Уровни проработки. На варварском уровне проработки человек манипуры выбирает себе простенькую структуру из двух-трех элементов и парочки связей между ними и

На варварском уровне проработки человек манипуры выбирает себе простенькую структуру из двух-трех элементов и парочки связей между ними и, что называется, на ней стоит, нагружая этой структурой подходящие и неподходящие объекты и настаивая на ней во всех случаях, а особенно в тех, когда этого не стоило бы делать. Это тот случай, о котором народная мудрость говорит: «Иная простота хуже воровства». Это значит, что та простота видения и обращения с объектом, которую он себе позволяет, объект в лучшем случае уродуют, а в худшем — уничтожают, к большому удивлению самого человека манипуры: ведь он же все видел и делал правильно. Тем не менее, знание десятка объектов и двух-трех способов комбинирования позволяют этому человеку строить, пусть варварски, дома, в которых, пусть плохо, но можно жить, и социальные структуры, которые оказываются действенными, по крайней мере, в отношении функций угнетения, притеснения и доведения населения до уровня необходимого послушания. Самые жесткие тоталитарные режимы пользуются, как правило, весьма грубыми, но от этого не менее эффективными способами управления своими народами с помощью примитивных иерархических систем.

На любительском уровне человек манипуры уже понимает, что навязывать примитивную и произвольно взятую структурную модель объекту не самый лучший, да и не самый интересный способ поведения. Поэтому он некоторое время изучает объект, рассматривает и разбирает его разными способами на элементы, пытается выявить естественные связи, возникающие между этими элементами. Его модель уже носит отпечаток истинности, и на ее основе можно строить из тех же элементов новые искусственные объекты, которые будут обладать определенной живучестью в той же самой окружающей среде, особенно если на первичном уровне объект рассматривался не сам по себе, а в его природном окружении. Но основные акценты или пафос любительского уровня манипуры заключается не в качествах созданного объекта, а в самом полете фантазии человека, который на основе имеющихся у него «первичных кирпичиков» строит здания и сооружения, которых никогда не было в природе, и с восторгом предается самому процессу конструирования, а затем и эксплуатации этого сложного искусственного сооружения, ощущая себя Богом-творцом, а потом охранителем мира.

На профессиональном уровне проработки манипуры человек уже не только тщательно изучает экологию основательно изучаемого или проектируемого объекта, но и детально разрабатывает иерархию элементов и их взаимное управление и строит объект таким образом, что законы жизни разных его планов совершенно различны. При этом конструированию тонких планов он уделяет, может быть, даже больше внимания, чем конструированию плотных, несмотря на то, что последние видны лучше. Кроме того, он обращает большое внимание на связи как между разными элементами данного плана, так и между элементами разных планов. Его творения кажутся во многом совершенными, но все равно это не более, чем поделки ремесленника: настоящей жизни в них нет и не может быть. С другой стороны, как искусственные механизмы, которые помогают человеку в его жизни и деятельности, они могут быть очень полезными. Однако одной лишь манипурной энергии недостаточно для того, чтобы создать полноценный живой объект, для этого нужны энергии более высоких уровней.

Глава 4
Анахата

Блажен, кто смолоду был молод,

Блажен, кто вовремя созрел,

Кто постепенно жизни холод

С летами вытерпеть умел;

Кто странным снам не предавался,

Кто черни светской не чуждался,

Кто в двадцать лет был франт иль хват,

А в тридцать выгодно женат;

Кто в пятьдесят освободился

От частных и других долгов,

Кто славы, денег и чинов

Спокойно в очередь добился,

О ком твердили целый век:

N. N. прекрасный человек.

А. Пушкин

Конечно, не глава философского трактата, а вдохновенная поэма должна быть посвящена каждому эволюционному уровню. Автор этих строк, однако, стремится к максимальной точности и ясности своих описаний и поэтому избегает пользоваться метафорами сколько-нибудь систематически. Лишь иногда, когда они буквально просятся на язык, они появляются в тексте, вызывая, вероятно, оживление у читателя и огорчение у автора: ведь метафора — это средство косвенно передать то, что не удается выразить прямыми словами.

Велика разница между эволюционными уровнями. Переход на следующий, как правило, вызывает шок: то, что казалось важным, ценным и содержательным, внезапно оказывается если и не ничтожным, то потерявшим свое былое значение, а важным и ценным становится то, о чем на предыдущем уровне человек даже и не задумывался. Кроме того, каждый уровень является в некоторой степени попыткой оправдать крайности предыдущего, и эта попытка делается с совершенно неожиданной стороны.

Анахатный объект. Первые три эволюционных уровня (муладхара, свадхистхана и манипура) были посвящены описанию и развитию объекта как такового в окружающей среде. Окружающая среда воспринималась на этих уровнях как нечто, объемлющее данный объект и при этом совершенно необъятное, чрезвычайно сложное и с трудом постижимое. Можно еще кое-что сказать о среде, окружающей объект на небольшом расстоянии от него, в той небольшой области этой среды, где происходит процесс жизнедеятельности объекта и куда направлены его связи; что же касается более широких областей, то они представляются невидимыми, загадочными и бесконечными, как по своей протяженности, так и по непознанности.

На трех высших уровнях (вишудхе, аджне и сахасраре) объект, наоборот, выступает не как часть окружающей среды, а как часть мира, который (мир) воспринимается и ощущается как принципиально постижимое целое и объект является частью, качеством или гранью этого целого.

Анахата же представляет уровень, промежуточный между низшими тремя и высшими тремя. Здесь окружающее пространство уже не является непостижимой средой, в принципе чуждой объекту, но, с другой стороны, не является понятным, постижимым и в принципе ограниченным миром: здесь ощущается дыхание внешнего мира как упорядоченного и одухотворенного космоса, но эти упорядоченность и одухотворенность проступают еще очень смутно. С другой стороны, объект на анахате ощущает себя уже прошедшим все три низших уровня (муладхара, свадхистхана и манипура) и, обладая всеми качествами синтетического, качественного и структурного объекта в среде, уже выходит за эти рамки, приобретая качества жизненности и благодатности. Жизненность здесь воспринимается не как умение плодить себе подобных, а как способность реагировать на любое воздействие окружающей среды по принципу резонанса, то есть воспроизводить вибрацию, похожую на ту, которая приходит из внешнего мира. На человеческом языке эта способность называется состраданием или, точнее, сопереживанием. Точно так же мир, окружающий анахатный объект, отзывается на каждое его движение, на каждое его переживание и вибрацию — таким образом, мир также оказывается сострадающим и сопереживающим. Это качество, которое мягко поддерживает объект в его судьбе, называется на человеческом языке благодатью.

Природа этой благодати объекту не ясна. Вообще, на анахате, хотя этот уровень и является следующим по отношению к манипурному, нет ясности, которая приходит с разделением объекта на элементы, и нет даже ясности, которая приходит с разделением внешнего мира на элементы и выявлением связей между элементами внешнего мира и элементами объекта. Эта информация, которая на манипуре кажется исчерпывающей, при переходе на анахату кажется не только бесконечно бедной и недостаточной, но и в принципе не адекватной состоянию анахатного объекта, а также отношениям, которые устанавливаются между ним и внешним миром.

На анахате объект живет как сложное, многосоставное, но тем не менее единое целое, раскрытое к среде, и всякая вибрация внешней среды вызывает тотальную реакцию анахатного объекта; и наоборот, каждая вибрация, каждое изменение в анахатном объекте вызывает ответную вибрацию окружающего мира, всего мира целиком. Причем эта реакция является заинтересованной и благожелательной, то есть внешний мир оказывается наделенным некоторым аналогом (пусть смутного) сознания, и это сознание окружает объект любовью или благодатью. В свою очередь, объект несет любовь и благодать внешнему миру, и в основе самой возможности такого рода обмена благодатью, или анахатной энергией, является взаимная открытость. Объект, сохраняя свою целостность, сохраняя свои части, тем не менее оказывается непостижимым образом раскрыт к внешнему миру, а внешний мир оказывается открыт по отношению к объекту.

Таким образом, на анахате восприятие объектом внешнего мира одновременно и синтетично, и качественно, и предметно, то есть внешний мир воспринимается и как единое целое, и как носитель всевозможных качеств, которые также есть в объекте, и как составленный из элементов, которые похожи на элементы, из которых составлен объект. В то же время анахатное восприятие не фиксируется ни на одном из этих трех уровней; оно как бы имеет в виду эти три уровня, но все они не суть главные и воспринимаются как бы боковым зрением, а основным моментом взаимодействия объекта и внешнего мира является то, что мы называем сопереживанием, сочувствием и взаимным обменом благодатью или, на человеческом языке, любовью.

Когда объект переходит на анахату, он не теряет ни цельности, ни качеств, ни предметности, но все это перестает быть для него главным, а главным оказывается то, что перед ним открывается мир, исполненный любви, и там, где самому объекту не хватает благодати, он ее получает из мира, а там, где любви или благодати не хватает миру, там у объекта возникает стремление передать ему их. Причем нести эти любовь и благодать нужно не слишком конкретно, не инструментально, а самим своим бытием. Таким образом, любовь не есть передача на предметном уровне и она не есть передача на качественном уровне, она есть естественный продукт жизни объекта на анахате. Вокруг него, там, где он живет, имеется облако благодати, которое распространяется в окружающий мир, а окружающий мир естественно его воспринимает — так, не думая об этом, благоухает цветок.

Какова же эта таинственная энергия благодати? Описывать неописуемое — задача не из легких, и лучше всего, если читатель сам вспомнит моменты своей жизни, когда ему было хорошо, и он чувствовал, что окружающему пространству нужно именно это. Но все же, рискуя оказаться субъективным, автор попытается дать некоторое описание благодати как энергии анахаты.

Прежде всего, анахата не предполагает никакой слишком четко очерченной цели. «Надо жить!» — а как именно это следует делать, на анахате нет никаких четких правил и инструкций; в частности здесь нет ни эгоизма, ни альтруизма как четко выраженных категорий. На бытовом языке можно приблизительно сказать так: объекту хочется расположиться в мире таким образом, чтобы и ему самому, и миру было хорошо (приятно, удобно, легко — здесь годятся любые неспецифические положительные качества или определения). Йоги для этого состояния употребляют слово «ахимса» (непричинение вреда, ненасилие), и на анахате это оказывается возможным. Точнее говоря, то, что на других уровнях кажется вредом и насилием, здесь неожиданно перестает видеться таковым, и это нужно очень хорошо понять. То, что с объектом (человеком) происходит, ущемляя его каким-либо образом на качественном или предметном уровне, будучи рассмотрено в интегральной картине судьбы объекта (человека) и судьбы мира, оказывается исполненным глубоким смыслом и, в конечном счете, любовью. Однако эту любовь не так легко увидеть и воспринять, особенно находясь на иных эволюционных уровнях, в том числе и более высоких, чем анахата.

Благодать вызывает к жизни такие качества как естественность, непринужденность, обаяние — то, что, с точки зрения обычного человека, облегчает жизнь. Органичность, своевременность, уместность, чувство меры — все это анахатные качества, если они достигаются без особых усилий, в рамках жизни объекта и его естественно возникающих связей с окружающим миром. Здесь очень важно, что энергия благодати не предполагает существенных изменений ни в объекте, ни в мире ни на синтетическом, ни на качественном, ни на предметном уровнях. Это энергия, которая помогает объекту расположиться в мире удобно, комфортно, увеличив количество любви и в нем самом, и в мире, но не изменяя существенно ни того, ни другого. На уровне анахаты в этом нет необходимости: мир исполнен благодати, объект исполнен благодати, и не существует никакой конкретной цели ни развития, ни движения, ни существования объекта (и мира). Однако существуют различные виды благодати, и объект может выбирать свое поведение и взаимодействие с миром так, чтобы ощутить ее в той или иной части себя или мира, и в этом его свобода. Здесь нет возможности сделать что-либо плохое, так же как и что-либо хорошее — просто на анахате нет этих категорий.

На анахате связь объекта с миром осуществляется неспецифическим образом, через поток благодати, который может проявляться на синтетическом, качественном или предметном уровнях, давая им особое звучание, а может идти и помимо них. На анахате нет единства объекта с миром, но оно и не ставится целью. Что касается различных проблем — как своих, так и внешнего мира — они есть, но они и необходимы как объекту, так и миру, а без них были бы другие проблемы, или благодать была бы иной. Проблемы вносят в жизнь как бы определенный вкус, и анахата предполагает снятие наиболее острых противоречий и других проблем, но не путем, так сказать, хирургического вмешательства (да для этого и нет никаких инструментов), а чисто терапевтически. Если у вас бессонница, вы можете попытаться найти другое положение на кровати, если же это у вас не получается, попробуйте найти глубокий смысл в своей бессоннице. Может быть, это бегут последние сутки вашей жизни — как же много вам предстоит еще пережить в течение этой ночи!

Поиск по сайту: