Глава 2. С раздражением в голосе Машиба завершил телефонный разговор и глубоко вздохнул

С раздражением в голосе Машиба завершил телефонный разговор и глубоко вздохнул.

- Гм… Ваш чай, сэр, - одна из сотрудниц офиса, женщина, устроившаяся к ним в этом году, боясь попасть под горячую руку – и не беспричинно, медленно поставила чашку рядом с ним и поспешила удалиться. Он холодно поблагодарил ее и сделал глоток - но приторный, вяжущий привкус заставил его скривиться от омерзения. Это была вода, которую наспех вскипятили и засыпали листьями чая, не дав им настояться.

Жидкость в чашке немногим отличалась от цветной, горячей воды, и, не обладая ни вкусом, ни ароматом, неприятно саднила язык. Пока он хмурил брови и делал неспешные глотки, голос, принадлежащий тому, с кем он бы с радостью избежал встреч, обратился к нему.

- Отчего ты так взволнован? Ты пугаешь госпожу Эда, - Голос Юкио Икавы был глубоким и мягким, вызывая восторг у каждого, кто его слышал. Но теперь для Машибы даже звук от царапанья когтей по стеклу был более приятным.
- Что Вы хотите, Икава-качоу*? – сказал он, даже не попытавшись скрыть недовольств от нового обращения, полученного в результате успешного карьерного роста в этом году, но Икава, казалось, не замечал этого.
- Судя по всему, ты до сих пор не можешь решить проблему с датой доставки, верно? У тебя трудности? – добавил он, посмеиваясь. Машиба злобно впился взглядом в его наигранно-удивленное лицо.

«Я уверен, что смогу избавиться от проблем не хуже, чем ты», - слова сами рвались из его уст, но он вовремя сделал глоток чая, проглатывая их вместе с этой отвратительной жидкостью. - «Все и так слишком очевидно, не нужно лишний раз напоминать об этом, я ничего не добьюсь», - сказал он сам себе.

- Если у Вас нет ко мне никаких дел, то, пожалуйста, уходите. Мне нужно на переговоры, - сказал он, понизив голос и выдыхая, но просьба не возымела должного эффекта. Икава даже улыбнулся.

- Ты сегодня в ужасном настроении.

Вид этой прекрасной, как у модели, улыбки, лишенной эмоций, погрузил его в еще более глубокую депрессию. Как будто у него и так было мало головной боли из-за попыток урегулировать условия сделки, навязанной ему компанией. Бюро по планированию развития резко отвергло даты отгрузки, оставив его один на один с недовольным клиентом.

Он внимательно изучал на телефоне взглядом число «7», отвечающее за быстрый набор.

Его клиент был довольно высокомерен, а потому Машибе предстояло склонять перед ним голову до тех пор, пока тот не согласится.

- Добрый день. Прошу извинить меня, это Машиба из «S Commercial»… ах, спасибо за тот день.

Он был поглощен разговором, когда Икава бросил на него нечитаемый взгляд. Машиба веселым тоном сыпал надлежащими в таких случаях любезностями. В офисе, не смотря на довольно жаркий сезон, было свежо и уютно, благодаря мощной системе кондиционирования. Человек, стоявший перед ним, отлично вписывался в рабочую обстановку. Его идеальное тело отлично дополнял костюм, и даже кольцо на левом безымянном пальце не портило его шарма.

Его образ, еще не так давно занимавший в сердце Машибы главенствующую роль, теперь воспринимался не более чем как посторонний объект.

«Мы в разных отделах! Если ему нечего делать, почему бы ему не пойти выпить чаю или еще чего-нибудь!»

Он зло посмотрел на Икаву, подбородком указывая на дверь, на что Икава лишь склонил голову, с легким раздражением на лице, но затем согласился уйти.

- Мои искренние извинения, у нас могут быть некоторые трудности… Конечно, я подготовлю новый договор немедленно.

Можно было просто не смотреть, но фигура Икавы приковывала к себе взгляд, и Машиба то и дело ловил себя на том, что наблюдает за ним краем глаза. Он подтрунивал над одной из работниц, и Машибе приходилось изо всех сил сдерживать раздражение, возникшее в его голосе. Теперь он чувствовал себя еще более уставшим, чем раньше.

Какие должны быть крепкие нервы, чтобы уживаться с этим человеком?

Когда ему, наконец, удалось договориться с клиентом, и телефонный разговор был завершен, мужчина не смог сдержать горький вздох, сорвавшийся с его губ. Икава был наделен не только красотой, но и не дюжим умом, что позволяло ему уверенно идти к успеху. Так же как и Машиба, он начал свою карьеру в «S Commercial» в довольно раннем возрасте, быстро став звездой своей компании. Он стал начальником головного Департамента Надзора, полагаясь больше на свои личные навыки, чем на профессиональные. «S Commercial» - торговая компания, имевшая довольно устаревшую структуру. Она с самого начала являлась семейным бизнесом, и вся власть была сосредоточена в руках родственников Президента. Даже у выпускника знаменитой академии не было иного выбора, кроме как втереться в доверие к семье владельца компании, если он хотел подняться по карьерной лестнице. Другим вариантом было проявление своих потрясающих способностей, которые не смогло бы проигнорировать руководство, но человек, стремящийся поскорее подняться по карьерной лестнице, нашел бы этот путь слишком трудным.

Эта работа была его мечтой, но Машиба возмущался тем, насколько сильно старые обычаи влияли на управление компанией. Конечно, были и те, кто прошел этот тернистый путь самостоятельно, пробиваясь в верхи в одиночку. Камата, начальник Четвертого Отдела Продаж (где теперь работал Машиба), как раз был одним из них. Он не был выпускником Национальной Государственной Академии и, не смотря на постоянные отказы о принятии на работу, он смог подняться на нынешнюю должность. Это, вкупе с мягким и спокойным характером, внушало Машибе уважение к нему. Камата так же обучал его, когда Машиба примкнул к компании. Следуя по стопам Каматы, мужчина потихоньку приближался к намеченной цели, благодаря своей упорной работе, и, казалось, Камата так же гордится им.

Камата, первоначально работавший в плановом отделе и переведенный в отдел продаж, не был особо разговорчив. Он был аккуратным, усердным человеком, не склонным к внешнему проявлению эмоций, и эти черты у него перенял Машиба. Их нельзя было назвать лучшими друзьями, но они прекрасно понимали друг друга. Камата был тем, кто помог Машибе получить назначение в собственное подразделение, после того как закончилось его обучение. Тем не менее, старый друг Машибы из колледжа – Икава, - прослушавший все те же лекции Каматы, не любил его точный, строгий инструктаж и отказался работать под его началом. Икава был назначен начальником отдела, как и рассчитывал, и без угрызений совести избрал легкий путь. Весной этого года он женился на одной из работниц, родственнице Управляющего Директора. Этим он проложил себе путь на вершину, обеспечив уверенное будущее. Хотя это означало предать и себя, и любовника, который был рядом с ним в течение семи лет со времен колледжа, Икава поставил цель получить высокий пост в известной корпорации выше чувств.

«Я бы никогда сам не смог добиться этого…» - размышлял он, усмехаясь. В отличие от Машибы, которого никогда не привлекали женщины, Икава не ограничивался одним полом. Он был гедонистом. Во время их долгих отношений, он не раз изменял любовнику, но даже это не могло оттолкнуть Машибу, любившего его. Вместо того чтобы расстаться по-нормальному, Икава предпочел прислать ему открытку с приглашением на свадьбу. И тогда Машиба осознал печальную истину: человек, в которого он был влюблен, оказался даже более ничтожным и эгоистичным существом, чем он считал. В довершении всего, Машиба должен был выступить с поздравительной речью, в качестве шафера Икавы. Не смотря на то, что он чувствовал, мужчина до конца играл свою роль, открыто улыбаясь и даже обменивался шутками с гостями. Даже больше, чем предательство самого себя, было осознание того, насколько противоположными оказались их ценности и представления о жизни. Эту рану невозможно было залечить.

- Менеджер, вот отчет по продажам. Ознакомьте всех с ним.

- Будет исполнено.

Руки с разноцветными ногтями протянули ему закрепленные на клипборде листы, и он принял их с равнодушным выражением. На работе он вел себя довольно холодно, но среди сотрудниц, опасавшихся сексуальных домогательств со стороны начальства, он был популярен. Он не питал ненависти к женщинам, а потому не испытывал необходимости в лишних отговорках. У него напрочь отсутствовал физический интерес к противоположному полу.

- Что за депрессия..?

Он перевернул страницу отчета, просматривая прошлогодние показатели.

«Рецессии только ухудшаются с каждым годом», - думал он, зарывшись лицом в ладонях. Его работа требовала, чтобы он часто находился вне офиса, и, устав от количества документов в его почтовом ящике, он стал проставлять на каждом «подтвержден». Машиба вытащил сигарету, чтобы обуздать свою повышенною раздражительность, не в состоянии отказаться от того, что считал пагубной привычкой.

- Господин Машиба…

Когда он уже собирался прикурить, тихий голос у него за спиной остановил его. Женщина, сделавшая ему горький чай ранее, указывала пальцем на знак на стене: «Курить в помещении запрещено».

- Ой, извините.

Глубоко вздохнув, он поднялся с кресла и пошел в курилку, находившуюся в конце коридора.

Антитабачное движение, начавшееся в Европе и Америке, дошло и до его дома, и в прошлом месяце курить стало запрещено где угодно в пределах здания. Это оказалось довольно тяжелым ударом, для такого заядлого курильщика, как Машиба - он был сыт по горло тем, что каждый раз, когда ему хотелось закурить, приходилось идти в специально отведенное для этого помещение. И хотя он пытался бросить курить полностью, усилия терпели крах уже на третий день.

Это был скромный закуток в конце коридора, летнее солнце резко светило в окно. Тут была пепельница, установленная рядом с торговым автоматом. Он опустился на обветшалую, виниловую оттоманку, и, размышляя над убогостью своих собственных привычек, предался употреблению своего любимого яда. Мужчина, так же страдавший от этой пагубной привычки, пришел Машибе на ум, и дым, исходящий из его Peace Light**, заставил Машибу кусать горькие губы.

Его иррациональные отношения с Хатано начались просто потому, что у Хатано было то же имя, что и у Икавы, и, честно говоря, он и не рассчитывал, что их отношения затянутся. Позднее прозрение Машибы о том, что его воля оказалась гораздо слабее, чем он предполагал, уходило своими корнями в ночь свадебной церемонии Икавы.

Было что-то не так с ним в тот день. Что-то сжимало его грудь каждый раз, когда эти воспоминания всплывали в его памяти, и вряд ли это был сигаретный дым, просачивающийся в его легкие. Тихо, но яростно Машиба закашлялся.

*kachou (课 长): начальник участка; начальника отдела.
** известная марка сигарет в Японии

* * *

После свадьбы Икавы, Машиба начал чувствовать, что еще немного, и его застывшая улыбка сползет с губ, поэтому, использовав какое-то оправдание, он ускользнул с торжества, позвал всех, кого знал в Синдзюку, и утопил горе в алкоголе. Друзья, сострадавшие ему, утешали Машибу и предостерегали от злоупотребления спиртным, но ни один из их голосов не достиг разума Машибы, погрязшего в сердечных проблемах.

Он пил и пил до тех пор, пока в его горле не пересохло, но даже этого было недостаточно, чтобы забыться. Однако по мере опьянения его характер ухудшался. Кто-то предложил проводить его домой, не в силах больше смотреть на Машибу в таком состоянии, но он отказался. Наконец, под предлогом «подышать свежим воздухом», чтобы проветрить голову, он вышел на улицу, начав бесцельно бродя туда-сюда. Ноги сами привели его на улицы Кабукичоу.

Не смотря на то, что этот квартал был частью Синдзюку, наводненный различными развлекательными заведениями, он разительно выбивался из общей картины, ни за что в другое время Машиба не посетил бы его. Дешевые, вульгарные огни неоновых вывесок, атмосфера продажных удовольствий, – он ненавидел все это. Но больше всего Машибу до сих пор будоражили слова Икавы, одетого в белый смокинг:

- Я думал, ты поймешь. - Прошептал он.

В зале ожидания, предназначенного для невест (чтобы переодеться для приема), скучающий жених бесхитростно улыбнулся, будто бы ничего не случилось, а платиновый ободок, надетый на его безымянный палец, печально сверкнул, когда Икава взъерошил волосы бывшего любовника.

- Немного театральности вокруг не повредит, не так ли? И нет причин, по которым мы бы не могли продолжать общаться, так как раньше.

Ничего не изменилось бы.

Он был серьезен, и в этот момент Машиба окончательно понял, что никогда раньше не знал истинного лица Икавы. Он был гедонистом, бисексуалом, и, нередко, изменял ему; однако, Машиба полагал, что дом, в который Икава всегда будет возвращаться – его дом, а потому прощал все. Но, даже если бы Икава решил оставить его ради кого-то другого, завершив отношения должным образом, извинившись - это было бы больно, но Машиба отпустил бы его.

Но Икава не удостоил его даже такого ничтожного знака внимания. Забыв о «любезностях», он предложил Машибе занять место любовника, внеся его в длинный список «завоеванных» сердец. Машиба был ослеплен внешней оболочкой и хрупкими, как стекло, отношениями. Когда он думал о том, что в течение долгих лет был их заложником, то на губах у него появлялась ироничная улыбка. Его воспоминания, гордость, любовь – все это было разрушено и втоптано в грязь, мир перевернулся с ног на голову в его глазах. Он шел нетвердой походкой, силясь не расхохотаться в любой момент, когда чье-то хрупкое плечо врезалось в него. Он рухнул на землю, парализованный собственной ничтожностью, желая лишь исчезнуть. Он не мог понять, что злило его больше всего, подавляло, убивало изнутри… и все же:

- Простите, Вы в порядке? – прозвучал нежный голос, с оттенком удивления.

Бледные пальцы внезапно появились перед его глазами. Лицо незнакомца было мирным и добрым, выражая сочувствие и желание помочь.

«Какой неприметный, обычный…» - было первое впечатление Машибы, когда незнакомец предложил свою помощь. - «Оставь меня в покое», - вертелось на кончике языка.

Незнакомец даже подобрал его пакет и вежливо протянул Машибе. Мужчина удивился тому, что до сих пор таскался с подарком, хотя церемония давно закончилась. Все это раздражало его еще больше.

Все, абсолютно все сговорились, чтобы вывести его из себя: Икава, предавший его, этот мужчина, с его спокойным лицом и наигранной добротой, и он сам, жалкий и никчемный. Возможно, если бы он уничтожил все, разорвал и раздавил между пальцами, то почувствовал бы себя обновленным… Его глаза, опущенные вниз, лишенные выражения, отражали лишь извращенный мир в оттенках серого.

Тревожный сигнал раздался в его голове.

«Не делай глупостей», - предупреждал он, но звуки приближающихся голосов поглотили его.

- Юкио! Эй, что случилось?

Это странное совпадение взбудоражило задушенные внутри него эмоции, его плечи задрожали от едва сдерживаемого смеха.

Как только он признался Хатано, что был брошен, взывая к его сочувствию, незнакомец незамедлительно предложил свою помощь. Машиба сделал вид, что нашел родственную душу в Хатано (что было достаточно легко), чтобы соблазнить и без того пьяного мужчину. Он симулировал опьянение, когда они покупали выпивку, и преднамеренно инициировал физический контакт, касаясь то плеча, то бедра Юкио. Сопротивление Хатано дало понять, что у него никогда раньше не было подобных отношений с другими мужчинами. Машиба назвал его про себя тупым. Но, возможно, он был так мертвецки пьян, что просто не заметил пальцы Машибы, плавно опускающиеся на его пах; для Машибы это был довольно удобный случай.

В дополнение к светской беседе, Машиба смог выведать информацию о роде деятельности Хатано, а так же и тот факт, что он живет один, не смотря на то, что был старше Машибы на пять лет. Однако большая часть этой пьяной болтовни в одно ухо вошла, а через другое вышла.

- Знаешь, нас называют воспитателями. Именно так теперь это называется официально.

- Тогда ты работаешь в детском саду?

Время от времени он прерывал собеседника, чтобы показать ему, что все ещё увлечён разговором, но взгляд Машибы был сосредоточен на контурах тела Хатано, сокрытых под складками его простой и незамысловатой одежды.

- О, нет! Я работаю в Детской комнате!

- Эм… а каково различие между детским садом и Детской комнатой?

Возможно, он был одним из тех, кто чрезвычайно чувствителен к перепадам погоды. Он носил несколько футболок, а потому было довольно сложно оценить его пропорции под этими многочисленными слоями одежды, но вид его пальцев и шеи намекали на то, что он довольно стройный.

- Ах, ну, в общем, детский сад – образовательное учреждение, основанное Министерством просвещения. Другими словами – «школа».

Он не любил слишком тощих, но сейчас было не время привередничать. У Хатано был довольно широкий разрез глаз, по сравнению с Икавой, напоминая о домашнем уюте.

- С другой стороны, Детская комната находится в ведении Министерства здравоохранения и Благосостояния. Это средство для наблюдения за воспитанием детей, которым не хватает родительского внимания. Другими словами, это место, куда родители могут отвести своих детей, если личные или финансовые трудности не позволяют им их содержать.

Он сделал еще один глоток дешевого, едкого пойла и, пока Хатано болтал с откровенной улыбкой на лице, Машиба представлял его голым.

- Есть ли какие-нибудь особые требования к работникам?

- Если вы хотите работать в детском саду, то нужна преподавательская лицензия. Так же есть перечень требований по уходу за детьми для работников таких учреждений, но я пока не освоил их в полной мере. Один мой знакомый позволяет мне работать в частных яслях, пока я учусь.

Его зад был наверняка девственен, так что Машиба не мог надеяться на нечто большее. Вставив в маленькое отверстие довольно большой орган, он мог только побудить Хатано сжиматься еще сильнее.

- Знаешь… я раньше был деловым человеком, работал в офисе… Но ушел и поменял работу. Я получил поздний старт, и уже не так молод, как раньше, так что пробиваться вперед становится все труднее и труднее…

Он представил, как будет чувствовать себя, когда лицо Хатано исказится от боли, а слезы потекут по этим щекам, и почувствовал, как его брюки начали ему жать.

- Я даже не могу освоить все требования, пока у меня не будет, по крайней мере, трех лет опыта работы, так что я сейчас прямо как ученик, - Хатано добавил, что детям очень нравится его беззлобное выражение лица и Машиба понял, что этот человек ни в чем не виноват.

Но он сказал: «Меня зовут Юкио, пишется как «Счастливая жизнь»*!» - и весело рассмеялся, в то время как его голос становился все более невнятным из-за алкоголя. Машибе хотелось сломать его. Он хотел утолить это темное, звериное желание, независимо от способов и средств. Эти предательские мысли так будоражили Машибу, что он окончательно потерял нить беседы, впрочем, не особо расстроившись.

Но все это время ненависть к своей необузданной жестокости и наивность Хатано раздражали его.

Он воспользовался добродушием Хатано, оставшись у него на ночь, чтобы получить доступ к его квартире, а когда они приехали к нему и тот любезно предложил приготовить гостю постельные принадлежности, то понял, что его сила воли окончательно раздавлена. Он осторожно приблизился к Хатано сзади и опрокинул его на пол. Хатано потерял сознание на несколько секунд, чем и воспользовался Машиба, разрывая его одежду в клочья. Когда мужчина начал метаться под ним, протестуя, Машиба прижал его сильнее к полу, а его совесть продолжала молчать. Изгибы тела Хатано были еще прекраснее, чем он себе представлял, а его кожа по-прежнему сохраняла моложавую упругость. Похоть целиком поглотила Машибу, и, наспех подготовив тело Хатано, мужчина вошел в него.

Далее Машиба уже сам не отдавал отчет своим действиям.

«Какого черта ты делаешь!?» - раздавался голос в его сознании, но он продолжал двигать бедрами, будто вбивая и без того израненное насильственной связью тело Хатано в пол.

Он не был гетеросексуальным, но никогда не считал себя извращенцем. В некотором роде эти действия заставили его пережить личностный кризис. Честно говоря, Машиба предпочел бы не думать о той жестокости, с которой он насиловал Хатано. Но его действия были безжалостны.

Когда Машиба проникал в Хатано (даже не смотря на то, что он порвал его), по всему его телу разливались волны тепла. Скользкий от крови он принимал член насильника все легче, в то время как Машиба был на пике восторга.

*Sachio (Yukio) - 幸生（ゆきお）- Юкио (Yukio)

Для Хатано, который ни разу в своей жизни не принимал другого мужчину, это было сродни агонии. Он то терял сознание, то приходил в себя, начиная биться в конвульсиях; несколько раз его вырвало. Скорее всего, были внутренние повреждения. Не удивительно, если брать в расчет то, что данная часть тела не была предназначена для подобного.

«Конечно, я знал об этом».

После того, как все закончилось и Машиба вновь обрел подобие самообладания, он почувствовал укол сожаления, но не симпатию к человеку, которого преследовал так неосторожно на свой страх и риск.

- А жаль, - пробормотал он, глядя на истерзанное, стройное тело, которое он осквернил. Ему казалось, что он вот-вот рассмеется. Этот человек, который любит детей, мирный и нежный по своей природе, этот добрый человек, который выказал свое гостеприимство рыдающему незнакомцу, брошенному возлюбленной, почему он должен страдать? Тот его жест доброй воли был растоптан.

Морщась от смеси запахов, Машиба обтер мужчину. Все это было последствиями действий Машибы, но вид их не вызвал ни вины, ни сожаления.

- А жаль. Теперь я буду регулярно причинять тебе эту боль, - преувеличенно холодно рассудил он о том, как низко пал. Он и без того балансировал на краю пропасти, а теперь докатился до того, что падает в нее так глубоко, как только можно.

Возможно, именно так ему удастся понять чувства Икавы.

Что сделает Хатано, когда откроет глаза? Испугается ли он? Разъярится? Будет ли он проклинать Машибу, горько плача? Эти развратные размышления в его воображении, как ни странно, успокаивали истерзанные нервы. «Презирать других даже приятно», - подумал он.

Он даст Хатано почувствовать вкус убогости, который самому ему пришлось испытать, и, воспользовавшись добротой Хатано вновь, позволил себе закрыть глаза.

- Прости меня за это, Хатано.

Эти слова были произнесены с изрядной толикой цинизма, сковывающей и душащей его. Но, никем не услышанные, они растворились в воздухе.

Ложась рядом с полубессознательным Хатано, чьи впалые глаза казались невероятно яркими, Машиба провел бессонную ночь.

Что же было причиной ненормального возбуждения? Он мог поклясться остатками чести, что никогда раньше не принуждал партнера к такому бурному сексу. Вся эта ночь была нескончаемым безумием. Что-то внутри него выло, оплакивая осколки разбитого сердца, но он отчаянно душил в себе это чувство. Однако с неизбежным приходом рассвета, Машиба понял свой просчет: Хатано оказался куда сильнее, чем он ожидал. Его аккуратные черты лица и миниатюрная фигура противоречили стальным нервам, и Машиба почувствовал себя почти обманутым, когда Хатано принял все произошедшее с необычайной легкостью. Только в первые разы секс сопровождался гримасами боли, поскольку тело мужчины быстро привыкало. А вскоре прекратилось и символическое сопротивление. По атмосфере, витавшей вокруг Хатано, было легко заметить, что раньше он не был приверженцем такого рода отношений, а потому Машибу еще больше поражала скорость его адаптации. Каждый раз, когда он приходил к Хатано, тот открывал ему с выражением отрешенности и незаинтересованности. Каждый раз, когда Машиба встречался с ним, каждый раз, когда занимался с ним сексом, а затем уходил, он чувствовал, словно знает об этом человеке все меньше, чем ранее.

Его «шантаж» не имел фактической значимости. Он разоблачил свою собственную личность, предъявив визитку в ту ночь, когда они впервые встретили друг друга. На самом деле это Машиба был в невыгодном положении. Оставался лишь один вопрос – что чувствовал Хатано? И этот вопрос действительно сбивал с толку. Злость и ругательства Хатано были полностью оправданы – Машиба оборачивал их встречи так, чтобы он его ненавидел, - но все это привело лишь к тому, что они стали ближе с течением времени. Машиба был озадачен этим.

- О чем, черт возьми, этот парень думает? – пробормотал он себе под нос, и вдруг понял, что мысли Хатано теперь сконцентрированы лишь на нем, монополизировавшем все его свободное время. Он кисло нахмурился, сжимая губы вокруг сигареты.

Это раздражение не было в новинку, но он почувствовал, что оно немного отличается от того недовольства, что охватывало его каждый раз, когда он пересекался с Икавой. Почувствовав, что ход мыслей становится все более опасным, он попытался выкинуть Хатано из своих мыслей, но не прошло и недели, как он стоял перед его дверью, сжимая тело мужчины в кольце своих рук.

Он испытывал симпатию к Хатано, а секс с ним был просто потрясающим – в этом Машиба мог честно себе признаться. Чрезвычайно стройное тело вначале не слишком ему нравилось, но бледная, шелковистая кожа Хатано и те глупые вещи, которые он часто совершал, когда поддразнивания Машибы становились невыносимыми, возбуждали мужчину как ничто другое. Когда удовольствие полностью поглощало его, Хатано отчаянно цеплялся за плечи Машибы, судорожно всхлипывая, и в эти мгновения Машибу охватывало желание быть нежным, потворствовать каждой просьбе этого человека. Но, каждый раз вспоминая то, каким он становится рядом с Хатано, мужчина с отвращением сжимал кулак.

- Это смешно…

Боль от эмоций, которые он, казалось, задушил в себе, все еще тлела в нем, и время, проведенное с Хатано, было пыткой для него, потому что напоминало об этих бессмертных, тлеющих угольках. Этого было достаточно, чтобы разорвать отношения – если рассуждать логически, - тем не менее, эти шесть месяцев показали, что он не в состоянии разрешить этот вопрос. Как муть на дне винной бутылки, беспокойство плескалось в глубине его сердца. С течением времени он чувствовал себя все более измотанным. В конце концов, он больше не мог играть надлежащую ему роль злодея. Горло Машибы запершило от смеха, вызванного его собственной трусостью.

Его мысли, казалось, настаивали на том, чтобы больше никогда не возвращаться в ту квартиру. Однако, он сам не чувствовал желания заканчивать отношения с Хатано, что озадачивало еще больше.

* * *

Взглянув на часы, Машиба понял, что уже гораздо больше времени, чем ему казалось. Он вспомнил стопку документов, которые ему нужно изучить и проработать до конца дня, и его и без того отвратительное настроение испортилось еще сильнее.

- Время возвращаться…

Еще один тяжелый вздох, который уже вошел в привычку, сорвался с его губ, и сигарета была выкинута в пепельницу. Он начал вставать, когда в поле зрения показалась пара кожаных сапог, препятствующая его пути.

- У Вас действительно есть время, чтобы сидеть здесь, наслаждаясь дымом? – обратился к нему голос, вызывавший у Машибы тошноту. Не поднимая взгляда, Машиба медленно поднялся со стула. Икава купил банку кофе, не выказывая признаков дискомфорта или колебаний.

- Эй, подождите! Почему у Вас такое отвратительное выражение на лице?

Мужчина протянул Машибе банку кофе, но тот лишь бросил на нее недовольный взгляд и постарался пройти мимо Икавы как можно скорее. Едва он сделал шаг в сторону двери, как чужая рука сомкнулась вокруг его запястья.

- Что Вы хотите? – спросил Машиба ледяным голосом, стряхивая руку Икавы. От того места, где его только что держал мужчина, по руке Машибы начал распространятся холодок. Несколько озадаченный Икава уставился на свою руку, которая была так грубо отвергнута, и нахмурил брови, выражая свое недовольство, однако, вскоре, его лицо приняло свою безмятежную, очаровательную маску.

- Похоже, вскоре будут крупномасштабные переназначения персонала, основанные на доходах в этом терминале. Вы знаете об этом?

Эта улыбка и правда была красивой – и принадлежала она человеку, который в полной мере оценивал магнетизм собственной внешности и характера. Но Машиба часто видел ее вблизи и отлично понимал, что это была часть разработанного плана.

- Реконструктизация*. Что с ней?

Чувствуя обреченность его попытки игнорировать Икаву, Машиба посмотрел на него непоколебимым взглядом. Но в его глазах не было ни страсти, ни внимания, они наблюдали за Икавой с чрезмерной холодностью. Встретившись с этим взглядом, Икава раздраженно скривил губы.

В его взгляде сквозило убеждение, что все мужчины и женщины существовали, чтобы служить ему. Машиба почувствовал отвращение, при виде него.

- Ты изменился, Такааки.

«У Вас нет права указывать на то, что со мной происходит», - подумал Машиба, но ему не хватило воздуха, чтобы сказать это. Упоминание же его имени лишь более усугубило ситуацию.

- У меня нет времени, чтобы вести светскую беседу с Вами, - бесстрастно сказал он, спеша закончить разговор, и лоскутная улыбка Икавы разорвалась на куски.

- Вы не должны говорить мне такие вещи…

Икава нахмурился с болезненным выражением, его голос слегка дрожал. Но Машиба прекрасно знал, что это так же было одним из его театральных представлений, разработанное, чтобы дать Икаве преимущество в сложившейся ситуации.

- Я буду говорить все, что захочу. У Вас есть ко мне дело? – практически выплюнул он через плечо, и Икава надул губы, посмотрев в ответ. «Он идиот? Будто не знает, что вправе обижаться лишь на тех, кто испытывает к нему какие-либо чувства?» - этот фарс внезапно развеселил Машибу, и вздох вновь сорвался с его губ. Икава, который сейчас стоял перед ним, не вызывал в его душе ни одного чувства, он почти смеялся от того, как долго избегал его, даже не осмеливаясь встретиться взглядом с Икавой в страхе, что решимость его может подвести. Машиба сам был клоуном, раз позволил этому человеку управлять собой, и из-за того, что позволил обмануть себя. Тот факт, что эти раны послужили поводом для усложнения отношений с Хатано, вызывал мигрень.

Он бросил хмурый взгляд на Икаву, снизу вверх (поскольку тот был ниже него на голову), и мужчина отпрянул от него с трепетом. На него никто и никогда не смотрел с таким презрением, свысока, как бывший любовник, и враждебность во взгляде Машибы, казалось, потрясла его. Вероятно, он и сам не осознал того, что сделал. Он был прикован к сладким воспоминаниям об их отношениях, не понимая, что прошли те дни, когда Машиба был в его полном распоряжении.

- Да, будет реконструктизация, но они собираются не только увольнять людей. Я слышал, основная идея в переназначении сотрудников.

Не смотря на то, что Икава сам затеял этот разговор, он по-прежнему молчал, но подобное побуждение от Машибы заставило его открыть рот.

- Они говорят, что в четвертом отделе были достигнуты удивительные результаты, и несколько человек были выбраны для перевода в головной офис.

Источником новостей Икавы, скорее всего, был отец его жены. Информация была конфиденциальной, чтобы достичь его ушей, даже не смотря на высокое положение. Машиба заметил, что его воспоминания о браке Икавы оставили его равнодушным. Теперь, когда он мог воспринимать ситуацию в истинном свете, Машиба с трудом подавил в себе приступ смеха.

- Что ты имеешь ввиду?

Если Машибу переведут в тот же отдел, что и Икаву, соперничество станет неизбежным. Его связи и паутина влияния вознесли Икаву по карьерной лестнице компании, но он никогда не обладал деловыми и практическими навыками Машибы. Это обращение было, несомненно, попыткой Икавы уговорить его сотрудничать в игре. Ничтожность происходящего мешалась в Машибе с жалостью.

Цепкий, подобно виноградной лозе, которая стремится зацепиться усиками за все, чтобы вытянуться к солнцу, Икава был общителен и проницателен, но из-за того, что он часто упускал потенциальные контракты, мужчина заработал неблагоприятную репутацию среди коллег из собственного отдела. Слухи о его нестабильном эмоциональном состоянии переходили из уст в уста служащих.

Сначала в студенческие годы, а затем и в период интернатуры, Машибы начал замечать ошибки Икавы. По бумагам Икава был более компетентен и опытен, что позволило ему быть назначенным в главный офис и найти жену. Возможно, именно из-за этого Камата отзывался об Икаве так резко.

- Очень хорошо, что вы ладите друг с другом, но все же вам не стоит так сильно полагаться друг на друга, - предупреждал он. В то время Машиба был слеп и глух к чужим словам, и заявление наставника вызвало в нем антипатию. Только теперь он мог оценить мудрость своего старшего товарища.

- Ну, я хочу сказать, что мы станем коллегами! Я просто рад, что буду работать с Вами снова…

- Что ты говоришь? – перебил Машиба Икаву, прежде чем тот успел закончить фразу. В первую очередь, переназначение Машибы еще было не утверждено, и то, что он осмелился делать такие заявления, было, по крайней мере, нетактично. Машиба бросил усталый взгляд на собеседника. – Это еще не решено, нет смысла обсуждать такие вещи сейчас.

Он щелкнул зажигалкой, поднося ее пламя к кончику сигареты. Знакомая горечь проникла в легкие, и он наслаждался этим слабым никотиновым опьянением, сухо продолжая:

- Даже если это правда, и я буду переведен в головной офис, я не собираюсь убирать за тобой.

Скорее он приложил бы все силы, чтобы пнуть Икаву в грязь, раздавить и растоптать.

Прекрасное лицо Икавы побледнело, словно он услышал невысказанные слова Машибы. Будучи одним из самых близких ему людей, Икава был прекрасно осведомлен о вспыльчивости и жестокости Машибы.

- Почему?.. Почему ты так холоден? – получив непривычный отказ, мужчина начал подлизываться медовым голосом. – Я никогда не говорил этого, просто я хочу думать, что мы могли бы…

- Естественно, все не может быть так же, как раньше. Ты вообще думаешь своей головой?

Он увидел свое перевернутое отражение во влажных глазах Икавы, и его грудь на секунду сдавило. Это было чувство, полностью отличавшееся от того, что он испытывал к Хатано. Икава резко приблизился к Машибе, прижимаясь к нему, от чего тот напрягся.

- У Вас есть жена. Разве Вы не должны быть более осторожным в своих действиях? – сказал он глядя на прижавшегося к нему человека с презрением. Но Икава иначе истолковал его слова.

- О, так вот оно что, - в мгновение ока его грустное выражение лица сменилось завораживающей улыбкой. Машиба был ошеломлен скоростью такой перемены. – Ты ревнуешь…?

Значение слов Икавы не сразу дошло до него. Он стоял ошеломленный, чувствуя, как его толкают к стене, и дрожь поднимается по его коже, вдоль позвоночника.

- Не было никакой причины отдаляться друг от друга на эти шесть месяцев… Ты знаешь, я ждал, что ты позвонишь мне?

«Что это было?»

Не в состоянии понять истинную природу чувств, подобно тому, что сейчас упиралось в его штаны между ног, Машиба спросил себя снова: «Что за наглый, отталкивающий объект сейчас липнет к моим губам?»

- Эй, это так непохоже на тебя, ненавидеть меня..?

- Отойди от меня!

Платиновое кольцо блеснуло на руке, незаметно опускающейся на бедро бывшего любовника. Его желудок скрутило от отвращения, и Машиба оттолкнул мужчину в сторону, все еще чувствуя давление чужих губ на своих. Он вытер рот тыльной стороной кулака.

- Отойди от меня!

Ошеломленный отказом, Икава непонимающе смотрел на него.

Плечи Машибы дрогнули от тяжелого вздоха.

- Ты и я… Все кончено.

- Такаа…

- И, я думаю, Вы понимаете почему! – сказал он сердито, от чего у Икавы перехватило дыхание.

Выражение его лица скривилось, а мерзкие слова слетели с его губ:

- Ну что, уже нашел себе мальчика-игрушку?

«Какое это имеет отношение к делу?» - подумал Машиба, сжимая голову руками.

- Как ты можешь быть таким спокойным без меня?

- Что за логика? Этот разговор не имеет смысла, - добавил он, поворачиваясь к двери, когда за его спиной раздался истеричный вопль, приведший его в замешательство:

- Думаешь, сможешь унизить меня, да? Я не позволю!

Каждое слово давалось Машибе с трудом, но он вновь повернулся к собеседнику, желая расставить все точки над i. Он сделал последний смертельный выпад, словно в дуэли.

- Тебя унижают? У тебя и так нет достоинства, которого бы тебя могли лишить. Все кончено, - повторил он, наблюдая за тем, как в гневе искажается прекрасное лицо Икавы. – Если хочешь, чтобы я спал с тобой, похудей немного. Эта счастливая семейная жизнь отложилась на твоей фигуре несколькими фунтами, не так ли? – это было самое обидное оскорбление, которое мог бросить Машиба с издевательской усмешкой. Икава был предрасположен к быстрому набору веса, и он фанатично соблюдал режим питания, чтобы сохранить фигуру. На самом деле руки Машибы привыкли к гибким формам Хатано, а тело Икавы теперь казалось ему громоздким. Эта искренность не была не замечена Икавой.

- Тыыы!

Машиба покачнулся, уклоняясь от снаряда, и воздушно-десантный объект врезался в стену с грохотом. Судя по выбранному Икавой оружию – нераскрытой банке с кофе, - Машиба понял, что его собеседник в ярости.

- Не волнуйся, я не буду спать с тобой, даже если ты простишь меня… У меня уже кое-кто есть, - жестоко сказал он, на этот раз не оглядываясь.

- Больной ублюдок! – скрипучим голосом продолжал проклинать его Икава, но ни одна из его вульгарных фраз не достигла сердца, покрытого ледяной коркой. Он вернулся на свое место, и резко опустился в кресло, застонав от усталости.

«Какой идиот возвращается с перерыва еще более уставшим, чем уходил на него?» - подумал он насмешливо. Но, не смотря на это, с его плеч будто гора упала. Этот человек больше не занимал даже самой маленькой ниши в его сердце. Пока они работают в одной компании, бесполезно было бы желать того, чтобы он исчез, но было вполне достаточно выкинуть его из мыслей.

При этом Машиба вынужден был скривиться от своей неосторожности. Если бы он расстался с Икавой полгода назад так же, как сейчас, Хатано бы не пострадал.

Даже теперь время еще было. Теперь, когда он порвал все связи с причиной своих прошлых страданий, не было больше необходимости «отвлекать» себя с Хатано.

«Все, что потребовалось бы от меня – это слова «Все кончено», вот и все…»

Тем не менее, Машиба знал, что вероятнее всего не произнесет их. Как и удивлялся странному нетерпению, которое вновь перехватило контроль над ним, словно жажда иссушающая горло.

Машиба понял, что эта жажда может быть насыщена лишь внутри тела Хатано.

* リストラ(risutora): когда компания закрывает убыточные ведомства и / или открывает новые отделения
(п/п в разговоре несколько раз Икава и Машиба переходят с Ты на Вы – подчеркнутая манера общения, показывающая смену их эмоционального фона)

P.S. Подхватывая традицию Olchenka'и (которая обещала мне что-то горяченькое), переводчик поздравляет Вас с днем своего рождения, ибо не приди он двадцать с хвостиком лет назад в этот мир, яой обеднел бы на 30-40 фанфиков ХД Время идет, а я все такая же ленивая задница... надеюсь полное совершеннолетие даст мне немножко больше исполнительности и обязательности, *обнимашки*.

Поиск по сайту: