АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

От автора 2 страница

Читайте также:
  1. DER JAMMERWOCH 1 страница
  2. DER JAMMERWOCH 10 страница
  3. DER JAMMERWOCH 2 страница
  4. DER JAMMERWOCH 3 страница
  5. DER JAMMERWOCH 4 страница
  6. DER JAMMERWOCH 5 страница
  7. DER JAMMERWOCH 6 страница
  8. DER JAMMERWOCH 7 страница
  9. DER JAMMERWOCH 8 страница
  10. DER JAMMERWOCH 9 страница
  11. II. Semasiology 1 страница
  12. II. Semasiology 2 страница

Таким образом, предпочтение тех или иных модальностей в определенных ситуациях не оказывается случайным — человек подсознательно выбирает модальность, инициирующую архетип, который (по мнению подсознания) наиболее адекватен в данной ситуации. Поэтому перемена привычной модальности (и даже субмодальности) в любой сколько-нибудь значимой, а тем более ответственной для человека ситуации — довольно трудная задача, требующая особого обучения, порой длительного, а иногда и героического самопреодоления. Вот характерный пример, относящийся не только к индивидуальному, но и к групповому сознанию нашего века.

 

Какой архетип вот уже много столетий, с тех пор как окончилась эпоха матриархата и мирного культа богини-матери мира, и в мировом пантеоне в разных видах воцарился воинственный бог явно мужской половой принадлежности, — какой архетип в нашем мире является главным носителем энергетического принципа? Или, говоря проще, какая ситуация в нашем маскулинизированно-военизированном мире вызывает наибольший интерес и привлекает всеобщее внимание? Это, безусловно, ситуация антагонистического противостояния, желательно на грани выживания. Для страны это начало войны, вражеская интервенция, для семьи — угроза распада, когда муж или жена находят себе партнера на стороне, в индивидуальной судьбе — вражда или соперничество, жесткое противостояние типа игры, в финале которой один из соперников срывает крупный куш, а другой все теряет. С философской точки зрения, антагонизм есть проявление низшей ступени архетипа, символизирующегося числом 2; более высокие октавы двойки проявляются в принципах партнерства, сотрудничества и баланса. Однако ни более высокие октавы двойки, ни любые другие архетипы не могли сравниться с антагонизмом по влиянию на психологию индивидуумов и коллективов уходящего тысячелетия (даже нескольких тысячелетий).

Действительно, где познается воин? В сражении не на живот, а на смерть с грозным супостатом. Как лучше всего утвердить своего Бога? Посрамив всех остальных богов. Мыслимо ли повествование о любви и семейной жизни без любовного треугольника? Да иначе слушатели просто умрут от скуки. На чем держится сюжет волшебной сказки? На смертном единоборстве Ивана-царевича со Змеем-горынычем и его родственниками (а также со своими собственными братьями). Даже в сугубо мирных аспектах жизни, где антагонизму, казалось бы, совершенно нет места — в вопросах секса и воспитания детей — современное сознание так или иначе пытается искать нечто вроде сражения, где каждый из участников непримиримо борется за собственные интересы. Или представим себе современного духовно продвинутого эзотерика, подробно осведомленного о всех ведущих мировых религиях, доброго христианина, имеющего к тому же благословения высших лам Тибета и лучших индийских гуру... Чего захочет он от своего духовного учителя (если, наконец, встретит его)? Разумеется, рецепт (и энергию), необходимые для истребления его эго — злейшего врага, ну никак не желающего открывать шлагбаум на последнем отрезке пути к просветлению.

С другой стороны, в жизни есть масса проблем, требующих для своего решения энергии совершенно других архетипов, или той же двойки, но более высокой октавы, и человек это в принципе понимает: иногда надо не разделять, а складывать, не соперничать, а мириться, не ломать, а строить — но все-таки, чтобы включиться всерьез, лучше всего обнаружить прямого врага, и поймать его на месте преступления, и отрезать ему хвост по самые уши! А если врага не обнаруживается, нужно очень долго учиться воспринимать и осваивать энергии, отличные от антагонизма, не сводя их к нему ни сознательно, ни подсознательно, ни бессознательно.

* * *

Связываясь с человеком, архетип не только активизирует определенную модальность — он выключает все альтернативные ей; субъективно это выражается в том, что человеку начинает (на поверхностный взгляд совершенно иррационально и нелогично) казаться, что другие возможные в подобных ситуациях варианты этой модальности в данном конкретном случае не подходят, или он не сумеет ими воспользоваться, или, что бывает чаще всего, они просто выпадают из его сознания.

Представим себе ребенка, мирно играющего на детской площадке, строя замысловатое сооружение из песочных куличей. И вдруг неизвестно откуда появляется огнедышащий Змей-горыныч в виде агрессора, который топчет любовно выстроенный замок и норовит отобрать ведерко для песка. Выбор у ребенка в данном случае невелик, и обычно реализуется один из двух вариантов. Первый из них заключается в том, что ребенок идентифицируется с Иваном-царевичем, хватает лопатку и бьет ею как добрым мечом агрессора по голове, после чего тот обычно удирает или, во всяком случае, сильно сдает позиции. Во втором варианте ребенок идентифицируется с прекрасной, но беспомощной принцессой, отдаваемой Змею на съедение, и пускается в слезы и звонкий рев, призывая на помощь свою маму и передавая ей полномочия доблестного Рыцаря-спасителя.

Повторяясь многократно, подобные ситуации выстраивают в подсознании человека устойчивые связи с архетипом (своего рода условные рефлексы по Ивану Павлову), разрушить или преодолеть которые чрезвычайно трудно, ибо они поддерживаются на всех уровнях бытия человека, в том числе на идейном и мистическом. В рассматриваемом примере ребенок, привыкающий успешно реагировать по первому типу, вырастает независимым, инициативным, самостоятельным и убежденным в том, что на агрессию нужно отвечать агрессией, а на грубость — еще большей грубостью. Во взрослом возрасте он дойдет до преступления, если не научится в критических для себя ситуациях вести «двойную игру», агрессируя по форме (чего императивно требует от него архетип), но подчиняясь по существу. Так большая и злобная собака, яростно облаивающая вошедшего гостя, неохотно подчиняется уговорам хозяев: «Это свой, Вулкан, это свой», — и, грозно рыча, медленно отходит в сторону и ложится на пол, продолжая смотреть на незнакомца недобрым взглядом и напрягаясь всем телом при каждом его движении.

Наоборот, ребенок, реагирующий преимущественно по второму типу, вырастает в убеждении, что если тебе плохо и ты беспомощен, то защита и поддержка обязательно появятся, если хорошенько их позвать и иметь терпение дождаться, а вот прямо противостоять агрессии на личных ресурсах — дело заведомо проигранное, глупое и опасное. Что же, и с такой жизненной позицией можно прожить жизнь, рискуя, правда, оказаться в тотальном рабстве у людей и обстоятельств.

Плоско-рациональный взгляд подсказывает: зачем же ограничивать себя одной из двух модальностей? Нужно использовать, в зависимости от обстоятельств, и ту, и другую, и тогда оба архетипа будут у человека в услужении. Проблема, однако, заключается в том, что, как правило, человек больше находится в подчинении архетипу, чем наоборот, и для того, чтобы научиться свободно менять модальности, нужно провести большую работу со своим подсознанием (и сознанием). А до тех пор, пока человек не осознал власти соответствующего данной модальности архетипа и пользуется его энергией бессознательно, эта модальность будет включаться у него неконтролируемым образом, как бы под давлением внешней (и внутренней) ситуации.

Обращаясь к рассматриваемому примеру, можно сказать, что есть люди, преимущественно апеллирующие к низшей октаве янского архетипа (агрессия, низшая воля), и есть люди, связанные преимущественно с низко-иньским началом (тотальное подчинение, постоянные просьбы о помощи, взывание к жалости и т. п.), и поменять один архетип на другой совсем не просто. Жизнь человека первого типа действительно складывается так, что он может рассчитывать только на себя, особенно в ответственных ситуациях, и если он формально последует этике второго типа, например, не станет отвечать на агрессию, а подчинится, а когда ему станет плохо, попросит о помощи, то он этой помощи не получит и будет раздавлен — по той простой причине, что иньский архетип его не услышал и потому не помог; а не услышал потому, что хороший канал связи с архетипом нужно строить достаточно долго и вложить в него немало душевных сил, а до того его помощь будет в лучшем случае слабой и эпизодической.

Однажды жена бога Кришны, прекрасная Радха, приготовила ему парадный обед. Голодный Кришна сел за стол, посмотрел на чудесно выглядевшие и обольстительно пахнувшие кушанья, потом вдруг о чем-то задумался, медленно поднялся и пошел к двери. Открыв ее, он уже почти вышел, но внезапно остановился. Лицо его прояснилось, он вернулся к столу и приступил к трапезе. Изумленная богиня спросила его: «О возлюбленный Кришна, что все это означает?» «О несравненная! — объяснил ей Кришна. — Уже вознамерившись вкусить восхитительные приготовленные тобою яства, я внезапно услыхал, как меня зовет один из моих почитателей, и увидел, что он окружен толпой хулиганов, которые ему угрожают. Я было отправился к нему на помощь, но потом увидел, что он наклонился и взял в руки камень; и тут я понял, что он справится сам!»

* * *

Архетип не только жестко специфицирует свою модальность и субмодальность, отчетливо выделяя последнюю из всех альтернативных (то есть в принципе возможных в данной ситуации); во многих случаях он задает жесткие согласования субмодальностей разных модальностей, иногда совершенно удивительные по своей нелогичности для постороннего наблюдателя, но сами собой разумеющиеся для данного человека; ему зачастую даже в голову не приходит, что можно думать и вести себя как-то по другому (точнее, другим, может быть, это и сойдет с рук, ему же — точно нет).

В качестве примера рассмотрим ситуацию, достаточно острую для каждого человека: ситуацию, когда возможное будущее отчетливо манифестирует себя в настоящем и требует выработки к себе определенного отношения, на основе которого чуть позже нужно будет произвести существенный выбор.

Вообще надо сказать, что принятие возможного будущего к серьезному рассмотрению — весьма непростой, а для многих людей страшноватый и малоприятный момент, и соответственно человек к нему подсознательно (а иногда и сознательно) серьезно готовится, в частности, старается как-то опереться на опыт прошлого и учесть особенности настоящего. Другими словами, приступить к серьезному и ответственному обдумыванию будущего человек может, лишь будучи настроен на прошлое и настоящее во вполне определенных модальностях — каких именно, зависит от человека, а точнее — от ведущих его по жизни архетипов. Сам человек о себе скажет, что он ведом интуицией, своим жизненным опытом, накопленной годами мудростью и т. п. — но почему-то все это работает (иногда хорошо, а иногда плохо, но средний человек редко корректирует себя в таких вопросах) именно у него, и редко применяется другими людьми, поскольку у них аналогичные схемы выглядят совсем иначе. Как же мы подходим к оценке будущего? Автор приводит ниже в качестве примера некоторые подходы; возможно, у читателя они окажутся в чем-то или во многом другими.

Рассматривая будущее, нам важно оценить, насколько оно вписывается в настоящее, то есть определить уровень перестройки, которая понадобится, чтобы его принять. Эту модальность можно назвать качеством перемен, которые несет будущее. Например, будущие перемены могут быть

— незначительными и локальными

— существенными, но локальными

— глобальными, но незначительными (изменения фона)

— существенными, но не кардинальными

— кардинальными в некоторых отношениях

— кардинальными и глобальными.

Для того, чтобы принять будущее, в настоящем следует предпринять некоторые действия подготовительного характера, и соответственно возникает модальность уровня подготовки, который может варьироваться от малозначительного до весьма серьезного и даже капитального.

Для многих людей весьма важно, как и через кого к ним приходит будущее. Эту модальность можно назвать качеством прихода будущего, которое может приходить:

— внезапно

— исподволь, постепенно

— незаметно

— ярко и отчетливо осязаемо

— откровенно и без прикрас

— прячась и выдавая себя за что-то другое

— в пышном одеянии

— нарочито бедно

— с громкими обещаниями

— с просьбой (требованием, призывом) о безвозмездной помощи

— с подарками

— императивно

— ненавязчиво

— органично

— неудобно

— как актуализация старых проблем

— как вариант решения актуальных проблем

— через психологический кризис

— без очевидных психологических изменений и напряжений

—...

(читатель может вписать продолжение по своему усмотрению)

Рассмотрим теперь модальность качества посланника, то есть агента, через которого приходит будущее. Он может быть:

— случайным стечением обстоятельств

— информационным каналом (газета, телефон, телевизор)

— человеком.

Если это человек, то для многих людей важны его определенные качества, например, он может быть:

— случайным встречным

— хорошим знакомым

— старым знакомым

— новым знакомым

— старым знакомым, случайно встреченным после многолетнего перерыва

— хроническим бездельником и болтуном

— ответственным и серьезным

— женщиной

— мужчиной

— надежным

— ненадежным

— тесно связанным с будущим сюжетом

— никак не связанным с будущим сюжетом

— случайно связанным с будущим сюжетом

— регулярно выпивающим

—...

И, конечно, весьма важным является участие в рассматриваемом варианте будущего прошлого опыта; эту модальность можно назвать качество прошлого в будущем. Например, прошлый опыт может служить для будущего:

— основой

— опорой

— препятствием, которое нужно преодолеть

— препятствием, которое нужно научиться обходить

— несущественным фактором

— объектом для приложения усилий

— двигателем

— якорем

— стабилизатором движения

— камнем, тянущим ко дну

— искусно запрятанной бомбой замедленного действия

— бурным океаном, изобилующим пиратами, рифами и акулами

— золотоносной жилой с редкими, но крупными и трудно находимыми самородками

—...

Абстрактно-рациональному уму ясно, что в жизни каждого человека, хотя бы потенциально, могут реализовываться все предлагаемые (и многие другие) варианты описанных модальностей, и, «разумеется», они могут произвольно сочетаться друг с другом в конкретной ситуации оценки будущего. Это, однако, весьма поверхностный взгляд, и поставленное выше в кавычки слово «разумеется» не соответствует действительному положению вещей, поскольку ведущие человека архетипы весьма и весьма суживают, во-первых, выбор внутри каждой модальности (эти варианты мы называем субмодальностями), оставляя обычно один-два варианта, а во-вторых, четко взаимообусловливают различные субмодальности, иногда совершенно экзотическим, но строго определенным образом. И чем жестче диктат архетипа над человеком, тем более жестким является это взаимное обусловливание субмодальностей и тем меньше у человека остается выбора в своем поведении. В качестве иллюстрации можно рассмотреть конкретный пример, в котором автор намеренно опускает описания архетипов, создающих у человека специфическую интуитивную «жизненную мудрость», которая весьма крепко впечатана в его подсознание и изменить ее человеку совсем не просто, тем более что чаще всего она осознается лишь в малой степени.

 

Итак, рассмотрим некоторого индивидуума, в жизни которого объявляется будущее, сулящее ему определенные перемены. Ему нужно как-то к ним подготовиться и сформировать определенное суждение по их поводу. Уже первоначально, то есть априори, он может предполагать для себя возможной не всю шкалу модальности качества перемен (см. выше), так как субмодальность кардинальные и глобальные перемены для него отпадает, ибо он не верит в таковую возможность в его жизни (почему не верит, вы от него не добьетесь, но не верит абсолютно). Остальные субмодальности он в принципе допускает... но нужно еще посмотреть на модальность качества прихода будущего. Что касается этой шкалы, то здесь в его жизни могут быть реализованы тоже далеко не все варианты субмодальностей, например, совершенно невозможно, чтобы будущее приходило откровенно и без прикрас, с подарками и как вариант решения актуальных проблем; то есть эти субмодальности отпадают сразу, хотя он опять-таки не сможет объяснить вам, почему. Ну просто, в его жизни подарки, например, всегда приходят из настоящего, они всегда честно заработаны, если вы понимаете, что он имеет в виду. Однако если говорить о переменах в будущем сколько-нибудь серьезной субмодальности, например, существенных, хотя и не кардинальных, или кардинальных в некоторых отношениях, то здесь уже отпадают многие субмодальности качества прихода, и остаются (зато с большой вероятностью) следующие: прячась и выдавая себя за что-то другое; императивно; неудобно; как актуализация старых проблем; через психологический кризис, а такие субмодальности как органично и незаметно отпадают без малейшего сомнения, хотя они возможны, если будущие перемены видятся в субмодальностях незначительные и локальные.

Яркий свет на возможные варианты будущего проливает модальность качество посланника. Например, если здесь актуализируется субмодальность хорошего знакомого, то далее речь может идти лишь о незначительных и локальных переменах (все остальные субмодальности шкалы качества перемен отпадают сразу), зато если будущее приходит в субмодальности старого знакомого, случайно встреченного после многолетнего перерыва, то будущие перемены могут оказаться существенными, но не кардинальными, а субмодальность кардинальные в некоторых отношениях отпадает.

Также весьма важно для оценки будущего его сопряжение с модальностью качества прошлого в будущем. Но и здесь наш индивидуум с порога отметет половину соответствующей шкалы, так как в его случае (и он в этом абсолютно убежден!) прошлый опыт не может служить для будущего основой, объектом для приложения усилий, двигателем и стабилизатором движения, а также искусно запрятанной бомбой замедленного действия или золотоносной жилой с редкими, но крупными и трудно находимыми самородками. С другой стороны, существенные, но не кардинальные перемены скорее всего произойдут в случае, когда прошлый опыт окажется для будущего якорем, камнем, тянущим ко дну, стабилизатором движения или препятствием, которое нужно преодолеть; варианты опоры и несущественного фактора здесь, само собой разумеется, отпадают.

 

Возможно (даже скорее всего), мнения читателя несколько разойдутся с приведенными выше; но что-то подобное содержится в подсознании практически каждого человека, осознаваясь им в очень малой степени, но выполняя чрезвычайно важную функцию: существенно уменьшая число ситуаций выбора, резко его суживая и направляя этот выбор весьма определенным образом. Именно так архетипы управляют жизнью и судьбой человека — до тех пор, пока он их не осознает и не научится, наоборот, управлять их энергией, в какой-то мере подчиняя ее своей сознательной воле.

 

Модальности в ежедневной жизни. Мы продолжаем тему использования модальностей — использования правильного и ошибочного, сознательного и подсознательного, манипулятивного и жертвенного, очевидного и скрытого, тактичного и бестактного, искусного и прямолинейно простодушного.

Взаимопонимание и его отсутствие, согласие и разлад, дружба и вражда, общность и разделение — все эти явления в большой степени обусловлены и управляемы соответствующим использованием модальностей, сознательным или неосознанным.

Представим себе, например, встречу двух хороших знакомых, Елены и Петра, не находящихся, однако, в близкой эмоциональной и тем более любовной связи. Петр видит Елену, с радостной улыбкой полуподходит-полуподбегает к ней и, глядя ей в глаза, восклицает:

— Леночка! Я так рад тебя видеть!

С точки зрения Елены, заявленный Петром уровень интимности существенно превышает сложившийся между ними ранее. Это могло бы быть в какой-то мере оправданным, если бы они не виделись месяц или больше, но с последней встречи прошла всего неделя. Значит (соображает Елена), у него есть какие-то виды на углубление отношений, что в данный момент ей совершенно не нужно. Как в данном случае можно тактично отреагировать на ситуацию?

Рассмотрим модальности, использованные Петром для несанкционированного вторжения в реальность Елены. Это прежде всего модальности невербального поведения: скорость подхода (увеличенная), дистанция в ходе коммуникации (уменьшенная), а также пристальность взгляда (большая). Если за Петром стоит достаточная сила, то он навяжет Елене все эти три модальности, то есть она напряжется, вздрогнет, не отойдет от него (может быть, даже чуть придвинется) и ответит на его взгляд, тем самым поддерживая и усугубляя возникшую интимность. Демонстрируя, наоборот, полное неприятие предлагаемых Петром модальностей, Елена может демонстративно медленно и плавно отойти от него на шаг и отвести глаза в сторону (при этом Петр ощутит чувствительный эмоциональный и энергетический удар).

Теперь обратим внимание на модальности вербального (словесного) поведения участников. Какие модальности акцентированы в приветствии Петра? Прежде всего, бросается в глаза его подчеркнуто личная модальность; если Елена подпадет под ее гипноз, то она, сама того не желая, ответит чем-то в равной мере личным, например:

— Здравствуй, мой дорогой.

Наоборот, желая разрушить этот чересчур личный оттенок, Елена может употребить подчеркнуто безличную модальность, сказав нечто вроде:

— Здравствуй, Петр! Ты хорошо выглядишь сегодня, — и эта перемена модальности скорее всего будет воспринята им как ушат холодной воды на голову и туловище. Здесь эффект усиливается еще и тем, что Петр употребляет субъективную модальность, то есть высказывается от своего имени, а Елена отвечает в объективной модальности, как бы от имени своего народа в целом. Промежуточным между этими двумя вариантами ответа будет, например, такой:

— Здравствуй, Петя. Я тоже рада нашей встрече.

Здесь подчеркнута шаблонность ответа, что существенно ослабляет личную модальность, а слово «тоже» показывает, что Елена, внешне подчиняясь воле Петра, повторяет его чересчур интимные модальности из вежливости, то есть формально, не желая грубо разрушать его состояние, но и не приветствуя его.

 

Управляющие модальности. Чем приказ отличается от просьбы? Тем, что приказ обязательно нужно выполнять, а просьбу не обязательно? А может быть тем, что приказывать — это грубо, в то время как просить — вежливо? В действительности разница состоит в модальности: приказ обладает качеством императивности, а просьба — желательности... но здесь есть много других оттенков, зависящих от конкретной ситуации. Читателю, вероятно, приходилось слышать переходы такого рода: «Я тебе строго-настрого приказываю: не смей этого делать! Ни в коем случае!... Ну хорошо, я не приказываю, я тебя прошу... Христом-Богом заклинаю, умоляю на коленях: не надо этого!..»

Из последнего примера ясно, что, так сказать, осуществляемость повеления неочевидным образом связана с выбором варианта повелительной модальности, которая может быть:

— проклятием

— строгим приказом

— настоятельным требованием

— категорическим запретом

— обычным запретом

— требованием

— важной просьбой

— ответственным поручением (заданием)

— распоряжением

— пожеланием

— просьбой

— униженной просьбой (мольбой).

Однако в реальной жизни в повелительной модальности скрыт еще один чрезвычайно важный информационный пласт, а именно мнение повелевающего о том, насколько трудно адресату исполнить соответствующее повеление (поручение, просьбу). Эту модальность можно назвать исполнимостью повеления, которое для адресата в данной ситуации может быть:

— невозможным

— ломающим всю жизнь

— очень трудным, но не ломающим жизни

— требующим большой работы

— требующим больших затрат разнообразных ресурсов

— умеренно трудным

— требующим существенных затрат

— невыполнимым без специальных, хотя и небольших усилий

— легко выполнимым

— ничтожным по требуемым усилиям и ресурсам (“не о чем говорить”)

— благом

— даром судьбы

— благословением Божьим.

Двойственной к исполнимости является модальность субъективной важности повеления (распоряжения, просьбы); последнее может быть для повелевающего:

— пустым капризом

— несущественной случайной прихотью

— малозначительным

— существенным

— значимым

— ответственным

— важным

— сугубо важным

— критическим в существенном аспекте

— глобально критическим (то есть неисполнение ломает всю его жизнь).

 

Воспитание ребенка (и самовоспитание взрослого) в очень большой степени есть создание устойчивых привычек вполне определенного согласования трех вышеописанных модальностей; эти привычки формируют основу его этики. Например, хорошее воспитание заключается, в частности, в том, что человек избегает наиболее императивных форм повелительной модальности, таких как строгий приказ, категорический запрет и т. п., и не использует даже мягких повелительных форм (например пожелание), если это ставит адресата в жесткую субмодальность исполнимости (например, требующее большой работы). Царское и министерское воспитание, наоборот, подразумевают преимущественное использование жестких повелительных субмодальностей (например, приказ), а особенно в случаях, когда у адресата при этом актуализируется жесткая субмодальность исполнимости (например, ломающая всю жизнь). При этом воспитанный человек, как правило, использует средние субмодальности субъективной важности своей просьбы (например, значимая), избегая крайностей (пустой каприз, или, наоборот, глобально критическая), в то время как царь или министр обязательно объявят свои требования и приказы на высших субмодальностях: сугубой важности, глобально критическими и т. п.

 

В основе большинства случаев взаимонепонимания, сознательного «тонкого» обмана и весьма даже «толстого» психологического манипулирования лежит игра модальностями, к которой человек привыкает с раннего детства, но большая часть этих игр, в которых, как и в карточных, есть свои шулера и свои жертвы, происходит бессознательно — в частности, потому, что нет точного общепринятого языка описания модальностей (они нередко обозначаются лишь интонационно или жестами), и, главное, в общественной морали нет понятия «поймать на жульничестве с модальностями», как, например, «поймать на слове», то есть обнаружить логическую противоречивость или непоследовательность в речи.

Вот типичный пример такой игры. Ваш знакомый просит вас об определенной важной, даже критической для него услуге, которая является для вас умеренно трудной, но все же требующей существенных затрат, и он во время разговора дает вам понять, что он это видит. Войдя в его критическое положение, вы совершаете определенные усилия и выполняете его просьбу, о чем сообщаете при встрече. «А, спасибо!» — легко говорит знакомый, мгновенно обесценивая все ваши усилия. «А как твое критическое положение?» — недоумеваете вы, стараясь извлечь из ситуации хоть какой-нибудь энергетический возврат. «О чем ты? — удивляется знакомый. — А, вспоминаю, кажется... Я тогда просто здорово недоспал, вот и померещилась какая-то ерунда, а на самом деле все было о’кей», — и он переводит разговор на другую тему, а вы чувствуете себя так, как будто только что с головой искупались в болоте, но придраться в то же время вроде бы не к чему.

Возможно ваш знакомый просто забыл, какими модальностями он тогда пользовался, но тем и отличается психологически культурный человек, что помнит и поддерживает модальности, употребленные ранее — как чужие, так и свои собственные.

 

Мы продолжаем тему модальностей, возникающих в обыденных ситуациях. Рассмотренная выше повелительная модальность является прямой каузальной, так как она прямо называет определенное действие, которое должен совершить адресат. Распространена, однако, и косвенно-каузальная модальность, когда произносятся некоторые слова, имеющие в виду определенный ответ действием адресата, но само это действие не специфицируется (не называется прямо). Типичный пример: вы звоните по телефону 01 и говорите: «По такому-то адресу начинается пожар». Давать конкретные инструкции (повеления) пожарным, сколько и каких машин присылать, было бы глупо, и потому в данном случае косвенно-каузальная модальность является совершенно уместной и адекватной. Менее драматичный пример: ребенок приходит к маме и заявляет: «Я хочу есть»; какую именно деятельность она развернет в связи с полученной информацией, он как бы оставляет на ее усмотрение.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.02 сек.)