КУЛЬТУРНО-ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ (Э. РОТХАКЕР, М. ЛАНДМАН)

Биофилософская антропология А. Гелена не преодолела изначального для философской антропологии противоречия между применявшимися в ней эмпирическим и априористским методами рассмотрения и объяснения человеческой природы. Проблема соотношения витально-биологических и духовных сфер, несмотря на многочисленные ссылки на деятельность как фактор, реализующий и демонстрирующий их органическое единство, не получила удовлетворительного теоретического обоснования. Г. Плеснер, а затем и представители культурно-философской антропологий Э. Ротхакер и М. Ландман видели и понимали биологическую тенденциозность философской антропологии и пытались на иной методической основе преодолеть ее, объяснить человека в его целостности, где его эмпирическая предметность и духовная субъективность выступали бы в единстве. Эмпиризм вопреки самым широким обобщениям, делаемым на его основе, рассматривает человека лишь в качестве объекта, как вещь среди вещей,и упускает из виду его творческую природу, в то время как априорйзм, декларируя эту творческую сущность человека, постоянно обнаруживает неспособность связать свои априорные принципы с историей, опытом. Априоризм философской антропологии противопоставляет объективным порядкам и закономерностям лишь абсолютизированную субъективность: сознание, "Я", дух, разум, в то время как задача состоит в том, чтобы преодолеть это абсолютизирование в обеих сферах и на их место поставить /живую и творческую историчность. Но какова она, эта живая творческая историчность, в какой реальной форме человеческой деятельности она наиболее полно проявляет себя?

На этот вопрос пытаются ответить культурно-философские концепции Э. Ротхакера (1888-1965) и М. Ландмана (р. 1902). Свои философско-антропологические учения они, так же как М. Шелер, Г. Плеснер и А. Гелен, разрабатывают, сравнивая человека с животным. Однако если в биофилософской антропологий А. Гелена человек рассматривается и объясняется главным образом на основе его специфической биопсихической природы, то в культурной антропологии сущность человека характеризуется на почве его трансцендентальной чувственности и духовности, на более широком фоне - как творца культуры и как ее творение.

Общий философско-антропологический принцип, рассматривающий человека как деятельное существо, лег также в основу культурно-антропологического учения Э. Ротхакер. В нем Ротхакер пытается охарактеризовать человека как творца культурного мира, а сами конкретные культуры трактует как определенные стили жизни, которые должны быть объяснены в конечном счете основополагающими структурами человеческого бытия. Человек, с его точки зрения, уже с самого начала оказывается в определенной жизненной ситуации с соответствующим горизонтом эмоционального мировосприятия, исходя из которой он проявляет свою деятельную активность. Сама деятельность человека понимается как своеобразный ответ, реакция на обстоятельства аффинирующей его окружающей среды. Человек, по мнению Э. Ротхакера, окружен таинственной действительностью, которая не дана в готовом виде, совершенно загадочна и иррациональна. Из этой действительности, мировой материи он впервые конституирует свои "миры". Но человек у него противостоит все же не чистому веществу, голой материи, абсолютному хаосу. Формирующей активности человека всегда дан уже в известной степени оформленный материал. При этом Ротхакер имеет в виду, что формирующей деятельности одних всегда предшествуют действия других, которые уже оказали свое воздействие на данный материал.

В полном согласии с М. Шелером и А: Геленом Э. Ротхакер рассматривает животное как существо, находящееся во власти своих влечений, инстинктов, а потому и неспособное дистанционно относиться к "окружающей среде". Он приемлет и общую для философской антропологии характеристику человека как существа, дистанционно относящегося к внешнему миру и к самому себе, однако не соглашается с положением о том, что человек в силу своей открытости миру не имеет "окружающей среды". Конкретные культуры различаются Э. Ротхакером не только направленностью и стилем их продуктивности, но и в рецептивном отношении, т. е. некоей соответствующей их измерениям избирательностью, когда из общего мирового целого вычленяются лишь определенные "духовные ландшафты". Так, например, мир представлений воспитанного на философии и искусстве грека сконструирован иначе, чем направленное на господство, право и целесообразность мировосприятие римлянина. Враждебно относящийся ко всему чувственному англосаксонский пуританин остается глухим к тем чувственным радостям, в духе которых формирует свое мироощущение человек романской культуры, и т. д.

Своим учением о "стиле жизни", об "окружающей среде" в культурном бытии человека Ротхакер подчеркивает конкретно-практический характер культурного образа жизни, понимая последний витально-биологически и экзистенциально. Практическое отношение к миру трактуется им как эмоционально-экзистенциальное отношение, как биологически и экзистенциально заинтересованное переживание действительности. В этой связи он дает и свое понимание действительности и мира. Действительность, по Ротхакеру, - это та таинственная и чуждая человеку объективная реальность, которая подлежит использованию. Мир же - это то, что истолковано человеком, что переживается и пережито им и значимо в рамках определенного стиля жизни. Практически тем самым "человек живет в мире феноменов, которые он высветил прожектором своих жизненных интересов и выделил из загадочной действительности".

В культурной антропологии Э. Ротхакера, как видно из сказанного, по сравнению с геленовской концепцией несколько смещаются акценты и обозначаются более широкие побудительные мотивы культурного творчества, но сохраняется их виталь-но-биологическая основа. Она лишь принимает форму некоего эмоционального априори, имеющего определяющее значение для формирования так называемых культурных стилей жизни. "Уже в чувствах и ощущениях, а не только в восприятиях и мыслительных формах заключено трансцендентальное условие всякого знания о действительности".

Согласно основополагающим установкам культурной антропологии М. Ландмана, человек рассматривается и трактуется в качестве некоего произведения и орудия объективного духа. Объективный дух предшествует человеку и является одновременно производным от него. Подобно тому как в отношении к физической картине явлений, к издавна укоренившемуся образу мышления, к религиозному и этическому интересу не отдельный человек, а общество выступает в качестве первичного феномена, так же и объективный дух является первичным фактором по отношению к субъективному духу. Соответственно и первичным феноменом истины признается не тот, который является достоянием субъективного познания, а тот, который совместно со всем культурным достоянием принимается как нечто традиционное для общества и общее для всех. "Объективный дух, - пишет М. Ландман, - всегда выступает в качестве предпосылки субъективного, последний же представляет собой лишь пункт его конденсации и обнаружения". Так же как у Канта, пишет Ландман, все наше познание осуществляется в априорных формах, а наше самоощущение и бытие происходят в формах объективного духа, вне которых они не могут ни существовать, ни быть постигнуты. Эти формы, подчеркивает М. Ландман, в действительности являют собой тот трансцендентальный основополагающий слой, через посредство которого и в рамках которого только и можем мы все иметь и все делать.

Культурная антропология по замыслу М. Ландмана призвана преодолеть недостатки индивидуалистической философской антропологии и стать подлинной философией человека, объясняющей его в свете всех основных аспектов его жизнедеятельности. В этой связи он правильно отмечает односторонность индивидуалистической философско-антропологической традиции, и в частности антропологии натуралистического и биологицистского характера. Однако складывается впечатление, что, выступая против волюнтаристских и релятивистских крайностей предшествующей антропологии, Ландман отказывается и от некоторой специфической проблематики антропологической философии, от ее особого подхода к рассмотрению и пониманию сущности человека, его места в мире, его жизненного призвания. Для результатов философско-антропологического исследования существенное значение имеют исходная позиция и целевая установка. Конечно, философская антропология не может ограничить себя сферой индивидуального бытия человека. Она должна обращаться к объективным условиям и формам его существования, к культуре, социальной жизни. Но при этом ей следует сохранять верность основной своей целевой установке и подчинять изучение самих этих объективных сфер задаче познания сущности человека.

В своей критике антропологического индивидуализма М. Ландман не вычленяет и не выделяет для решения на новой основе ту действительно заслуживающую внимания проблематику, которая в значительной мере и составляет отличительную особенность антропологического подхода. В новой культурно-антропологической философии не получает должного освещения проблема теоретического обоснования природы человеческой субъективности, действительных факторов, условий и форм свободного и активного творчества человека. Сами культурно-антропологические концепции Э. Ротхакера и М. Ландмана, несмотря на некоторые значительные акценты собственно антропологического характера, на наш взгляд, скорее свидетельствуют об отходе буржуазной философии от антрополого-гуманистического философствования, нежели являются образцами его нового обоснования. В них наблюдается характерная для современной немецкой буржуазной философии тенденция перехода от субъективно-идеалистических форм философствования к традиционным формам объективного идеализма. В этом отношении учения Э. Ротхакера и М. Ландмана могут быть охарактеризованы как психовиталисти-чески окрашенные формы трансцендентально-идеалистической философии культуры.

В учениях Э. Ротхакера и М. Ландмана на смену антропологической философии идет не культурная антропология, а своеобразная философия культуры, если не формально, то фактически отказавшаяся от специфически антропологического подхода к познанию человека и мира. Поворот антропологической философии к культурно-философской антропологии может рассматриваться также и как известное свидетельство неспособности идеалистической философии решить действительно актуальные проблемы современного философского познания человека.

Билет № 23.

Религиозная философия занимает важное место в западной философии 20 века. Главной причиной этого всегда было и остается сегодня существование соответствующих религиозных организаций и объединений. Любая религия всегда имела и сегодня имеет своих теоретиков, в том числе и философов.

К числу наиболее известных религиозных философов относятся:

* -Ж. Маритен, Э. Жильсон, Г. Марсель, Тейяр де Шарден - католические

философы (все французы);

* -Карл Барт, Пауль Тиллих, Рейнгольд Нибур - протестантские философы;

Все эти философы - это высокопрофессиональные ученые, знатоки истории философии, талантливые авторы, яркие социальные критики. Их взгляды не во всем отвечали официальным доктринам тех религий, чьи интересы они представляли. В центр философских исследований они ставили, во многом вопреки официальным религиозным взглядам, проблему человека.

Вместе с тем все эти философы своей конечной целью видят сохранение понятия бога и основных положений той или иной религии.

Среди важнейших проблем, рассматриваемых религиозной философией, можно выделить следующие:

1) Проблема доказательства существования бога.

2) Проблема человека.

3) Проблема добра и зла.

1. Проблема доказательства существования бога.

Это - центральная проблема религиозной философии на протяжении всей истории её существования. Религиозные философы исходят из того, что следует постоянно, на каждом новом уровне развития человечества:

1-я позиция: преодолевать сомнения верующих относительно существования бога

2-я позиция: опровергать аргументы атеистов относительно его не существования.

А это особенно нужно, заявляют религиозные философы, в наш век, когда подобные сомнения и аргументы становятся особенно сильными и настойчивыми.

Каким образом это достигается?

Часть философов, особенно официальных, различным образом комментируют богословские тексты, написанные сотни лет назад, показывают, что подразумевается под тем или иным содержанием.

Другие философы пытаются для этого использовать достижения науки, укреплять "союз веры и науки".

Третьи же считают, что нужно прямо апеллировать к необъяснимому, таинственному в человеческом опыте.

Нужно отметить, что в определенной мере религиозной философии удается решить эту проблему. По крайней мере, 20 век не стал веком атеизма. Мы даже наблюдаем определенную активность религии и нарастание религиозности среди отдельных слоев населения.

2. Проблема человека в религиозной философии.

Эта проблема всегда занимала заметное место в религиозной философии, но до последнего времени первое место всегда занимала проблема бога.

Современная религиозная философия на первое место выводит проблему человека, что и обеспечивает ей достаточную известность. Традиционная религиозная философия главным в человеке считала богопослушание, современная - считает главным поиски человеком смысла своей жизни, своей неповторимой духовности.

Человек в понимании неотомистов -основной элемент бытия через него проходит и история, ведущая к высшему состоянию развития общества - "Граду Божиему".

3. Проблема добра и зла.

Эта проблема всегда стояла в религиозной философии. Такое внимание к нравственным ценностям и переживаниям человека - одни из источников сохраняющегося и сегодня немалого внимания религиозной философии.

Проблема добра и зла звучит так: если мир создан и управляется всемогущим богом, то почему в мире существует зло?

Религиозная философия отвечает на данный вопрос так: в мире много зла - поэтому много греха, На вопрос, почему же бог допускает рост зла, дается ответ, зло проистекает от того, как человек и человечество пользуется дарованной им свободой. Итак, не бог, а человек ответственней за зло, особенно за большое зло. Бог нужен, чтобы наказать человека за зло и грехи, возникшие в результате злоупотребления свободой.

Исходя из этих положений в последние годы религиозная философия значительно активизировала борьбу за добрые начала человека, за мир и выживание человека.

С начала 60-х гг. 20 века неотомизм старается приобрести всё более научную форму, а как социальное учение - всё более политизируется.

В нём формируются новые течения: "Теология революции", "Теология культуры", "Теология мира", "Теология мертвого бога", "Теология бедности", "Теология празднеств".

Поиск по сайту: