Двусмысленность в возвеличивании труда

XIII век стал также свидетелем важных изменений в ментальности и в отношении людей к основной сфере че­ловеческой деятельности, где еще и сегодня чувствуется средневековая традиция, — к труду. В раннем Средне­вековье труд обладал двусмысленным статусом; особенно трудно было определить его место в монастырской жизни. Монастырские уставы, начиная с того, что был создан, св. Бенедиктом, налагали на монахов двойное бремя: ин­теллектуальный труд по переписке рукописей и экономи­ческий, сельскохозяйственный труд ради пропитания. Эта обязанность трудиться была для монахов актом покаяния. Книга Бытия говорит, что Бог обрек Адама и Еву на труд

¹ Пер. Е. Баевской.

² Прообраз средневековых трактатов о хороших манерах — «Disticha Catonis», стихотворный текст III века, — многократно ко­пировался в Средние века. — Прим. авт.

в наказание за первородный грех. Монастырский труд, являясь покаянием, был также и искуплением, и вот та­ким образом возникло понятие о труде как ценности. По­скольку монах пользовался почтением в обществе ранне­го Средневековья, то факт, что наиболее почтенные люди в этом обществе, монахи, трудятся, парадоксальным об­разом придавал позитивную ценность самому труду. По­чтение к труду возрастало от XI к XIII веку. Технологи­ческий прогресс в области сельскохозяйственных работ, развитие ремесленного труда в городах, стремление к бо­гатству и более высокому социальному статусу, достижи­мым с помощью труда, наложились на образ труда как такового. Как мы видели, купцы и университетские про­фессора получали признание в обществе благодаря свое­му труду. Монахов нищенствующих орденов критиковали за то, что те отказывались работать, а они, защищаясь, доказывали, что их проповедь — тоже труд. Обществен­ные группы, демонстрировавшие свое превосходство от­казом от труда, — праздными оставались монахи созерца­тельных орденов, воины, рыцари и дворяне — вынуждены были считаться с возрастанием значения труда в обще­стве и в умах. Ремесло военного представлялось теперь как полезный ратный труд в защиту слабых. Проповедь клириков еще до того, как нищенствующие братья вы­строили свою защиту, была признана похвальным делом. В этом возрастании оценки труда весь мир куртуазности и рыцарства почувствовал себе угрозу. Появилась посло­вица: «Труд отвагу превозмогает». Однако представление о труде все еще страдало неполнотой. Не было даже осо­бого слова, обозначавшего труд, а значит, не существова­ло и самого понятия. С одной стороны, слово labor более всего говорило об усилии (хотя от него произойдет французское laboureur, «земледелец», и английское labor, «труд»), a opera подразумевало, прежде всего, продукт труда, oeuvre, «произведение» (хотя от него произойдет ouvrier, «рабочий»). Возникло и закрепилось различие, даже противопоставление между ручным трудом, более чем когда-либо презираемым, и другими, почетными и ува­жаемыми формами труда. Поэт Рютбёф с гордостью провозглашает:

Мне труд ручной неведом.

Так родилась Европа, в которой труд был двусмыслен­ным делом, одновременно и достойным, и недостойным. Этой двусмысленности способствовало также и то, что Церковь, богатые и обладающие властью воспевали труд, кажется, только для того, чтобы держать тружеников в рабстве у хозяев. Спор продолжается и поныне, и фун­даментальное изменение отношения к труду в наше вре­мя представляет собой великий поворот, переживаемый так называемыми «передовыми» обществами.

Поиск по сайту: