Пьер Корнель говорил, что «сила любви проявляется в боли». Очередная ложь. Луи никогда не отдалялся от меня так, как когда начал испытывать боль. (с) Гарри

Фотография: https://pp.vk.me/c624016/v624016370/10b8a/AQFbYp-ttFI.jpg
Песня: Hunter Hayes – Wanted

Я сильный человек. Я могу вытерпеть многое и даже не обратить на это внимание. Меня просто невозможно ни сломать, ни задеть.
Всё вышесказанное - ложь. Такая же, как и родительская любовь, их слова, что они всегда будут рядом, что ты должен быть собой и что главное - твоё счастье. Мне такого никогда не говорили, но я думал, что это в порядке вещей. Это такая же ложь, как и та, которую я повторял себе днями напролёт: что реакция моих родителей не имеет значения. Она имеет. Уже неделю я сам не свой. Каждый день, смотря в зеркало и долгие секунды рассматривая синяк под глазом, я лишь в сотый раз убеждаюсь, какой же мир всё-таки лживое, ненастоящее и лицемерное место. Мне больно не от самой травмы, а от её значения. Никогда не забуду его взгляд. Тем вечером, я каждое мгновенье повторял себе, что это никак не повлияет на мою жизнь. Но моему мозгу, похоже, все равно. Почему? То есть, разве мы не имеем права контролировать свой разум? Разве он нам не принадлежит? Похоже, нет.

Поэтому я должен был найти виновного. Кого-то еще, кроме себя. И этим «кем-то» оказался Гарри. В один прекрасный момент я просто начал винить его во всём произошедшем. Всё это его вина. Если бы он не решил войти в мою жизнь, основываясь лишь на собственных желаниях, если бы он не влюбил меня в себя - ничего бы не случилось. Я отдалился от него. Как только проснулся следующим утром, после приёма. Мне больше не хотелось, чтобы он прикасался ко мне, чтобы успокаивал после ситуации, которую сам же и создал. Я взял куртку, вышел из комнаты и с тех пор не возвращался. Уже почти две недели. По началу он звонил мне, каждую ночь отправлял сообщения. Практически четыре дня мой телефон разрывался так, что мне пришлось вынуть аккумулятор. Я избегал его в коридорах университета, даже прогулял наши общие лекции философии. Единственное, что еще объединяло нас, - это мейлы с отсчетом, которые я продолжал ему присылать. 169. Даже не подозревая об этом, я полностью закрылся от него. Очередной выбор моего разума, надо полагать. Иронично, не так ли? Закрылся так, как раньше закрывался он. Все свободное время я учился, занимался, бегал, даже несколько раз ходил в городской спортзал. Я ещё никогда не был насколько идеальным в глазах окружающих и никогда не был так противен и непонятен самому себе. Просто я так злился на него, на себя, на родителей, на которых-то и злиться не мог, потому что убедил себя, что мне плевать на их реакцию. Мама звонила не реже Гарри, но плоды её попыток ничем не лучше.

Только сейчас осознаю, что до этого момента со мной не случалось ничего страшного, мне всегда везло. И я так бешу самого себя в этот самый момент. В тысячный раз смотрю на телефон; от Гарри никаких вестей, и это только моя вина. Среда, одиннадцать вечера, я хожу по комнате, думаю о нём. Я скучаю. Мы никогда так на долго не расставались, и больше всего на свете мне хочется позвонить ему, но… Не могу. Не хочу. Не буду. Злиться на него неправильно, но у меня такое чувство, что я сам неправильный. Правда, что со мной не так? Гарри пережил намного больше, чем я, по сравнению с его проблемами с отцом, мои - просто детский лепет. Он находит в себе силы, чтобы жить, чтобы жить для меня, а я сижу в своей комнате и игнорирую его неделями. Как же я завидую ему, его силе воли, желанию.

Стоп.

Я не имею никакого права заставлять его платить за то, что я спас его жизнь. Это бред. Он не заставлял меня влюбляться в него, он не сделал ничего неправильного. Неправильный мой отец, а не Гарри.

И эта мысль будто вихрем врывается в моё сознание - чуть не задыхаюсь. Как же я скучаю, черт возьми, что я творю? Эти две недели мною будто правил кто-то другой. Сердце начинает покалывать. Резко хватаю телефон, и у меня едва получается разблокировать экран из-за того, что дрожат руки. Звоню, идут гудки. Один гудок. Почти два часа ночи. Два гудка. Он наверняка спит. Три гудка. Четыре гудка - и хриплый голос на другом конце. Не могу выдавить из себя даже элементарное «алло». Слушаю его дыхание.

- Луи? - не могу ответить, ложусь на кровать, потому что голова начинает болеть. - Луи? - не могу. - Луи? С тобой что-то случилось? Ты в порядке?

В его голосе слышится неподдельное беспокойство, и я злюсь на себя ещё больше. Наконец-то нахожу силы хоть что-то сказать:

- Прости меня.

Он несколько секунд молчит. Слишком долго, как по мне. Мне уже начинает казаться, что он не хочет меня прощать, что он устал от всего этого так же сильно, как и я.

- Луи...

- Мне очень жаль.

- Я знаю.

Слышу на том конце линии какой-то шум, но концентрируюсь только на его дыхании. Голова просто раскалывается от этого молчания.

- Ты плачешь.

- Нет.

- Да.

И правда. Но у меня нет истерики, я не бьюсь в слезах, просто несколько капель стекают по щекам. Как он может знать моё состояние лучше, чем я сам? Это ненормально.

- Умоляю, перестань плакать...

Умоляю, перестань читать мои мысли.

- Я скучаю, - говорю только это, потому что это единственное, в чем я сейчас уверен. - Мне жаль. Мне правда так жаль, я не хотел тебя бросать, Гарри, я…

- Я знаю.

- Прости меня, мне жа…

- Успокойся, пожалуйста.

Знаю, ему эта ситуация неприятна так же, как и мне, это слышно по голосу. Но я не могу успокоится. Ложусь на кровать, прикладывая ухо к телефону. Пять минут. Десять. Двадцать. Полчаса. Иногда я всхлипываю, мы оба молчим, потому что не имеем ни малейшего представления, куда движемся. Его присутствие успокаивает, он мог бы уже давно бросить трубку. Вытираю с глаз слёзы и прочищаю горло.

- Мы можем увидиться?

- Я сейчас приеду.

- Нет! Я сам.

Это был практически крик отчаянья. Я так хочу к нему домой. Похоже, я скучал по его комнате и собаке так же сильно, как по нему самому. Его мир стал самым важным ориентиром моей жизни, и, когда я отдаляюсь от него, то чувствую себя таким потерянным.

- Ты в состоянии вести машину?

- Да.

- Уверен?

И я улыбаюсь, потому что я придурок, а он волнуется за меня.

- Гарри, всё хорошо.

- Ладно.

Через двадцать минут я уже вижу его дом. Паркусь на заднем дворе, как всегда. Он курит на балконе, сидя на полу и опершись о стенку. Сволочь играет в саду. Всё так, будто этих двух недель и не было. Вытаскиваю ключи из зажигания и.. Ничего. Не могу выйти из машины. Кладу руки на руль и вздыхаю. Не знаю, чего я жду. Что глаза перестанут быть такими опухшими, что мир перестанет быть таким дерьмом. Наклоняюсь вперёд и смотрю на него сквозь каменные перила балкона, конец сигареты загорается каждый раз, когда он делает затяжку. Он прекрасен. Я вёл себя как последний кретин эти недели. Как я мог так с ним поступить? Боюсь, что он снова решит меня оттолкнуть. Боюсь того вреда, что я причинил ему.

Вашу мать! Резко подпрыгиваю. Сволочь только что появился из ниоткуда и ударил лапами по боковому стеклу. Смотрит на меня, высунув язык.

- Да иду я, иду.

Я бубню скорее для себя. Выхожу из машины, захлопывая за собой дверцу и направляясь к Гарри. Поднимаю на него взгляд, когда он встаёт и выбрасывает свою сигарету. Медленно поднимаюсь по лестнице, и когда наконец-то оказываюсь на одной высоте с ним… Всё так странно. Он выглядит ужасно. За всё то время, что я его знаю, я еще никогда не видел настолько глубоких кругов под его глазами… Сколько же он не спал. Это моя вина. Эта бледная кожа, взгляд мертвеца и ощущение, что он вот-вот упадет в обморок от изнеможения. Я сам сделал это, и в этот момент я ненавижу себя так сильно, что к глазам начинают поступать слёзы.

Мы смотрим друг на друга, я не свожу глаз с его лица, а он - с моего. Не знаю, что делать, что говорить, как себя вести. Что с нами случилось? Он разводит руки, но я всё ещё не двигаюсь.

- Иди сюда…

И от притягивает меня к себе, обнимая так крепко, что мне трудно дышать. И в этот момент мне безумно сложно не впасть в истерику.

- Мне так жаль, прости меня, пожалуйста, просто я.. Мне жаль.

Одной рукой он обводит мою талию, а другой зарывается в волосы. Касается подбородком моего виска. Я лишь обхватываю его шею и понимаю, как же теперь легко дышать.

- Я знаю. Пойдём, тебе холодно.

Я даже не заметил, что вышел из дома в одной футболке. Он зовёт Сволочь, и мы заходим внутрь. Его руки всё ещё на мне, и мне кажется, что я умру, если они вдруг окажутся в другом месте. Кажется, я плачу. Он усаживает меня на кровать, снимает обувь. Из света в комнате только звёзды. Меня не было всего две недели, но мне кажется, я не был здесь годами. Это ненормально, так не должно быть. Я даже не знаю, почему плачу. Потому что я скучал по нему, потому что заставил его страдать или потому что никто из нас не должен испытывать сколько всего спустя всего две недели вдали друг от друга.

Он встаёт, берёт мою обувь и относит её в гардероб. Сволочь жадно смотрит на неё, будто уже ощущает вкус подошвы. Мне этого не хватало. Всех этих мелочей, на которые я уже не обращал внимания. Мне их не хватало, и.. И я так всё драматизирую, что хочу дать себе пощёчину. Он обходит кровать, ложится около меня и притягивает к себе. Кладу голову ему на грудь, пока он укрывает нас.

- Можешь позвать Сволочь, пожалуйста?

Мой голос такой слабый, что я едва его узнаю. Он касается губами моего лба и стучит по одеялу. Собака не заставляет себя ждать, уже через мгновенье чувствую тяжесть на ногах и улыбаюсь. Я с ним, в его кровати, с его собакой. И я мог бы радоваться тому, что он собрал все частички меня воедино, но мне не дает покоя мысль о том, что все эти частички только из него и состоят. Он не просто мой парень, он мой главный ориентир. А люди не должны быть ориентирами других людей, это никогда не приводит ни к чему хорошему. Эти две недели я чувствовал себя так одиноко. Знаю, кроме денег, мои родители ничего мне не давали, но я знал, что они рядом, что я могу вернуться домой посреди ночи и что моя комната всегда будет свободна. Но теперь их нет, теперь есть только Гарри и вся моя жизнь зависит только от него. Мои родители тоже были моими ориентирами, но теперь нет.

- Ты дрожишь.

Я дрожу? Поднимаю голову, и он смахивает большим пальцем несколько слезинок с моих щёк.

- Я не специально.

- Поговори со мной.

Он едва это прошептал, будто стараясь показать, что ему моё молчание вредит ещё больше, чем мне. Я слишком хорошо его знаю. Знаю, что он чувствует в этот самый момент. И я не хочу, чтобы он чувствовал это. Поэтому я опускаю голову на его плечо и смотрю на Сволочь, ведь он единственный в этой комнате никому не навредил. Разве что нескольким парам моих кед, но мы ему прощаем. Говорить. Говорю с невероятной скоростью, даже не знаю, имеют ли мои слова смысл. Но он попросил поговорить - и я говорю. Скорее для себя, чем для него.

- Мой отец… Меня это задело, я знал, что он не самый добрый человек в мире, но он меня ударил и.. Он никогда до этого меня не бил, а моей матери было все равно. Я был потерян. Не знал, как отреагировать, потому что не мог злиться на них, ведь убедил сам себя, что мне плевать на них, а единственным человеком, на которого мне не было плевать, был ты, поэтому я начал винить во всем тебя. Это бессмысленно. Но это было проще сделать, чем признать, что я плохой сын. И чем больше я отдалялся от тебя, тем больше злился на себя, ведь ты тут совершенно не при чем. Ты ни в чем не виноват, но мой отец всё равно ненавидит меня, и.. Я тоже ненавижу его.

Замолкаю, потому что если скажу еще слово - снова начну плакать. Громко сглатываю, повторяя в голове, что ненавижу отца. Гарри молчит, гладит мои волосы, целует лоб. Мы были в подобных ситуациях так часто, что голова кругом. Прикасается губами к моей коже, и тишину нарушает лишь его негромкое дыхание.

- Ты не плохой сын.

- Я ненавижу его.

- Не нужно.

- Как это не нужно? Я ненавижу его.

- Я ненавидел своего отца долгое время, пока не понял, что это вредило в первую очередь мне самому.

Медленно поднимаю на него взгляд. Да они с отцом как кошка с собакой, к чему он ведёт?

- Издеваешься? Хочешь сказать, что не ненавидишь его?

Он улыбается уголком губ.

- Нет.

Значит, теперь что-то не так только со мной.

- Правда?

- Да, я злюсь на него, и мы никогда не станем лучшими друзьями, но я не испытываю ненависти.

- Из-за чего ты злишься?

- Из-за многих вещей.

- А на меня ты злишься?

Он напрягается и его рука на мгновенье замирает в моих волосах. Всего секунду, конечно же, но мне кажется, что она длится вечность. Он снова продолжает медленно проводить по ним рукой, и я знаю, что он очень обижен.

- Нет.

Сжимаю его футболку, будто боясь, что он просто сейчас встанет и уйдёт.

- Ты злишься.

Он снова ничего не говорит, и я рискую посмотреть на него, всё равно боясь увидеть в глазах ответ на вопрос, который я и так знаю. Но я его не нахожу. Я вообще ничего не нахожу. Он и сам, похоже, не знает. И молчит не потому, что не хочет со мной разговаривать, а потому что сам ищет ответ. Он выглядит таким пустым и измотанным. Я ушёл и не давал о себе знать почти две недели, хотя прекрасно знал, что его самый большой страх - быть брошенным.

- Нет, я не злюсь на тебя, - он говорит тихо и не оставляет мне времени начать спор. – Больше всего меня задело не то, что ты меня избегал, а то, что я увидел себя в тебе. Ты полностью закрылся и.. Больше всего на свете я боюсь, что ты станешь мной. Это просто невозможно пережить, понимаешь? Минус на минус в этом случае не даст плюс. Если не хочешь обсуждать что-то со мной - это не страшно, но поговори с Лиамом или с любым другим твоим другом. Никогда не держи всё в себе, потому что в один прекрасный момент это начнёт занимать столько места, что ты не сможешь найти среди всего этого самого себя. Я борюсь с этим только ради тебя, и если ты потеряешься - нас уже никто никогда не найдёт, - пытаюсь что-то сказать, но он снова не даёт мне такой возможности. - Пожалуйста, дай мне закончить. Я здесь, и я всегда буду рад выслушать тебя. Но не закрывайся от других, никогда. Не делай этого.

Мне так неловко, что я опускаю взгляд. Я не хочу говорить с кем-то ещё - только с ним. Как он может думать, что мне легче обсуждать свои проблемы с Лиамом? Чёрт, он не просто мой парень, он мой лучший друг, он часть меня. Но я так психологически устал, что даже не хочу что-то сейчас объяснять. Я не закрываюсь, я просто устал. Не хочу навредить ему ещё больше, поэтому просто молчу, лучше придержать это для себя. Он тоже молчит. Нам и не нужно говорить, он рядом, его запах рядом, и всё, что нам нужно - это наконец-то найти самих себя. Хотя бы на мгновенье.

И впервые за две недели я начинаю находить свой ориентир.

***

Песня: Gotthard - Falling

Я стою на мосту, раздаётся гром. Молнии пробиваются сквозь тёмное небо, дождь льёт так сильно, что я едва вижу его лицо. Он сейчас прыгнет. Хочу крикнуть его имя, но не могу выдавить ни звука. Обычно, я зову его - и он оборачивается. Но сейчас я не могу его позвать. Не могу двигаться. Изо всех сил пытаюсь подбежать к нему, но ноги будто окаменели. Он умрёт прямо сейчас. «Луи!» Поворачиваюсь и вижу своего отца. Что он здесь делает? Протягивает мне руку, но я поворачиваюсь обратно к Гарри. Слишком поздно. Он медленно откидывается назад и падает в пустоту. Только в полёте оказываюсь я, а не он.

Резко просыпаюсь, дрожа всем телом. Тяжело сглатываю. Несколько секунд прихожу в себя. Сейчас глухая ночь. Сволочь в моих ногах, Гарри рядом. Все хорошо. Он тихо и размеренно дышит. Бесшумно встаю с кровати и направляюсь в ванную. Опираюсь о раковину и смотрю в зеркало. Я бледный, как смерть, и мне точно не помешало бы поспать. Я провёл без него всего две недели, и посмотрите на моё состояние. Так не должно быть. Боюсь представить, что со мной будет, если когда-нибудь окончательно потеряю его. В стаканчике всё ещё стоит моя зубная щётка, он её не тронул. Это вызывает легкую улыбку на моих устах, пока я не замечаю пакетик, лежащий рядом. Беру в руки и с отвращением смотрю на белый порошок. Он снова принялся за старое, но на этот раз по моей вине. Не раздумывая, подбегаю к унитазу и высыпаю в него всё содержимое, не забыв спустить воду. Аккуратно кладу уже пустой пакетик на то же место и направляюсь обратно в комнату.

Гарри всё ещё спит, но по сравнению с ним я ещё хорошо выгляжу. Уверен, за эти две недели он не сомкнул глаз. Максимум по три-четыре часа в день, чтобы не умереть от изнеможения, но все остальное время он был либо под кайфом, либо… Под кайфом. Но ведь это не всё. Пока меня не было, он не только принимал наркотики. Стараясь не делать резких движений, я подхожу ближе, чтобы посмотреть, как сильно я навредил ему своим отсутствием. Отодвигаю одеяло и медленно поднимаю край его футболки.

Вот и ответ. Слишком. Я слишком сильно навредил ему.

Укрываю его, целую в лоб и открываю верхний ящик стола, надеясь, что он всё ещё хранит там косяки. Хранит. Беру один и открываю стеклянную дверь, сажусь, опираясь о стену в том же месте, что и он несколько часов назад. Куда всё катится? Делаю затяжку за затяжкой и смотрю на небо, почти час думаю о том, стоит ли мне возвращаться. Ведь так легко встать, спустится по лестнице и… Стоп. Что ты несёшь? Быстро тушу косяк и захожу внутрь, убеждая самого себя, что делаю это только от холода. Гарри всё ещё спит, но мне нужно кое-что сделать. Подхожу к прикроватному столику и беру оттуда нечто важное. От холода стучу зубами и быстро ложусь под одеяло, прижимаясь к Гарри так крепко, как только можно. Он вздрагивает и чуть приоткрывает глаза.

- Ты замёрз, - он обхватывает меня руками и гладит спину, чтобы согреть. - А еще ты ушёл.

- Нет… - беру его руку и соединяю наши запястья, обматывая их куском белой ткани. - Я больше не уйду.

Переплетаю наши пальцы. Я больше никогда его не брошу… Ведь так?

***

Фотография: https://pp.vk.me/c624016/v624016370/10b91/wsQKu4ex7TI.jpg

Хотите угадать, с кем я проснулся на следующее утро? Правильно: ни с кем. Гарри не было. Был кусок ткани, был его запах, была пустота, которая, мне кажется, начинает занимать слишком много места, а ещё была записка: «Прости. – Г». Которая, как мне тоже кажется, не сильно отличается от пустоты.

Он вернулся через три часа, мы прогуляли пары, целый день лежали в кровати и ничего не делали. Если быть честным, то с того дня прошла уже неделя, и мы не проводим больше пяти часов вдали друг от друга. Думаю, он просто боится, что я снова исчезну. А ещё я думаю, что тоже этого боюсь.

Он нужен мне. До сих пор не понимаю, как мне удалось столько времени обойтись без него. Я завишу от него намного больше, чем нужно, но это не имеет значения, ведь сейчас он рядом. Когда я вдали от него - я несчастен. А я не хочу быть несчастным. Он должен прийти ко мне через полчаса. У нас есть возможность проводить все время вместе, и я не собираюсь отказываться от нее.

- Да ты, блять, издеваешься?!

Привстаю на своей кровати и борюсь с огромным желанием бросить телефон о стену. Не от злости, конечно, от шока. Вернувшись с пар, я решил позвонить Лиаму. Лиаму, который, надо полагать, снова встречается с Даниэль.

- Нет, я серьёзно.

- Нет, ты издеваешься.

- Нет, я серьёзно.

- Нет, ты… Ладно. Тогда, эм, п-поздравляю? Я даже не знаю, что сказать. Это здорово.

- Можешь поблагодарить своего парня.

- Гарри?

- А у тебя их что, несколько?

- Очень смешно. Это из-за того, что он сказал тебе у моих родителей?

- Он заставил меня задуматься.

- В этом его фишка, он… О, слушай, кто-то стучит, это, наверное, он.

Встаю, и на моём лице непроизвольно появляется широкая улыбка, которая тут же исчезает, как только я отрываю дверь.

- Луи? Ты тут?

- Я перезвоню, Лиам, - кладу трубку и смотрю на свою мать, нервно прикусывающую губу, стоя в дверном проходе. - Что ты здесь делаешь?

- Ты не отвечал на мои звонки…

- Потому что не хотел с тобой говорить?

- Милый, пожалуйста…

Единственное, что я хочу сделать, - это накричать на неё и хлопнуть дверью прямо перед носом. Но такие вещи лучше держать в себе, поэтому я отодвигаюсь и даю ей пройти. Отдергиваю голову, когда она пытается провести рукой по моей щеке. Именно там, где красуется ещё фиолетовый след от удара отца. За три года она впервые пришла ко мне в общежитие.

- Присаживайся.

Она потерянно смотрит вокруг, я убираю одежду с кровати. Она садится на край, а я опираюсь о рабочий стол.

- Значит, ты живёшь здесь?

Как ты догадалась?

- Это моя студенческая комната. Не заметила? На двери написано моё имя.

- Здесь не очень… просторно.

- Мне хватает. Зачем ты пришла?

- Я волновалась за тебя.

Смеюсь, проводя рукой по волосам.

- Ты не сильно волновалась, когда отец меня ударил.

- Луи…

- Что «Луи»? Это слишком просто. Прийти сюда, поджав хвост, и говорить, что тебе жаль. Особенно учитывая то, что ты согласна с отцом.

Знаю, я веду себя не слишком воспитанно. Но кому какая разница.

- Я не согласна с ним.

Что? Да в словарном запасе таких женщин, как она, предложения «быть несогласной с мужем когда дело касается сына» и в помине нет.

- Что?

- Ты мой сын, и я не собираюсь отказываться от тебя, - её голос тихий, но чем больше она говорит, тем больше меня шокирует. Грустно быть шокированным просто потому, что тебя поддерживает мама, правда? - Глупо ненавидеть тебя за то, что скоро пройдёт. Ты совершил ошибку, с кем не бывает.

Ах, ну вот, эту маму я знаю.

- Ошибку? Мам, это никогда не было и не будет ошибкой.

- Луи, ну что за глупости…

- Да ради всего святого! Я люблю парня, мам. Люблю Гарри, и мне правда очень-очень жаль, если ты не можешь это принять, потому что я собираюсь быть с ним ещё очень долгое время.

Её лицо резко бледнеет, и мне просто хочется рассмеяться. А я ведь правда подумал, что она волнуется за меня. Чушь. Она просто хочет убедится, что…

- Но ты ведь даже не гей.

...что я не гей. А я даже не хочу ей объяснять, что нет, я не гей, что это просто Гарри. Она всё равно не поймет.

- По всей видимости - гей.

Она хмурит брови и потерянно рассматривает комнату, будто пытаясь успокоиться и не начать рыдать. Готовлюсь снова получить пару уроков о том, как мне нужна жена и прочая чепуха. Но не тут-то было.

- И как долго это будет продолжаться?

- Что именно?

- Ну, вот это, твой… гомосексуализм.

Тут нужно плакать, смеяться или кричать?

- Не знаю, думаю, я продлю абонемент ещё на некоторое время.

За двадцать один год эта женщина сказала много чепухи, но эта - самая глупая. Она живёт в таком фальшивом мире, в окружении фальшивых людей, что сама стала одной из них. И я вдруг так устаю. Не хочу ругаться с ней.

- Послушай, мам… Я знаю, что выбрал не лучший способ рассказать вам, но это не меняет того факта, что я встречаюсь с парнем и что я счастлив с ним.

Она вздыхает. Слишком наигранно - на мой вкус.

- Ты правда счастлив с ним?

- Он делает меня счастливым.

- Больше, чем Элеанор?

Да Господи!

- Да, куда больше, чем Элеанор.

- Хорошо.

Стараюсь понять, в чём смысл её «хорошо». Она хлопает рукой по месту на кровати, и я сажусь рядом с ней.

- Хорошо?

- Луи, я знаю, что была не совсем той мамой, о которой ты мечтал. Мы оба это знаем. Я всегда была твоей матерью, а не твоей мамой. Но я люблю тебя, дорогой, очень люблю, - и будто в доказательство своих слов, она берёт меня за руку. - И я не собираюсь бросать тебя. Мне нужно свыкнуться с мыслью, что ты… Что ты с этим Гарри. Конечно, мне придётся как-то объяснить это всем друзьям… Но ведь гомосексуализм очень актуальная тема. Я могла бы устроить прием с закусками и…

- Мам.

- Прости.

Мы оба смеёмся.

- Папа ненавидит меня?

Я не мог не задать этот вопрос.

- Ему нужно время.

Она кладёт руку на фиолетовый след на щеке.

- Я не собираюсь давать его ему.

Это ложь.

- Ты очень похож на него, знаешь?

- На отца?

- Да.

- Я так не думаю.

Ложь. В ответ она лишь улыбается.

- Я должна идти, меня внизу ждёт машина. Папа не знает, что я здесь. Но у меня для тебя есть вот это.

Она вытаскивает из сумки конверт. Открываю его и вижу тот же чек, что раньше выписывал мне отец ежемесячно.

- Не нужно, у тебя будут проблемы.

- Не волнуйся об этом, я уже большая девочка, сама разберусь, - она надевает свои кожаные перчатки и целует меня в щеку. – До скорого, милый.

Она выходит из комнаты, оставляя дверь открытой, а я пытаюсь понять, что только что произошло. Впервые за многие годы я почувствовал между нами какую-то связь.

Встаю и кладу руку на дверную ручку, чтобы её закрыть, когда приходит Гарри.

- Прости, опоздал, - он целует мои губы и немного отодвигается, хмуря бровь. - Всё хорошо? Ты будто привидение увидел.

- Почти, - осматриваю коридор, в котором пару минут назад скрылось это самое привидение, прежде чем закрыть дверь и крепко его обнять. - Мама приходила, ушла буквально минуту назад.

Мы ложимся на кровать, и я рассказываю ему о нашем разговоре, в глубине души всё же немного расстраиваясь, что отца с ней не было.

***

Песня: Kallie Shores – be alright

Когда я выбросил весь его кокаин в унитаз, я совершенно не подумал. Мне просто не хотелось, чтобы он прикасался к нему. Но мне хотелось, чтобы он увидел пустой пакетик. Чтобы он отреагировал, и я мог высказать ему всё, что думаю об этом. Чтобы он мог накричать на меня, а я на него. Чтобы мы перевернули эту страницу, но… Ничего. Абсолютно ничего. Он делает вид, будто ничего не произошло. Уверен, он просто-напросто купил новый пакетик и уже давно принял его. О свежих порезах на его животе мы тоже не говорим, думаю, он даже не знает, что я их видел. Он носит повязку, и я больше не натыкаюсь на лежащие где-то лезвия или пакетики с наркотой. Мне бы хотелось поговорить об этом, но раз он так тщательно все прячет… Лучше придержу это для себя. Никому от моего молчания хуже не будет.

Я никогда в жизни не принимал тяжёлые наркотики и не знаю, как он действуют, но поведение Гарри никак не меняется, так что я даже не понимаю, зачем он их принимает. В интернете говорится, что они дарят состояние эйфории и лёгкости. Только вот в состоянии эйфории я Гарри точно не видел.

- Луи? У тебя все хорошо?

Его голос отвлекает меня от мыслей. Сейчас около девяти вечера, я лежу между его ног и не имею ни малейшего понятия, как называется фильм, который мы сейчас смотрим. Я в очередной раз хочу с ним поговорить, но у меня в очередной раз ничего не выходит.

- Да.

Целую его подбородок. Мне бы правда хотелось обсудить все это, но мы только начали все налаживать, и я не хочу ругаться. Он может снова замкнуться в себе.
Забавно, я переживаю за то, что Гарри замкнется в себе, хотя, похоже, сейчас это и делаю. Я делаю это только для его пользы, не хочу его злить своими расспросами, не хочу, чтобы он грустил. Его руки лежат на моём животе, поэтому я кладу на них свои.

Я должен что-то сделать.

- О чём ты думаешь?

О твоей зависимости, о том, что ты знаешь меня лучше, чем я сам и что это пугает. О том, что мы провели друг без друга всего две недели и чуть не умерли от тоски, о том, что ты всё ещё болен и что со мной творится что-то непонятное.

Я определенно должен что-то с этим сделать.

- О том, что мне хорошо с тобой.

Но не сегодня.

Он улыбается и целует меня в висок.

- Мне тоже.

Пусть я думал далеко не об этом, это чистая правда. Единственное, в чем я сейчас уверен, это в том, что мне хорошо с ним.

***

Мы уснули несколько часов спустя. Вдруг чувствую чье-то громкое дыхание и медленно просыпаюсь. Гарри рядом, тихо сопит мне в шею. Открываю глаза и…

- ВАШУ МАТЬ!

Громко выкрикиваю и прикрываюсь одеялом. Перед кроватью стоит женщина с ухмылкой на лице. Что за чёрт?! Мой крик будит Гарри и, едва открыв глаза, он бросается к ней.

- Мама!

Только этого не хватало…

***

И кто бы мой подумать, что её приезд станет настоящим началом дороги в Ад.

"Она сдержала обещание. Она вернулась." (с) Гарри

Поиск по сайту: