Глава 3. История священника

— Ко мне пришел писатель, — продолжил Каллагэн. — Бен Мейерс.

— Думаю, я читал одну из его книг, — вставил Эдди. — Она называлась «Воздушный танец». О мужчине, которого повесили за убийство, совершенное его братом.

Каллагэн кивнул.

— Он самый. Там еще был учитель, Мэттью Берк, и они верили, что в Салемс-Лот действует вампир, из тех, что превращают в вампиров других людей.

— А разве есть другие? — спросил Эдди, вспоминая о доброй сотне фильмов, которые он видел в «Маджестике» и, может, тысяче комиксов, купленных (а иногда и украденных) в магазине «Далис».

Эдди подумал: «Именно тогда тебя ударило девятнадцатью, приятель. А может, девяносто девятью. А может, и тем, и другим».

— Марк Петри. Я пришел с ним в его дом, вооруженный всеми орудиями, которыми снабдила меня церковь: крестом, епитрахилью, святой водой и, разумеется, Библией. Но пришел, видя в них только символы, и это было моей ахиллесовой пятой. Барлоу меня опередил. Убил родителей Марка, схватил его самого. Я поднял крест. Он засветился изнутри. Причинял вампиру боль. Эта тварь закричала, — Каллагэн улыбнулся, вспоминая этот вопль агонии. От его улыбки у Эдди захолодело сердце. — Я сказал, что уничтожу его, если он причинит вред Марку, и в тот момент мог это сделать. Он это знал. Ответил, что успеет перегрызть ему горло, прежде чем я шевельну пальцем. И он мог это сделать.

— Мексиканская ничья, — пробормотал Эдди, вспомнив день на берегу Западного моря, когда он и Роланд оказались в весьма схожей ситуации. — Мексиканская ничья, беби.

— На собраниях «Анонимных алкоголиков» можно услышать много всяких и разных пословиц, выражений, слоганов. Один всегда вспоминается, стоит мне подумать о той ночи. О Барлоу, схватившего меня за плечи.

— Какой? — спросил Эдди.

— Дверь отвергла меня, — ответил Каллагэн. — Когда я прикоснулся к металлической ручке, из нее ударила молния. Отбросила меня со ступенек на бетонный тротуар. И изувечила руку, — он поднял правую, всю в шрамах руку.

— И это? — Эдди указал на лоб Каллагэна.

— Ты побывал на многих войнах, не так ли? — Эдди пристально смотрел на Каллагэна. — Греческой, римской и вьетнамской.

— Ты просто продолжай и расскажи все, что считаешь нужным, — ответил Эдди.

Каллагэн рассмеялся.

— Я говорю, спасибо тебе. Ага, говорю тебе, большое спасибо. А собирался я рассказать, что накрыл голову верхней половиной «Дейли ньюс» и заголовком «БРАТЬЯ ГИТЛЕРЫ НАНОСЯТ УДАР В КУИНСЕ».

— Господи, Братья Гитлеры, — воскликнул Эдди. — Я их помню. Два недоумка. Они избивали… кого? Евреев? Черных?

— Вот-вот, — кивнул Эдди и мыском сапога нарисовал свастику на траве. Трава практически тут же распрямилась, но Роланд успел заметить, что шрам на лбу Каллагэна действительно выглядел, как недорезанная свастика. Авторам не хватило лишь нескольких движений ножом.

— Но ты не вампир, — заметил Эдди.

Роланд, Эдди и Сюзанна переглянулись. Чем бы ни был этот «Дом», находился он менее чем в двух кварталах от пустыря. «Только тогда никакого пустыря там не было, — подумал Эдди. — В 1975 там находился магазин деликатесов „Том и Джерри “, который специализировался на обслуживании различных торжеств». Он пожалел, что рядом нет Джейка. Парень просто подпрыгивал бы от волнения.

Есть ночлежки, куда не пускают людей, от которых пахнет спиртным. А есть такие, куда тебя пустят, если ты скажешь, что последние два часа не брал в рот ни капли. Есть и такие, куда берут любого зассанного и засранного пьяницу, при условии, что обыщут у дверей и отберут выпивку. А после этого отправят в специальное помещение к таким же обитателям дна. Ты не сможешь уйти, если вдруг передумал, и ты ничем не удивишь своих соседей, если тебя вдруг начнет трясти или по углам будут мерещиться зеленые человечки. Женщин пускают далеко не во все ночлежки. Слишком велика опасность изнасилования. И это лишь одна из причин, по которым на улицах умирает больше бездомных женщин, чем мужчин. Так, во всяком случае, говорил Люп.

— Люп? — переспросил Эдди.

— Нет. Я боялся того, что мог обнаружить врач. Поэтому по-прежнему не поднимал головы и продолжал работать. А потом, как-то вечером, пошел в кинотеатр на Таймс-сквер. Там показывали два вестерна с Клинтом Иствудом в главной роли. Из тех, что называли спагетти-вестернами.[4]Помните?

— Само собой, — кивнул Эдди.

В остальных случаях вампиры второго типа создают вампиров третьего типа. Эти вампиры сродни москитам. Они не способны создавать новых вампиров, но они могут пить кровь. И пьют. Пьют.

— Они заражаются СПИДом? — спросил Эдди. — Ты понимаешь, о чем я, не так ли?

Эдди взглянул на Роланда, но помощи не получил. Лицо стрелка оставалось бесстрастным.

— У него был СПИД, не так ли? — спросил Эдди. — Какой-то гей, вампир третьего типа, укусил твоего приятеля и заразил его.

— Гей, — повторил Каллагэн. — Ты хочешь сказать мне, что это глупое слово… — он не договорил, покачал головой.

— Да, — ответил Эдди. — «Красные носки» не стали чемпионами, а гомики — это геи.

— Эдди! — воскликнула Сюзанна.

— Слушай, ты думаешь легко быть человеком, который покинул Нью-Йорк и забыл выключить свет? Будь уверена, нелегко. И, позволь мне сказать, меня не покидает ощущение, что и я отстал от жизни, — он повернулся к Каллагэну. — В любом случае, именно это с ним и случилось, не так ли?

«Роланд прав, — подумал Эдди. — Без воздействия Черного Тринадцатого тут не обошлось. Каллагэн этого не знает, но это так. Следует ли из этого, что он — один из нас? Часть нашего ка-тета?»

— Тогда скажу сразу, мой друг подхватил эту болезнь… СПИД, так в результате ее назвали? — он посмотрел на Эдди, тот кивнул. — Ясно. Наверное, нормальное название, не хуже других. Вы, возможно, знаете, что эта болезнь может долго не давать о себе знать, но с моим другом все вышло иначе. Она буквально сожрала его. К середине мая 1976 года Люп Дельгадо уже одной ногой стоял в могиле. Стал бледным, как смерть. Практически постоянно температурил. Иной раз всю ночь проводил над унитазом: его рвало. Роуэн запретил бы ему появляться на кухне, но такой необходимости не возникло: Люп сам себе это запретил. А потом появились язвы.

— Они называются саркомой Капоши, — вставил Эдди. — Кожная болезнь. Уродует человека и вызывает страшную боль.

Потом ощущение реальности вернулось. Мелодия в голове начала утихать… утихать… смолкла. Я зашагал дальше, очень медленно. Как человек, идущий по тонкому льду. Боялся, что вывалюсь из этого мира, если надавлю на тротуар сильнее, и окажусь в темноте. Я знал, что все это какой-то бред, тогда я это знал, но знания не всегда помогают, не так ли?

— Не всегда, — Эдди вспомнил о тех днях, когда баловался героином в компании Генри.

Эдди передернуло.

— Плохая идея.

Очень часто я приходил на угол Первой-авеню и Сорок седьмой улицы и стоял перед «Домом». Иногда появлялся там ближе к вечеру, когда пьяницы и бездомные стекались к обеду. Случалось, что Роуэн выходил и беседовал с ними. Сам он не курил, но всегда носил в кармане пару пачек и раздавал пьяницам, пока сигареты не заканчивались. Я не пытался прятаться от него, а он, если и замечал меня, то не подавал виду.

— Должно быть, ты к тому времени изменился, — заметил Эдди.

— Но был и еще один момент. Ну… пожалуй, решающий, — Каллагэн улыбнулся, точнее, чуть растянул губы, обнажив десны. — Кто-то начал на меня охотиться.

— Вампиры, — догадался Эдди.

— Спустя два или три дня, в тех местах, где я часто бывал, мне стали попадаться постеры, какие развешивают хозяева пропавших домашних животных. Я видел их в Нидл-Парке, в западной части Центрального парка, у бара «Городские огни» на Лексингтон-авеню, в паре клубов в Виллидж.

— Постеры поиска пропавших домашних животных, — промурлыкал Эдди. — Знаешь, блестящая, между прочим, идея.

Эдди устало потер лицо.

— Ладно, давайте разбираться. У нас есть вампиры третьего типа… бродячие мертвяки… а теперь появляется эта третья компания. Члены которой развешивают постеры, использующиеся в случае потери домашнего животного, но речь в них идет совсем не о домашнем животном, и что-то пишут на стенах, дорожных знаках и тротуарах. Кто они?

— Слуги закона, — ответил Каллагэн. — Так они себя называют, иногда. Среди них не только мужчины, но и женщины. Иногда они называют себя регуляторами. Многие носят длинные желтые плащи… но не все. У большинства на руке татуировка… синий гроб… но не у всех…

— Большие охотники за гробами, Роланд, — пробормотал Эдди.

— А как насчет тебя? — спросил Эдди. — Что сделал ты?

А самое главное, манили меня эти дороги, — Каллагэн посмотрел на Эдди и Сюзанну. — Вы знаете о пешеходном мосте через Гудзон, по которому можно попасть в Нью-Джерси? Он прячется в тени МДВ и на нем стоят деревянные корыта, из которых раньше пили коровы и лошади.

Эдди громко рассмеялся.

— Извини, отец, но это невозможно. За свою жизнь я проезжал по мосту Джорджа Вашингтона раз пятьсот. Мы с Генри частенько ездили в парк «Палисейдс». Нет там деревянного моста.

— Однако, есть, — спокойно ответил Каллагэн. — Его построили в начале девятнадцатого столетия, а потом несколько раз ремонтировали. На середине есть табличка с надписью «ДВУХСОТЛЕТНЯЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ ЗАВЕРШЕНА „ПРОМЫШЛЕННОЙ КОМПАНИЕЙ ЛАМЕРКА“ В 1975». Я сразу вспомнил это название, когда впервые увидел Энди, здешнего робота. Согласно табличке на его груди, эта компания участвовала в его изготовлении.

— Нам тоже она встречалась, — заметил Эдди. — В городе Лад. Только там она называлась «Ламерк фаундри».

— Он есть, но его трудно увидеть, — продолжил Каллагэн. — Он прячется. И это только первая из тайных дорог. Они расходятся от Нью-Йорка во все стороны, как паутина.

— Дороги, по которым совершается Прыжок, — пробормотал Эдди. — Логично.

— Ага, стрелок, видел, — он посмотрел на Эдди и Сюзанну. — Вы когда-нибудь видели цветную фотографию людей, сделанную со вспышкой… когда у всех красные глаза?

— Да, — ответил Эдди.

Поиск по сайту: