КИРГИЗ-КАЗАКИ В 17 И 18 ВЕКАХ

(Дополнение к «Материалам к истории киргиз-казакского народа)

В «Материалах к истории киргиз-казакского народа» мы остановились на событиях 1598—1604 годов, когда по смерти Ормамбет-бия от Ногайского Улуса откололась многочисленная группа и присоединилась к казакам, бывшим под властью дома Джаныбека; она кочевала в окрестностях Синего или Аральского моря и известна русским под именем Алтыульского Улуса. К этому времени казанское ханство включало в себя небольшую часть Младшей и почти все роды Старшей и Средней Орды, кроме найманов и конратов; предания сохранившиеся среди казаков Младшей Орды, определенно говорят, что алчыны уже были под властью Есымхана, брата и преемника Таукель-хана (1598 г.). Времена Таукеля и Есыма в истории казаков ознаменовались собранием народа казанского.

Рост могущества казаков и совпавшее по времени ослабление ханства Шейбанидов (Шаибакидов) в Бухаре толкнули казаков на заманчивое предприятие — на дело завоевания ханства Шейбанидов. Сейчас же по смерти знаменитого Абдулла-хана Бухарского Тауекель сносится с одним из знатнейших эмиров Абдуллы (Абдул-Васибием, по-видимому, происходившим из рода.Тама). Заговор, во главе которого был Абдулл-Васи, завершился убиением Абдулмумина, сына и преемника Абдулла-хана (1598 г.). Быстро двинулся Тауекель в пределы Бухарского ханства, за короткое время завоевал Ташкент, Фергану и Самарканд, оставив в Самарканде с 20 ООО войска своего брата Есыма, сам во главе 70—80.000 войска двинулся на Бухару. Пир-Мухамед, последний шейбанид, не находя возможным принять бой в открытом поле заперся в Бухаре. Тауекель подступил к обширной столице ханства и, разделив войско на части, обложил город. Бухарцы стали тревожить Тауекеля частыми вылазками с разных концов города; так продолжалось 11 дней; на 12-й день высыпал из города весь гарнизон и вступил в отчаянный бой. Крайне ожесточенное сражение длилось целый день. Казаки потерпели поражение.

Ночью Тауекель велел зажечь костры и отступил. Есым, узнав об отступлении Тауекеля, послал нарочного к брату сказать, что, если он явится беглецом в Самарканд, жители последнего так же восстанут, и что необходимо собрать рассеянные части и вновь идти на Бухару. Тауекель опять пошел на Бухару, и через некоторое время к нему присоединился и Есым. К этому времени и Пир-Мухамед получил помощь от Аштарханида Баки-Мухамеда, будущего хана на Бухарском престоле. Около месяца продолжались упорные бои; Тауекель и Есым не смогли овладеть Бухарой. К тому же Тауекель получил рану; казаки отступили в Ташкент, где от полученной раны Тауекель и умер (конец 1598 г.). После Тауекеля казакским ханом избран Есым, память о котором до сих пор сохранилась у казаков. Есым-хан 3 раза вторгался в пределы Самарканда, производя страшные опустошения (1605, 1611, 1612 г. г.). В 1612 году Есыму пришлось отступить перед превосходными силами Аштарханида Имамкулы, которому на короткое время удалось захватить Ташкент и посадить там своего сына Искандера. Однако, вскоре по возвращении своем в Самарканд узнал об убийстве сына, вернулся в Ташкент и произвел страшное избиение горожан; казаки отступили к Каратауским горам. В 1613 году Имамкулы предпринял новый поход на Ташкент, но жестоко разбитый Есымом вернулся в Самарканд. В 1621 году Имамкулы опять воюет с казаками; разбитый в 2-х сражениях Имамкулы вернулся в Бухару.

После этих неоднократных попыток Есыму пришлось отказаться от мысли завоевать Бухарское ханство; Имамкулы тоже убедился, что и ему не вернуть Ташкента.

В 1625 году найманы, перенесшие погром в Хиве, присоединились к Казанскому ханству.

В 1627 году историк Абулгазы-Богодурхан бежал из Хивы от брата своего Асфендиара и был принят Есымом, проживавшем в гор. Туркестане. Через три месяца после этого туда прибыл другой казанский хан (удельный) Турсун, владевший Ташкентом. Почетного беженца Есым передал Турсуну, с которым Абулгазы и переехал в Ташкент. Далее Абулгазы сообщает, что через 2 года Есым напал на Турсуна, «убил его и перебил катаганов. Из слов Абулгазы не видно, чем вызвано нападение Есыма на Турсуна.

По этому поводу старик Базек, родом ошакты, проживающий на реке Бугень, возле поселка Чушка-булак, в 1923 году рассказал нам следующее предание:

«Воинственный Есым-хан, отправляясь на восток на войну против калмыков, вызвал к себе в Туркестан младшего хана (удельного Турсуна, владевшего Ташкентом и повелевавшего родами катаган и канлы. Есым передал ему управление всем народом, а так же предложил ему взять под особое покровительство его семью. Турсун поклялся («ант берды») исполнить все порученное в точности. Есым отправился на войну, а Турсун вернулся в Ташкент. Есым провел в походе 2 года, разорил калмыков и возвращался домой, распуская по пути воинов в родные аулы. На горе Куюк (40 верст на запад от Аулиэ-Ата) он увидел старуху, пасшую стадо телят, принадлежавшее Турсун-хану. Старуха плакала и причитала, что «вернется ее храбрый сын Есым и отомстит коварному Турсуну, сделавшему ее — ханшу пастушкой». Есым узнал в старухе свою мать; им овладела «куюк» (злоба, ненависть), откуда и местность стала называться «Куюк». Спускаюсь к реке Арыс в местности, известной ныне под названием «Кутурган» (между р. р. Арыс и Вороллай) он нашел остатки своего аула, разоренного Турсуном: члены семьи Есыма пасли стада Турсуна. В ярости не знавшей границ, как бешеный («Куртурган») он стал быстро набирать новые войска в поход на Турсуна; оттого местность стала называться «Кутурганом». Есым быстро двинулся на Турсуна, страшно разорил подвластных Турсуну катаганов, напал на Турсуна и, воскликнув—«Хан Турсунды ант урсун» (да поразит хана Турсуна данная им клятва), собственноручно убил его».

Предания, сохранившиеся среди рода чаншклы Ташкентского уезда, говорят, что некогда их ханом был Турсун, которого убил Есым. После этого большая часть катаганов бежала в Бухару, а оставшиеся стали называться по отделению катаган «чаншклы».

В «Материалах по киргизскому землепользованию Кара-Каралинского уезда» (т. VI—экспедиции Щербины) в родословной рода «каракесек» (стр. 101) читаем следующее примечание, подтверждающее слова Ба-зека о походе Есыма: «аргынские батыри после одного набега на народ катаган делили между собой пленных дев, которых было сорок; при этом Чанчар взял Нурби-ке, Карпык — Даулетбике, Байборе — Оразбике, а род Тобыкты — Конырбике. Это были дочери вожаков народа «катаган».

По словам казакского генеологиста Шакерима Худайбердина на Конырбике женился его предок в 9 колене — Сары.

О походе Есым-хана на калмыков есть предание и у киргизов, рассказанное Ешеналы Арамбаевым, уроженцем юго-западного побережья Иссык-Куля. Когда Есым в походе на калмыков прибыл в район Иссык-Кулля, к нему присоединились киргизы; родовитые киргизы делали Есыму подарки; между прочим, были приведены к нему один жеребец гнедой масти и два жеребца чалой масти; предок Арамбаева в 9 колене Тугельбай подарил Есыму лучшего скакуна во всей Киргизии — саврасого мерина.

Поход окончился для Есыма удачно; на обратном пути на север от Иссык-Куля стал гнедой жеребец — эта местность до сих пор называется «Торы-айгыр» («Гнедой жеребец»). Чалые жеребцы стали, пройдя Аулиэ Ата, на сопках, получивших от них свои названия: «Улькен-Буурул» («Большой чалый») и «Кчи-Буурул» («Малый чалый»). Примерно через год Есым прислал Тугельбаю в подарок знатную пленницу, девицу из рода катаган, Тугельбай на ней поженил своего сына Мангыта; от нее родился сын, настоящее имя которого забыто, так как все потомство его стало называться по роду матери «катаганом». Сам Ешеналы Арамбаев газетные статьи часто подписывает под псевдонимом «катаган».

Таким образом, предания, сохранившиеся среди казаков Чимкентского, Ташкентского, Каркаралинского уездов и киргизов Қаракольского уезда, подтверждают поход Есыма на катаганов, о чем только вскользь упоминает Абулгазы-Богодурхан. Взаимно враждебные отношения калмыков и казаков начались с момента объединения калмыков в союз (1399—1400 годы) и продолжались вплоть до почти полного истребления их китайцами (1757 г.). Как только одна сторона успевала оправиться от нашествия другой, как сама, со своими полчищами уже вторгалась в область неприятеля, разоряя пограничные роды… Кочевые племена по условиям кочевого образа жизни не могли держать постоянных войск; но при таком тревожном состоянии не могли обходиться без постоянных караулов; об этом красноречиво свидетельствуют одинокие насыпанные сопки на горках или возвышенностях, сохранившиеся до наших дней и известных под общим названием «караул-тобе». Веками были выработаны своеобразные способы сигнализации, извещавшие население о внезапной опасности, нападении неприятеля и т. д. (как например, «Уран-от», о чем сказано выше); благодаря таким приемам, известия о нашествии неприятеля распространялись с быстротой современного телеграфа.

Есым-хан, отказавшись от мысли завоевать Бухарское ханство, обратил теперь все внимание на другого, более опасного соседа — калмыков. Возможно, что указанный выше поход Есыма на калмыков не первый,— что, в свою очередь, возможно, и калмыки в его время неоднажды нападали на казаков.

Упоминаются военные действия между джунгарским хонтайши-Батуром и Джангыр-султаном, сыном Есымхана в 1635 году. Джангыр был взят в плен. Освободившись каким-то образом из плена, он стал беспокоить калмыков частыми набегами. Хонтайши, решив жестоко отомстить казакам, вторгся в 1643 году с 50.000 войска в пределы казакской территории и успел покорить часть их владений. Джангыр сумел собрать только 600 человек. Вступить в открытый бой с такою горстью храбрецов он конечно не мог; он устроил засаду в ущелье, окопал глубокий ров и обнес высоким валом.

Здесь он оставил половину войска, а с другой половиной скрылся за горой. Когда джунгары напали на укрепление, Джангыр ударил на них с другой половиной с тылу и открыл огонь из винтовок. Калмыки потеряли до 10.000 человек и отступили в беспорядке. Вскоре на помощь Джангыру с 20.000 свежего войска подошел Самаркандский военноначальник, известный Джалантос-батыр, из рода алим, поколения торт-кара. Джунгарам пришлось отступить с уроном.

Так как в 1635 году Джангыр назывался только султаном, а в 1643 году, при приближении многочисленного джунгарского войска смог собрать только 600 человек, можно полагать, что Есым умер между 1635 и 1643 годами, и вернее всего, незадолго перед 1643 годом. Если бы в 1643 году был жив Есым, известный своей исключительной храбростью и особым авторитетом у казаков, Джангыр мог бы располагать достаточной силой. Вероятно, после Есыма была заминка с выборами старшего хана и власть Джангыра еще не успела окрепнуть. Тот факт, что казаки не сумели во время поддержать Джангыра, когда Джалантос явился к нему из-под Самарканда, также подтверждает, мысль о том, что Есыма в это время не было в живых. Когда умер Джангыр, не менее воинственный, чем его отец, неизвестно; но в 1688 году казанским ханом считался его сын, знаменитый Тауке, проживавший в Ташкентском уезде. Казаки прозвали Джангыра —«Салкам Джангыр» («внушительный, представительный Джангыр»).

По казанским преданиям, калмыки, желая породниться с грозным Джангыр-ханом и тем несколько умилостивить его, выдали за него дочь хонтайши, от которой и родился Тауке. По понятиям казаков ханствование Тауке считается самым счастливым временем в жизни казаков, временем, когда они достигли высшей степени военного могущества и в то же время внутри ханства царили мир и спокойствие.

По отношению к родственникам со стороны матери — калмыкам Тауке держался политики отца и деда, т. е. тревожил их частыми нападениями и тем не давал им возможности нападать на казанскую территорию. Внук Батура, Цеван Рабтан жаловался Китайскому императору, что «он воюет с казаками по неволе», что Тауке перебил 500 человек калмыков, в сопровождении которых он возвратил Тауке-хану его сына, бывшего у хонтайши в плену, что Тауке напал на калмыков, сопровождавших его невесту и т. д.

Среди каракалпаков сохранились предания о нападениях на них казанского хана Тауке. Помнят Тауке и киргизы, значительная часть которых признала его власть.

Главная заслуга Тауке состоит в том, что он дал казакам определенный правопорядок общественной жизни. Умный и энергичный Тауке, которого Левшин сравнивает с Ликургом и Драконом, более замечателен своею административною и законодательною деятельностью. Слабые угнетенные роды Тауке соединял в союзы, чтобы последние могли противостоять против сильных родов. Для фактического управления подвластными родами назначали 6 биев: 1) в Старшей Орде—Толе Алибекова (дулат, отделение джаныс); 2) в Средней—Казбека («Каз даусты Казбек-аргын, каракесек»); 3) в Младшей— Айтеке (алим, торт-кара, внук брата знаменитого Джалантос-батыра Самаркандского); 4) у кыргызов — Кокым-бия Карашорина; 5) у каракалпаков — Саск-бия; 6) у катаган, джайма и других мелких родов — имя бия неизвестно. Далее отдельные роды, отделения, поколения управлялись своими биями. Ежегодно, осенью бии на 1—2 месяца собирались у ставки Тауке, «Ханабад» на холму «Куль-Тобе» на левом берегу реки Ангрен в 40 верстах на юг от Ташкента. В памяти народной собрания эти сохранились в выражении: «Куль-тобенын басында кунде кенес», т. е. «на Куль-тобе собрания происходят ежедневно». Эти собрания носили характер и законодательный и судебный. Законодательные изречения, названные «Джеты-джарга» были основаны на принципах правосознания, вытекающего из условий общежития кочевых родов. Словоохотов в своем труде «Народный суд обычного права киргиз» приводит интересные положения «Джеты-джарга». Большая часть дел решалась биями у себя единолично, но в важнейших случаях, не желая брать на себя ответственности за правильность решения, бии представляли свои предположения на одобрение собрания на Куль-Тобе.

До сих пор старики рассказывают о нескольких остроумных решениях Толе-бия, одобренных Культобин-ским собранием. Изречения «Джеты-джарга» передавались из уст в уста почти до наших дней. Затем народные предания говорят, что Тауке дал каждому роду тамги (родовые клейма для лошадей); но эти указания не соответствуют действительности. С течением веков последующие поколения все хорошее прошлой жизни стали приписывать временам Тауке: отсюда и сохранилась поговорка, что при Тауке «кой устунде бозторгай джумурт-калаган» («на спине овцы клали яйца жаворонки»); этим казаки хотят охарактеризовать ханствование Тауке как время исключительного благополучия, развития мирной кочевой жизни, довольства; отсюда Тауке прозван «Азь Тауке», т. е. «святой Тауке».

В 1717 году царь Петр I приказал Сибирскому губернатору Гагарину войти в сношение с казаками и помочь им в борьбе против калмыков, так как русское правительство также стало опасаться возрастающего могущества их. Хан Тауке (как и удельные ханы Каип и Абулхаир) ответил обещанием повиноваться России. Однако, в том же году умер Тауке, а Абулхаир вместо того, чтобы использовать обещанную помощь против калмыков, сам сделал набег на русскую территорию и дошел, грабя, до Новошешминска (Казанской губернии). Такой поступок Абулхаира не мог пройти без последствий: на киргиз-казаков напали почти одновременно сибирские казаки, волжские калмыки и башкиры; впоследствии этого Младшая Орда принуждена была откочевать далеко на юг, в район г. Туркестана; это видно из того, что во время нашествия калмыков в 1723 году Младшая Орда очутилась около г. Саурана и бежала оттуда не на прежние кочевья, т. е. на северо запад, а на Хиву.

Цеван Рабтану было известно затруднительное положение казаков: «преемником Тауке был избран его сын, Болат, человек слабовольный, непредприимчивый. Казаки забыли об опасностях извне и занялись своими внутренними распрями и раздорами. Для калмыков же как раз в это время создались условия, благоприятствовавшие усилению их могущества.

Военному успеху калмыков способствовал сержант шведской артиллерии Иоган Густав Ренат, попавший в плен русским в 1709 году под Полтавой. Будучи эвакуирован в Тобольск, он принял участие в известной экспедиции Бухольца вверх по Иртышу. Транспорт, в котором он состоял вблизи теперешнего гор. Павлодара был окружен калмыками и после упорного сопротивления взят в плен (зимой 1715-16 г.). Ренат пробыл у калмыков до 1733 года, научил их плавить железную руду, лить пушки, снаряды, устроил даже типографию. Казаки не подозревали о таких приготовлениях калмыков.

Основательно подготовившись к предстоящим военным операциям, джунгарский хонтайши Цеван-Рабтан во главе многочисленного войска, отлично вооруженного (винтовки, пушки и т. д.) напал на казаков. Начало вторжения в занимаемую казаками территорию падает на весну 1723 года. Казаки были застигнуты врасплох, ни о каких мерах защиты не могло быть и речи; нужно было бежать, бросая скот, имущество, стариков, детей и т. д. Немало народу было перебито калмыками, немало погибло его при переправах через бушевавшие реки Талас, Боролдай, Арыс, Чирчик, Сыр-Дарью. Охваченные паникой казаки бежали к реке Сыр-Дарье, только за ней можно было чувствовать себя в безопасности. Старшая Орда и часть Средней переправились через Сыр-Дарью выше впадения р. Чирчик в р. Сыр-Дарью. Громадная толпа переправилась у теперешнего Конногвардейского поселка, у исторического озера Алка-коль, о котором помнят казаки Старшей и Средней Орды («Алка-коль сулама»). Младшая Орда, обогнув, г. Сауран («Сауран-айналган»), переправилась ст. Чиили или Кзыл-Орды (Ак Мечети) и ушла в Хиву.

Это историческое бедствие называется «Актабан чуб-рынды». Нищета и голод достигли крайних пределов: питались нечистою тварью и корнями разных растений (джау-джумур — нечто вроде полевого картофеля; ал-гыр — похожий на лук, корень очень горького растения; козы-куйрык — грибы; мия — кору березы и проч.).

Об этом историческом бедствии в народной памяти сохранились следующие стихи:

«С вершин Каратауских гор спускаются откочевывающие (аулы), при кочевке однако (потерявши мать) идет один верблюжонок; как тягостна потеря близких родных: с черных глаз капают чистые слезы. Что это за година, година тяжелых народных испытаний и лишений былого счастья и богатства; при всенародном бегстве пеших поднимается облако пыли сильнее январь-ской снежной метели. Что это за время — время безначалия, беспорядочной паники; но вернется ли счастливое прошлое, близкие родные и родина остались позади; тоскую по ним, испускаю из глаз море слез».

Академик Бартольд утверждает, что в 20-х годах 18 века Самарканд в течение 7 лет (вероятно, 1723— 1730 годы)был совершенно покинут жителями, и в Хивинском ханстве, приблизительно в те же годы, были заброшены все селения и все пашни и что в самой Хиве оставалось не более 40 семейств.

Доктору Досмухамедову X. в 1925 году в Самарканде показали одну васиху (купчая крепость на землю), относящуюся к концу 18 века; в ней говорилось, что такой-то участок куплен предком хозяина васихи позже разгрома казаков калмыками, когда беженцы-казаки наводнили Самаркандскую и Бухарскую области; доктор Досмухамедов утверждает, что время, указаннное в васихи действительно совпадает с «Актабан-Чубрынды».

В. Наливкин сообщает, что около того же времени (1702—1784 г.) пришло в Фергану из Самаркандской области значительное количество эмигрантов, и «что вызвало это переселение, туземные историки, не говорят».

Сопоставляя эти сведения с фактами всеобщего обнищания, голода, охвативших казаков, нетрудно придти к заключению, что толпы беженцев-казаков действительно наводнили Самарканд, Бухару, Хиву, Фергану и ввергли в голод и оседлое население Туркестана.

В Кокандском уезде существует крупная волость — найманская; среди осартившихся жителей волости существует предание, что их предки — казаки и что они переселились туда 6—7 поколений назад.

В районе г. Кермине (около Бухары) в настоящее время проживает отделение найман — садыры в количестве 12 тысяч дворов; они оказываются родственниками Лепсинских садыров, с которыми многие сходятся в 8—9 коленах; это—потомки оставшихся там садыров после погрома 1723 года.

Определенно известно, что в те же годы в районе Бухары жил известный среди дулатов бий — Малик (отд. сыйкым); 5-е колено его 75 летний старик Байсеит ныне проживает в 25 верстах на север от Чимкента.

Наконец, значительная часть беглецов докатилась до Джидели-Байсына (Восточная Бухара), местности очень хорошо сохранившейся в памяти казаков даже отдаленных уездов (Лепсинский, Зайсанский).

Состояние беглецов Левшин описывает так: «переходы сии влекли за собою неминуемое разорение и гибель. Стада и табуны ежедневно уменьшались; меновая торговля прекратилась: нищета и страдания сделались всеобщими: иные умирали от голода, другие бросали жен и детей своих. Наконец, бегущие остановились; но где же, в местах бесплодных и не представляющих никаких удобств для кочевого народа. Столь несчастное положение не могло быть долго сносимо казаками. Из двух зол, предстоящих им, легче было избрать то, которое обещало какие-нибудь выгоды, если не в настоящем, то хотя бы в будущем. Отчаяние убеждало их в необходимости возвратить прежние жилища, а бедствия внушали средства к достижению. Опасность примирила внутренние междуусобия, возродила общее согласие и направила всех к одному предмету.

В упомянутой выше статье по исследованию «Актабан-Чубрынды» нами было установлено, что только в конце 1726 года или в начале 1727 года казаки соорганизовали отряды и выступили против калмыков. Первые победы над ними были одержаны батырами Младшей Орды на берегах р. р. Буланты, Белеуты (юго-восточный угол Тургайского уезда) и в местности Кара-Сиир, известной в настоящее время под названием «Калмак-крылган»—«место гибели калмыков».

Наступавшие колонны 3-х Орд сошлись, по-нашему, в местности около нынешней железно-дорожной станции Бадам (в 30 верстах на запад от Чимкента) у горы «Орда-басы», что в переводе значит—«Глава Орды» или «Главная ставка». Эта небольшая горка, расположенная на наклонной террасе долины рек Арыс и Бадам, окаймленной Алатаускими и Каратаускими горами, усеянной отдельными возвышениями, невысокими хребтами, переходящими во всхолмленную степь, командует над всей террасой. Стоит подняться с низины районов р. Арыстанды или Чаян или других мест, как сразу бросится в глаза характерная сопка Орда-басы; и, наоборот, с вершины Орда-басы можно обозревать все пространство, какое только доступно глазу дальнозоркого степняка. У Орда-басы протекает р. Бадам, некогда многоводная, с наилучшими тучными лугами; позади Орда-басы (на запад и на юг) во многочисленных лугах можно скрыть значительные полчища. Мы полагаем, что именно здесь «общее предприятие освящено клятвой в верности друг другу», и здесь «главным предводителем был выбран Абулхаир-хан, и белый конь (ак-боз-ат), принесенный по обычаю народному в жертву, был принят залогом будущего успеха». Следы дальнейшего победоносного шествия казаков мы видим в названиях урочищ «Улькен Орда конган» и «Кши Орда конган» в верховьях р. Боролдая и Кошкар-Ата; в названии лога Абулхаира (по имени хана Абулхаира) против поселка Подгорное. Наконец, грандиозное побоище произошло в местности, известной в настоящее время под названием «Анра-кай» (место рыданий калмыков) на юг от озера Балхаш. Здесь казаки одержали самую блистательную победу; об этой победе помнят до сих пор.

До этого места, до этого времени (по-нашему, начало 1730 года) казаки 3-х Орд дрались против общего врага дружно, бок о бок. Главным предводителем оставался, по-видимому, старик Абулхаир. Как раз в это время произошло какое-то крупное событие; между казакскими ханами произошел полный раскол. Младшая Орда под предводительством хана Абулхаира и часть Средней с Самеке-ханом во главе оставили фронт, ушли к русской границе и там приняли русское подданство. Старшая Орда и значительная часть Средней, покинутые перед лицом все еще грозного хонтайши, подались назад.

В упомянутой статье мы доказали, что причиной ссор ханов были выборы Старшего хана на место умершего Болата. Так как, выбор большинства пал на Абульмам-бета, то Абулхаир и Самеке сочли себя обойденными и ушли, чтобы сорвать общеказакское дело, что им и удалось.

История присоединения к России Младшей и части Средней Орды описана Левшиным довольно подробно; поэтому не останавливаясь на этом, ограничимся кратким описанием дальнейшей борьбы Старшей и Средней Орды с калмыками до исторической резни последних китайцами.

Средняя Орда отошла к Улутауским горам, а Старшая отступила к Ташкенту и подчинилась калмыкам. Около 1788 года Средняя Орда подвинулась на восток, Абульмамбет-хан и султан Аблай кочевали вблизи р. Иртыша, в это время Галдан-Цырен воевал с китайцами, с которыми в 1739 году вынужден был заключить мир, по этому миру он потерял почти половину своих владений. Теперь Галдан-Цырен снова двинулся на казаков; последние откочевали к русской границе; Абуль-мамбет и Аблай вынуждены были прибыть в Оренбург (1740 г.) и принять присягу на подданство России. В следующем году средне-ординцы объявили бежавшего к ним башкира Карасакала братом Джунгарского хонтайши; желая вызвать смуту и замешательство среди калмыков, казаки, с мнимыми претендентами на Джунгарский престол, напали на их владения. Галдан-Цырен во главе 15 тысячного войска двинулся на казаков, сильно разорил племена найман и керей, живших на р. Сары-Су, и дошел почти до Оренбурга. У найманского отделения кара-керей существует предание, что во время этого нашествия калмыков родился на берегах рек Ата-Су и Манака некто Медет, потомство которого проживает в 40 верстах на запад от Сергиополя. В 1742 году во время схваток с калмыками Аблай попал в плен, из которого освободился в 1743 году. В 1745 году умер Галдан-Цырен. С этого времени начинается падение могущества джунгар; последнее нападение на казаков произошло в 1754 году, когда казаки снова бежали на запад к русской границе. В том же году к Аблаю бежали претенденты на Джунгарский престол Амурасана и Ла-бача. Под видом оказания помощи им Аблай во главе значительного войска двинулся на калмыков и разорил их аулы; далее стал искусственно раздувать их вражду. В 1755 году с помощью Аблая и Китайского императора, Амурасане удалось овладеть всем Калмыкским государством. В том же году произошло восстание Амурасаны: он вероломно напал на китайское войско, истребил его и опустошил пограничную область — Хами. Китайский император послал сильное войско с приказом уничтожить калмыкский народ; и, действительно, китайцами было перебито до 1 миллиона душ джунгар без различия пола и возраста. В это время с запада на них напал Аблай хан. Амурасана бежал в Россию, где и умер от оспы (1757 г.).

После уничтожения Джунгарского царства казаки Средней и Старшей Орд двинулись на восток и заняли кочевьями огромное пространство до Алтайских гор и района г. Кульджи.

М. Тынышпаев

Поиск по сайту: