ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. СОВРЕМЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ И ТРАДИЦИИ ФИЛОСОФСКОЙ КУЛЬТУРЫ

Современной принято сейчас называть философию ХХ-го и уже начала XXI-го веков. Сто лет, век – возраст вполне исторический, которого в прежние времена хватало для того, чтобы появившаяся форма философии окрепла и выказала хотя бы главные свои особенности. Вспомним, так было в VI веке до н.э. – веке появления первых религиозно-философских учений на Востоке и формирования античной философии на Западе. IV век н.э. стал временем, когда Аврелий Августин и каппадокийцы (Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский) заложили основы средневековой философии, философствующего богословия. В течение одного XVII века победно заявила о себе философия Нового времени (Ф. Бэкон и Р. Декарт). В отличие от религиозной и схоластической философии средневековья она предстала светской, поначалу толерантно относящейся к религии, и решительно ориентированной на науку. Она существует ради познания истины для благополучия и совершенствования человека. Однако, в XVIII веке в ней по известным идеологическим причинам происходит раскол на два враждующих друг с другом направления, тенденциозно и односторонне рассматривающих мир и имеющих или откровенно враждебное, или претенциозное отношение к религии. Плодотворное стремление И. Канта (а затем и в некоторой степени Ф. Шеллинга, философа яркого, но крайне противоречивого) восстановить целостность философии было отвергнуто абсолютным идеализмом Гегеля, воспреобладавшим в Германии и Европе на ряд десятилетий. (10-ые – 40-ые г.г. XIX века). Только русская философия не миновала размежевания, но избежала идеологического раскола благодаря тому, что в XIX веке она всеми своими интеллектуальными силами осваивала ценности русской духовности и вырабатывала свою философскую культуру. В то же время философский экстремизм Гегеля, лишивший самостоятельного значения и религию, и науку, дорого обошелся западной философии. Хотя в ней и началось сближение и взаимопроникновение противоположных направлений (нам известно, что К. Маркс не остался в стороне от этой тенденции), на нее, философию Нового времени, обрушился удар, направленный против фундаментальной основы ее. Самое неожиданное и парадоксальное заключалось в том, что удар был нанесен от имени науки, восставшей против диктата гегелевской логики и как бы объявившей философии: «Я тебя породила, я тебя и убью».

Это был позитивизм Огюста Конта (1798-1857), французского философа, открытие которого сводилось к утверждению: «Наука – сама себе философия». Всякое познание проходит три стадии («Закон трех стадий» О. Конта): 1) теологическую (религиозную); 2) метафизическую и 3) позитивную (научную). Познание не может остановиться на метафизической стадии, так как эта философия претендует на «абсолютное значение» через познание «сущностей», «субстанций» и тому подобных понятий, которыми философия заменила Бога и все сверхестественное, ни на шаг не продвинув познание. Свое «абсолютное знание» философия, разделенная на материализм и идеализм, дает в виде противоположных, исключающих друг друга утверждений (нам вспоминаются антиномии чистого разума по Канту), т.е. не дает вообще никакого знания. Только позитивная, научная стадии, дающая знание естественных законов мира, позволяет преодолеть эту бесполезную философскую возню с «абсолютным знанием» материализма и объективного идеализма. И делает она это очень просто: заменяет изучение причин явлений открытием связей между ними, их последовательности и упорядоченности, т.е. заменяет слово почему, словом как. Мы считаем, - отважно заявлял О. Конт, - недоступным и бессмысленным искание так называемых причин как первичных, так и конечных. Позитивная «философия», повторяющая общие выводы наук, должна заменить философию, стремящуюся объяснять мир. Здесь не только конец философии Нового времени, но и вообще отказ от всякой философии.

Кстати, оба направления русской философии, материалистическое и религиозно-идеалистическое, воздавая должное достижениям наук, позитивизм Конта не приняли. Характерной была уже реакция В.Г. Белинского (1847): Конт новой философии не создал (абсолютный закон науки – это, в сущности, та же абсолютная идея), область философии вообще вне его понимания. Затем в том же ключе рассуждали и другие русские философы. Многие русские ученые (И.М. Сечинов, Д.И. Менделеев, И.П. Павлов, К.А. Тимирязев, В.И. Вернадский и другие) высоко ценили эвристические возможности философии и использовали их. Позитивизм у нас начнет править бал значительно позднее, в советские времена, когда традиции русской философской культуре у нас в стране были прерваны.

Таким образом, уже в середине XIX века начинается кризис философии Нового времени как «науки наук». Научный характер философии сначала – позитивизмом – переосмысливается, а затем все более подвергается сомнению. Свидетельства тому – концепция Артура Шопенгауэра (1788-1860), получившая известность во второй половине XIX века, и взгляды ее продолжателя, бунтовщика в философии, Фридриха Ницше (1844-1900), чрезвычайно популярные уже в ХХ веке. Для А. Шопенгауэра сущность мира – это иррациональная, мистическая Воля, наиболее адекватное представление о которой человеку может дать художественное творчество. Мир – обитель страдания, и так как государство неспособно к полному преодолению эгоизма, зла и страдания, остается единственный путь к доброте, любви и добродетели – путь укрощения каждым человеком своей воли вплоть до отрицания воли к жизни. Человек погружается в состояние нирваны; безмятежного спокойного созерцания суеты вокруг и, наконец, растворяется в ничто: ему предстает мир, который выше всякого разума, тишь духа, глубокий покой, несокрушимое упование и ясность – все то, что прекрасно воспроизводили Рафаэль и Корреджо. Словом, у Шопенгауэра мы находим европейское издание буддизма.

Ф. Ницше не устраивала созерцательная позиция потребителя ценностей художественного творчества, он рассуждает о мире и человеке с позиции художника – творца, с позиций Рафаэля и Корреджо. Если вы будете постоянно учитывать это, многие парадоксально звучащие мысли Ницше станут понятными и естественными. Только как эстетический феномен бытие и мир оправданы в вечности, ведь Бог на исходе каждого дня сотворения мира давал эстетическую оценку содеянного им («И увидел Бог, что это хорошо», - говорится в Библии). Новая мораль? – это правила, которые поддерживают высокое творчество. «Падающего подтолкни» - бесталанного ремесленника не поддерживай и не оправдывай, говори о нем правду. «Умри вовремя» - если сам уже не можешь творить, не занимай почетные места, не суди других, не мешай их творчеству. Прославление войны? – но речь у Ницше шла о творческом соревновании, без которого нет настоящего творчества. Надо только бороться с достойным врагом, которым вы гордитесь, - тогда успехи вашего врага будут и вашими успехами.

Творческую личность отличает воля к власти – власти над материалом и над людьми, которых она покоряет своим творчеством. Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, - канат над пропастью. Кто есть «сверхчеловек»? Ответ дают три превращения духа: дух становится верблюдом, потом львом и, наконец, ребенком. Верблюдом – потому что его сначала нагружают знаниями и правилами. Львом – потому что приходит момент, когда дух начинает мнить, что он все знает и все может. И вершина развития духа – снова стать ребенком. Чего не может сделать лев, но делает играючи ребенок? – создавать новые ценности, ибо дитя есть новое начинание, игра созидания. Итак, нравственная чистота и созидание нового – вот что отличает сверхчеловека, и поэтому он находится «по ту сторону добра и зла». Мысль понятная и приемлемая, но выраженная в терминах сомнительных, допускающих превратное толкование.

Злоключения идей Ницше начинались тогда, когда он явления, естественные для творческой среды, переносил на все человеческие взаимоотношения. Тогда-то и появились в его утверждениях смыслы прямо-таки абсурдные, и за них ухватились идеологи фашизма («особые породы людей», необходимость и благодетельность войн, «беспощадная белокурая бестия» и т.п.). Между тем взгляды Ницше явно расходились с принципами нацистской идеологии (пангерманизмом, антисемитизмом и славянофобией): он очень скептически отзывался о нынешних интеллектуальных возможностях немцев, и их отношении к культуре, высоко ценил исторические заслуги еврейской нации, гордился своим польским происхождением и призывал Германию к сближению с Россией («Никакого американского будущего! – убеждал он, - должно быть сращение немецкой и славянской расы»). И все же, поводы для спекуляций своими идеями Ницше давал.

Н.А. Бердяев признавал влияние на него идей Ф. Ницше, но основную его мысль принять не мог: у Ницше, отмечал он, убитым оказался не только Бог, но и человек – возник, по его словам, жуткий образ сверхчеловека. Диалектика Ницше, считал он, направлена против человека. И в самом деле, при всех разъяснениях и оговорках, которые давал Ницше к понятию сверхчеловека, оно все же производит отталкивающее впечатление: что может быть «сверх» достоинства человеческого? Здесь Ницше явно расходился с важнейшей традицией философской культуры.

К сожалению, подобных расхождений в современной философии – философии ХХ века – было немало, но тем значительнее оказалась роль русской философской культуры, по тем временам самой молодой, полной творческой энергии национальной культуры. Краткий обзор современной философии мы начнем поэтому с нее.

Поиск по сайту: