Глава 1. Прим.авт.: решила вернуться к своему типичному сюжету о школьниках-супергероях

Крылатая гвардия.

Часть 1. Новое поколение.

Прим.авт.: решила вернуться к своему типичному сюжету о школьниках-супергероях. Если ещё точнее, то возвращается одна из первых вселенных с Виолетт Фламер в главной роли. Посмотрим, насколько я «выросла»:)

Пролог

Наташа очень не любила ранние подъёмы. Будучи более чем типичной совой, она предпочитала не спать до пяти утра, чтобы затем целый день проваляться в постели. Такая стратегия работала на каникулах, а вот в школьные дни подобный «режим» приносил немало проблем. Вот и сейчас восьмиклассница отработанным движением скинула сработавший будильник с тумбочки, хорошенько приложив его об стену, и, поворчав, перевернулась на другой бок. На следующую минуту сработало сразу три будильника, и у девочки не осталось выбора.

Медлительная от природы, Наташа двигалась ещё ленивее, когда надо было спешить. Вот и сейчас, когда оставалось две минуты до звонка, она только натягивала школьный сарафан (под него можно было спрятать мятую блузку), одновременно смотря какой-то странный мультик по телевизору.

Стоило девочке начать натягивать куртку, как внезапно программа прервалась, и затрубила торжественная музыка новостей. Наташа недовольно покосилась на настенные часы, нахмурив светлые брови: только пять минут девятого, откуда новости?!

«Программа была прервана экстренным выпуском новостей», - явно волнуясь, зачитывала диктор.

- Допустим, об этом мы уже догадались, - хмыкнула девочка, откладывая сборы в школу до лучших времён.

«Просьба всем, кто слышит или смотрит этот выпуск, оставаться на местах и не покидать зданий. Жителей, находящихся на улицах Энтузиастов, 21 Апреля и Энергетиков, просим сохранять спокойствие и как можно скорее покинуть открытые места. Повторяю: жителям, находящимся на улицах…»

- Вау-вау, происходит что-то необычное? – Наташа с нехарактерной для неё поспешностью бросилась к окну.

Её дом находился как раз на пересечении 21 Апреля и Энергетиков, квартира, к тому же, была угловой и располагалась на пятом этаже, потому обе улицы были хорошо видны. Из школы, располагающейся как раз напротив окон квартиры, донеслись отголоски пронзительной сирены, чем-то напоминающей пожарную. Наташа заинтригованно прислушалась: учений с такими сигналами они ещё не проходили, но раз они существовали, то просьба прятаться была озвучена не просто так.

И именно поэтому девочка, переминаясь с носков на пятки, нетерпеливо мялась у окна, не высовываясь лишь потому, что форточка была снабжена анти-москитной сеткой.

Неожиданно за углом что-то полыхнуло и оглушительно взорвалось; дом ощутимо тряхануло, но Наташа, вцепившись пальцами в подоконник, сохранила равновесие. Из-за взметнувшейся пыли сложно было что-то разобрать, но девочка могла поклясться, что она слышала лязг металла и звон. Чистый, яркий, будоражащий кровь звон сталкивающихся в бою мечей.

В следующее мгновение случилось сразу несколько вещей. Наташа прижалась лбом к стеклу, пытаясь разглядеть происходящее. Из облака пыли вылетела золотая вспышка. Яркий свет залил собой весь мир. Голова разлетелась на куски от острой боли, впившейся в каждый миллиметр кожи.

Девочка, так и не успев произнести ни звука, упала на пол.

***

- …и, к сожалению, глаз спасти не удалось. Шрамов после операции, по крайней мере, не должно остаться. При таком сильном ударе вообще удивительно, что девочка выжила, - словно сквозь пелену доносился до мутного сознания Наташи чей-то высокий ласковый голос.

- Удивительно, - сквозь зубы прошипел знакомый до дрожи голос. Девочка непроизвольно содрогнулась, почувствовав, что её мать в ярости.

Из горла Наташи со свистом выходил воздух, но она почему-то не могла даже застонать. Лишь какой-то страшный хрип и свист. А ещё она почему-то не чувствовала правую половину лица, хотя левая словно пылала огнём.

- Слава богу, очнулась, - облегчённо и радостно защебетал ласковый голос. – Постарайся не напрягаться, малышка. Не бойся, ты временно не можешь говорить, но скоро это пройдёт. И мама принесёт тебе много-много мороженого.

«Это уж вряд ли», - вздохнула Наташа, из последних сил сдерживая слёзы. Пока она не понимала, что с ней произошло. Почему так больно и плохо?.. И что это был за свет, поглотивший собой целый мир?

- Можешь не сомневаться, - словно в продолжение фразы другой женщины произнесла мать. Только в её голосе не было ни капли заботы или беспокойства; он пугал своей холодностью и безразличием.

- Вот видишь, малышка, - добрая женщина вдруг осеклась, будто сказала что-то плохое. – П-постарайся заснуть, тебе нужно как можно больше отдыхать.

И девочка решила последовать совету незнакомки, от которой веяло теплотой и светом. Только сразу заснуть никак не получалось, и она слышала приглушённый диалог доброй женщины с матерью:

- Мы сделали всё, что могли. Мне жаль Вашу девочку…

- Не стоит. Она сама виновата.

И дверь захлопнулась.

Глава 1.

Следующие дни проходили в какой-то мутной пелене. Иногда Наташа совсем не чувствовала тела, а иногда боль становилась настолько невыносимой, что девочка почти сразу теряла сознание. Бинты с лица и тела сняли довольно быстро, но повязку с глаз убирать не спешили; впрочем, пострадавшую, пребывающую большую часть времени в полуобморочном состоянии, это совсем не волновало.

Когда Наташа стала пребывать в сознании больше двух часов подряд, к ней зашла мать. Её девочка не видела, но ясно представляла, как бледны сжатые в прямую линию тонкие губы высокой худой женщины, а тёмные большие глаза смотрят со злостью и раздражением. Так уж вышло, что Наташа была нежелательным ребёнком, и она была рождена только из-за того, что её мать опасалась возможных негативных последствий аборта. Вся семья непрозрачно намекала ей на то, что для неё среди них никогда не найдётся места, а Наташе не очень-то хотелось связываться с этими людьми. Не издевались, не морили голодом, не избивали, давали возможность заниматься тем, чем хочется, и на том спасибо.

Но сейчас девочке хотелось, чтобы прошлое отношение матери оказалось лишь маской. Чтобы неприступная женщина дрогнула, коснулась её хотя бы кончиками пальцев в поддержке, показала хоть как-то своё беспокойство. Но минуты тянулись, а молчание так и не было прервано. Дыхание матери оставалось ровным, и чувствовалось, что от порога палаты она не отходила.

- Почему ты прогуляла школу? – резанул по слуху резкий ледяной голос.

Наташа мысленно порадовалась, что повязки с глаз ещё не сняли, потому что бинты хотя бы впитывали слёзы.

- Я проспала… совсем немного, - прохрипела она с трудом. Голосовые связки врачи советовали не напрягать, но не оставлять же вопрос матери без ответа.

- Так немного, что в десять минут девятого ещё находилась в квартире, даже не удосужившись одеться? – по нервам стегануло едва сдерживаемое бешенство; Наташа живо представила, как глаза матери вспыхнули недобрым огнём.

- Я не успела… новости…

- Кажется, было сказано держаться подальше от открытых мест. И что ты сделала? Что ты сделала, я тебя спрашиваю?! – женщина сорвалась на крик.

Девочка зажмурилась и тихо пискнула он пронзившей глаза боли. Мать, впрочем, приняла это за признак испуга и распалилась ещё больше.

- Вместо того, чтобы, как все нормальные люди, прятаться в закрытых комнатах, ты попёрлась не куда-нибудь, а к окну! И что в результате?! Мало того, что половина квартиры раскурочена, так ещё и ты в больнице! Несколько операций, отдельная палата… Захотелось внимания, девчонка?! – она хлопнула ладонью по стене, не рискнув приближаться к кровати.

Наташа, закусив губу, мелко дрожала, сжав в кулаках простыню. Сейчас ей хотелось оказаться как можно дальше, лишь бы не слышать этот полный ярости и ненависти голос…

- Когда выпишешься, уедешь к тётке. И чтобы мои глаза тебя больше не видели, - глухо прорычала женщина. Хлопнула дверь.

«Тётя… Она хочет оправить меня к ней? В самом деле?» - девочка вспомнила мрачную родственницу, живущую глубоко в глуши и непонятно чем зарабатывающую на жизнь. Они с матерью друг друга не любили, но от этого к самой Наташе женщина не спешила проникаться симпатией. А ещё у неё наверняка не было даже компьютера, а о хорошей школе и мечтать не стоило.

***

Когда повязки всё-таки сняли, Наташа была этому не рада. Но даже не столько из-за того, что она видела мир только с левой стороны, а потому, что время выписки неумолимо приближалось. Об этом радостно сообщала каждое утро добрая медсестра по имени Ксения, заботящаяся о юной пострадавшей, как о собственной дочери. Девочка вымученно улыбалась, не желая расстраивать добрую девушку, и делала вид, что тоже с нетерпением ждёт выписки. Но с каждым днём она всё больше боялась того момента, когда её освободят отсюда, и придётся ехать в неизвестные места.

К сожалению, время только по её желанию растягиваться не стало, и положенное время пролетело до обидного быстро. Перед выпиской её отвели в душ, и тогда девочка смогла взглянуть на себя в зеркало.

Всё лицо пересекала тонкая паутина шрамов и швов, которые, по словам Ксении, скоро должны были исчезнуть совсем. Длинные спутанные волосы, кажущиеся чёрными, мёртвыми мотками лежали на плечах. И как Наташа ни старалась, она не могла отвести взгляд от собственных глаз. Левый был бледно-голубым, намного светлее, чем прежде, а вот правый… Он был распахнут на всю ширину, выцветшая радужка практически полностью сливалась с белком, а зрачок стал неразличимо крошечным. Прищурить его не удавалось, лишь полностью закрыть, да и то, лишь с помощью пальцев: мышцы правой стороны лица по-прежнему плохо слушались.

Ксения мягко нажала на плечи девочки, вынуждая её отвернуться от зеркала. Но Наташа знала, что собственный образ ещё долго будет преследовать её…

***

Мать сосредоточенно следила за дорогой, даже не косясь в сторону сжавшейся в комок на переднем сидении дочери. Девочка же, глядя в зеркало заднего вида, пыталась правильно повязать повязку на слепой глаз поверх бинтов. Повязку подарила Ксения, грустно и как-то виновато улыбаясь, хотя она-то точно была ни в чём не виновата. Повязка была мягкой и приятной на ощупь, а по цвету практически сливалась с каштановыми волосами девочки, поэтому не бросалась в глаза. К сожалению, чёлка Наташи была слишком коротка, чтобы прикрывать правую сторону лица, но девочка решила её отращивать.

Погрузившись в свои мысли, школьница даже не заметила, как они выбрались из соснового леса и оказались в маленькой деревеньке. Впрочем, поселение выглядело достаточно новым и ухоженным, поэтому Наташа выдохнула с некоторым облегчением. Деревянные коттеджи с большими участками и красивыми садами, скрытыми за невысокими узорчатыми заборами, проносились мимо. Промелькнуло здание, похожее на школу. Людей, несмотря на день, практически не было, что мгновенно насторожило Наташу.

Но вот машина плавно притормозила у аккуратного двухэтажного коттеджа. Участок был явно не меньше соседних, но был обнесён сплошным забором; только верхушки многочисленных садовых деревьев и высоких кустарников виднелись. Наташа, взяв в руки рюкзачок, выбралась из машины и, нервно передёрнув плечами, нажала на кнопку звонка у калитки.

Щёлкнули замки, и калитка бесшумно отворилась. Не дожидаясь, пока её подтолкнёт мать, девочка смело шагнула на чужую территорию и восхищённо замерла.

Весь внутренний двор был одним большим садом. Вокруг альпийской горки были высажены кустики мяты, среди которых затерялись неизвестные Наташе растения с мелкими цветочками и шипами. Сочный газон был невероятно ярок даже для конца весны. Виднелся низенький садовый заборчик, за которым раскинулись многочисленные грядки. Немного в стороне располагалась настоящая чаща; деревья, переплетаясь кронами, создавали потрясающую крышу для располагающихся в их тени скамеечкам и столику. И вся мебель была плетёной, а декоративные подушки на скамейках и креслах, кажется, были сделаны вручную.

- Нравится?

Наташа, пискнув, отскочила в сторону. Стоящая за её спиной женщина осклабилась; её светло-карие глаза сверкали насмешкой. В коротких каштановых волосах затерялись листики и соринки, а руки были в земле; видимо, гости застали её во время работы в саду.

«Как же она тогда открыла калитку?» - удивилась Наташа, помня, что тётя живёт одна.

- Здравствуйте, тётя Лена, - вежливо улыбнулась девочка. – У вас очень здорово.

Шатенка как-то неопределённо хмыкнула. Заметив сестру, она вдруг помрачнела и недружелюбно скривилась.

- Я тоже рада тебя видеть. Не желаю тут задерживаться, так что вот её вещи. Надеюсь, у тебя хватит ума не заражать её своей дурью, - брезгливо поморщилась мать Наташи, тряхнув чёрными кудрями.

- Всё зависит от степени её любопытства. Желаю не возвращаться, - не менее «тепло» ответила хозяйка дома, взяв в сильные руки чемодан с вещами Наташи.

Только сейчас девочка заметила, какие разные они были для сестёр. Её мать, черноволосая и темноглазая, высокая, худая, закутанная в строгую одежду. И её тётя, не менее высокая, но более крупная и внушительная, одетая в потёртые и испачканные в земле вещи. Странно, но больше Наташа симпатизировала именно тётушке, с которой общалась только однажды, в глубоком детстве. От неё, к тому же, веяло какой-то странной и смутно знакомой силой…

Когда её мать, фыркнув, эффектно удалилась, хлопнув на прощание калиткой, тётя Лена даже расслабилась немного. Поудобнее перехватив чемодан, она кивнула Наташе:

- Идём, покажу тебе, где ты будешь жить.

***

Новый дом был очень большим, уютным и просторным. Каждое утро Наташа просыпалась и с наслаждением вдыхала потрясающий аромат дерева. Практически все вещи в доме были сделаны из дерева, причём создавалось ощущение, будто они были вырезаны вручную. Наташа могла долго рассматривать причудливую вязь странных символов, вырезанных на том или ином предмете интерьера, а тётя Лена на это её «увлечение» лишь фыркала и советовала не забивать голову.

Вообще, с тётей Наташе было не в пример легче, чем с матерью. Несмотря на то, что они жили в одном доме, им удавалось пересекаться только во время приёма пищи и перед сном; изредка девочке удавалось заставать тётушку за работой в саду. Где пропадала родственница в течение целого дня (а заодно и всё население деревни), школьница даже не догадывалась.

Интернет в доме был, но куда интереснее оказалось исследовать окрестности. Так, Наташа облюбовала уединённый уголок в «садовой чаще», заодно исследовала территорию школы и убедилась, что здесь есть и дети, правда, какие-то странные. Они веселились, играли и шумели, как и все дети, но иногда Наташе казалось, будто они то огнём управляли, то в твёрдом камне увязали, то по воде ходили. В моменты подобных вывертов воображения девочка возвращалась домой, справедливо полагая, что перегрелась на солнце.

Впрочем, даже отчасти затворнический образ жизни не избавил её от знакомств со сверстниками.

Однажды во двор ворвался странный и жутко подозрительный парень и, сверкая оранжевыми глазами (очевидно, уже передоз свежего воздуха), возбуждённо уставился на замершую в плетёном кресле Наташу.

- Так это ты новенькая! – воскликнул он радостно. – А я Артём! Можно просто Тим! – он схватил девочку за руку и воодушевлённо её потряс. – Мисс Лоны дома нет? Она в саду? Нет? Блин, я забыл ей вчера передать, мама меня точно с потрохами съест… О! Ты можешь ей передать кое-что? – он с надеждой воззрился на неё.

- Э-э-э… - Наташа почти физически чувствовала, как дымится её голова.

- Отлично! Тогда скажи, что это от руководства, - мальчишка впихнул ей в руки объёмный конверт. – И скажи, что моя мама уже третью неделю ждёт, когда мисс Лона придёт на обед! И ты тоже приходи! Познакомишься с моей старшей сестрой, она каменная, конечно, но пару слов из неё вытянуть можно! И, о, кстати, как тебя зовут?

Уловив из всей речи только последний вопрос, девочка заторможено моргнула.

- Наташа… - выдавила она, наконец.

- О, Ната? Ната Брукстоун? Приятно познакомиться! Тим Блэкстар к Вашим услугам! – и, ещё раз «пожав» руку школьнице, мальчишка пулей вылетел со двора.

«Что это было?» - растерянно поморгала Наташа, ещё не придя в себя.

Она перевела взгляд на конверт. На нём не было никаких надписей, за исключением пары нацарапанных угловатым почерком слов:

«Я нашла наследие Дарлины. В.Ф.»

Поиск по сайту: