Глава 10. Трактат «Le Maistre d'armes ou l'exercice de l'espee seulle dans sa perfection, par le Sieur de Liancour»[139]

Трактат «Le Maistre d'armes ou l'exercice de l'espee seulle dans sa perfection, par le Sieur de Liancour»^[139], несмотря на его славу, не содержит почти ничего оригинального. Однако автор, как кажется, мыслил очень трезво и не повторил в своих поучениях большую часть тех грубых ошибок, которые встречались в теориях предшественников.

По всей вероятности, эта книга служила образцом для многих французских и английских мастеров вплоть до второй половины XVIII века.

Лианкур признавал пять стоек и уколов. Каждый из них по отдельности уже назывался кем-то из его старших коллег по академии, хотя и не был признан всеми, а именно – прима, терция и кварта, встречающиеся у Бенара, секунда (pour le dessous) и квинта у де ла Туша и септима (cercle) у ле Перша. Но Лианкур отстаивает только соединения в кварте и терции и защиты в кварте, терции, секунде и септиме; две первые возможны с разными положениями кисти в зависимости от способа парирования атаки: по низкой или по высокой линии^[140].

Как и де ла Туш, он запрещает любые защиты в contre dégagement, не одобряет использование левой руки и, как ле Перш, выступает в пользу рипоста, совершаемого отдельно. В конечном счете, что касается принципиальных вопросов, Лианкур отстаивает все самое разумное, что было у французской школы его времени.

Рис. 89. 1, 2, 3 – обнажают меч и принимают стойку; 3, 4 – два варианта подъема руки; 5 – «шаг». Лианкур

Рис. 90. Укол в кварте, парированный в кварте. Укол в квинте. Лианкур

Нелюбовь французских мастеров к круговым защитам объясняется тем, что рапира, хотя и уменьшилась в длине, все-таки была еще достаточно тяжела, и круговая защита с таким оружием не могла быть такой же надежной, как простая.

Итальянцы применяли contra cavazione, но только с ударом в оппозиции, ибо в подобных случаях потеря времени компенсировалась простотой движения. Приверженцы французской школы, разделявшей защиту и рипост, наверняка остро ощущали практическую сложность круговых защит (contre), выполняемых тяжелым оружием.

Кроме пяти уже упомянутых bottes, Лианкур, разумеется, использовал фланконад и преподавал botte coupée, quarte coupée sous les armes и собственно coupe, как мы понимаем его сейчас, но, как видно, не считал этот последний прием особенно важным, хотя ему суждено было стать характерным признаком французской школы, в отличие от итальянской.

Он настаивал на правильном выполнении выпада, который считал одним из фундаментальных принципов фехтовального искусства; «развитие» у Лианкура в общих чертах похоже на наше, левая ступня на земле, правое колено согнуто под прямым углом, корпус находится в равновесии.

Хотя Лианкур и признавал превосходство выпада как способа выполнения botte, он по-прежнему пользуется шагами и вольтами.

Лианкур рекомендовал несколько видов рапиры. «Рапира мастера, – пишет он в последней главе, – должна быть легче, чем у ученика, так чтобы его рука не так быстро уставала от долгих уроков. Ученик во время урока должен использовать более тяжелую рапиру, чем дуэльная, и без гарды, чтобы научиться парировать сильной частью клинка и не надеяться на гарду для того, чтобы отводить клинок противника. Еще она должна быть короче, чем у мастера, чтобы он научился избегать останавливающих уколов в оппозиции и решительно атаковать». Все это показывает, что старинные итальянские принципы еще сохранялись во французских школах, поскольку мастерам приходилось прибегать к хитростям, чтобы заставить учеников применять теорию на практике и научить их избегать уколов в оппозиции.

Любопытно, что при таком научном подходе к обучению Лианкур все же счел нужным упомянуть универсальную защиту, состоящую в круговом движении, перекрывающем все четыре линии.

Лианкур выпустил книгу вскоре после начала самостоятельной карьеры. Он сам признает, что излагает принципы своего учителя, о котором говорит с величайшей признательностью.

Рис. 91. Укол в терции, парированный в терции. Укол в секунде. Лианкур

Рис. 92. Укол в квинте, парированный «кругом». Укол в кварте. Лианкур

Лианкур практиковал в Париже в течение сорока шести лет после публикации книги, что отличает его от других великих наставников, которые, как правило, брались за перо на исходе бурной жизни. Поэтому неудивительно, что он приобрел широкую известность, сделавшую его одной из самых выдающихся личностей в анналах Escrime Française^[141].

Рис. 93. Укол в терции, парированный в кварте (внешней). Перевод оружия в кварте. Лианкур

Académie d'Armes достигла своего зенита в правление Людовика XIV. Зародившись в качестве союза прославленных мастеров в последние годы царствования Карла IX, признанная, обласканная и пожалованная званием королевской Генрихом III, Генрихом IV и Людовиком XIII – все трое известные любители фехтования, – в 1656 году она получила еще более существенные доказательства королевской милости от Людовика XIV, который даровал этому союзу абсолютную монополию на право преподавать фехтование во Франции.

Однако до сих пор она не больше пользовалась привилегиями, чем многие более давние объединения подобного рода, например, корпорации мастеров защиты в Мадриде и Лондоне, Община святого Марка во Франкфурте и другие похожие ассоциации в Италии XVI века.

Но «король-солнце» еще больше сделал для своей академии. Помимо того что он даровал ей герб^[142], он созвал двадцать пять мастеров, предложил им выбрать из своей среды шестерых и пожаловал им дворянство, которым пользовались и они, и их потомки. Еще он обещал, что после кончины шестерых облагодетельствованных той же милости удостоится старейший мастер корпорации, при условии, что он не меньше двадцати лет проведет в занятиях боевым искусством. В то же время число членов корпорации сократилось до двадцати мастеров.

Только тот, кто был помощником при ком-то из мастеров парижской академии, имел право преподавать на территории Французского королевства.

Степень maistre en fait d'armes даровалась только после шести лет ученичества при ком-то из членов корпорации и публичного испытания с тремя другими мастерами.

Когда Людовик XIV присоединил к Франции Страсбург, он офранцузил старую школу братьев святого Марка, одну из самых блестящих фехтовальных площадок в Германии еще с тех времен, когда ее возглавлял Иоахим Мейер, и она получила название Académie de Strasbourg.

Также и в Брюсселе была академия, обязанная своим происхождением процветающей школе фехтования, учрежденной испанцами во времена их господства в Нидерландах. Ее значение поддерживали периодические фехтовальные турниры, которые проводились в виде публичного экзамена на степень в Испании или на «приз мастера» в Лондоне в правление Елизаветы I. В качестве призов на турнирах выставлялось богато украшенное оружие, которое торжественно вручали победителям в брюссельском Брутхейсе.

Académie d'Armes Лангедока, больше известная под названием «Тулузская академия», по всей видимости, имела такую же историю, как и предыдущая. Эта территория долго оставалась под влиянием испанских традиций и, вероятно, подражала испанским школам боевого искусства в Руссильоне, устраивая периодические съезды фехтовальщиков.

Самая знаменитая династия мастеров – л'Абба – преподавала в Тулузе с конца XVI до середины XVIII века.

Несмотря на претенциозный титул «академия», которым именовали себя эти ассоциации, у нас нет причин считать, что они владели какими-то особыми правами или привилегиями. Если у них и было какое-то влияние, то им они обязаны личным заслугам главного мастера. Во Франции XVIII века многие процветающие школы назывались академиями подобно тому, как всевозможные институты современной Англии присваивают себе похожие честолюбивые имена.

Помимо школ, существовали различные общества и гильдии, связанные кто братскими узами, кто хартиями и жалованными грамотами, которые ограничивали количество их членов и давали им право носить знаки отличия.

Самой знаменитой и одной из немногих доживших до наших дней, так как большинство заведений, пользовавшихся королевскими привилегиями, были ликвидированы во время Французской революции, является Confrérie Royale et Chevalière de Saint-Michel^[143] в Генте. Оно берет начало в первые годы XVII века, когда несколько дворян и бюргеров, преданных боевому искусству, объединились в частную ассоциацию. В 1603 году общество было награждено орденом Золотого руна в признание неоценимых военных заслуг при осаде Остенде, и его синдик надевал орденскую цепь по торжественным случаям. В 1613 году при Альберте и Изабелле^[144]общество стало именоваться королевским и рыцарским и примерно с этого времени превратилось в элитарный союз избранных. Количество членов уменьшилось до одной сотни, и в братство допускались только царствующие особы или знатнейшие дворяне Нидерландов.

Старинный Драпированный зал в Генте, где братство заседало с 1611 года, украшен портретами всех синдиков, которые возглавляли его с первых дней существования. Под эгидой братства регулярно устраивались фехтовальные турниры, итог которых регистрировался в livre d'or^[145].

Архивы «Братства Святого Михаила» были бы истинной сокровищницей знаний по теме фехтования^[146], если бы, к несчастью, не погибли во время революции. Теперь это старинное заведение представляет собой фехтовальный клуб, членом которого когда-то состоял великий герцог Веллингтон.

Рис. 94. Укол и защита в кварте с оппозицией левой руки. Л'Абба

Рис. 95. Укол и защита в терции. Л'Абба

Рис. 96. Укол в терции, парированный уступающей защитой слабой частью клинка. Л'Абба

На смену рапире как предмету искусства, которое преподавали в конце XVII века с разрешения Académies du Roy, пришла шпага. Перемены в стиле фехтования соответствовали переменам формы оружия.

Как только в фехтовании отказались от любых рубящих ударов, повсеместно были приняты легкие трехгранные клинки с долом^[147].

Однако фехтование на рапирах (в основном острием, но удары не были исключены) еще долгое время продолжало существовать в Испании, Италии и некоторых немецких школах.

Избавившись, таким образом, от большинства обычаев, связанных с рапирой, французская школа заняла лидирующее положение в искусстве владения оружием, которому суждено было завоевать всю Европу.

Давние традиции академии, заведения уникального в своем роде, по меньшей мере в XVII и XVIII веках, неизбежно благоприятствовали развитию совершенной системы. Вполне естественно, что долгая последовательность сменявших друг друга мастеров, из которых каждый с самого начала профессионального пути вдохновлялся разумными принципами, была причиной непрерывного прогресса. Этот прогресс в умении элегантно отправить на тот свет своего ближнего состоял скорее не в изобретении новых способов атаки и защиты, а в четком определении правил и специальных движений и в отказе от несовершенных, неопределенных действий.

Хорошие мастера скорее стремились к тому, чтобы успех зависел от правильности и точности, чем от разнообразия приемов или простой подвижности. Французская школа до сих пор придерживается этих принципов.

Однако устаревшие понятия, например использование левой руки для защиты, отвечавшие естественной склонности человека контратаковать и парировать одновременно, или, как казалось, преимущества, которые давали вольты, наклоны корпуса и переходы по диагонали молодым и проворным, слишком глубоко укоренились в умах фехтовальщиков, чтобы их так просто было забыть.

Рис. 97. Укол в терции, парированный уступающей защитой слабой частью клинка, с оппозицией левой руки. Л'Абба

Рис. 98. Укол и защита в секунде. Л'Абба

Рис. 99. Укол в кварте под запястьем (квинта). Л'Абба

Вследствие этого мы видим, что при всем неодобрении, которое питали мастера к таким ненаучным действиям, тем не менее им приходилось допускать их, возражая и одновременно стараясь систематизировать и усовершенствовать.

В качестве хорошего примера можно упомянуть работу, опубликованную в последние годы века ле сьером л'Абба, представителем прославленной династии фехтовальщиков, о которых мы говорили в связи с Тулузской академией.

Мастерство в том виде, в каком его преподавал л'Абба, по многим пунктам очень сходится с большинством общепринятых понятий современного фехтования.

Любой, кроме слишком привередливого педанта, увидит, что стойка л'Абба, его выпад, методы наступления и отступления, многие его bottes, защиты по четырем линиям, простые финты, батманы, завязывания и переносы оружия практически не отличаются от тех, что преподаются в наших школах.

Но наряду с разумным принципом простоты он учил и старомодной защите левой рукой, позволяющей контратаку и оппозицию той же руки после собственно защиты, чтобы помешать последующему нанесению укола и подготовить ответный удар.

Л'Абба учил во всех атаках использовать шаги и выпады, отвечать на низкие уколы вольтами, а на высокие – наклоном корпуса. В этих приемах сказались пережитки старинного фехтования на рапирах, хотя они стали совершенно бесполезны, когда фехтовальщики перешли на легкое оружие, которое двигалось гораздо быстрее человеческого тела.

Рис. 100. Укол в низкой кварте (квинте), парированный кругом (септима). Л'Абба

Рис. 101. Фланконад. Л'Абба

Рис. 102. Фланконад, парированный оппозицией левой руки. Л'Абба

Можно предположить, что одна из причин того, что в то время и даже до конца XVIII столетия практиковались движения тела, не дававшие преимуществ в бою на шпагах, заключалась в том, что фехтование предполагало не только дуэли, но и неожиданные стычки, когда дворянин скорее стремился обезоружить противника, а не ранить его или убить. Обезоруживали или завладевали оружием противника обычно путем вольтов или шагов. До тех пор пока шпага оставалась предметом повседневной экипировки дворянина, подобные случайные стычки происходили очень часто, и в результате участникам приходилось прибегать к приемам, которые позднее были исключены из всех фехтовальных систем.

Если вольты, шаги и прочее считались допустимыми в особых случаях, то, естественно, в них видели альтернативу выпадам и защитам.

Л'Абба не пропагандирует круговые защиты – parades en contre dégageant. Нам трудно понять, почему французские мастера почти единодушно возражали против действия, ставшего потом характерной особенностью французского стиля. С другой стороны, он отстаивает ценность уступающих защит в противоположность завязыванию – к этому типу атаки часто прибегали против прямой стойки, которая, видимо, пользовалась большой популярностью, особенно с плоскими клинками.

В наставлениях л'Абба есть кое-что любопытное – значение, которое он придает тому, чтобы акцентировать финты легким движением ноги^[148] (аналогично нашему аппелю или однотемповой атаке). Через шесть лет он издал небольшой справочник по фехтованию для своих учеников.

Две работы л'Абба, хотя и скромного объема, считаются одними из самых разумных трактатов по практическому фехтованию.

Действительно, все книги, написанные приверженцами французской школы с дней Лианкура и л'Абба до последней четверти XVIII века, в той или иной степени являются эпигонскими.

Самый явный пример – книги де Бри «L'Art de tirer des armes» и члена страсбургской академии ле сьера Мартена «Le maistre d'armes». Второй труд содержит любопытное доказательство влияния парижской академии в вопросах фехтования в виде похвалы, выраженной ее известными и привилегированными мастерами.

Морской офицер в отставке ле сьер Жирар выпустил в 1730 году самый великолепный трактат по фехтованию, за исключением работы Анджело, который увидел свет после громадного фолианта Тибо.

Рис. 103. Шаг в кварте, парированный в кварте. Л'Абба

Рис. 104. Укол с оппозицией на шаге с опущенным корпусом. Л'Абба

Рис. 105. Укол с оппозицией на шаге в секунде вольтом. Л'Абба

Рис. 106. Захват клинка с поворотом корпуса в сторону на шаге в терции. Л'Абба. «Делая шаг в терции, вы должны парировать, прочно стоя на ногах, и схватить его гарду, отступив назад правой ногой и выставив острие»

Рис. 107. Разоружение «тяжелой» защитой. Л'Абба

Рис. 108. Шаг вперед левой ногой и захват оружия, отклонив острие неприятельского клинка наружу батманом. Л'Абба

«Nouveau traite de la perfection sur le fait des armes, dédie au Roi»^[149] содержит сто шестнадцать офортов с изображением разных позиций, характерных для французской школы, и способов успешного противопоставления их итальянским, испанским и немецким стойкам. Испанские, кстати, представлены в самом нелепом виде, однако явной карикатурой их тоже назвать нельзя. То, что испанцы оставались верны истинной, то есть старинной destreza, и знаменитое их пристрастие к длинным клинкам давало насмешникам основание утверждать, что в Испании носят клинки длиной футов восемь^[150].

Будучи работой офицера, а не академического maistre d'armes, трактат Жирара по большей части посвящен практической стороне фехтования и противопоставляет шпагу любым другим разновидностям фехтовального оружия, например палашу, пике, эспонтону и т. п. В кратком отступлении Жирар рассматривает даже применение ручной гранаты, мушкета и цепа.

Помимо ценности, которую работа Жирара представляет для любителя военной истории, она занимает важное место среди прочих трудов по фехтованию, так как в ней зафиксированы несколько теоретических нововведений, сделанные в предыдущие сорок лет.

По всей видимости, во времена Жирара обучали пяти различным bottes, а именно высокой и низкой кварте, терции, секунде и фланконаду. Защит было восемь.

Кварта для высокой внутренней. Терция для высокой внешней.

Cercle les ongles en dessus для низкой внутренней (наш полукруг или септима).

Cercle les ongles en dessous для низкой внешней (наша секунда, но рука при этом высоко поднята).

Пятая защита закрывала низкую внешнюю линию, рука в супинации (наша октава), называлась квинтой.

Прима, которую Жирар определяет так: «Кисть поднята очень высоко ногтями вниз, рука вытянута, острие направлено вниз».

Кажется, он впервые дал современное название этой защите.

То, что автор называет contre de tierce и contre de quarte превосходными, показывает, что французская академия, как видно, преодолела свою неприязнь к круговым защитам.

Оружие, пользовавшееся популярностью во времена Регентства, было достаточно легким по сравнению с современным дуэльным.

По-прежнему использовали оппозицию левой руки, но не в качестве собственно защиты, а как средство остановить повторный удар и подготовить рипост. Финты, в основном простые в дни Лианкура и л'Абба, во всяком случае, не более чем двойные, в то время часто утраивались.

Очевидно, что фехтование быстро приближалось к состоянию законченности и изящества, каким оно блистало в работах Дане и Анджело.

Поиск по сайту: