КИРГИЗЫ И ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ (Доклад 1-му съезду автономистов, читанный 19-го ноября 1905 года)

Киргизская степь находится совершенно в особых культурных, социально-политических и общественно-экономических условиях и управляется на основании особых законоположений. Поэтому для уяснения общего характера современного движения в степи и для ознакомления членов союза с народом, с представителями которого ему придется работать и с которым в России еще очень мало знакомы, считаю нужным дать краткие сведения о киргизах, о системе управления, о политическом, духовном, религиозном и экономическом угнетении, которые послужили главной причиной положения в степи.

Киргизы-кочевники, занимающие области: Акмолинскую, Семипалатинскую, Семиреченскую, Тургайскую, Уральскую, Сыр-Дарьинскую, части Закаспийской, Самаркандской и Ферганской областей и Аму-Дарьинского отдела, часть Астраханской губернии под названием Киргиз-кайсакской Букеевской орды. По всеобщей переписи 1897 года занимают 6-ое место в России с численностью населения в 4.100.000 жителей.

1)Великороссы—55,7 млн.

2)Малороссы— 22,5 млн.

3)Поляки— 8 млн.

4)Белорусы— 5,9 млн.

5)Евреи— 5 млн.

Но эта цифра безусловно неверна: у киргизов метрических записей не было до самого последнего времени, а во многих местах и теперь их нет. Во время переписи, при опросе киргизы скрывали детей, так как думали, что правительство собирается ввести воинскую повинность, от которой они освобождены. Бывший советник Тургайского областного правления И. Крафт считает их в 6 миллионов, один из лучших знатоков истории и быта киргизов Я. Я. Полферов считает их в 5,5 миллионов, и по-видимому, эта цифра — наиболее близка к действительности.

До 1730 года киргизы жили самостоятельною политическою жизнью и представляли союз (хотя непостоянный) из 3 орд, правители были султаны, последние выходцы из восточных монголов. Тогда как сами киргизы считаются более отдаленною ветвью монгольской расы и ближе всего примыкают к татарам казанским и крымским, а в особенности к последним. Верховная власть принадлежала собранию старейшин. Султаны былли предводителями на войне и им предоставлена была исполнительная власть.

Теснимые отовсюду врагами — китайцами, зюнгарами, калмыками, башкирами и русскими казаками, киргизы, начиная с 1730 г. стали принимать русское подданство, а в 1865 году покорились последние вольные степняки, кочевавшие в Кокандском ханстве.

Войны в сущности не было, так как киргизы чувствовали и понимали, что дольше не смогут сохранить свою политическую независимость, и русскому правительству совсем недорого обошлось это присоединение, чтобы лишить целый 5,5 миллионный народ самых элементарных человеческих прав. Как бы грустно, как бы тяжело не было, киргизы все же должны были расстаться с вольной жизнью и отказаться от своей свободы, которой так и дышит обширная многострадальная степь.

Киргизы, принимая русское подданство, никогда не думали и даже не допускали мысль, что в семье русского народа они окажутся пасынками, не имеющими никакого права на материнскую заботу и любовь со стороны России. Политика правительства и современное состояние киргизов ясно показали, насколько обманулись киргизы в своих ожиданиях.

Оставляя в стороне историю введения различных положений в Киргизской степи, я постараюсь представить перед вами то, что получил в действенности народ, желавший проявлять свою свободу и политическую независимость за обеспечение мира и спокойствия, народ, желавший видеть в лице русского правительства олицетворение справедливости и законности.

Бюрократическое правительство создало самые дикие и бессмысленные положения о киргизах. Так Уральская и Тургайская области подчинены военным губернаторам, Акмолинская и Семипалатинская области сверх военных губернаторов имеют одного общего генерал-губернатора, а Сырдарьинская, Семиреченская, Самаркандская, Ферганская области и Аму-Дарьинский отдел подчинены другому генерал-губернатору. Тургайская, Уральская области и Степной край находятся в ведомстве министерства внутренних дел, а громадный Туркестан подчинен военному министерству, и повсюду в последнем действует военное управление. В Туркестане ближайшими властями являются уездные начальники, а в Тургайской и Уральской областях и в Степном крае сверх этих начальников на уезд полагается до 3—4 крестьянских начальников, а также полицейские, институт урядников.

Русский суд совершенно не приспособлен к киргизской жизни и незнаком с языком, обычаями того народа, в среде которого он действует. Народный суд, основанный лишь на устных преданиях и обычаях и не имеющий писанных законов, подчинен всецело администрации, следовательно, в Туркестане он находится в ведомстве Военного министерства, а в остальных местах — в Министерстве внутренних дел. Брачные и семейные дела в одних местах переданы народному суду, в других непосредственно администрации, а в третьих — киргизскому духовенству. Метрические книги в одних местах находятся в руках киргизского духовенства, в других — у аульных старшин (сельских полицейских).

Как видно из вышеизложенного, киргизская степь в административном и судебном отношении представляет такую пестроту и бессмыслицу, подобные которым трудно что-либо придумать. Чем руководствовалось правительство при осуществлении этой безжизненной и бессмысленной системы управления одним цельным народом, знающим один язык, имеющем общие нравы, обычаи, историю и одну религию, нам совершенно непонятно, и полагаю, само правительство не сумеет найти никакого объяснения.

Генерал-губернаторы с их наместническими полномочиями по действующим законоположениям имеют полное право высылать всякого киргиза, хотя бы Он был совершенно безгрешен, как дитя. Невежественные чиновники, привыкшие по-собачьи бегать и ласкаться перед его высокопревосходительством, однако строго разделяют население на русское и киргизское; интересы киргизов, по их мнению, должны быть приведены в жертву политике уничтожения всего живого и самобытного туземного населения и русификации края, к нему применяются самые крайние меры. В глазах русских властей киргизы — не люди, а какие-то вредные существа, не имеющие права на существование; поэтому они позволяют себе совершать над ними всякие жестокости. Население терроризовано до последней степени; оно стонет под тяжестью неслыханного произвола и гнета… Генерал-губернаторы широко пользуются своими правами и лучшие люди совершенно безвинно высылаются в тундры Сибири. Одним невероятным, но имевшим место фактом — ссылкой двух безвинных киргизов по приказу генерала Сухотина, этого зверя в образе человека — возмутился даже Плеве, смерть которого помешала возвращению их на родину.

Городские тюрьмы вечно переполнены ни в чем не-провинившимися киргизами, сажаемыми по приказу начальства; кто же при встрече с начальником не снимет шапки, тому не миновать тюрьмы...

Таким образом, административными распоряжениями и существующими законоположениями достигнуто то, что киргиз не смеет шевельнуться без разрешения начальства. Элементарные человеческие права у киргизов отрицаются; жизнью и совестью населения всецело распоряжается администрация.

Закрытие мечетей, медресе и молитвенных домов, запечатывание и конфискование духовных книг, раздача евангелия на киргизском языке и угроза высылки в Сибирь для нежелавших принимать его, приказы о введении в (...) киргизские духовные училища обязательного обучения русской грамоты, преподаваемой учителями-миссионерами, проект о способе приведения киргизов к присяге целованием дула ружья и острия меча, заключение киргизских детей в миссионерские стены и объявление их православными, истязание киргизки стягиванием головы ее веревкой за то, что она отказывалась от принятия православия, запрещение подавать прошения и заявления на киргизском языке и введение переписки в волостных канцеляриях на русском языке, и целый ряд других грубых издевательств и насилий над личностью и совестью людей, — все это, господа, совершилось в XIX и в начале XX столетий, и это совершается и по сей день в далекой окраине, забытой людьми и богом. Как называть все это, как не крестовыми походами невежественного теократического и бюрократического правительства великой державы России против инородцев и иноверцев?!

С тех пор, как киргизы приняли русское подданство, не было ни одного светлого радостного дня, ни одной счастливой минуты! С тех пор никто, и решительно никто не подумал о том, чтобы сделать для киргизов что-нибудь доброе, или хотя бы, что-нибудь похожее на доброе!

Гонения и притеснения со стороны правительства не ограничиваются одним непризнанием за киргизами политических прав и свободы в исповедании своей религии; еще большее зло терпят они в области экономической жизни.

По своим климатическим и почвенным условиям киргизская степь наиболее удовлетворяет скотоводческому хозяйству, но они давно занимаются земледелием там, где это возможно.

Так например, в Уральской области хлебопашество идет настолько успешно, что на душу в год приходится около 15 пудов, в двух уездах Тургайской области (Актюбинском и Кустанайском)— 13 пудов. Напротив того, в Семипалатинской области приходится около 6 пудов, в Семиреченской — около 4,5 пуда, а то и меньше; в Сыр-дарьинской области, вероятно, около 3—3,5. Если принять во внимание, по крестьянским бюджетам на душу приходится 18 пудов хлеба, то понятно, что недостающее количество пищевого довольства киргизы должны возмещать продуктами скотоводства. Статистика действительно подтверждает, что скота больше там, где земледелие, благодаря условиям почвы, слабо развито и наоборот.

Лет 20 тому назад местные администраторы — генералы, по выражению Ян. Ян. Полферова, «кликнули клич», и доклады о колонизации киргизских степей стали поступать один за другим. По ходатайству губернаторов переселенцам предоставляли всякого рода льготы, чтобы только они понаехали и заняли богатый, сказочный край; и вскоре переселенческие обозы в бесчисленном количестве потянулись по степным дорогам, разыскивая удобные места для поселений. Большинство переселенцев, недовольное степью с ее климатическими, почвенными и иными условиями, возвращалось обратно. С проведением Сибирской железной дороги волна переселенческого движения увеличилась, хотя одновременно увеличивался и процент обратного переселения, достигая иной раз 42. Правительство отбирает все новые и новые участки, туземное население фактически лишается удобных земель, годных для пастбищ и земледелия. Переселенцы уходят обратно, участки пустуют, но все-таки урезка земли продолжается. Киргизы жмутся друг к другу; из-за земель происходят споры, драки и убийства. Киргизов обвиняют, что они от скотоводства не переходят к земледелию; но в предоставляемых в их распоряжение голых степях и песках не могут жить не только люди, но и звери. Теперь районы пастбищ сильно сократились, благодаря чему киргизы уже принуждены оставить привычку частых передвижений для поправления скота. Леса, под защитой которых зимою паслись стада на подножном корму, уже отняты. Собирать сенные запасы на зиму неоткуда. Снежные бураны в степи, гололедица и падеж скота стали учащаться, и статистика прогрессивного падения скотоводческого хозяйства киргизов прямо-таки невероятна. Земледелием заниматься больше почти негде. Отсюда понятно, почему теперь киргизский народ идет таким быстрым темпом по наклонной поголовного обнищания и принужден повторить в скором времени историю повсеместных голодовок и вымирания не менее несчастных соседей — башкир.

Земельный вопрос у киргизов — безусловно самый важный; при дальнейшем отбирании земель и пренебрежении к их интересам уже нельзя будет ручаться за спокойствие. Глухой ропот становится все слышнее и слышнее, и уже местами переходит в открытое волнение. Вот в общих и кратких чертах политика правительства, приведшая весь киргизский народ в состояние поголовного бесправного степного пролетариата!

Ясно, что правительство стремилось: во-первых, дикими и варварскими репрессиями и преследованием языка, обычаев, религии и самобытного вообще уничтожить киргизов как самостоятельную национальность и обрусить весь край; во-вторых, различными административными мерами, распоряжениями и положениями обратить киргизов в бесправную, внезаконную массу; в-третьих, лишить их собственных земель, упитанных их кровью и усеянных их костями, и выгнать в объятия смерти, на голые и бесплодные места. Так, вот что получили киргизы взамен прежней независимости и свободы, и за то, что мирно и без кровопролития приняли русское подданство!

Как можно после этого доверять правительству, обещающему все только на словах и ничего не показывающему на деле. Действия и распоряжения правительства во время всеобщего движения еще яснее показали киргизам, что они имеют полное право не верить всяким манифестам и рескриптам.

Указом 12 декабря 1904 года, рескриптом министра внутренних дел от 19 февраля и указом 17 апреля обещаны полная свобода обратного перехода в религию предков, возвращение высланных в Сибирь за религиозные дела, открытие закрытых мечетей и медресе и т. д. Но мулл не возвращают из ссылки, мечети и медресе остаются закрытыми, духовные книги — конфискованными, и как бы для того, чтобы показать, что (...) совершенно игнорируют всякие указы и рескрипты их царя, как раз в это время захватывают насильно киргизских детей и объявляют их православными. Я могу назвать героев этой историй: Оренбургский губернатор Барабаш, Тургайский — Ломачевский, советник последнего, известный ревностный миссионер г. Васильев, и архиерей Левицкий. Рескриптом 18 февраля всем дано было право свободно обсуждать свои нужды и подавать петиции; местные сатрапы разгоняли киргизов и принимали все меры к недопущению съездов, а в Петербурге Булыгин требовал от доверенных засвидетельственного полномочия от населения и разрешения от губернаторов, которые всеми силами препятствовали стремлениям и желаниям киргизов. Тот же рескрипт гласит, что представительство будет состоять из лиц «достойнейших и доверием народа облеченных». Какое доверие могли оказать какому бы ' то ни было представительству уже наученные горьким прошлым киргизы, когда Булыгин, по единогласному заявлению всех губернаторов, хотел лишить их избирательного права; затем, только благодаря сильному волнению в степи, правительство вынуждено было включить и киргизов, но все-таки на основании каких-то особых правил. Где же тут равноправие лиц и национальностей?!

Летом громадное совещание было устроено в Семипалатинской области, Каркаралинском уезде на Куяндинской ярмарке, здесь подписалось 14,5 тысяч человек под знаменитой петицией, наделавшей много шуму в степном крае. Разъезды по степи военного губернатора Романова и правителя канцелярии степного генерал-губернатора Лосевского не могли остановить киргизов. Осенью Семипалатинский губернатор Галкин издал приказ, чтобы власти всеми силами противодействовали и не пускали киргизов в Омск для совещания. Генерал Романов издал приказ об увольнении киргизских переводчиков и замене их русскими казаками. Крестьянским и уездным начальникам предписано было свыше принять самые строгие меры по отношению к киргизам и велено было переписать всех киргизов, подписавшихся под различными петициями. Особенно энергично, но безуспешно действовал Каркаралинский уездный начальник г. Оссовский, так как каркаралинцы оказались самыми деятельными и сознательными из киргизов; он требовал в город для допроса 42 киргиза, подписавшихся под петицию Царю*. Все они отказались давать показания и не приехали в город.

В «С. О.» от 11 ноября помещена (на имя гр. Витте) телеграмма в форме резкого протеста против насилий и недоверия к обещаниям правительства от уполномоченных киргизов и татар Семипалатинского и Павлодарского уездов. Не менее успешно действовали, несмотря на всякие угрозы, киргизы Акмолинской области. В настоящем движении среди киргизов особенно отличались те, где бюрократический произвол был сильнее всего, т. е. в Степном крае, где под различными петициями подписалось не менее 25 тысяч киргизов. Теперь генералу Сухотину ничего не остается, как сослать все киргизское население в Сибирь, а самому царствовать в безлюдной степи. Движение в Семипалатинской области докатилось до Семиреченской; здесь киргизы Лепсинского уезда послали петицию, подписанную 1000 человек, в которой выразили резкий протест против всей гнусной политики правительства и выставили свои требования. Вопрос о допущении представителей от киргизов сильно волновал все население, и депутации с ходатайствами приезжали одна за другой. Среди них нельзя не отметить киргизов Уральской и Тургайской областей. В общем все эти киргизские требования за первый период, т. е. до 6 августа, сводятся к следующим пунктам: широкое самоуправление, отмена исключительных законов и административных распоряжений, уничтожение генерал-губернаторств, института крестьянских начальников и урядников, замена военного управления гражданским, переос-мотр законоположений о киргизах при участии от них сведущих лиц для согласования их с понятиями и условиями жизни киргизов; преобразование русского суда для той же цели и постановка народного суда на разумных началах с подчинением его Мин. юстиции; гражданская свобода на началах неприкосновенности личности, жилищ, совести, слова (устного, письменного и печатного), союзов и собраний; явочный порядок открытия типографий для издания газет, брошюр, книг и т. д.; пропорциональное представительство в Государственной Думе, основанное на началах всеобщей, прямой, равной и тайной подачи голосов без различия пола, национальности и вероисповедания, и предвыборная агитация; признание земель, принадлежащих киргизам и находящихся в пользовании их, общинной собственностью киргизов.

Видя, что законом 6 августа степь выделена в особую категорию, с вероятною целью ограничить число киргизских депутатов, киргизы выразили протест в форме требований об уравнении их избирательных прав с коренным населением (см. «С. О.» 11 ноября).

Вот вкратце история бесправного гнета, пережитого и переживаемого киргизами в русском подданстве. Элементарные человеческие права попраны, жизнь и совесть находились и пока находятся под строгим контролем администрации и продолжают подвергаться насилиям. Законы уступали свое место административным произволам диких и невежественных сатрапов.

Генералы, помощники их и другие паразиты высосали все соки из населения. До начала революции киргизы терпеливо ждали, что о них вспомнят и освободят из-под пресса произвола. Если про них забыли, то они сами подняли голову и громко заговорили о свободе, справедливости, законности и равноправии.

Из сказанного ясно, что в степи никаких особых политических партий пока нет: общее желание и стремление киргизов выразились в тех требованиях, которые я только что привел. Основные причины, вызвавшие волнения, я привел в начале доклада. Здесь же не могу распространяться о форме автономного устройства, которое желательно народу, так как я являюсь лишь случайным представителем, а не уполномоченным с определенной программой.

М. Тынышпаев «Русский Туркестан», 1906 г. № 1.

Поиск по сайту: