УВИДЕТЬ БОЛЬ И СТРАХ СВЕКРОВИ

Александр Колмановский, психолог

— В плане достижения семейного благополучия и счастья есть много разных факторов. Один из них — отношения с родителями мужа и жены. Насколько, по-вашему, он важен?

— Исключительно важен, я бы сказал — первостепенен, хотя так не очень принято смотреть на вещи.

Существует распространенное представление, особенно у молодых людей, что мой супруг (муж или жена) — конкретно этот человек, очерченный биологическими контурами его тела. Это прискорбная ошибка. Женясь или выходя замуж, мы связываемся не только с этим человеком, а с большим комплексом людей и отношений, которые его окружают. В этот комплекс входят и его родители, и братья-сестры, и прошлые девушки или молодые люди, и его отношение к работе, к деньгам, к детям. Это большой комплекс, и весь его надо обязательно учитывать.

К этой мысли бывает скучновато примеряться. Хочется воскликнуть: «Почему я должен (должна) это всё учитывать? Это всё её (его) дела и проблемы, пусть сам(а) с этим разбирается». Но ведь когда не «мы выбираем», а «нас выбирают» — мы же хотим, чтобы весь этот наш комплекс учитывался. Если же претендент на близость со мной требует, чтобы его не нагружали всеми этими обстоятельствами, считает это всё моими проблемами, которые не должны касаться наших с ним отношений — меня же это заведомо не устраивает!

— Как влияют отношения с родителями на наши отношения в семье?

— Вы знаете, по моему опыту практикующего психотерапевта видно следующее. У людей складываются или не очень складываются отношения совсем не из-за какой-то, как сейчас модно говорить, химии, полумистического совпадения или несовпадения флюидов, запахов, а в первую очередь из-за совпадения или несовпадения того, что я назвал бы человеческой ориентацией — кто на что сориентирован.

— Вы говорите о муже и жене?

— Да. И если оба сориентированы защитно, если оба находятся с людьми в сколько-нибудь антагонистических отношениях, защищаются, отстаивают свои интересы в ущерб ближним, — как правило, эта пара обречена. У их будущего плохой прогноз. Этот плохой прогноз может реализоваться в самых разных формах — часто в форме разрыва, но не обязательно. Они могут так и прожить всю жизнь вместе, и очень плохо прожить, к несчастью.

Альтернатива же, другая ориентация — это, наоборот, нацеленность на людей. Как некогда сказал Джон Кеннеди, американский президент: «Не спрашивайте, мои дорогие соотечественники, что может Америка сделать для вас, — скажите, что вы можете сделать для Америки». Это когда человек не ждет: кто меня поддержит, кто меня, наконец, поймет, кто во мне примет участие, — а сам смотрит (привычно, без усилий над собой) — в кого я могу вложиться, кто нуждается в моем участии, хотя бы просто в моем интересе.

Вот если хотя бы один из двоих так смотрит на вещи, так относится к жизни — у этой пары гораздо более оптимистичный прогноз.

От чего зависит та или другая ориентация? От многих разных факторов. Но главный, и хронологически первый — это наши собственные детско-родительские отношения. Человек всю жизнь остается ребенком своего родителя — в любом возрасте, даже когда родителей давно уже нет на свете. Отношения с родителями — самые первые и пожизненно самые важные. И если отношения с родителями хоть сколько-нибудь не комфортные, не являются отношениями близкой дружбы — это самым сильным образом заставляет человека защищаться от мира.

Когда приходится эту тематику обсуждать с пациентом, со знакомым, очень часто люди говорят: у меня прекрасные отношения с родителями. Мы не ссоримся, не скандалим. И это очень грустный показатель хорошего качества отношений, когда люди не ссорятся, не скандалят. Чтобы реально оценить свои отношения с родителями, надо сравнивать не с тем, как бывает очень плохо (и с удовольствием убедиться, что у меня лучше) — надо сравнить с тем, как бывает очень хорошо, совсем хорошо. А это отношения двух близких друзей.

И когда мы сравниваем наши реальные отношения с родителями с какой-то интимной, доверительной дружбой, — тогда становится видна большая разница. Если человек хочет стать менее невротизированным, более уверенным в себе, более устойчивым, первое, что ему надо делать, — это приводить свои отношения с родителями вот к этой модели настоящей дружбы.

В чем здесь роль наших вторых половин? Когда один из супругов — не важно, какого пола — видит, что у другого супруга отношения с родителями хоть немножко «не очень», — а это практически всегда так, — ему следует принять участие в этом, следует помочь наладить эти отношения. Если он будет стоять в стороне от этой проблемы, то она обязательно свистящим бумерангом ударит по его собственным отношениям с этим супругом. Если отношения, скажем, мужа с собственными родителями останутся не вполне близкими, он сам будет в какой-то степени невротизированным. В какой форме этот невроз проявится — трудно предсказать, да и не очень важно. То ли он будет сидеть вечером лицом к телевизору и спиной к семье, то ли требовать, чтобы жена неотступно следовала за ним… А жена не будет понимать, что он истощен эмоционально-психологически, у него нет сил развернуться к семье, на них сосредоточиться, в них вложиться, их порасспрашивать о том, как прошел день. Она будет обижаться, протестовать. Вместо этого первоочередная мера, средство его лечения — это налаживание его отношений с родителями.

В чем ее роль? Во-вторых, чтобы ему об этом рассказать, а во-первых — чтобы это ему показать собственным примером.

— Пример отношений со своими родителями, или с его родителями?

— С его родителями. Ей надо идти вперед ледоколом, ей надо налаживать самой вот те самые интимно-доверительные, дружеские отношения с его родителями. Если она будет просто говорить, что его родители этого заслуживают и в этом нуждаются, но не будет этого демонстрировать, то ее устный комментарий останется для него простым сотрясением воздуха.

— Проблема отношения человека со своими родителями — это проблема, которой желательно начать заниматься еще до вступления в брак. Но в момент брака возникает новая трудная задача — отношения с родителями другого человека. И именно эти отношения воспринимаются сторонами конфликта как камень преткновения. Можете ли вы обозначить те наиболее частые проблемы отношений с родителями мужа (жены), на которые вам жаловались пациенты, либо которые вы выявили в общении с ними?

— Да, могу. Но прежде всего — как правило, с жалобами на отношения приходит старшее поколение, а не младшее. Это закономерно, потому что у младшего поколения есть соблазнительная возможность силового решения этих проблем: перестать общаться, не давать внуков, отъехать и не дать адрес или телефон и т.д. Молодое поколение меньше зависит в эмоциональном отношении от старших, чем наоборот. Поэтому с запросом к психологу чаще приходят старшие. А сами запросы и жалобы с обеих сторон одинаковы: меня не понимают, со мной не считаются, мне портят жизнь.

— Как родители формулируют свои жалобы?

— Наиболее типичные позиции: я стараюсь для их же блага, в «лепешку расшибаюсь», подсказываю им как лучше, а они только огрызаются. Это одна позиция. А другая позиция, наоборот — это то, что со мной не считаются, не принимают во внимание мои собственные обстоятельства, мои собственные чувства, мои намерения.

— Наиболее частая проблема конфликта поколений — это конфликт невестки и свекрови. Можете объяснить суть этого конфликта, каким он бывает и как его разрешить?

— Независимо от «фигурантов» — свекровь, свекор, теща — главная проблема, главная причина конфликтов в том, что конфликтующие стороны не понимают, что реально стоит за негативными действиями противной стороны. А за этими действиями всегда стоит запрос. И запрос всегда об одном и том же: посчитайся со мной, покажи, что ты для меня безопасна.

Когда свекровь начинает как-то очень негативно, энергично вмешиваться в жизнь молодой пары, так или иначе, как правило, за этим стоит страх, что моему сыну будет теперь хорошо без меня. Даже больше — ему будет лучше с этой молодой женщиной, чем было со мной.

Такой страх поражает мать, если у нее с сыном не очень хорошие, не очень близкие отношения, если они не очень дружны. Если они по-настоящему близки и дружны, она не увидит угрозу в его новой в жене. Она не будет его ревновать — она будет за него рада, если выбор покажется ей удачным. Если выбор покажется не удачным — она будет переживать за него, но не за себя. Разница очень заметна. Когда она переживает за себя — она скандалит и конфликтует, и требует с собой посчитаться. А когда она переживает за него — она звучит сочувственно, а не протестно. Она говорит: «Знаешь, Сань, я рада, если тебе хорошо. Но я за тебя немножко боюсь, потому что она немного вульгарна», или что-нибудь еще.

Если свекровь навязывает молодым свои представления: что правильно есть на завтрак, когда правильно ложиться спать, куда ходить, куда не ходить, — это означает, что она очень перепугалась. «Вы, молодые современные люди, социализированные, ориентирующиеся в интернете, в клубах, живете какой-то неведомой для меня жизнью, и меня в нее не пускаете, и вам там без меня хорошо». Это совершенно непереносимый страх. Такими словами она его не проговаривает даже самой себе, это безотчётное, но очень сильное ощущение. И молодым людям правильно понимать, что именно этот страх стоит за ее неприязненными проявлениями. Ей очень важно убедиться, что с ней считаются, что ее «не задвигают».

Нужно ли идти навстречу ее запросу? Это следующий вопрос, но тоже очень важный.

Конечно, велик соблазн просто отмахнуться от её назидательности, захлопнуть дверь перед ее носом (еще и прищемить ей нос этой дверью): «Мы взрослые люди, сами разберемся, ты на себя посмотри, много ли тебе в жизни удалось» и т.д.

Соблазн велик, и многие молодые по этому пути идут. И вполне преуспевают в этом направлении, не замечая, что они по дороге несут тяжелейшие потери. Как уже сказано, если у человека антагонистические отношения с собственными родителями, он обречен на невроз. Поэтому обоим молодым надо грамотно понимать, что стоит за выпадами со стороны старших, и правильно на эти выпады, т.е. запросы, отвечать. Изо всех сил показывать, что мы с тобой да считаемся.

С одной стороны, это надо делать не ханжески, не технически, а искренне. А с другой стороны — это вовсе не означает, что надо комкать свою жизнь в угоду ее каким-то субъективным привычкам, представлениям. Совсем нет.

— Как найти эту «золотую середину»?

— Это значит — обсуждать с ней все ее соображения по существу, игнорируя неприязненность формы. Игнорируя агрессию, претензию, раздражение, с которыми эти соображения сформулированы, высказаны. Допустим, свекровь говорит невестке: «Почему вы едите на завтрак жареные бутерброды вместо овсянки?» Чтобы подобрать правильный ответ, надо как бы остаться наедине с собой и подумать: она по существу права или нет? Если бы это мне говорил очень доброжелательный человек — в этом было бы какое-то зерно? Что бы я такому человеку ответил? Наверное, я бы ему ответил, что ты, наверное, прав — действительно, это не очень полезно, — но, знаешь, мы уже как-то привыкли.

Вот так и надо объясняться со свекровью. Для неё это будет терапевтично, целебно. Для неё такая интонация дороже овсянки, она именно её от нас ждёт.

Это иллюстрация того, что значит показать, что мы с ней считаемся, не прогибаясь при этом по существу.

— Вы в этой схеме рисуете как бы две стороны — единая молодая семья и свекровь. Но на практике бывает еще другая ситуация, когда мама старается как-то расколоть это единство молодой семьи и противопоставить в его глазах себя и его жену. Она перед ним ставит выбор, когда он должен либо пойти навстречу ей, либо навстречу своей жене, если жена не идет навстречу его матери. Как ему следует поступать? Что об этом можете сказать?

— Ровно то же самое. Прежде чем подыскивать форму правильных поступков, ему надо правильно понять, что за маминой претензией стоит тот же самый страх. Она хочет оттянуть сына от новой жены (или подружки) в основном из страха, что ему, может быть, с той будет лучше, чем с ней — с самой мамой, что он теперь будет без мамы легко обходиться.

Поэтому правильным противоядием, правильной терапией будет показывать матери, что он с ней считается. Например, она ему говорит про новую его избранницу (не важно, жена она уже или еще нет): «Как тебе вообще не стыдно с ней появляться на людях, смотри — как она вульгарно одета, как она оголена, как она держится пошло, как она курит» и т.д. Опять же: представим себе, что это говорит нам не какой-то неприятный, назидательный собеседник, а приятель, и говорит не назидательно. С ним же мы будем обсуждать это по существу? Вот так же по существу надо обсуждать с мамой ее скандальные выпады. И начинается это со слов: «Ты знаешь, мам, ты, наверное, по существу, совершенно права. Я понимаю, что она может производить такое впечатление…»

И это не какая-то психотехника, не позолота на пилюле. Ведь если на маму моя избранница производит такое впечатление, значит, она действительно может его производить. Маме действительно это так видится. И прежде всего, нужно это признать. Это для мамы будет уже очень терапевтично. А дальше надо сказать то, что мы можем сказать по существу. Например: «Знаешь, меня это не пугает и не отталкивает. Понимаю, что она может производить такое впечатление, но мне кажется, что это ее какой-то очень поверхностный слой. Вообще-то она теплый и лиричный человек». Или: «Да, у неё есть такая проблема. И мне важно помочь ей избавиться от этой проблемы. Я понимаю, что кричащий, эпатажный “прикид” связан с ее неуверенностью в себе».

Для матери, которая ведет себя так, как вы описали, — ей важно не реально их разлучить; ей важно убедиться, что сын будет делать над собой усилия ради нее, будет считаться с ее воспаленными чувствами. Убедившись в этом — но не один раз, не в рамках единого какого-то разговора, а на протяжении значимого времени, — она заметно смягчится, перестанет ставить сына «меж двух огней». При этом она может остаться при своем критичном отношении к его избраннице, но обсуждать с ним эту проблему будет гораздо более содержательно, а не скандально.

— Совместное проживание — это заведомо минус для семьи, или наоборот, может быть, неплохая школа? Как вы считаете? Нужно ли стараться изо всех сил жить отдельно?

— Действительно, лучше постараться жить отдельно. Хотя здесь есть такая диалектика: пока мы живем вместе — это тяжело, совместный быт провоцирует конфликты, портит отношения, но именно это делает для нас насущной работу по их налаживанию. Если мы живем врозь — напряжение гораздо меньше, и дышать легче, но зато и менее очевидна необходимость налаживания хороших отношений. «С глаз долой — с сердца вон». Хорошо бы иметь собственную площадь, квартиру, плацдарм, но не только для того, чтобы меньше страдать от этих проблем, а для того, чтобы легче было над ними работать.

— Можете ли назвать примеры из своей практики, когда люди приходили с такими трудностями, а потом, посредством работы над собой, над отношениями, меняли ситуацию в лучшую сторону? Конкретные примеры, истории.

— Про семейные отношения такой пример. Сорокалетние супруги (сорок с плюсом) живут как раз со свекровью, которой семьдесят с плюсом. И двое детей. Они ежегодно снимают на всё лето одну и ту же дачу, перевозят туда детей с бабушкой, а сами туда регулярно наезжают — и по выходным, и иногда на неделе. Обычный сложившийся ритм жизни. Наступает май, они сняли в очередной раз дачу, внесли задаток, перевезли мебель… И вдруг, буквально за несколько дней до переезда, свекровь заявляет: не поеду. Мне там скучно, плохо, мне там нечего делать, — я останусь в Москве, а вы уж как-нибудь устроитесь.

И это полный паралич для всей деятельности семьи. Во-первых, непонятно, что делать с детьми, где сейчас найдешь няню за несколько дней, как ее проверить. Во-вторых, как это весьма пожилая бабушка останется на всё лето в душной Москве, да ещё одна. Они будут разрываться между «городом и деревней». Она говорит: нет-нет, ничего страшного, у меня есть подружка (ее сверстница!), она будет ко мне раз в неделю заходить, я буду смотреть телевизор — вы обо мне не беспокойтесь. Что является не более чем позой, которая никого не утешит.

Они пришли конкретно с этим запросом, с этой жалобой. Мы с ними обсудили всю эту проблематику, а именно: за ее демаршем — как и за всяким демаршем — стоит запрос. У нее накопился какой-то дефицит внимания к себе. Как можно показать человеку в такой острой ситуации, что с ним да, считаются? Только готовностью пойти на реальные потери, на реальные жертвы. Любые остальные попытки останутся для нее не более чем фигурами речи.

Придя домой, они ей сказали: «Знаешь, мы поняли, что действительно тебя забросили. Оставайся в Москве, раз тебе так лучше. Мы, конечно, останемся с тобой — мы не можем тебя бросить. Никакой жертвы здесь нет, ничего страшного, как-нибудь перебьемся, но будем с тобой». И назавтра или послезавтра она сказала: «Ладно, давайте поедем на дачу». Эти два дня они провели не с поджатыми губами, не в атмосфере холодной войны, а по-настоящему сосредоточившись на ней, понимая, что ей реально одиноко, что старуха чувствует себя заброшенной: «Что ты сегодня делала? Что показывали по телевизору? А кому ты звонила? Кто тебе звонил? Выходила на улицу?..»

— Хорошо, очень показательный пример. Хотелось бы пример, касающийся отношений между невесткой и свекровью.

— Муж с женой разошлись, и муж уехал к своей матери, бывшей свекрови, которая невестку на дух не переносила. Я не помню, сыграла ли свекровь какую-то значимую роль в их разводе. Но после развода она занимала воинственную, антагонистичную позицию к бывшей невестке, и это сказывалось даже на отношении к ее собственной внучке. Она была неласкова и неприветлива с этой бедной внучкой, которая жила с мамой. А о самой маме (невестке) просто слышать не хотела. Ко мне пришла внучка.

— Сколько же лет внучке было?

— Внучка была уже взрослая, около двадцати на тот момент.

— Сколько они прожили вместе в семье, примерено?

— Я думаю, больше тридцати лет. Потому что у этой девочки, которая пришла, было еще два старших брата. Эти старшие братья уже жили отдельно, и их, внуков, бабушка привечала. А внучку, которая жила с мамой, не любила. Разговаривала с ней очень холодно, сквозь зубы. При встрече только ругалась, маму ругала и т.д.

Внучка без особого труда поняла, что за бабушкиной отстраненностью, агрессией стоит страх; бабушка боится, что это ее считают плохой, считают неправильной матерью, неправильной свекровью; поэтому она, как говорят, торопится обидеть первой, пока не успели обидеть ее.

Месяца через три-четыре эта внучка снова появилась. И рассказала, что за эти три-четыре месяца ситуация изменилась кардинально. Бабушка со всеми помирилась, отношения наладились настолько, что бывшая невестка (мама внучки) ездит к свекрови ее купать.

И внучка стала уже своим человеком в доме бабушки. Бабушка стала сама звонить: «Что ты не приехала на этой неделе?».

— Она рассказывала о том, что она делала для этого? Как это всё произошло?

— Она действовала ровно по тому, громко говоря, алгоритму, который мы с вами обсудили. Она перестала чего бы то ни было ждать от бабушки, а внутренне взяла ее под свое крыло, под опеку, поняла, что бабушка — это недолюбленная девочка-подросток.

— Мы с вами говорили о двух проблемах: первая — отношения человека со своими родителями, вторая — отношения родителя с избранником своего ребенка. Правильно ли я понял, что проблема №2 не бывает без проблемы №1? Т.е. если у человека со своими родителями всё хорошо, то со своим избранником проблем не возникает.

— Так можно было бы сказать, если бы не одно «но»: эти все формулировки — не более, чем голая схема, которая, конечно, гораздо беднее реальной жизни. И прежде всего в том отношении, что не бывает всё совсем идеально с родителями. И теоретически не может быть. Потому что все родители живые, и поэтому неизбежно слабые люди. И они, хоть в какой-то мере, но нагружают ребенка своей назидательностью, вселяют в него хоть некоторую неуверенность, и с этим выпускают в жизнь.

Не бывает ни на сто процентов сохранных людей, ни на сто процентов успешных супругов. Но бывает разная степень приближения к этим ста процентам. И чем лучше у человека собственные детско-родительские отношения, тем успешнее он будет и в своих супружеских отношениях.

— Можно ли еще напоследок дать совет родителям, у которых взрослые семейные дети? Раз вы говорите, что они даже чаще приходят с проблемой... Как им себя вести для того, чтобы чувствовать себя комфортно, и чтобы не нанести ущерб семье своего ребенка?

— Общий совет всегда бывает немножко абстрактным… Тем не менее, если его давать — родителям правильно понять, что самые справедливые претензии, жалобы и упреки действуют на их детей в прямо противоположную сторону. В противоположную ожидаемой. Чем выразительнее родители упрекают ребенка (не важно, какого он возраста), чем убедительнее показывают, что он плохой и неправильный, тем больше ребенок в этом убеждается. Это главное следствие любого такого взаимодействия, любого такого диалога. И ребенок начинает еще больше избегать родителя, ведь тот олицетворяет собой мою неправильность. Как только взрослый ребенок (любого возраста) видит упрекающего родителя, или хотя бы только вспоминает его — он сразу вспоминает, какой он плохой и неправильный, и невольно отстраняется.

Поэтому, дорогие родители, как бы ни были справедливы наши претензии, как бы ни были горьки наши переживания, к сожалению, прямолинейное предъявление этих переживаний и претензий ситуацию только усугубляет.

Для улучшения наших родительских отношений с взрослыми детьми надо показывать им не их ошибки и слабости, а то, что мы их в этих ошибках и слабостях принимаем. Да, они ведут себя кое-как, но не потому, что они плохие, а потому, что им плохо. Они нуждаются в сочувствии — так же, как и мы, натворив что угодно по своей же вине. И если мой взрослый сын или моя взрослая дочь кричит на своего супруга, или невнимательна, безответственна к своим детям или хозяйству, ей поможет не подсказка, как надо действовать — «Ну ты постираешь уже когда-нибудь, наконец?!» — а сочувствие: «Что, замучил тебя этот быт?» И всё.

И очень важно помнить, что сочувствие — это законченная вещь в себе, оно не сопровождается никаким «но», никакой интонационной запятой. «Я, конечно, понимаю, что тебе трудно, но ты тоже пойми, что так нельзя». «Но» перечёркивает всё, что звучит до него. Если взрослый ребенок видит сочувствие без «но», настоящее присоединение, он всё больше разворачивается лицом к этому родителю.

Если же всё-таки переживание так сильно и так болезненно, что невозможно его сдержать (притворяться бесполезно, ребенок всё равно заметит), — тогда правильно будет его предъявить, не скрывать. Но надо помнить, что для того, чтобы ребенок реально увидел нашу боль, она должна быть ему предъявлена абсолютно обезоруженно.

Если мы говорим ребенку или любому другому собеседнику: «Как тебе не стыдно! Как тебе меня не жаль! Посмотри, до чего ты меня довел?!» — ребенок в этом слышит другую, совершенно конкретную информацию: «ты плохой». И всё его сознание с непреодолимой для него силой стягивается именно к этой информации. Она объективно является самым сильным внешним раздражителем для психики. И в таком диалоге наш собеседник любого возраста просто информационно не узнает о нашем переживании. Он не может сосредоточиться на том, что за этими словами стоит действительно какое-то моё страдание и что мне как-то плохо, больно и страшно. Для того, чтобы ребенок об этом узнал, переживание должно быть ему озвучено, предъявлено безо всякой примеси агрессии, упрека и претензий. «Знаешь, детка, мне так обидно… Я понимаю, что ты не виноват, но просто у меня вот такая слабость есть».

— Насколько правомочно дать такой совет вообще: людям просто не вмешиваться в семью своих детей. Они же взрослые люди, и пусть живут. Но, если вы говорите, что есть некоторое переживание, и его надо выражать, то значит этот совет неправильный, да?

— Нет, это правильная подсказка — не вмешиваться. Точнее — не вмешиваться без запроса. Но это вовсе не означает полной отстраненности и дистанцированности. Мы не навязываем своим друзьям наших взглядов на то, как надо себя вести или строить свои семейные отношения, или свой бюджет, но это не значит, что мы равнодушны. Мы интересуемся их переживаниями, мы присоединяемся к их обстоятельствам. То же самое надо делать со своими детьми. Просто интересоваться: как тебе — хорошо, плохо, трудно, легко, весело, скучно?.. Тебе помочь? Это входит в близкие, хорошие отношения. А предъявление своего переживания вовсе не является вмешательством в чью-то жизнь.

© Заочная школа Любви

shkola.realove.ru

Внимание! Теперь, пожалуйста, вернитесь в Навигатор Школы. Вы продолжите чтение этого файла, когда дойдете в Навигаторе до следующего шага-задания.

Поиск по сайту: