 |
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция
Доходные дома Петербурга
Доходными домами называются здания, специально построенные или перепланированные для сдачи квартир внаем на длительный срок.
Многоквартирные дома «под жильцов» появились еще в XVIII в., а в XIX в. город рос в основном за счет доходных домов. С развитием капитализма резко увеличился приток населения в город, росли цены на землю. Стало выгодно строить дома, сдаваемые внаем. Возводили их быстро. Так, четырехэтажный дом фабриканта Жукова в 1845 г. на углу Садовой и Гороховой улиц был построен (без внутренней отделки) всего за 50 (!) дней. Доходные дома строили вплотную друг к другу высотой в 5-6 этажей.
Постепенно они вытесняли особняки. Оборотистые люди скупали участки с особняками и перестраивали их. Иногда особняк оставался у владельца, а в глубине участка возводились многоэтажные флигели с квартирами или надстраивались служебные постройки.
В 1844 г.
Государственный совет установил предельную высоту домов в Петербурге: 23 м 10 см. Эти нормы сохранялись до 1910 г. Поэтому фасады домов во второй половине XIX в. строились в 4-6 этажей, а дворовые флигели возводились и выше. В эти годы характерной чертой облика Петербурга стали дворы-колодцы. Из-за большой заселенности условия жизни в таких домах (вентиляция, освещение) были плохими.
Дальше от центра земля была дешевле, поэтому дома строились в два-три этажа, а на окраинах — одноэтажные.
К середине XIX в. в каждом доходном доме проживало в основном от 50 до 500 человек. Но были и деревянные дома с числом жильцов от 5 до 50 человек.
В солидных многоквартирных домах в центре города снимали «барские квартиры» крупные чиновники, предприниматели, высшие офицеры. Часто такие квартиры со всеми удобствами занимали целый этаж, нередко в одной из них жила семья самого домовладельца.
Большие квартиры непременно имели две лестницы — парадную и черную. Парадная выходила на улицу, часто нарядно оформлялась, обогревалась каминами. Здесь нередко находился швейцар. Черная лестница выходила во двор, ею пользовалась прислуга, торговцы-разносчики. Около нее помещалась кухня и комнаты прислуги. В дворовых флигелях квартиры были дешевле, а лестница всего одна.
Бывало и так, что в этих же домах селилась беднота. Несмотря на запрет Строительного устава «устраивать жилые этажи с полами ниже тротуара», хозяева приспосабливали под жилье подвалы и полуподвалы, а чердаки — под мансарды — жилые помещения под скатом крыши.
Даже в центральных районах города рядом с роскошными особняками и доходными домами вырастали настоящие трущобы. Нередко, наняв квартиру, жители сами сдавали комнаты. А наниматель комнаты мог сдать «угол». Появились понятия «комнатный жилец» и «угловой жилец». Так порождалась двойная и даже тройная оплата жилья. Это приводило к еще большей плотности заселения и антисанитарным условиям жизни. Такой дом вблизи Фонтанки блестяще описан великим русским писателем Ф. М. Достоевским в романе «Бедные люди».
Сочетание парадных лицевых фасадов и системы тесных дворов-колодцев — это отражение в архитектуре социальных противоречий той эпохи.
В XIX в. доходные дома стали составлять большинство построек в Петербурге, что сильно повлияло на его архитектурно-художественный облик. Многие доходные дома до сих пор носят имена прежних владельцев. Лучшие образцы таких домов вошли в историю архитектуры города.
Современный город продолжает развиваться и строиться, появляются новые интересные здания, но дома, построенные в центре города, имеющие свою историю, интересны не только своими легендами. Здесь появляются небольшие, но уютные мини-отели. Приезжая в Петербург всем интересен центр города, который хранит столько тайн, столько интересных историй. Поэтому и жить здесь, пускай совсем немного, стремиться каКрупнейший меценат России, купец Герман Солодовников, прославился не только поддержкой искусства, но и созданием доходных домов для бедных. После его смерти в 1901 году он приказал 20 147 700 рублей(около 200 миллионов долларов по сегодняшнему счету) своего состояния потратить на благотворительность, разбив сумму на три части. Первая часть пошла на «устройство земских женских училищ в Тверской, Архангельской, Вологодской, Вятской губерниях». Вторая — на «устройство профессиональных школ в Серпуховском уезде для выучки детей всех сословий и… на устройство там и содержание приюта безродных детей». Третью часть следовало отпустить «на строительство домов дешевых квартир для бедных людей, одиноких и семейных». Солодовников написал в завещании: «Большинство этой бедноты составляет рабочий класс, живущий честным трудом и имеющий неотъемлемое право на ограждение от несправедливости судьбы».
Три года Московскую городскую управу лихорадило. На нее было расписано целое состояние, семь миллионов рублей, а главный душеприказчик Гаврилы Солодовникова, его сын Петр Гаврилович вовсе не торопился с исполнением воли покойного, заявляя, что стройматериалы сейчас дороги, а до истечения пятнадцатилетнего срока еще далеко. Дошло до того, что канцелярии градоначальства пришлось выпустить специальное постановление о «переговорах с душеприказчиками Солодовникова в целях понуждения к скорейшему осуществлению воли завещателя...». На переговорах Петру Гавриловичу предложили два участка под четыре «дешевых» дома: на Малой Грузинской и на 2-й Мещанской. Впрочем, от Малой Грузинской Петру Солодовникову, заявившему, что «проживание в такой местности будет нездорово», удалось отвертеться. Но строительство двух корпусов пришлось-таки начать.
Первый дом для одиноких, получивший название «Свободный гражданин», открылся 5 мая 1909 года, а два дня спустя — дом для семейных — «Красный ромб». Первый имел 1152 квартиры, второй — 183. Дома являли собой полный образец коммуны: в каждом из них имелась развитая инфраструктура с магазином, столовой, баней, прачечной, библиотекой, летним душем. В доме для семейных на первом этаже были расположены ясли и детский сад. Все комнаты были уже меблированы. Оба дома освещались электричеством, которым жильцы имели право пользоваться аж до 11 часов вечера. Мало того, в домах были лифты, что по тем временам считалось почти фантастикой. И жилье было действительно немыслимо дешевым: однокомнатная квартира в «Гражданине» стоила 1 рубль 25 копеек в неделю, а в «Ромбе» — 2 рубля 50 копеек. Это при том, что средний московский рабочий зарабатывал тогда 1 рубль 48 копеек в день. В Солодовниковском доме для семейных были 183 заранее меблированные однокомнатные квартиры, каждая площадью от 16 до 21 квадратного метра; на этаже находились 4 кухни с холодной и горячей водой, с отдельными столами для каждой семьи, с холодными кладовыми, русской печью, помещениями для сушки верхнего платья, а также комнатой для прислуги, убиравшей в доме; жильцы пользовались общей библиотекой, яслями, потребительской лавкой.
Всё бы прекрасно, но… в соответствии в русской традицией, первыми в «дома для бедных» въехали чиновники. Правда, довольно скоро дошла очередь и до обычных обывателей — трудового люда: рабочих, учителей и др.ждый.
16.Историзм.
Конец 30-х годов XIX века. В архитектуре связан с периодом историзма, или эклектике, — нового направления основанного на обращении наследию прошлого, когда господствовал, по словам современников, принцип «умного выбора», опиравшийся на определенный исторический стиль. Во второй половине XIX века начинается мощное эстетическое движение — историзм. Он создал то архитектурное пространство городов, которое в наше время воспринимается как культурное наследие недавнего прошлого и нуждается во внимательном всматривании в него.
Точно обозначить временные границы развития этого стиля достаточно сложно. Общепринято обозначать время существования историзма периодом, начиная с 1830-х и по 1900-е годы. Такую периодизацию можно признать довольно условной, поскольку черты историзма возникают еще во времена господства ампира. Тем не менее, именно в это время историзм проявляет себя как стиль во всей полноте. Говорить о времени финальных этапов историзма еще сложнее, так как на рубеже веков в архитектуре не только России, но и Европы, начинает формироваться программа нового стиля модерн.
Первая половина XIX века была связана с появлением «национально-романтического» направления в русском искусстве. Вопросы архитектуры, как и других видов искусства, волновали русскую общественную мысль не меньше, чем политические преобразования и реформы. Небывалый расцвет в это время получает именно критико-публицистическое направление. Стоит отметить, что одной из наиболее характерных особенностей движения «национального стиля» можно считать теснейшую связь архитектурно-строительной практики, исторических исследований и теорий. Требования современности оказались одним из стимулов изучения тех или иных периодов в истории русской архитектуры.
Вместе с романтизмом в общественное сознание XIX века приходит новое чувство историзма, трактуемого как непрерывная изменчивость, постоянное становление. Историзм XIX века рожден ситуацией борьбы за национальную независимость и поисков самоопределения и самоидентификации. Проблемы Россия и Европа, допетровская Русь и новая Россия, Восток и Запад остаются животрепещущими на протяжении всего XIX столетия. Свой, неевропейский путь ассоциируется с развитием самобытных начал, заложенных в русском народе. Отсюда следует актуальность проблемы исторического будущего и неотделимой от неё проблемы национального стиля в архитектуре.
В связи с появлением нового метода проектирования, отхода от классицизма и утратой ордерными направлениями ведущей роли в архитектуре возник ряда вопросов. Какой должен быть новый стиль? Каков его характер? Какие идеи он должен выражать и каким образом? Актуальность этих вопросов выдвигала типичную для историзма проблему истолкования формы. За положениями любой архитектурной концепции различалась определённая программа социального преобразования страны. В архитектурной теории, как и в любой другой, виделось средство воплощения идеалов. В результате формы стилей прошлого, особенно заимствованные из древнерусской архитектуры, превращались в символ сложнейших историософских построений, а изъяснение их смысла составляло содержание работ многих авторов.
Интерес к национальной истории особенно широко был распространен в Москве, издревле воспринимавшейся как центр национальной культуры. В свою очередь, в инновациях северной столицы виделось явное европейское влияние. Московский историзм в этих условиях особенно активно начинает ориентироваться на прообразы древнерусской архитектуры. Тогда как в Петербурге национальный характер имела в основном архитектура православных церквей, в Москве национальная ветвь историзма получила широкое распространение во всех типах гражданской архитектуры — от частных особняков до государственных музеев.
Одним из первых архитектурных направлений в поиске национального стиля стал русско-византийский стиль, связанный с формированием правительственной доктрины официальной народности. Ранние примеры русско-византийского стиля связаны с творчеством К. А. Тона, которым были спроектированы ряд церквей и часовен в этом стиле — церковь Святой Екатерины в Петербурге, церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы лейб-гвардии Семеновского полка в Санкт-Петербурге, в том числе храм Христа Спасителя в Москве.
Причастность официально-национальной архитектуры того времени к византийской традиции принимались по началу как миф, не нуждающийся в подтверждении. Но уже в середине века безусловность этого мифа была подвергнута сомнениям в связи с изучением наследия связанных с Византией средневековых школ зодчества Армении и Грузии, а затем и византийской архитектуры на Балканах. Одним из первых исследователей русского искусства стал художник Г. Г. Гагарин. Вслед за Г. Г. Гагариным в научные экспедиции по Кавказу отправился архитектор Д. И. Гримм. Результатом его трудов стал альбом «Византийские памятники Армении и Грузии», вышедший в 1859 году. Таким образом, обнаружилась мнимость византинизма К. А. Тона. «Русско-византийский стиль» сменило византийское направление, проявившееся в культовой архитектуре 1860-х годов. К нему относятся такие проекты, как Греческая церковь (1861-1866 гг.) в Петербурге Р. И. Кузьмина, собор в Тифлисе (1866 г.) Д. И. Гримма, Владимирский собор (1862-1896 гг.) в Киеве И. В. Штрома.
Альтернативы официальной народности в архитектуре появились не ранее 1850‑х годов. Размышления славянофилов к этому времени уже могли опираться на результаты серьёзного изучения зодчества допетровского времени. Своеобразным манифестом славянофильства в архитектуре является «Погодинская изба» на Девичьем поле в Москве, построенная в 1850‑х годах архитектором Н. В. Никитиным. Прямым источником обновления архитектурного языка стало изобразительное и декоративно-прикладное искусство, резьба и роспись по дереву, вышивка и орнаментация тканей. В них видели главные мотивы, ассоциирующиеся с идеями народности.
Знаменательным этапом в истории «национально-романтического» движения в архитектуре явились 1870-е годы. В этот период были возведены такие крупные государственные сооружения как Политехнический и Исторический музеи. Концепция самобытности, имевшая большое значение для теории «национального стиля», вполне оформилась в это время и в значительной степени благодаря деятельности историка И. Е. Забелина. В связи с этим хотелось бы отметить
журнал «Зодчий», который начало регулярно выпускать с 1872 года Общество архитекторов. Журнал быстро приобрел репутацию наиболее авторитетного в стране периодического издания по вопросам архитектуры. Наряду с различными темами, посвященными строительству (например, статьями о новом материале бетоне, новых конструкциях и строительной технике с подробными чертежами), на страницах этого журнала серьёзное внимание уделялось проблеме «национального стиля». В журнале публиковались отрывки из большой работы архитектора Льва Владимировича Даля «Историческое исследование памятников русского зодчества» и его же «Материалы для истории русского гражданского зодчества», статьи Николая Владимировича Султанова и Владимира Васильевича Суслова с приложениями, содержащими рисунки из научных экспедиций, а также конкурсные проекты различных архитекторов.
Итак, проявившаяся ещё в практике рубежа XVIII-XIX столетий проблема «национального стиля» привлекла к себе столь значительный общественный интерес во второй половине XIX века, какой не вызывали другие архитектурные направления. Это было связано с целым рядом специфических для России обстоятельств, в которых протекало социально-политическое развитие страны. Задача формирования национальной концепции в искусстве и в архитектуре решалась на основе освоения исторического материала. Выявив в памятниках прошлого именно те черты, которые могут быть охарактеризованы как национальные, можно было рассчитывать на то, что дальнейшее их воспроизведение и трансформация применительно к новым условиям позволит наделить таким же национальным качеством и вновь созданные произведения архитектуры. Зодчие начала XIX века ещё не могли опереться на достаточно солидную историческую базу, формирование которой только начиналось. Лишь позднее, к 1870-м годам, благодаря исследованиям не только архитекторов и художников, но и трудам профессиональных историков и археологов, был накоплен достаточно обширный фактический материал, позволивший перейти к созданию научной истории отечественного зодчества.
Немаловажной представляется проблема конкретных источников художественной стилистики. Использование исторического материала для разработки национального стиля требовало выяснения, по крайней мере, двух основных вопросов: какие именно памятники из всего наследия средневекового зодчества надлежало взять в качестве прототипов и какими методами вести эту разработку? По мнению большинства историков, такой национальной самобытности русское зодчество достигло в XVI и XVII веках, преодолев к этому времени влияние византийской и романской традиции. Одним из основных методов решения конкретных композиционных задач признавался типичный для историзма композиционный ход — от характерной «детали — знака» к общему образу здания. (Причём, если в начале 70‑х годов большой популярностью пользовались мотивы декоративно прикладного искусства, используемые в архитектуре, то к концу они были дополнены материалами изучения архитектурного наследия допетровской Руси). Триединство метода историзма, заключавшееся в неразрывной цепи «история-теория-практика», по-разному интерпретировалось зодчими, и в этом кроется основная особенность всей гаммы разнообразия в произведениях этого направления.
Архитектура историзма проявила себя как цельный художественный стиль, где были достигнуты определённые завоевания в области инженерии, строительства, проектирования и архитектурных композиций. Поиски национального стиля в архитектурной практике получили довольно широкое распространение и были связаны не только со стилистическими исканиями в архитектуре частного характера, но и воплотились в композиционном решении памятников государственного масштаба, таких как ансамбль Красной площади и здания музеев.
В контексте общего движения развития искусства, историзм занял свою позицию в неразрывной цепи истории искусства между классицизмом и модерном. На основе обширного накопленного исторического материала и опыта архитектурной практики к началу XX столетия «национально-романтические» искания привели к формированию «неорусского направления», в котором воплотились эстетические принципы стиля модерн
Поиск по сайту: