 году, практически не затронула Россию и считалась европейской экзотикой.

5 Не морализируя на этот счет, упомянем еще и то, что в России не было процессов, аналогичных европейскому Ренессансу, здесь не возникло идеалов свободной мысли, самоценности человеческой лич­ности, стремления к политической свободе.

6. Наконец, Россия не знала и "коммунальной революции", про­возвестницы перехода к буржуазной социально-экономической систе­ме. В Европе же города стали добиваться вольности различными путя­ми еще в XI—XII веках.

Сказанного достаточно для того, чтобы понять: экономическая ис­тория России не может быть тождественна экономической истории Европы. Хотя мы шли "туда же", но "по-своему". Это не означает, что экономика России была абсолютна закрыта для Европы. Нет, Россия была связана с миром, западным, южным и восточным, довольно ин­тенсивными торговыми отношениями, политическими союзами, ди­настическими браками, личными контактами отдельных людей. Рос­сию знали, порой побаивались, иногда пытались завоевать и даже уничтожить*, но никто не смог изменить особого национального ха­рактера ее экономики, даже если менялась внешняя атрибутика жиз­ни людей на бытовом уровне.

* Католицизм не мешал европейским народам уничтожать друг друга в беско­нечных войнах, но все же это была, так сказать, внутрисемейная борьба Россия же, держава православная, воспринималась в Европе как "другая", внеевропей­ская враждебная сил ** Амбиция уничтожения России возникала чаще у воинственных правителей Запада, а не Востока Во всяком случае, татаро-монгольские завоеватели, превра­тив русский народ в данников, такой цели перед собой не ставили.

Начало

К VI веку, когда восточнославянские племена и их объединения вступили на историческую арену, на территории будущей Руси про­должал господствовать общинный строй. Бурные европейские события — "христианская революция" в Римской империи в начале IV века, ее разделение в 395 году на Западную и Восточную и наконец паде­ние Западной Римской империи в 476 году — практически не затро­нули судеб полян, древлян, кривичей, дреговичей, волынян и много­численных угро-финских племен. Далеко впереди по оси времени были и процессы феодализации экономики, начавшиеся в Европе на рубе­же VI—VII веков.

Важнейшим занятием восточных славян было земледелие. Выращи­вались просо, рожь, пшеница, лен. Но система земледелия была са­мая примитивная: переложная (когда использованная несколько лет земля забрасывалась на несколько десятков лет) и подсечно-огневая (когда вырубался и сжигался участок леса и использовался до полного истощения земли). Легко понять, что земледелие было исключительно экстенсивным, трудоемким, а ввиду сурового климата и крайне рискованным¹. В таких условиях объективно возникала необходимость в общин­ном владении землей и в совместном общинном труде. Пожалуй, имен­но в этом, в природно-климатических условиях, надо искать живучесть и консерватизм русского общинного строя.

И действительно, все исторические источники — византийские, арабские, скандинавские — подтверждают незыблемость русской со­седской общины, верви на юге и мира на севере ареала расселения прарусских племен.

С самого начала своего цивилизационного развития восточные сла­вяне не испытывали недостатка земли, что и явилось причиной пре­небрежения к возможным интенсивным формам земледелия. Крестьян­ская общинная колонизация новых территорий — характерная черта рус­ской экономики, сохранившаяся до настоящего времени. Ход колониза­ции находился, очевидно, в сильной зависимости от рек, перерезав­ших в разных направлениях страну, а также от лесов, ее покрывавших:

поселенцы двигались именно по рекам и обыкновенно замыкались в бассейне той реки, где оседали, будучи изолированы от своих соседей непроходимыми лесами, занимавшими водоразделы между разными бассейнами.

Крупные передвижения племен и народов ("великие переселе­ния") — характерная черта той эпохи, и славяне в этом отношении ничем не отличались от, например, франков, которые начали свою эк­спансию в обратном направлении, на запад, в V веке. И если в своих бурных походах германские племена сталкивались с Западной Рим­ской империей и ее развалинами, то крепость русского меча очень скоро ощутили жители Константинополя (Царьграда)².

* Л Н Гумилев пишет "Деление на географические районы часто бывает ус­ловно и не всегда совпадает с делением на климатические области Так, Европа разделена воздушной границей, соответствующей изотерме января, которая про­ходит через Прибалтику, Западную Белоруссию и Украину до Черного моря К востоку от этой границы средняя температура января — отрицательная, зима хо­лодная, морозная, часто сухая, а западнее преобладают влажные теплые зимы, при которых на земле слякоть, а в воздухе туман Климат в этих регионах совер­шенно различный" — Гумилев Л. Н. От Руси до России. Очерки этнической исто­рии. — М Танаис ДИ—ДИК, 1994 — С 34—35.

** Один из первых известных походов русов на Константинополь был совер­шен в 860 году, задолго до этого состоялись неоднократные походы славян в Ма­лую Азию и на Балканы

Однако при всей важности земледелия в VII—VIII веках в хозяй­стве восточнославянских общин сохраняли первостепенное значение охота и звероловство. Летописные легенды рассказывают, что первые русские князья, Кий, Щек и Хорив, были звероловами. Северяне — крупнейшее племенное объединение славян — платили в этот период дань хазарам по шкурке белки с дыма, то есть с одного крестьянского двора. Еще в 883 году князь Олег, подчинив древлян, установил дань по черной кунице с дома, твердо зная, что у них, древлян, этот пуш­ной зверь наверняка есть.

Пусть вас, читатель, не обманывает слово князь. В описываемую эпоху, политический строй которой иногда называют военной демо­кратией, князь всего лишь — военный предводитель, как правило, из­бранный народным вече. Понятия княжеской династии появилось, судя по всему, лишь в конце VIII века, когда выделился у полян "род Кия".

Частной собственности на землю прарусские племена тогда не знали, в отличие, например, от тех же франков, у которых в VI—VII веках уже появился аллод — частная земельная собственность, формировав­шаяся за счет королевских пожалований.

Несмотря на некоторую локализированность жизни общин, особен­но в северных лесных зонах, будущие россияне уже в те времена пре­красно демонстрировали свою способность к коммерции и торговле. Во всяком случае, торговля с арабами и хазарами к VIII веку была зау­рядным делом. Правда, у славян тогда не было собственных денег в мо­нетной форме, но они вполне довольствовались шкурами пушных зве­рей или иностранными серебряными монетами, например, герман­скими шлягами. Чем же торговали восточные славяне? А тем же, чем торгуют сейчас россияне — предметами добывающих, а не перераба­тывающих отраслей: мехами, медью, воском да рыбой. Вот и весь на­бор экспортных статей и в IX, и в Х веках.

Поскольку экстенсивное хозяйствование оставалось основным и у западных земледельческих соседей, и у восточных кочевых народов, славянам приходилось много воевать. Воевать порой не вполне удачно: поскольку племенные союзы часто сталкивались друг с другом, они плохо оборонялись от внешних врагов. В конце VIII столетия северные племена были покорены варягами, а южные — хазарами. Сама жизнь, задача выживания и сохранения своей самобытности, едва народив­шейся цивилизации объективно требовали объединения. Только мощ­ный государственный союз восточнославянских и угорских племен мог противостоять разбойничьим походам викингов и "гнетущей власти иудейских каганов Хазарии"*.

Поскольку сами славянские князья не смогли выделить явного ли­дера, достаточно авторитетного для трудного объединительного про­цесса, они обратились за помощью к варяжским вождям, и в 862 году на Руси появился основатель первой великокняжеской династии Рю­рик. Политическая деятельность варяжских князей — не наша тема, да и сюжеты о призвании варягов и "норманнской теории" — тема из­битая и даже банальная. На мой взгляд, здесь просто нет предмета для спекуляций. Норманны не только не "оваряжили" русских, но и сами очень скоро стали русскими. Об этом свидетельствуют даже имена пер­вых князей Рюриковичей. Если Рюрик, Олег, Игорь и Ольга — имена

* Иоанн, митрополит. Русь Соборная. Очерки христианской государственнос­ти.— СПб.: Царское дело, 1995.— С. 11.

явно норманнского происхождения, то уже князь Святослав (964— 972) наверняка идентифицировал себя как русского. Подозреваю, что варяги и не ставили перед собой цели "норманнизации". Им и без того было хорошо и вольготно на Руси.

Для нас важно сейчас другое: с приходом варягов и с образовани­ем Киевского государства (датой образования Киевской Руси традици­онно считается 882 год, когда новгородский князь Олег захватил Киев и стал Великим князем), на Руси начался длительный процесс формиро­вания особой цивилизации, которую лишь условно можно назвать фео­дальной по той причине, что в "чистом" виде феодализма в России не было никогда.

Поиск по сайту: