Книжная культура

Продолжая Возрождение XII века, XIII век принес но­вый стремительный взлет книжной культуры. В прошлом подобный взлет впервые обозначился между IV и VII ве­ками, когда на смену античным volumen — относительно неудобным в обращении свиткам, пришел codex, ману­скрипт, разбитый на страницы, который был революцион­ным нововведением: пользоваться им было куда удобней, тем более что многие книги, кроме богослужебных, были небольшого размера, так что их можно было носить с со­бой и перевозить с места на место. Распространение книг типа codex тормозилось двумя обстоятельствами. Первое обстоятельство — социоинтеллектуального порядка. Чис­ло грамотных людей ограничивалось монахами, которые получили образование в монастырях и могли пользовать­ся единственными в то время библиотеками — монастыр­скими scriptoria. Второе обстоятельство накладывало не меньшие ограничения. Рукописная книга-кодекс изготов­лялась из пергамента. Для изготовления одной такой книги требовалось большое количество телячьей или чаще яг­нячьей кожи, и, соответственно, книги были очень доро­ги. Спрос на книги возрастал с увеличением числа город­ских школ и, главное, университетов.

У Ивана Иллича (Illich) были основания написать: «Око­ло 1140 года в книжной цивилизации монастырская стра­ница была перевернута и открылась схоластическая стра­ница». Одним из главных инициаторов этого нового ис­кусства чтения был великий богослов и ученый из монастыря Св. Виктора под Парижем Гуго Сен-Виктор-ский. В XIII веке окончательно сложился новый матери­альный и технический комплекс, обеспечивший новое лицо и новое применение книги. Усовершенствовалась пункту­ация, в манускрипты стали вводить заголовки и рубрики, книги стали делить на главы, добавились алфавитные ука­затели. Более того, появилось еще одно революционное новшество — отказ от чтения вслух, кроме как перед из­бранной аудиторией; в обиход вошло индивидуальное чте­ние про себя. Родилась Европа отдельных читателей. На­ряду с развитием школ и университетов, употребление книг расширяется за счет того, что появляются новые группы профессий, подразумевающих письмо, например юристы; грамота распространяется среди дворянства, куп­цов и ремесленников. Как заметил Даниель Балу (Baloup), «книга становится одновременно инструментом мирского образования, работы, досуга и подспорьем для уединен­ных молитв». Вместе с формой меняется и становится раз­нообразнее содержание книг. Книги все больше приспо­сабливаются к вкусам и интересам читателей, тем более что в них проникают местные языки. Внешний вид книг, предназначенных для университетов, отличается появлением широких полей, на которых можно помещать ком­ментарии. Умножаются профессии, связанные с книгой, в частности в рамках университетов. Появляются книго­торговцы. Все возрастает потребность в изготовителях пер­гамента, переписчиках, переплетчиках. Проблема дорого­визны пергамента разрешится очень нескоро, по мере того как постепенно будет входить в употребление бумага, ко­торая распространится лишь в XV веке; бумага окажется в тринадцать раз дешевле пергамента.

В XIII веке появилось и стало развиваться еще одно техническое новшество, имеющее отношение к книге; это была система pecia. Очевидно, что до изобретения книго­печатания воспроизведение манускриптов представляло огромную проблему. Нередко приходилось изымать обра­зец из обращения на целые месяцы, чтобы получить одну-единственную копию. В конце XII века в Болонье, а с XIII века и в Париже появилась и стала распространяться новая техника, исходящая из образца нового типа — эк­земпляра. Вот как описывает технику pecia Луи-Жак Ба-тайон (Bataillon): «Переписчикам выдавали на время не­переплетенный экземпляр, написанный в пронумерован­ных тетрадях, состоявших из двух двойных листов, называвшихся pecie (то есть шкура, из которой сделан пергамент). Переписчик брал на время отдельные тетра­ди, а остальными тем временем могли пользоваться дру­гие переписчики; таким образом, несколько переписчиков могли одновременно работать над одним и тем же тек­стом, и это позволяло быстро пускать в обращение гораз­до большее число копий одной и той же книги». Так, за два столетия до изобретения книгопечатания сложилась Европа переписчиков. Однако эта техника, широко при­менявшаяся в Болонье, Падуе, Париже, Монпелье, Не­аполе, Авиньоне, не распространилась ни в Англии, ни в германских и славянских странах, а после 1350 года от нее отказался и Париж. Эпоха книги достигла в Европе настоящего расцвета только во второй половине XV века.

Тем не менее новая книжная эра в XII и XIII веках привела к тому, что возникли новые категории читате­лей. Кроме преподавателей и студентов в мир литерату­ры входило все больше мирян; следовательно, можно говорить о том, что посредством эволюции книги проис­ходила секуляризация христианского мира. Разумеется, религия и набожность по-прежнему занимали много мес­та в манускриптах. И все же в XIII веке развивается, к примеру, особый тип душеполезной книги, обращенной специально к женщинам; следовательно, книги, наряду со школой, способствуют повышению роли женщины. К той же категории книг относятся часословы. Они представля­ли собой Псалтырь, к которой были добавлены служба, посвященная Богородице (этим объясняется многочислен­ность читательниц), календарь (знаки зодиака и работы на каждый месяц), покаянные псалмы, литании и молит­вы святым, а также — дань религиозного отношения к мертвым и к Чистилищу — заупокойная служба. Часо­словы предназначались для богатых и власть имущих, они были необыкновенно дороги из-за превосходных иллюст­раций, но вообще «прекрасная книга», украшенная мини­атюрами, отступала на задний план. Книги, предназначен­ные для университетов, и книги утилитарного назначе­ния, которых становилось все больше, вытесняли книгу как «произведение искусства».

Энциклопедии

Еще один тип книги добился большого успеха в XII и особенно в XIII веке, способствуя эволюции знания в сто­рону мирских материй и светской культуры. Это были эн­циклопедии. Их стремительное развитие отвечало появ­лению новых категорий читателей и приумножению знаний, характерному для Возрождения XII века. Эти эн­циклопедии содержали всевозможные сведения о приро­де и обществе.

Наряду с богословием, энциклопедии включали в себя все больше сведений мирского характера, закладывавших основы философии. Наряду со сверхъестественным и мета­физикой, энциклопедии предлагали совокупность знаний о естественном, то есть о природе и о физике в самом широком смысле.

Точкой отсчета для развития новой энциклопедической традиции может служить Гуго Сен-Викторский. В част­ности, в своем труде «Didascalion» Гуго смешивает науку о священном с наукой о мирском, к первому уровню зна­ния он относит искусства и философию, ко второму — герменевтику; он также смешивает Священную историю с мирской. В энциклопедиях конца ХИ и XIII века уже проводится различие этих категорий. Гийом из Конша (ок. 1090— ок. 1154) четко разграничивает философию и физику, понимаемую как наука о природе, более широ­кая, чем медицина.

Энциклопедию чисто аристотелевского толка созда­ет Александр Некам, автор сочинения «О природе вещей» («De naturis rerum»). Одна из самых популярных энцик­лопедий XIII века, созданная между 1230 и 1240 годами, принадлежит Варфоломею Английскому; она является гиб­ридом сочинений Исидора Севильского и Аристотеля. Этот труд — «О свойствах вещей» («De proprietatibus rerum») — был переведен на итальянский, французский, провансаль­ский, английский, испанский и фламандский. Король Фран­ции Карл V в 1372 году заказал своему капеллану еще один перевод на французский. Фома из Кантемпре в тру­де «Liber de la natura rerum» (созданном также между 1230 и 1240 годами) дает свод современных ему сведений по естествознанию, который, по его мнению, должен слу­жить введением в богословие; однако его сочинение по­казалось современникам чересчур мирским и было встре­чено не слишком благосклонно. Поэтому автор посвятил остаток жизни духовным материям, что отразилось в девятой части «Liber de la natura rerum», озаглавленной «О всеобщем благе пчел» («Bonum universale de apibus»), которая представляет собой пространное сравнение человеческого общества с огромным ульем. Большинство энциклопедистов являлись монахами нищенствующих ор­денов, о которых речь пойдет дальше. Третий наиболее известный энциклопедист после Варфоломея и Фомы — Винсент из Бове, монах-доминиканец, умер в 1264 году. В 1230-х годах орден поручил ему собрать в одной «Книге книг» знание, необходимое для образования братьев, не обучавшихся в университетах. Винсент из Бове осуще­ствил большую часть этой работы в аббатстве Руаиомон, где, предвосхищая современные методы организации, за­ставил трудиться на себя целую команду, которая подби­рала для него тексты. Но расположение и организация материалов полностью выполнены им самим. Итак, ему принадлежит труд «Великое зерцало» («Speculum majus») в трех частях: «Природное зерцало» («Speculum naturale»), «Доктринальное зерцало» («Speculum doctrinale»), «Исто­рическое зерцало» («Speculum historiale»). Его репутация была столь высока, что после его смерти ему приписыва­ли вдобавок апокрифический труд «Нравственное зерца­ло» («Speculum morale»).

Наибольших интеллектуальных высот достигли в сво­их трудах немецкий доминиканец Альберт Великий (ок. 1200-1280) — у него энциклопедические знания о мире были поданы в форме отдельных трактатов, а также английский францисканец Роджер Бэкон (ок. 1214 — ок. 1292) и каталонец Раймунд Луллий (1232-1316) — светский писатель, автор богословских, философских, пе­дагогических, юридических, политических и естественно­научных произведений, а сверх того стихов и романов. Он положил начало преподаванию древних и новых язы­ков на Майорке, был неустанным путешественником по Средиземному морю и по всему христианскому миру, а также деятельным поборником обращения в христиан­ство евреев и мусульман. Луллий, так же как и болыпинство энциклопедистов, с необычайным талантом убежде­ния и в совершенно самобытной манере утверждал, что вера и разум неразрывно связаны.

Схоластика

Наиболее важным наследием интеллектуальной дея­тельности XIII века, особенно той, что процветала в уни­верситетах, оказалась совокупность методов и трудов, опре­делявшихся как схоластические, то есть интеллектуаль­ная продукция, с XIII века связанная со школой, а точнее, с университетами. Схоластика рождается из развития ди­алектики, одной из наук тривиума, которая была «искус­ством аргументации посредством вопросов и ответов в си­туации диалога». Отец схоластики — Ансельм Кентербе-рийский (ок. 1033-1109), для которого диалектика была основным методом идеологического рассуждения. Цель диалектики — осмысление веры; вера, ищущая разуме­ния, — эта формула, родившаяся в Средние века, вошла в историю. Такой подход подразумевает обращение к ра­зуму, и Ансельм дополнил свое учение идеей о том, что свободная совесть совместима с благодатью. Схоластику можно рассматривать как установление и обоснование согласия между Богом и человеком. Кроме того, Ансельм снабдил схоластику базой, а именно рациональными, то есть основанными на разуме, доказательствами существо­вания Бога. Этот новый метод рассуждения и препода­вания, разработанный в XII веке, послужил прологом к чисто схоластическому преподаванию, воспринятому университетами. Исходя из этого метода, требовалось сперва выстроить проблему, поставить вопрос (questio), и этот вопрос обсуждался, то есть происходила дискуссия (disputatio) между преподавателем и студентами. В завер­шение, в конце дискуссии магистр дает студентам реше­ние проблемы (determinatio). В XIII веке в программу университетов входили проводимые дважды в год особые диспуты, называвшиеся quodlibetique', в ходе которых про­являлся интеллектуальный блеск преподавателя: студен­ты задавали ему вопросы, касавшиеся любой проблемы, по их выбору. Репутация преподавателей зачастую зави­села от их способности отвечать на такие вопросы.

Университетское преподавание было непременно свя­зано с публикациями, поэтому университеты играли важ­ную роль в распространении книги и возрастании ее авто­ритета. В XII веке основной тип университетских публи­каций— это сборники (Florileges,), в которых содержатся не только цитаты из Библии, из Отцов Церкви, из настав­ников старых времен, но и комментарий современного преподавателя на каждую цитату, предвещающий эволю­цию этих сборников в новую форму изложения знания — схоластическую сумму. Главной промежуточной стадией этой эволюции был другой тип книги — сборник сентен­ций. Сентенции представляли собой обработку осново­полагающих текстов для обучающей дискуссии. Главным разработчиком сентенций был архиепископ Парижский итальянец Петр Ломбардский (ум. в 1160). Его «Книга сентенций», составленная, вероятно, в 1155-1157 годах, служила в XIII веке основным учебником на факультетах богословия всех университетов. Другим великим новше­ством XI и XII веков оказалась глосса — результат разви­тия библейской экзегетики. Идея подробного истолкова­ния Библии привела в середине XIII века к созданию но­вого университетского учебника, «Ординарной глоссы». Существование библейских глосс не давало Книге пре­вратиться в застывшую, освященную традицией святыню.

В XIII веке схоластическая мысль существовала глав­ным образом в двух формах: первой из них были коммен­тарии, — наряду с диспутами, комментарий явился основ­ным фактором, ускорившим развитие знания в XIII веке. Благодаря комментарию вырабатывалось оригинальное

от quod libet — то, что нравится (лат.).

знание, плод труда схоластов: они обращались к совре­менным проблемам, но опирались на традицию и разви­вали ее. Европа комментариев проторяла путь Европе ин­теллектуального прогресса, при этом не порывая с тради­цией. Как справедливо заметил Ален де Либера (de Libera), «история комментария — это история неуклонного посте­пенного освобождения философской мысли, имеющей от­правным пунктом традицию». Другим плодом схоластики XIII века были суммы. Само название «сумма» выражает желание интеллектуалов XIII века создать подкрепленный документами и аргументированный синтез доктрин в об­ласти философии, которая еще не успела отделиться от богословия. Здесь уместно будет процитировать мнение отца Шеню, считавшего, что в XIII веке повышается роль богословия как науки.

Упомянем некоторые знаменитые образцы схоластики XIII века. Первая большая университетская сумма была составлена английским францисканцем Александром из Гэльса в 1230-х годах. Доминиканец Альберт Великий, первый немец, получивший степень магистра богословия в Парижском университете в 1248 году, расширил грани­цы знания: он занялся теми областями наук или искусств, которые не преподавались в университете. Он охотно об­ращался к трудам арабских философов Ал-Фараби, Ави­ценны и Аверроэса. Помимо энциклопедизма труды Аль­берта Великого ценны еще и настойчивым поиском рав­новесия между философией и богословием. Между прочим, Альберт Великий был учителем Фомы Аквинского в Кёль­не, своем родном городе.

Фома Аквинский оказал наибольшее из всех схоластов влияние на европейскую мысль, и оно ощущается до наших дней. Итальянец, происходивший из мелкой знати, он значительное время жил в Париже — сперва в качестве студента, потом как профессор, хотя преподавал он и в Орвьето, и в Риме, и в Неаполе; он слыл модным профес­сором, привлекал и вдохновлял студентов; отважный мыслитель, он навлекал на себя враждебность многих коллег и некоторых влиятельных прелатов. Это типичный европейский интеллектуал, объект пылкого восхищения и постоянных нападок, неустанный просветитель и по­стоянный возмутитель спокойствия в интеллектуальной и религиозной среде. Из всего его огромного наследия упомянем здесь две суммы: «Сумму против язычников» (1259-1265) и «Сумму богословия», главный труд Фомы, оставшийся незавершенным из-за его смерти в возрасте пятидесяти лет в 1274 году. Настаивая на превосходстве богословия над прочими областями знания, Фома Аквин-ский, по выражению Этьена Жильсона (Gilson), обнару­живает «удивительную веру в силу разума». В «Сумме» он сближает так называемое «богословие снизу», выра­жающее то знание о Боге и мире, которое человек спосо­бен добыть с помощью разума, и «богословие свыше», де­монстрирующее Божественную истину, которая снисхо­дит на человека помимо разума, путем откровения. Согласно Фоме, резюмирует Руди Имбах (Imbach), чело­века определяет тройная система отношений: с разумом, с Богом и с себе подобными.

По Фоме Аквинскому, человек — это человек целост­ный: он не просто Божье создание, каковое есть разумное животное, но также «общественное и политическое жи­вотное», которое, чтобы проявить свою индивидуальность, пользуется главным даром Божьим — языком. Вообще, схо­ласты придавали огромное значение языку, и им принад­лежит почетное место в истории европейской лингвистики.

Упомяну еще одного профессора-схоласта, стяжавше­го славу и вызвавшего нападки, который заслуженно за­нимает почетное место в длинном ряду европейских ин­теллектуалов со Средневековья до наших дней. Речь идет об английском францисканце Роджере Бэконе (ок. 1214 — ок. 1292), авторе тройной суммы — трактата «Opus majus, Opus minus, Opus tertium», составленного по поручению его друга и покровителя Папы Климента IV (1265-1268) Бэкон преподавал в Оксфордском университете. Философ и богослов с темпераментом борца и пророка, он имел много недругов; в их числе был, например, доминиканец Альберт Великий, на которого Бэкон яростно нападал. Бэ­кон придавал большое значение астрономии, которая, в сущности, была в то время астрологией, кроме того, ему принадлежит ряд технических изобретений и откры­тий, предвосхитивших открытия будущего, что позволяет говорить о нем как о Леонардо да Винчи XIII века.

В заключение я хочу подчеркнуть три момента, кото­рые свидетельствуют о существенном вкладе схоластики в историю европейской интеллектуальной деятельности.

В XII веке Абеляр, один из главных предшественников схоластов, особо выделил основной урок, полученный от Аристотеля: «Первый ключ к мудрости — постоянная пыт­ливость». Аристотель говорил, что полезно подвергать со­мнению любую мысль. Тот, кто сомневается, склонен к поиску, а кто ищет — обретает истину. Тот же Абеляр сказал в своем «Диалоге между философом, иудеем и хри­стианином»: «Каков бы ни был предмет спора, разумное доказательство имеет больший вес, чем ссылка на целый список авторитетов». Сомнение Абеляра, которое станет сомнением схоластов, занимает, таким образом, решаю­щее место среди новых форм европейского критического духа, впервые появившегося и до сих пор определяющего европейскую мысль, духа, который в XX веке Антонио Грамши воплотил в концепции интеллектуального крити­цизма.

Второе замечание касается обстоятельства, справедливо отмеченного Аленом де Либера, который говорит, что схоластика принесла с собой «великое интеллектуальное освобождение»; иначе говоря, схоластика внесла в евро­пейскую интеллектуальную традицию представление о том, что знание есть освобождение.

Наконец, своим стремлением упорядочить идеи и пред­ставить знания и рассуждения в возможно более ясном виде средневековая схоластика если не создала, то укрепила вкус к порядку и ясности, обычно приписывае­мый Декарту, которого очень часто представляют рево­люционером, осуществившим переход к новому европей­скому мышлению. У Декарта были предшественники, профессора-схоласты, и сам он — блестящий отпрыск сред­невековой схоластики.

Поиск по сайту: