Но почему же тогда романы Вальтера Скотта (а это же целые романтические трагедии с длинными описаниями) в последнее время так бешено популярны во Франции?

Весь спор между Расином и Шекспиром – это следует ли соблюдать единства времени и места; т.е. можно ли, отбросив чисто французскую фишку (а Париж задает тон всей Европе) – соблюдение этих единств – взволновать зрителя.

Спор -диалог Романтика и Академика: вывод, что если можно впихнуть единство 24-х часов в 2 часа представления, то можно также втиснуть пропущенные месяцы в антракты, как Шекспир. Это подтверждается опытом – немцы и англичане не обращают внимания на единство. Романтик: Расина вспоминают нынче, чтобы выбранить классицистов, но не в этом его вина – сам он был гениален, но вынужден был творить для придворных, стеснять себя в словесных и других отношениях. И своими произведениями он добивался у зрителя восхищения, тогда как современные романтики, бездарные, но неограниченные, доводят зрителя до слез

Смех – недавно один немецкий князь объявил конкурс на подробный трактат «Что такое смех», о его видах и т.д. (фантазия Стендаля) Вообще-то премию должны бы получить французы, ведь они постоянно острят, сыплют шутки и остроумия на каждом шагу и в каждом салоне. Только не выйдет, т.к. немецкому жюри надо представить не 20 страниц полумыслей с острыми и красивыми словцами, а полноценные мысли, так что молодым французским писателям там точно ничего не светит.

Романтизм - это искусство давать народам такие литературные произведения, которые при современном состоянии их обычаев и верований могут доставить им наибольшее наслаждение.

Поэтому и Расин, смягчивший жанр древнегреческой трагедии в угоду современным ему маркизам, и Шекспир с его трупами и призраками в начале и добрым бредом к концу жизни были классиками, и древнегреческие авторы для древних же греков так же – ведь все они писали в соответствии с современными им вкусами.

Антиромантичен александрийский стих Расина, ибо герои не могли так выспренно и в таком ритме говорить. А английский, итальянский позволяют героям говорить стихами и не выглядеть идиотами.

Романтическая комедия будет бежать условностей, шаблонного поведения героев.

Мораль: романтизм – это историчность и соответствие исторической истине, жизни, настрою и потребностям зрителя.

Вторая часть – можно создавать и сегодня произведения по канонам классицизма, но они будут скучны, т.к. предназначены для зрителей 17-го столетия.

Романтическая трагедия – трагедия в прозе, действие которой длится несколько месяцев и происходит в разных местах.

Шекспиру не следует подражать, но можно у него научиться способности давать зрителям то, от чего они получают большее наслаждение.

Вальтер Скотт и «Принцесса Клевская». Во французской литературе 20-х годов главное место занимали исторические романы вальтер-скоттовского типа; к началу тридцатых годов положение резко изменилось: после Июльской революции "ведущую роль стал играть роман из современной жизни", роман психологический, интимный. В статье Стендаль, отказываясь от традиций вальтер-скоттовского романа, спрашивал: " Описывать ли одежду героев, пейзаж, среди которого они находятся, черты их лица? Или лучше описывать страсти и различные чувства, волнующие их души? ". Ответ был ясен и категоричен: " Легче описать одежду и медный ошейник какого-нибудь средневекового раба, чем движения человеческого сердца ".

" Персонажам шотландского романиста тем больше не достает отваги и уверенности, чем более возвышенные чувства им приходится выражать. Признаюсь, это больше всего огорчает меня в сэре Вальтере Скотте ".

«От всего, что ему предшествовало, XIX век будет отличаться точным и проникновенным изображением человеческого сердца».

«Принцесса Клевская» - роман 17-го века, написанный французской дамой Мари Мадлен де Лафайет. Сюжет – девушка выходит за блистательного принца Клевского замуж, но не особо любит его; позже встречает гражданина, который страстно влюбляется в нее, она отвечает взаимностью. Не в силах бороться, она говорит о сложившейся ситуации мужу, не называя имен. Тот начинает догадываться о личностях, но от ревности заболевает и умирает. Принцесса, хотя теперь «свободна», отвергает притязания влюбленного, боясь, что его горячая любовь вскоре испарится, и идет в монастырь.

Особенности и нестандартность для романов того времени - впервые в романе напряженность, острота сюжета обусловлены не внешними событиями, но развитием чувств героини, развитием ее характера. Сюжет романа — судьба героини, и эта судьба определена прежде всего ее характером. При этом личность героини показана не статично, а в развитии.

Вместо условной отдаленности места и времени — в романе точная локализация: действие происходит во Франции, в середине XVI века; вместо «необычности» обстановки и характеристик героев — вполне реальная среда придворного общества, трактованная к тому же очень сжато; описания доведены до минимума. Никаких «героических» подвигов, никаких приключений — частная жизнь частных людей, причем число персонажей крайне невелико: всего три героя и два-три второстепенных персонажа. Весь сюжет романа развивается в чисто психологическом плане. Необычайна для романа XVII века и основная коллизия — любовь замужней женщины. Развитие переживаний героини рационально мотивировано и реалистически оправдано.

2. Чем отличается реалистический роман от романтического (в примерах)?

Вкратце: романтизм – типизация образов. Реализм - изображение обычной жизни. В качестве примера романтизма можно привести «Нотр дам де пари» В. Гюго. Все остальное про разницу между романтизмом и реализмом – см. выше, вопр. №1.

3. Как Стендаль и Бальзак понимали взаимодействие характеров и среды в своих статьях и романах?

Очевидно, что писатели этой эпохи резко изменили направление творчества и повели литературу (и роман в частности) в сторону углубленного психологизма, а в формуле «социально-психологический детерминизм» социальное и психологическое как бы поменялось местами. Именно в этом направлении сконцентрированы основные достижения литературы: писатели начали не просто рисовать сложный внутренний мир литературного героя, а воспроизводить хорошо отлаженную, продуманную психологическую «модель характера», в ней и в ее функционировании художественно соединяя психолого-аналитическое и социально-аналитическое. Писатели обновили и оживили принцип психологической детали, ввели диалог с глубоким психологическим подтекстом, нашли повествовательные приемы для передачи «переходных», противоречивых духовных движений, которые ранее были недоступны литературе.

Взгляды обоих писателей на существеннейшие вопросы высокого реализма, в общем, совпадали, а так же о том, как различались те особые пути, на которых каждый из них этот реализм искал.

Взгляды Стендаля и Бальзака на взаимодействие характеров и среды лучше всего видно в их переписке (Бальзак пишет молодому Стендалю после его публикации «Пармского монастыря», а Стендаль ему отвечает).

В романе Стендаля Бальзака восхищает больше всего значительность характеров. И в этом отношении стремления обоих писателей тесно соприкасались. Оба считали своей задачей-дать изображение типичных для общества людей, причем концепция типичности и у Бальзака и у Стендаля не имеет ничего общего с реализмом литера-туры после 1848 г., когда типическими стали называть посредственные, обыденные характеры. Типический человек для Бальзака и Стендаля-это необычайный, выдающийся характер, воплощающий в себе существенные черты определенной полосы общественного развития, той или иной общественной тенденции, общественного слоя. В глазах Бальзака Вотрен-это типичный преступник, а не обычный мелкий буржуа, который по какой-то случайности начал пьянствовать и, случайно напившись пьяным, убивает одного или нескольких людей - как в подобном случае разрешали бы проблему типичности в позднейшем натурализме. Вот почему Бальзак оценивает высоко ту энергию, с которой Стендаль изображает как типичные фигуры обоих герцогов Пармы, министра Моску, герцогиню Сансеверина и революционера Палла Ферранте. Как глу-боко заинтересован Бальзак в основных вопросах реализма и как мало, когда речь идет о них, он заботится о том чтобы выставить напоказ свои литературные заслуги, видно из его, лишенного какой бы то ни было зависти, признания относительно последнего из перечисленных персонажей. Он напоминает, что сам пытался уже создать фигуру, подобную Ферранте (Мишель Кретьен), и говорит, что Стендаль далеко превзошел его в этом.
Однако, по мере того как Бальзак углубляется в композиционные проблемы романа Стендаля, различие в их взглядах на композицию должно было сказаться с увеличивающейся остротой. Мы видели выше, с каким, воодушевлением следит Бальзак за развитием действия при пармском дворе, как внимательно анализирует он шаг шагом движение содержания и формы. Но признание высоких качеств этой части приводит его к обвинению, выдвигаемому против композиции романа в целом. Он утверждает, что только эта часть и является, в сущности, романом. Введение, юность Фабрицио дель Донго, по его мнению, следовало изложить лишь очень кратко, а изображение семьи дель Донго, дружной семьи из высшей австрийской аристократии (для контраста с приверженностью к Наполеону Фабрицио и его тетки), изображение миланского двора Евгения и т. п. - все это не имеет от ношения к роману. Точно так же он считает совершенно излишиней в романе всю его заключительную часть, где описаны события после возвращения герцогини Сансеверина и Моски в Парму, рассказ о любви Фабрицио и Клелии, решение Фабрицио пойти в монастырь.
Здесь Бальзак пытается предписать Стендалю свой собственный подход к композиции. В большей части романов Бальзака фабула закончена гораздо больше, чем в романах Стендаля и романах XVIII в., много сильнее у Бальзака и единство настроения. Исключений из этого в творчестве Бальзака мы найдем немного. Он изображает какую-либо катастрофу или ряд катастроф, сильно сконцентрированных во времени и в пространстве. Вся картина в целом окрашена у него единым и чрезвычайно интенсивным настроением. Таким образом, используя для формы романа некоторые композиционные элементы шекспировских драм и классической новеллы, он ищет в них художественного оружия против бесформенности и текучести современной буржуазной жизни. Эта форма композиции не позволяет дать в каждом романе завершение, целого ряда появляющихся в нем фигур. Принцип цикличности романов Бальзака (не имеющий ничего общего с позднейшими циклами романов, например, Золя) вытекает именно из этой художественной особенности. Незаконченный, не доведенный до конца образ человека появляется опять в другом произведении, но уже как центральная фигура. И произведение это, вся жизненная его атмосфера, все его настроение имеют тот характер, какой необходим для того, чтобы сделать центром действия именно эту фигуру. Припомним хотя бы Вотрена, Нюсинжена, Максима де Трайль и других, которые в "Отце Горио" выступают как фигуры эпизодические, а свое действительное содержание, свои настоящие свойства обнаруживают уже в других романах. Поистине, мир Бальзака похож на мир Гегеля; это-круг, состоящий из одних только кругов.
Прямо противоположны композиционные принципы Стендаля. Так же, как и Бальзак, он всегда стремится изобразить общество в целом, но он хочет существенные моменты в жизни той или иной эпохи (Реставрация в "Красном и черном", абсолютизм в "Пармском монастыре", июльская монархия в "Люсьене Левене") вложить в жизнеописание определенного типического человека. Эту биографическую форму Стендаль воспринял из предшествующей литературы, но в его творчестве она приобретает своеобразное и совершенно особое значение. Все созданные им человеческие типы, при всем различии в их классовой приндалежности и жизненных условиях, обладают родственными чертами в самом своем существе и в отношении ко всей эпохе (Жюльен Сорель, Фабрицио дель Донго, Люсьен Левен). Судьба этих людей должна показать подлость, отвратительную мелкость всей эпохи, - эпохи, в которой нет уже места для великих и благородных наследников героического периода в развитии буржуазии, периода революции и Наполеона. Все эти герои Стендаля уходом из жизни спасают свою душевную цельность от воздействия грязной действительности. Казнь Жюльена Сореля Стендаль открыто изображает как самоубийство. Фабрицио и Люсьен, правда менее драматично и патетически, тоже уходят от жизни.
Бальзак не заметил этого решающего пункта мировоззрения Стендаля, когда советовал ему сосредоточить.роман на борьбе в пармском дворце и свести его только к ней. То, что казалось Бальзаку излишним с точки зрения его композиционных принципов, было очень важно для Стендаля. Таково, например, начало романа: эпоха Наполеона, олицетворенная в блестяще написанном дворе вице-короля Евгения Богарне как момент, определяющий всю душевную структуру Фабрицио и все направление, в котором он развивается. Контраст между ним и выпукло-сатирическим изображением подлого австрийского абсолютизма и семьи дель Донго - богатых итальянских аристократов - необходим для того, чтобы показать, как эти последние унизились до роли шпионов ненавистной, враждебной Австрии. Не меньшие основания, как мы уже сказали, требовали, чтобы и судьба Фабрицио была рассказана до конца.

Бальзак остается верен своему композиционному принципу, указывая, что Фабрицио можно было бы сделать ге-роем специально посвященного ему романа под название "Фабрицио или итальянец XIX столетия". Однако, говорит Бальзак, "сделав из этого юноши центральную фигуру драмы, автор обязан был бы наделить его большим умом, одарить его чувством, которое поставило бы его выше окружающих его талантливых людей, - а он лишен этого чувства".
Бальзак не видит, что, согласно композиционному принципу Стендаля, Фабрицио обладает теми свойствами, которые нужны для героя этого романа, а типы итальянцев XIX столетия, о которых говорит Бальзак, это у Стендаля прежде всего Моска и Палла Ферранте. Фабрицио занимает в "Пармском монастыре" центральное место, потому что несмотря на приспособление в своем внешнем поведении к жизненным обстоятельствам, он все же остается по отношению к подлости эпохи типичным выразителем той непримиримости, которая составляет важнейшую сторону творческих намерений Стендаля. (Укажу вскользь на почти смешную ошибку Бальзака, требующего, чтобы уход Фабрицио в монастырь получил религиозно-католическую мотивировку. Такая мотивировка вполне вероятна у Бальзака - напомню обращение мадемуазель де ля Туш в "Беатрисе" - лежит совершенно за пределами мира, изображаемого Стендалем.)

4. Сюжет и конфликт романа Стендаля «Красное и чёрное».

Для романов Стендаля характерно почти мемуарное, биографическое описание жизни героя и, соответственно, происходящих вокруг событий.

Композиция романа.

В центре – история молодого человека. История становления характера, путь человека наверх по социальной лестнице. 4 этапа:

1. провинциальный городок

2. семинария

3. Париж

4. шаг к смерти

Повествование в «Красном и черном» линейно, оно совпадает с жизнью главного героя Жюльена Сореля, заканчиваясь немногим после того, как голова его оказывается похоронена Матильдой, а прежняя возлюбленная Жюльена умирает вслед за ним.

Произведение содержит несколько центров – попыток построить карьеру Жюльена: гувернер в доме де Реналей, слушатель и учитель в духовной семинарии, слуга де Ла-Моля. Достигнув многого на каждой из ступеней, Жюльен оказывается вынужден то подозрениями в романе с г-жой де Реналь, то сменой начальства в семинарии, то письмом г-жи де Реналь – резко сменить своё положение и перейти на новую лестницу (разве что в последний раз – в тюрьму). Благодаря «биографичности» повествования, автор проводит главного героя по всем основным сферам жизни французского общества, создав подлинную хронику века.

Сюжет.

Само повествование начинается не с рождения главгероя, а с «затакта» - с экспозиции Верьера, будто «туристического атласа», где читателю описываются основные достопримечательности местности, рисуется мэр де Реналь, подстригаемые регулярно по его приказу кроны платанов и проч. – элементы провинции. Однако история героя дается на первых же страницах основного повествования, там же рисуются и основные герои – мадам де Реналь и ее муж, аббат Шелан и др.

Если же говорить о самом строении произведения, задачей которого было дать «Хронику 19-го века», показать «Правду, горькую правду» (эпиграф произведения), то оно разделено на две части, первая содержит 30 глав, вторая 45, большая часть которых сопровождается заглавием и эпиграфом. При этом эпиграф часто из произведений Байрона, либо даже высказывание кого-нибудь из героев книги, а иногда эпиграф просто повторяется, когда ситуация схожа (свидание с г-жой де Реналь – свидание с Матильдой). В первой части повествуется о жизни Жюльена с поступления к госпоже де Реналь до отъезда к де ла Молю, вторая часть – с начала служения ему Жюльена до его неблагополучной кончины, каждая часть начинается несколько отстраненным вступлением (во второй части – беседа едущих из провинции в столицу господ).

Произведение заключается словами о том, что для того, чтобы не обидеть другие города, автор решил перенести место действия в воображаемую локацию. Автор явно _лукавит_ в этом заключении: вторая часть произведения проходит уже не в Безансоне, а во вполне реальных городах Франции и даже заграницей, что позволяет дать широкую «хронику» - ибо она, включенная в жизнь Сореля, и есть сюжет произведения.

Кстати, важно сказать, что основу для сюжета «Красного и черного» Стендаль взял из хроники газеты Гренобля, где было сообщение о судебном деле некоего Антуана Берте. Приговоренный к казни молодой человек, сын крестьянина, решивший сделать карьеру, стал гувернером в семье местного богача Мишу, но, уличенный в любовной связи с матерью своих воспитанников, потерял место. Неудачи ждали его и позднее. Он был изгнан из духовной семинарии, а потом со службы в парижском аристократическом особняке де Кардоне, где был скомпрометирован отношениями с дочерью хозяина и особенно письмом госпожи Мишу, в которую отчаявшийся Берте выстрелил в церкви и затем пытался покончить жизнь самоубийством.

Также история с Матильдой Стендаль также позаимствовал из другого сообщения, а речь Сореля в суде – почти полностью, без редактирования, скопировал речь с другого судебного заседания. Все это Стендаль собрал вместе и создал настоящую Хронику XIX столетия, которая была завершена еще в 1830-м году.

Конфликтом произведения становится противостояние Жюльена, включающего в себя комплекс высоких устремлений, замечательные способности и постоянный самоанализ, и среды – постнаполеоновской Франции, в которой на смену офицерам и генералам, из низов благодаря способностям и отваге пробившимся к власти, приходят новые правители – беспринципные охотники за выгодой, подобные Вально, а в духовенстве высшие посты получают интриганы и угодники, способные очищать рыбу старому епископу; при этом в романе изображается и аристократия, которая прежде была основой общества, однако Стендаль изображает аристократическую молодежь бездельниками без крупицы мысли, подчиняющимися законам общества – повторять одно и то же, что можно, и молчать о том, о чем не принято говорить. Старая же аристократия, находящаяся у власти представлена ультрамонархистами, на своих тайных сборах решающими, как призвать иностранные войска во Францию в случае нового народного восстания.

Всем им служит Жюльен, натягивая для этого на своё лицо маску угодливости, и он сдерживает себя, и ухаживает поддельно, напоказ – чтоб взволновать Матильду и т.д.; однако он выступает против всех ценностей этого общества в душе, и он отбрасывает их, в минуту решительности отправляясь в Безансон за револьвером для мадам де Реналь. И противостояние его отражается в его заключительной речи в суде, где Сорель говорит судьям, что те хотят, чтобы он был виновным, потому что они, мелкие лавочники и мещане, денежные мешки, ненавидят способных людей, которые выбираются из низов благодаря своим способностям. Не за выстрел в г-жу де Реналь отправляют его на гильотину. Главное преступление Жюльена в другом. В том, что он, плебей, осмелился возмутиться социальной несправедливостью и восстать против своей жалкой участи, заняв подобающее ему место под солнцем.

5. Образ Жюльена Сореля в романе «Красное и чёрное».

Поиск по сайту: