ОТЗЫВ О ТРУДЕ А. П. ЧУЛОШНИКОВА ПО ИСТОРИИ КАЗАК-КИРГИЗСКОГО НАРОДА

А. П. Чулошников. Очерки по истории казак-киргизского народа в связи с общими историческими судьбами других тюркских племен. Часть 1. Древнее время и Средние века. Киргизское Государственное издательство, Оренбург 1924 г. Предисловие (1 стр.), введение (4 стр.) и текст (284 стр.).

В предисловии автор говорит, что он задался целью «подвести научный итог ко всей проделанной, до сих работе по киргизскому прошлому», «оттенить промахи и пробелы предшествующей историографии», которую нужно было «исправить и дополнить», в то же время оговаривается (введение XII), что работал в «глухой провинции, вдали от культурных центров», «с большим трудом и даже случайно добывал нужные книги и исторические материалы, не нашел ни одного лица, сведующего и опытного».

Обращаясь к внешней стороне работы, нужно прежде всего сказать, что целая глава (X 27 стр.) «о социальном и политическом устройстве калмыков»— лишняя, т. к. она касается не киргиз-казаков, а калмыков. В предисловии автор обещал коснуться «исторических судеб только тюркских племен», имеющих связь с киргиз-казаками. Во-первых, калмыки — не тюрки; во-вторых, о сходстве социального строя калмыков и киргиз-казаков автор не говорит; в-третьих, если социально-политические устройства обоих народов и сходны, то автору, подробно изучающему прошлую и настоящую жизнь киргиз, проще и легче дать соответствующее описание, касающееся непосредственно самих киргиз. Почти вся III глава (Культурное состояние киргизских степей и Туркестанского Края до XIII в,—20 стр.) посвящена Персии, Туркмении, древнему Мавераниахру, Фергане, Кашгарии и, в общей сложности, около 101—2 страниц отведено районам: Ташкент, Отрар, Талас и верховьев реки Чу. Коснуться культурного состояния соседних стран, разумеется, следует, поскольку таковое имеет связь с рассматриваемой страной; но незачем эту «связь» обращать в «цель». Зато ни одного слова не сказано о древнейшей культуре в низовьях реки Сыр-Дарьи, о чем имеется обширная литература, не упомянута остальная Семиреченская (Джетысуйская) область, совершенно не затронуты четыре степных области (Семипалатинская, Акмолинская, Тургайская, Уральская). Так что о самой киргизской степи в этой главе почти ничего не сказано.

Много места отведено в I и II главах Бактрии, Бухаре, населенных в те времена не тюркскими племенами и народностями, и странам, не имеющим отношения к истории киргиз, так, например, говорится о прохождении племени «юезчи» через Бухару с описанием каких-то фантастических взаимных договоров двух народностей и т. д. Таким образом, из 58 стр. I и II глава 3/4 относятся местностям и народностям, не имеющим отношения к киргизам. Не считая даже остальных лишних мест, имеющихся в других главах, в только что приведенных 4 главах около 70—80 страниц не имеет касательства к киргизской истории, что составляет 1/4 книги. С другой стороны не обращено внимания на историю падения Золотой Орды и на историю её составных частей; между тем, как раз эти обстоятельства имеют самое существенное значение в истории образования Казанского Ханства. Видно вообще, что автор не представляет себе связи предков киргиз-казаков с Золотой Ордой.

Переходим к указанию главнейших и существенных дефектов автора.

Введение. На X стр. автор уверяет, что особую народность «киргиз» (кыргыз) оседлые туземцы долин называют «каракиргиз», добавляя слова «кара» будто бы в пренебрежительном смысле. Это неверно: кыргызов все соседи — казаки, узбеки и другие называют просто кыр-гызами без всяких прибавок; каракиргизами их называли русские. Курьезно, что на IX стр. автор считает «киргиз» (кыргыз) и каракиргиз названиями одного и того же народа, а на следующей X стр. говорит, что от слияния народа «киргиз» с «канлы и кыпчаками» образовались «каракиргизы», что совершенно неверно. Автор утверждает, что «киргиз-казаки возникли не ранее 15 века». Если таково было мнение большинства прежних авторов, то современному исследователю, после обстоятельных трудов Вельяминова-Зернова, Харузина, Лев-шина, Тизенгаузена, имеющему под руками Карамзина, Фишера, акад. Бартольда и других, повторять одно только старое — непростительно. Племя «дулат» по автору, монгольского происхождения; между тем, дулаты как раньше, так и теперь составляют основное ядро уйсунов (примерно на 3/4), которые, по одним сведениям, тюркского, по другим, арийского происхождения.

Тюркское племя «алчын» имело смешение не с динлинами, как повторяет автор слова предшественников, а с русскими (как показывают позднейшие исследования). Отдельного племени «чу», отождествляемой с «дулатами»—не было: в китайской истории (по Аристову) упоминаются «чубань» (в настоящее время существует под-род уйсуна «суан», «чуе» (существует), «чумынь» («чомень» и «чомекей»—один и тот же род существует), которые названы чуйскими племенами потому только, что жили по р. Чу.

На 112 стр. (глава 6) автор уверяет, что все киргизские роды выяснены, что независимым остается происхождение «конратов» и «джалаиров». Но он не обратил внимания на то, что приведено было на стр. 60, что мать Чингисхана происходила из рода «хункират» (у Говор-та «кункурат»). Из книги Говорта («Чингис-Хан») видно, что «джалаиры» (знаменитый покоритель Китая Мукулы-Гован—«кунрат», первая жена Чингиса Борте, мать знаменитых Джочи, Джагатая, Угедея и Толе — конратка) играли при Чингис-хане выдающиеся роли и принадлежали к группе великих или голубых (небесных) монголов.

Главу I, о которой уже сказано выше, пропускаю.

Глава II. Стр. 24. Утверждение автора, что сведения об уйсунах после 5-го века прекратились — неверно: Рашид-Эддин (1247—1318 г.) со слов монголов, прибывших в Персию с Гулагу-Ханом в 1255 году, упоминает о племени «уйшун» (так произносят не только персы, но и узбеки и каракиргизы); далее — эмир Балатчы, посадивший в половине 14 века на Джагатайский престол Тоглук-Темыра (акад. Бартольд, «Очерки Семиречья», стр. 69) был родом дулат и приходился историку Муха-мед-Хайдару предком в 6-м колене, а дулаты как было упомянуто, составляли и составляют ядро уйсунов. Далее автор замечает, что «приписывание древних памятников уйсунской старине — результат ошибочных гипотез», т. к. ссылок на какой-либо источник не сделано, то приходится думать, что ошибочность взглядов прежних исследователей установил наш автор, между тем, эта фраза дословно списана у акад. Бартольда («Очерки Семиречья», стр. 5).

Стр. 26. Автор упоминает о тюркском племени «ту-киу»; очевидно, он не знает, что у китайцев нет буквы «р» и что «тукиу» как оказывается, лишь китайское произношение слова «турк» или «тюрк».

Стр. 30. «Хагас» автор без всяких оснований считает китайской транскрипцией слова «киргиз», что также неверно; «хагасы» существовали в древности и, по мнению некоторых, «были предками кыргызов», с чем мы лично не соглашаемся; небольшое племя «хагас» существует поныне, и язык его существенно отличается от кыргызского.

Стр. 31. Автор говорит, что «по словам китайцев, земледельцы, принадлежащие к г. Таласу ходили в латах и захватывали друг друга в неволю». Никаких ссылок опять не указано, между тем, что место взято не из китайской истории, как можно думать, а у акад. Бартольда (стр. 13), не только с ошибкой, ибо указанное состояние по акад. Бартольду относилось не к одному гор. Таласу, а району Талас-Чу.

Глава III. О ней сказано выше, почему здесь и пропускаю.

Глава IV. Стр. 59. Деление автором монголов по культурности на белых, черных и диких в истории неизвестно, и приведенные объяснения по этому вопросу не обоснованы.

Стр. 60. Автор утверждает, что Чингиз-хан происходил из племени «керей», чего не находим ни у одного из историков (Гаворт из Санан Сецена, Абулгазы Богодурхан); между тем, по вопросу о происхождении Чингисхана между разными авторами нет разногласий. Далее автор уверяет, что к моменту возвышения Чингиса в Средней Азии не было ни одного сильного государства; а кара-китаи, которые властвовали от Восточного Туркестана до Аму-Дарьи, а после падения их власти империя Мухамеда Хорезмшаха, который создал одну из самых обширных и могущественных государств в Средней Азии?

Непонятно, к чему приведены несостоятельные легенды, что Чингис был вначале не то «десятником, не то главарем всех монголов», и что отец его был известен по «особой военной славе». Стр. 61. Социально-политический строй кочевых народов опровергает приводимую автором теорию о борьбе двух классов: аристократии во главе с Чингисом, и демократии — с Джамухой; но и эта теория принадлежит не автору, а акад. Бартольду («История Туркестана» стр. 25).

Стр. 62. О союзе Чингиса с найманами, о котором говорит автор, не упоминает ни один историк; наоборот, найманы все время были непримиримыми врагами Чингиса, бежали на Запад, но все же были покорены им. Дальнейшая история возвышения Чингиса изложена недостаточно ясно, а местами и неверно.

Стр. 70. Деление автором Улуса Джочы на «самостоятельные Золотую и Синюю Орды»— неверно: центральной, главной считалась Золотая Орда, которой были подчинены удельные ханства, в том числе и Синяя.

Стр. 72. Автор уверяет, что «кыпчаки вышли из этой переделки (нашествие монголов) более счастливо и удачно». Полнейший разгром, бегство и переселение кыпчакского хана Котена с 40 000 душ в Венгрию, наличность такого множества кыпчакских невольников, проданных в Египет и Сирию, что невольники эти впоследствии захватили и удержали власть в Египте (мамелюки)— такие факты вряд ли можно назвать «счастливым и удачным выходом из переделки». Объяснение происхождения какой-то «особой народности узбек», даваемое автором — необосновано.

Стр. 74— 78. Автор неясно представляет себе историю возвышения Тимура. Взаимоотношения и характеристики Тимура и Тохтамыша представлены странно: Тимур одарен одними положительными качествами (добрый гений), а Тохтамыш — отрицательными (злой гений). Автор заставляет Орус хана вести борьбу с Тулуем (правильнее Толе-Ходжа), отцом Тохтамыша. Возможно, что между ними не было дружеских отношений, но о столкновениях их не упоминает ни один автор; да имя Толе-Ходжа известно в истории только по деятельности его знаменитого сына Тохтамыша. Уверение автора, что Тохтамыш признал себя вассалом Тимура, абсолютно неверно — это непростительное заблуждение. Если Тимур помог Тохтамышу разбить Темир-Малика, сына и преемника Оруса и быть может, мечтал обратить Тохтамыша в своего вассала, то с таким положением никак не мог мириться потомок великих и грозных завоевателей, только что самостоятельно довершивший дело воссоединения Золотой Орды, клонившейся к распадению. Вдобавок в его глазах Тимур был не больше как узурпатор власти чингизидов, хотя бы и другой линии, которая (т. е. власть) по праву должна была принадлежать опять-та-ки ему, как истому чингизиду. Если Череванский («Две волны») обрисовал Тохтамыша «легкомысленным», подверженным только чувственным наслаждениям, то это простительно дилетанту, возненавидевшему Тохтамыша, как одного из ярыха притеснителей русского народа; серьезному же исследователю следует быть более объективным.

Также неверно утверждение нашего автора, что Хорезм не принадлежал Улусу Джочи. Здесь кстати упомянем об ошибке немецкого историка Гаммера (Вамбери. История Бухары, ч. I, стр. 201), считающего поводом неприязненных отношений Тохтамыша и Тимура, убийство последним своего (Тимура) шурина Гуссейна; последний туркестанец и не чингизид, убит в 1369 году, а Тохтамыш в первый раз прибежал к Тимуру в 1375 году; так что он никогда его и не знал. Настоящим поводом к столкновениям Тохтамыша и Тимура было завоевание последним именно Хорезма и смерть другого Гуссейна — Гуссейна-софы Хорезмского, вассала Тохтамыша. О качествах и склонностях Темир-Малика, сына Оруса, у историков не упоминается; если же он был разбит Тимуром и убит в бою, то это не дает права нашему автору считать его, Темир-Малика, «неспособным и преданным одним только чувственным наслаждениям».

Камаретдин, возведенный автором в верховные ханы Моголистана, на самом деле таковым никогда не был и быть не мог, т. к. он, как родной брат эмира Болотчы, происходил из рода «дулат» (акад. Бартольд, стр. 68— 75). Общеизвестно, что ханами назывались исключительно потомки Чингис-хана и даже потомки могущественных Тимура и Едыге назывались эмирами (как и сам Тимур) и биями. Так что, и Хызр-Ходжа, сын Тоглык-Темыра, вопреки заявлению автора, не мог быть преемником Камаретдина, хотя последний в одно время был фактическим повелителем большой части Моголистана.

Автор также бесцеремонно обращается и с географией: на 2 строке 77 стр. говорит, что бой между Тохтамышем и Тимуром проходил около Екатеринодара, что расположен будто бы южнее реки Терек. Смерть и место гибели Тохтамыша указал неверно: он был убит не в глубине Средней Азии, а в Сибири, на реке Иртыше, возле города Тюмени.

Составные части распявшей Золотой Орды автор определил слишком детально, но неверно: «Три Ханства (Казанское, Астраханское, Крымское) и 2 меньших по своему значению княжества — ногайское и узбекское». На самом же деле эти «меньшие княжества»—Ногайское и Шейбанидское (последнее еще не называлось узбекским) были сильнее остальных: ногаи долго и фактически распоряжались судьбами Сарайского, Астраханского и Казанского ханства, а Шейбанидское — завоевало Туркестан. Кроме того, при перечислении пропущены ханства: Сарайское (считавшееся преемницей Золотой Орды), Сибирское, Казанское.

Вопреки утверждениям автора, восточная часть Мо-голистана, несмотря на опустошения Тимура, и Золотая Орда во власти его никогда не находились. Тоглык-Темир был не родственником Чагатая, как говорит автор, а потомком последнего. Приведя, неизвестно откуда, подробности о таких незначительных личностях, как Тулуй (Толеходжа) и другие, автор нигде не упомянул об Еды-ге и его роли, что является также крупным недостатком.

Глава 6. Автор всерьез уверяет, что узбеками «прозваны (см. выноску) шайки вольных людей», и что другая шайка других вольных людей, образовавшаяся позднее называлась «казаками». Если о «казаках» до джаны-бековского периода нечто вроде этого высказал Вельяминов-Зернов (ч. 2 стр. 273), то по тогдашнему кругу знаний о происхождении казаков это было еще понятно; от автора «подводящего научные итоги всему прошлому о казаках», мы вправе требовать большего. Зато в первый раз узнаем, что и узбеки обязаны происхождением тоже шайкам. Вопрос о «шайках» настолько несерьезный и во всяком случае не научный, что не стоит даже останавливаться на нем.

Стр. 103. Автор говорит, что эти «беглецы (которых он часто называет шайкой) сознали необходимость создать у себя особую ханскую власть, призванную дать крепкую общественную спайку». Прежде всего никак не вяжется, чтобы «недовольная и будирующая шайка», как часто автор называет казаков, захотела создать над собой крепкую ханскую власть с крепкой спайкой и т. д. С другой стороны в главах 3, 8 и 9 автор проводит ту мысль, что исторический процесс человеческого развития у всех народов, во всех странах и всегда определялся и определяется экономическими факторами, и что прошлое казаков не составляет исключения, между тем здесь, в самый серьезный и исторический момент, в момент образования нового государства главным фактором является какая-то шайка головорезов, которая вдобавок сознательно связывает себя крепкой ханской властью. В начале 7 главы автор утверждает, что в начале «казаки не составляли еще прочного племенного союза», между тем, упомянутое выше «создание особой ханской власти и прочее относилось к середине 15 века, т. е. за 1 1/2 ста лет перед этим. На 110 стр. автор говорит, что «ханская власть была в степи совершенно бессильна перед представителями родов» и на 215 стр.— что «ханы никогда не пользовались особым значением». Чему должен верить читатель?

Что же касается истории взаимоотношений 3-х орд, то она «после новых исправлений и дополнений» автора (см. предисловие) получилась настолько запутанной, что понять тут что-нибудь положительно невозможно.

На 104 стр. автор перечисляет 11 родов, одинаково входящих в состав как казаков, так и узбеков; мы можем сказать больше того, что за самым малым исключением казаки и узбеки состоят из одних и тех же родов, число коих несколько раз превышает 11. Автор и тут не сумел сделать должное заключение, и совершенно напрасно приписал Мухамед-Хайдару, что последний казаков принимал за узбекское племя — этого у Мухамед-Хайдара нет, и быть не могло. Ни с того ни с сего, автор раздул отношения между казанскими ханами Касымом и Бурундуком, приписал им кровавые столкновения (113 стр.), поражение и бегство Бурундука, этого нет ни у Мухамед-Хайдара, ни у других историков.

Стр. 114. Автор дает 2 важные разъяснительные выноски о Касыме Астраханском, Ахмеде Золотоординском, со ссылкой на современника событий Контарини и т. д.; никаких ссылок на источники не сделано, почему мы должны думать, что эти справки сличены, составлены самим автором на основании архивных документов; между тем, эти выноски дословно переписаны из книги 2, Вельяминова-Зернова (стр. 236, 237, 239, 240); впрочем и сам автор в предисловии говорил, что он «работал в глухой провинции», где вряд ли можно было достать эти архивные документы.

Стр. 127. Автор говорит, что «молодое (?!) Московское государство завязало дипломатические сношения с Касымом, в удовлетворение чего автор ссылается на опись царского архива и пишет: «читаем, ящик 38 и т. д.»; ссылок на источник опять нет. На стр. 335 ч. 2 Вельяминова-Зернова видим буквально то же самое и даже те же слова: «читаем, ящик 38 и т. д.». Совершенно то же самое обнаруживаем о разъясняющей выноской на 132 стр., что целиком переписано с 325 стр. Вельяминова-Зернова.

Стр. 136, 137 (глава 7). Автор дважды ссылается непосредственно на Древнюю Российскую Библиотеку; о последней он упомянул на 161 стр. в списке литературы, которой автор пользовался. Не верится, чтобы такая редкость была в «глухой провинции», где работал автор, тем более, изложения в обоих случаях текстуально соответствуют местам приведенным у Вельяминова-Зернова на стр. 333, 334.

На стр. 138 (глава 7) автор критикует сообщение башкира Мулакаева в таких словах: «в этом рассказе, полном всяких несообразностей и странных анахронизмов, действующее лицо Ак-Назар и т. д.». Буквально то же читаем на 336 стр. (ч. 2) Вельяминова-Зернова.

Стр. 140 (глава 7). Две разъясняющие выноски автора слово в слово взяты из 288 стр. Вельяминова-Зернова.

На стр. 142 (глава 7) автор пишет: «Шигайхан доброжелательствовал, читаем мы в Абдулла-Наме Хафиз-Таныша» и т. д.; на 144 стр. опять «читает» из Хафиз-Таныша, а на 147, 148, 149 стр. «читает» персидского историка Искандера-Мунши. Во-первых, Абдулла-Наме Хафиз-Таныша имеется только в двух экземплярах в Акад. Наук (Вельяминова-Зернова, стр. 279), а Искандера-Мунши в 1 экземпляре — там же (В. 3.— 342.); эти редкости попасть в «глухую провинцию» никак не могли; во-вторых, обе книги написаны на персидском языке, которого автор не знает, в-третьих, в числе литературы, бывшей у автора (см. стр. 161) эти источники не значатся; в-четвертых, изложения фактов повсюду текстуально соответствуют напечатанным на 279, 339, 343, 313 стр. Вельяминова-Зернова; поэтому автор читал, без сомнения, не у Хафиз-Таныша и Искандера-Мунши, а у Вельяминова-Зернова. Не останавливаясь в дальнейшем на таких «чтениях» автора у первоисточников, возвращаюсь к 6 главе.

10 страниц (114—124) почти целиком посвящены завоеваниям Мухамеда Шейбани, Бабуру и другим без указания связи их с историей киргиз-казаков, но зато мы видим несколько фантастических «дополнений». Так, например, оказывается, что казаки целых 30 лет (1456— 1488) были вассалами чагатаидов (стр. 117), чего не находим ни у одного из историков. Автор в иной раз хочет показать, что он владеет казанским языком; так, например, упоминает о бое у «Коль-Малика» т. е. Малик-ского озера. Ни казак, ни узбек не скажет «Коль-Малик», а непременно «Малик-Колы», автор просто перевел с русского. Наконец, это место называется не Малик-Колы, а Малик-Чолы, т. е. пустыня Малика: так и значится на карте. Не менее курьезна собственная выноска и разъяснение автора и его ссылка на «авторитет Б. Каратаева (стр. 125). Описывая неудачный поход Ка-сым-Хана в 1512 году на Ташкент, откуда он вернулся в Сайрам (в 10 верстах от Чимкента), где он приводил в инвестность награбленное в окрестностях Ташкента имущество и скот, автор говорит, что этот неудачный поход у казаков сохранился в памяти в выражениях «актабан-чубруншлык, Сауран айналган», что в переводе значит: «поголовное бегство босых пеших, когда толпа (в таком состоянии) обошла город Сауран». Прежде всего, предание об «актабан чубрынды, Сауран айналган» в памяти казаков связано с величайшим всенародным бедствием, погромом, нанесенным им калмыками. Это предание определенно относится к 1723 году, на что мы имеем неопровержимые доказательства. Во-вторых, такое ничтожное событие, как поход 1512 года, не могло так врезаться в память народа, чтобы помнить о нем целых 400 лет. В-третьих, известно, пеших войск, как можно было бы думать из объяснений автора, у казаков не было. В-четвертых, не было никаких данных войскам Касыма уподобляться разгромленным частям и пешим обходить город — ведь сам автор говорит, что казаки у Сайрама только подсчитывали награбленное имущество, что с успехом можно делать в стороне от города. В-пятых, согласно описания похода за отступившими казаками никто не гнался. Наконец, в-шестых, народное предание касается ведь не Сайрама, а Саур'ана, что около города Туркестана, и с которым, действительно, связана память о погроме калмыками.

Стр. 127. Автор говорит о «только что распавшей Золотой Орде (это в период около 1520 г.), между тем, на 77 стр. он писал «к началу 15 века (т. е. за 100 лет перед тем) Кыпчакская (Золотая) Орда уже фактически распалась», ведь время в 100 лет — не ничтожный период, также как в 1500-ых годах Московское государство не могло считаться «молодым» (стр. 127).

Преемник и сын Касым-хана Мамаш, по автору умер в 1511 году, между тем, сам Касым умер, по всем данным, в 1523 году и только после него был ханом Мамаш. Следовательно, Мамаш умер в 1523 году (несколько позже отца) или в 1524 году.

Период от смерти Касым-хана до Хак-Назара (1523— 1550 годы) историческая литература рисует неясно, но еще более запутал автор. После Бойдас-хана, погибшего в 1533 году, по его словам «казанский союз пришел, наконец, в полное и окончательное разложение» (стр. 131). Казалось бы, конец Казанскому союзу, но сам автор ровно через пять строк разбивает это утверждение, приводя донесение Д. Губина от 1535 г. (вернее 1534 г.), т. е. через 1—2 года «после полного и окончательного разложения»: «а казаки добре сильны, а сказывают Ташкент воевали, ташкентские царевичи с ними дважды бились, а казаки их побивали». Мало этого — еще через пять строк дальше приводит другое его донесение от 1535 г., что «казаки сильны, калмыки им предались и что ногайские мурзы всю зиму берегутся от Казанской Орды». Где тут полное и окончательное разложение? Ссылок об этих донесениях на источник не указано; но мы знаем, что автор нашел это не в архиве, а на 330 и 334 стр. 2 ч. Вельяминова-Зернова. Но вот у самого Вельяминова-Зернова есть недостаточно обоснованное место: Ногайский князь Сейдак, хвастаясь своим могуществом, между прочим писал Ивану VI, что у него находится Казанский хан Ходжа-Махмед (Ахмед) с 15 сыновьями; этот хан был убит племянником Сейдака Урак-Мурзой. В.-Зернов сделал предположение, что казанский хан искал у него убежища. От кого он бежал? Из-за чего Сейдак будет хвастаться, перечисляя находящихся у него гостей? Разве гостей убивают? Вернее всего казанский хан был взят в плен, тем более казанские ханы и ногаи как видели выше, в это время воевали друг с другом. Наш автор переписал и это место у Вельяминова-Зернова (335 стр.) со всеми приведенными там замечаниями.

Глава 6 кончается чрезвычайно курьезно (132 стр.): «от миллионного, когда-то могущественного казанского союза не оставалось уже никаких воспоминаний». Казалось бы, на этот раз казанский союз распался уже окончательно и дальше о казаках писать нечего, но автор сейчас же после точки продолжает: «но это полное и катастрофическое крушение еще не означало собой окончательной, бесповоротной гибели самого народа, перед которым открывались самые блестящие перспективы». Если не оставалось никаких воспоминаний о союзе, «то какие еще «блестящие перспективы» можно ожидать «после такого катастрофического падения»?

Глава 7. Как образчик нагромождения малозначащих, сумбурных, противоречивых мыслей привожу подряд первые 4 фразы этой главы: «Сложный конгломерат самых разнообразных народностей, беспрестанные взаимные встречи и отталкивания, более или менее крупные соединения и не менее значительные распределения, и, наконец, вечные, никогда не останавливающиеся передвижения, из одного конца степи в другой — вот тот длинный, весьма изменчивый и, казалось, совершенно бесцельный путь развития, который в течение почти целого столетия прошли дикие номады Дешт-Кыпчака, получившие от своих соседей название казаков, но не составившие еще достаточно прочного племенного союза». До сих пор понимали, что казаки представляют собой простой конгломерат тюркско-монгольских племен улусов Джочы и Чагатая, против чего мы лично не возражаем; но тут говориться о каком-то «сложном конгломерате» да еще «самых разнообразных народностей». Что же это такое? Быть может сюда входят французы, негры, малайцы, индейцы и другие народности земного шара. «Беспрестанные взаимные встречи и отталкивания», т. е. «сложный конгломерат самых разнообразных народностей» был все время в «беспрестанном движении, взаимно притягиваясь и отталкиваясь» как какая-то система положительных и отрицательных магнитов. «Вечные никогда не останавливающиеся передвижения из одного конца степи в другой — это уж не кочевники, а сверх-цыгане, вечный маятник, perpetuum mobile! «Получившие от своих соседей название «казаков»— какие соседи назвали так, откуда это видно? В следующей фразе автор говорит об «общем и полном разорении» народа после Касым-хана; ни у одного историка этого нет. Если преемники Касыма лишились своих подданных, то это не значит, что последние потерпели «общее полное разорение».

В третьей фразе автор утверждает, что в те времена территория киргизского ханства «ограничилась восточными частями теперешних киргизских степей», между тем, как раз в это время указанная часть степей была занята калмыками.

Четвертая фраза: «и только в половине 16 века этот болезненный мучительный процесс рождения новой народности более или менее закончился». Судя по этому образно-поэтическому выражению автора, элементы, образовавшие казанский народ, делали героические усилия над вопросом создания единого союза, руководились единой волей и т. д.; но это противоречит первой фразе, в которой указывалось о «беспрестанных взаимных встречах и отталкиваниях», и о «бесцельных никогда не останавливающихся передвижениях» из конца в конец. Затем, где доказательства, что «мучительный процесс» закончился в середине 16 века, а не раньше или позднее.

Стр. 135. «Киргизы влачили жалкое существование (в середине 16 века) на службе у моголистанских ханов или шейбанидов». Ничего подобного в истории этого времени не находим: как раз в это время казаки беспокоили и теснили шейбанидов, а моголистанских ханов сбросили на южную сторону Тяньшанских гор, присоединив к себе их подданных каракиргизов.

Стр. 136. Автор, основываясь на «достоверных народных преданиях», утверждает, что Хак-Назар «скрывался у ногаев и был полководцем ногайского хана». Во-первых, у ногаев в то время были не ханы, а бии (потомки Едыге, которых русские назвали князьями), во-вторых, этот случай приписывается Орус-хану или Ак-Ниазу, о тождестве которого с Хак-Назаром автор ничего не говорит; в-третьих, от кого и от чего он скрывался, в-четвертых, на чем основана «достоверность» народного предания?

На стр. 138. Действие Баба-хана, захватившего Ташкент, автор называет «противозаконным», что значит такое определение? Или захват Мухамедом-Шейбани Туркестана, захват казаками Ташкента (впоследствии)— это законные действия?

В дальнейшем автор почти дословно переписывает из Вельяминова-Зернова, на которого, однако, ссылается очень редко и неохотно.

Стр. 144 (конец). Опять идут сказки об узбекском господстве над казаками и распадении казанского союза на 3 орды, об отсутствии агрессивной и воинственной деятельности, всегда чуждой массам казанского народа».

Стр. 146. Который однако как раз в это время завоевывает Ташкент, Фергану, Самарканд и чуть не захватывают Бухару. Орды, только что разъединенные автором, Таукель, по автору, же снова объединяет (151), по смерти коего «объединение было нарушено навсегда». Но это «навсегда нарушенное объединение» опять восстанавливается для того, чтобы на 155 стр. от этого «союза не осталось и следа»; но в конце той же фразы «он опять восстанавливается». Таким образом, распадение и восстановление казанского союза уподобляется сказке про белого бычка.

На стр. 151 автор говорит о «грозовых тучах, принесших с Севера в самом непродолжительном времени подлинную и серьезную опасность» (около 1628 г.); под этой опасностью автор разумеет нападение калмыков, которое произошло не с севера, а с востока, и не около 1628 года, а в 1723 году, т. е. ровно через 100 лет.

На стр. 155 автор говорит, что «счастливая случайность возвратила Джангир-хану свободу» из калмыкского плена. Тут автор делает вид, что он знает обстоятельства этой случайности, о чем не упоминает ни один исследователь. Интересно бы знать подробности этой «случайности». Затем, автор упоминает о каком-то татарском князе Ялантуше, помогшем Джангир-хану в борьбе с калмыками. Об этом «татарском князе» в тех же выражениях упоминает и Левшин (ч. 2 стр. 60). Мы вправе спросить автора, «подводившего научный итог всему написанному о киргизах», каким образом «татарский князь» из районов, примерно, Казани, бывшей уже 80 лет в руках русских, мог очутиться у казаков на Кара-тауских горах. На самом деле Ялантуш (или Джалан-тос) вовсе не татарин и не князь, а киргиз-казак из рода Алим (Младшей Орды), подрода Торткара; потомки его проживают в Казалинском уезде.

Он был современник Джангир-хана Казанского, был главнокомандующим войсками Имамкулы-хана Самаркандского, был строителем известных медресе «Шир-Дор» и «Тилля-Кары». Предания, хорошо сохранившиеся в его потомстве, называют его министром и военачальником Самаркандского хана, современника Есым-хана, что вполне согласуется с вышесказанным.

О холодных зимах, гололедице, голоде и т. д., постигших, по уверению автора, в те времена казаков, в исторических трудах не упоминается, и напрасно автор ссылается на показание Бокенбая, слова которого относились (см. Левшин, ч. 2, стр. 79) к событиям 1723 года. Левшин рассказ Бокенбая понял совершенно правильно и отнес бедствия казаков к 1723 году (стр. 69), автор же выхватил из Левшина слова Бокенбая и почему-то приписал к ним объяснение от себя.

События 1723 года и особенно героическая борьба казаков 3 орд в 1725—1726 годы (где же «полное распадение орд»?) не нашли отражения на страницах «очерков»; между тем, это — одна из самых ярких и памятных страниц из жизни казаков. Об этом хоть немного, да сказано у Левшина (стр. 71). Ни слова не сказано о роли популярнейшего героя — Аблайхана во время 30 летней борьбы казаков с калмыками.

Поиск по сайту: