Для чего мы изучаем историю экономики?

Круг интересов экономистов-историков велик. На международных конгрессах по экономической истории, которые собираются с 1960 го­да, рассматриваются проблемы экономического роста, циклов конъ­юнктуры, индустриализации и урбанизации, аграрной истории, гене­зиса и развития капитализма, демографии, эволюции производствен­ных структур,

* Федоров В., Бойко С. Природа экономических ошибок//Независимая газета, 1994, 4 января.— С. 4

общественных институтов и самого человека — homo economicus, методологии истории экономики. В последние три десяти­летия усиленно развивается новая ветвь историко-экономической на­уки — клиометрика*, предполагающая применение эконометрики в экономической истории: изучение истории с использованием совре­менных математических методов обработки данных и их анализа.

"Клиометрика,— пишет американский ученый Сэмуэль Уильям-сон,— это применение экономической теории и количественных ме­тодов для описания и объяснения исторических процессов и явлений в сфере экономического развития. Клиометристы часто используют об­ширные массивы данных, которые историки считают непригодными к использованию, неинтересными или не относящимися к описанию прошлого. Клиометристы склонны к дедуктивному анализу, почему то или иное экономическое событие имело место, тогда как более тра­диционных экономических историков больше занимает описание того, что случилось"*. Чего же добиваются ученые, изучая историю эконо­мики?

Во-первых, это просто интересно (тому, кто интересуется экономи­кой или вообще чем-либо интересуется). История экономики расши­ряет кругозор экономиста-профессионала, делает его более культур­ным, интеллигентным и интересным человеком. Вовсе не обязательно знать факты для подтверждения какой-либо теории или амбициозно намереваясь создать новую теорию. Их надо просто знать. Ведь в исто­рии факт имеет самодовлеющую ценность. Исследователи умеют вре­мя от времени находить в прошлом что-нибудь этакое, что может в корне изменить наше представление об истории. Вряд ли неспециа­лист знает, что, скажем, первые частные банки появились в VII веке до Р. X. в Нововавилонском царстве, то есть 2700 лет назад. Сам по себе факт интересен, особенно в свете наших школьных представле­ний о господстве натурального хозяйства в эпохи, предшествовав­шие капитализму. Этого уже достаточно. Но когда мы вдруг узнаем, что первый частный коммерческий банк в России был создан только в 1864 году, у нас возникают кое-какие невеселые мысли по поводу пресловутой отсталости России. Однако не будем торопиться с раз­мышлениями о нашей отсталости. Это еще надо проверить. Очень мо­жет быть, что Россия просто не нуждалась в этом весьма мощном институте рыночной экономики, обходилась без него Однако история все-таки может понадобиться, во-вторых, для ис­торической иллюстрации экономических теорий, подтверждения их верности, или для исторической критики теоретических построений, когда факты опровергают те или иные теоретические постулаты. На­конец, исторические факты, хорошо изученные, систематизирован­ные и проанализированные могут стать основанием для создания но­вых экономических теорий.

Впрочем, факты бывают весьма коварными, если с ними обра­щаться вольно или с корыстными целями. Фактов в истории так мно­го, что, проведя определенную селекцию, можно доказать с их помо­щью что угодно. Можно, например, в русской истории обнаружить по­стоянное обострение классовой борьбы между феодально зависимыми крестьянами и землевладельцами, а можно найти десятки опубликованных фактов компромиссной и даже дружес-

* Клио — муза истории в древнегреческой мифологии.

** Экономическая история. Обозрение. Выпуск 1/Под ред. В. И. Бовыкина и Л. И. Бородкина.— М.: Центр эконом. истории при ист. ф-те МГУ, 1996.— С. 78.

кой формы общения между помещиками и крепостными. Можно восстание Емельяна Пу­гачева охарактеризовать как великую крестьянскую войну за права че­ловека, за землю и волю, а можно — как реакционное выступление, направленное против прогрессивных преобразований Екатерины Вели­кой. При этом вовсе не обязательно обманывать читающую публику. Порой такие невинные шутки происходят непроизвольно, из-за ап­риорно сформулированных теоретических выводов, которые возникли не в результате исследования исторических фактов, а еще до того, как исследователь приступил к социально-экономическому материалу. Тог­да и возникает соблазн селекции. Ученый будет скрупулезно указывать источники, из которых почерпнуты факты, тщательно цитировать сво­их предшественников, добросовестно составлять таблицы и графики. В результате сложится впечатление, что автор абсолютно объективен. И никому не будет известно, что ученый может при всем этом просто замалчивать факты, доказывающие иное, но проигнорированные или просто не замеченные автором из-за психологической настроенности на готовые выводы*.

В русской истории такого рода казусы случались сплошь и рядом. Скажем, экономисты, принадлежавшие к "западническому" или "сла­вянофильскому" лагерям спорили друг с другом, вооружившись дос­товерными фактами. Но при этом одни доказывали необходимость ка­питалистического развития России по европейским образцам, другие настаивали на самобытности, самостийности и "некапиталистичности" страны. Случалось, что один и тот же автор пересматривал свои взгляды в зависимости от ситуации. Например, В. И. Ленин в самом конце XIX столетия написал прекрасную историко-экономическую книгу "Развитие капитализма в России", где в полемике с неонарод­никами безукоризненно доказал не только возможность, но уже и на­личие системы капиталистических производственных отношений в России. Но после поражения первой русской революции 1905—1907 го­дов он вынужден был признаться, что сильно преувеличивал степень развитости капиталистических производственных отношений**.

Означает ли все это, что в исторических науках до правды доис­каться нельзя по определению?

По всей видимости, в науке не может быть одной правды на все времена и для всех исторических ситуаций. Скажем, А. Смит описал относительно гармоничную и вполне компромиссную модель рыноч­ной экономики. К. Маркс же дал лучшее описание противоречивого и конфликтного рыночного мира. Кто из них прав? Как ни странно — оба. В рыночной экономике есть и то, и другое. Если действительно существует закон единства и борьбы

*Очень уважаемый мной К. Маркс тоже впадал в "грех селекции". Написав в тридцатилетнем возрасте в соавторстве с Ф. Энгельсом "Манифест Коммунисти­ческой партии", он потом всю жизнь искал, обрабатывал и умело использовал экономические факты для доказательства верности своих коммунистических вы­водов. И он добился-таки своего. Логика "Капитала" безупречна: все построение книги, все теоретические посылки и вся историко-экономическая "фактура" с железной необходимостью приводят к выводу о том, что "экспроприаторов эксп­роприируют". Однако все оказалось не так просто и логично в жизни. А случилось это потому, что кроме фактов, доказывающих острую конфронтационность бур­жуазного общества, можно найти тысячи фактов сотрудничества и компромиссов. Но поскольку эти факты не могли "играть" на предварительный вывод, от них нужно было просто "абстрагироваться". В результате "практика не подтвердила ис­тину".

** Ленин В. И. Полн. собр. соч.— Т. 16.— С. 269.

противоположностей, то в науке вполне возможна ситуация, когда один исследователь предпочитает рассматривать "единство", а другой концентрирует внимание на "борьбе". Помимо всего прочего, многое зависит от личных пристрас­тий исследователя, от его биографии и даже от характера. И только знакомство со всеми, подчас противоположными, взглядами даст воз­можность для широкого и по возможности достоверного подхода к экономической истории.

Значение историко-экономического исследования проявляется не только в установлении общественно-экономических закономерностей исторического развития, но и в конкретных случаях хозяйственной практики. К истории хозяйства профессионал-экономист обращается (осознавая или не осознавая это) буквально на каждом шагу. Даже если он занимается бухгалтерским учетом, анализом хозяйственной деятель­ности, финансами и кредитом, экономикой отдельных отраслей хо­зяйства. А что касается менеджмента, то в нем на практике ничего нельзя добиться, если не знать историю предприятия или отрасли, ко­торыми руководит менеджер.

Нельзя в принципе научиться основам экономического мышления, не научившись представлять хозяйство на всех (микро- и макро-) уровнях в его историческом аспекте.

Вот как характеризует значение истории для экономики один из основателей современной клиометрики Дональд Мак-Клоски: "Исто­рия, независимо от того, можно ли ее использовать для непосред­ственной проверки экономических законов или выработки экономи­ческой политики, представляет собой коллективную память и являет­ся источником мудрости"*. Практическая ценность истории экономики по Мак-Клоски сводится к следующему.

1. История дает экономисту больше информации, с помощью кото­рой он может проверять свои убеждения.

2. История дает экономисту лучшее качество экономических фактов, так как история более открыта для исследований, чем современность. История — это лаборатория общества.

3. Экономическая история способствует улучшению качества эко­номической теории. Даже самый презирающий историю экономист кое-что из истории использует: свой собственный опыт, опыт своего поколения или некие исторические обобщения, которыми полон фольклор даже самых изысканных обществ.

Вклад истории в теорию состоит не только в том, что она льет воду на мельницу теоретиков. Использование теории в экономической ис­тории украшает теорию и испытывает ее, и в этом отношении эконо­мическая история не отличается от других разновидностей приклад­ной экономики. Хорошая экономическая история — это просто хоро­шая прикладная экономика. Самые давние события можно анализиро­вать при помощи современного инструментария. Но и старые пробле­мы, казалось бы, вычеркнутые из теории, возвращаются в нее бла­годаря изучению истории.

4. История экономики способствует улучшению качества экономичес­кой политики. Немного есть сфер интеллектуальной деятельности, где некачественная работа может принести столько вреда, как в эконо­мике и в истории. Способность ложных экономических аргументов или ложных исторических аналогий нанести вред обществу очевидна: псевдоэкономика

* Мак-Клоски Д. Н. Полезно ли прошлое для экономической науки?//Thesis: Теория и история экономических и социальных институтов и систем.— Зима, 1993.— Том 1.— Вып. 1.— С. 109.

меркантилизма в течение многих веков сокращала тор­говлю и защищала предпринимателей; псевдотеория арийской "расы" облагородила лицо германского фашизма. Вдвойне пагубно, если скверная экономика соединяется со скверной историей в скверной экономической истории. Идеи экономистов и историков, и когда они правы, и когда ошибаются, имеют гораздо большее влияние, чем при­нято думать. Безумцы, стоящие у власти, которые слышат голос с неба, основывают свой бред на экономических событиях, происходив­ших несколько лет назад. Люди практические, которые считают себя свободными от всякого исторического влияния, обычно бывают раба­ми исторических аналогий.

Одна из целей истории — расширение наших представлений о воз­можном. Понимание подлинной истории, как и исправление истории ложной, важно для государственной политики, потому что у эконо­миста, чья память ограничена недавним прошлым, суженное представ­ление о возможном. Восхваляя или критикуя сегодняшние правитель­ства, мы можем быть вольными или невольными рабами исторических аналогий, находиться в зависимости от ненужных или ошибочных представлений.

5. История экономики способствует улучшению качества подготовки экономистов. История — стимул для воображения экономиста, она очерчивает и расширяет границы его ремесла. Экономист без истори­ческих знаний отличается узким взглядом на сегодняшние события, приверженностью к текущим, мелким экономическим идеям, неспо­собностью оценивать сильные и слабые стороны экономических дан­ных и отсутствием умения прилагать экономический анализ к крупным проблемам.

История — это кладовая экономических фактов, проверенных скептицизмом, это собрание экспериментов, испытывающих эконо­мическую науку на прочность, это источник экономических идей и наставник в политике*.

Пожалуй, не стоит портить эти тезисно изложенные идеи крупно­го ученого собственным комментарием. Читателю, особенно студенту, лучше самому взяться за поиск ответа на вопрос: стоит или не стоит тратить время на изучение истории экономики своей страны.

Поиск по сайту: