Глава 5. Ракель замерла. Ее меч остановился в воздухе

Ракель замерла. Ее меч остановился в воздухе.

- Чего ты ждешь? — спросил вампир. — Давай, сделай это.

Ракель не знала, чего ждет. Вампир мог остановить удар меча, заблокировав его деревянными наручниками, но даже не пошевелился. Она была уверена, что он не станет сопротивляться. И действительно, он неподвижно лежал, глядя на нее бездонными глазами.

Волосы рассыпались у него по лбу. Похоже, он даже не испытывал страха.

«Все правильно, — подумала Ракель. — Убей его. Даже он говорит тебе это. Давай же, быстрее».

Но вместо этого девушка медленно опустила меч и отошла в сторону.

— Нет, — произнесла она, — я не выполняю приказы тварей из Царства Ночи.

Ракель была настороже, опасаясь каких-либо движений вампира, но он лишь взглянул на деревянные наручники, сковывавшие его руки, и снова откинулся назад.

— Понятно, — усмехнулся он, — значит, пришло время пыток, не так ли? Ну что же, должно быть, это тебя позабавит.

«Убей его, дурочка, — шептал ей тихий внутренний голос. — Не разговаривай с ним, это опасно».

Но она почему-то не хотела слушаться внутреннего голоса. Ей требовалось время, чтобы совладать с непонятными для нее эмоциями.

Ракель осторожно наклонилась, подняла фонарь и направила его прямо в лицо вампиру.

Отлично, теперь она может видеть его, а ее лицо остается в тени. Глаза вампиров не выносят яркого света. Даже если он попытается разглядеть Ракель, то не сможет — лицо девушки было скрыто шарфом. Теперь преимущество было на ее стороне, и Ракель почувствовала себя более уверенно.

— Почему ты думаешь, что мы собираемся пытать тебя? — спросила она.

Он улыбнулся. Его взгляд был направлен в потолок, и он даже не пытался посмотреть на нее.

— Потому что я все еще жив, — ответил он. Затем поднял руки, скованные наручниками. — А это для чего? На Южном побережье в последнее время находили трупы вампиров с этими штуками. Похоже, их надели, чтобы пошутить... — Он снова улыбнулся.

«Работа Вики», — подумала Ракель.

Ей вдруг захотелось стереть улыбку с его лица. Странная, мешающая ей улыбка, очень красивая и немного безумная.

— Или чтобы получить нужную информацию, — продолжил он.

— А ты сообщишь мне нужную информацию? — усмехнулась в ответ Ракель.

— Вряд ли.

— Я тоже так думаю, — сказала Ракель.

В ответ она услышала громкий смех.

«О господи, — подумала девушка, — хоть бы он замолчал».

Она не понимала, что с ней происходит. Нужно признать, он был очень симпатичным — в определенном смысле, конечно же. Но она уже встречалась с симпатичными и даже очаровательными вампирами, которые пытались использовать свой шарм, чтобы избежать гибели. Некоторые из них даже пробовали соблазнить ее. И практически все использовали гипноз. Лишь благодаря умению Ракель противостоять их телепатическим способностям она все еще была жива.

Но этот вампир не применял ни одного из знакомых ей приемов, а при звуках его смеха сердце Ракель сжималось, словно от боли. Когда он смеялся, его лицо странным образом изменялось, будто бы освещаясь изнутри загадочным светом.

«Эй, девочка, у тебя серьезные неприятности. Убей его, и как можно быстрее».

— Послушай, — сказала она, и ее голос непонятно почему задрожал. — Здесь нет ничего личного. И хотя для тебя это вряд ли имеет значение, я не собираюсь пытать тебя. Но в этом деле мне не остается ничего другого, кроме как выполнить свой долг, — добавила Ракель и подняла меч.

Вампир повернул лицо к свету. Он уже не улыбался, и в его голосе не слышалось никакой насмешки.

— Я все понимаю. У тебя есть... понятие чести. — Он снова посмотрел вверх и добавил: — Все правильно. Именно так все заканчивается, когда два вида сталкиваются друг с другом. Убей или сам будешь убит — таков закон природы.

Это был разговор двух воинов. Неожиданно Ракель почувствовала то, чего никогда не испытывала по отношению ни к одному вампиру, — уважение. Уважение и горечь от того, что они оказались по разные стороны баррикад, что они могут быть только врагами.

«Он тот, с кем я могу разговаривать», — подумала девушка.

Ракель вдруг ощутила, насколько она одинока в этом мире. Ей очень захотелось поговорить с кем-нибудь.

— Есть ли кто-то, кому бы ты хотел сообщить о своей смерти? — спросила девушка. — Я хотела сказать, есть ли у тебя семья? Я могу рассказать им о том, что произошло с тобой.

Она вовсе не ожидала, что он назовет какие-то имена. В этой войне информация была смертельным оружием, и каждая из сторон старалась узнать как можно больше о своем враге. Если знаешь, что кто-то может быть вампиром или охотником на вампиров, значит, знаешь, кого нужно убить.

Все как у Бэтмена и Женщины-Кошки — главное, чтобы никто не узнал, кто ты на самом деле.

Но этот вампир, похоже, был полным безумцем.

— Ты можешь сообщить об этом моему приемному отцу, — задумчиво произнес он. — Его зовут Хантер Редферн. Прости, не могу сообщить его адреса, но он живет где-то на востоке. — И снова улыбнулся. — Да, забыл представиться. Меня зовут Квин.

Ракель словно окатили ледяной водой.

Квин! Один из самых опасных вампиров Царства Ночи! Может быть, самый опасный вампир, бывший когда-то человеком. Она много слышала о нем. Каждый охотник за вампирами знал, что Квин — непревзойденный воин, отличающийся изворотливостью, острым умом и ледяным спокойствием. Он убил множество людей, потому что хотел уничтожить их как можно больше, оставив лишь часть в качестве источника пищи.

«Как я ошиблась! — подумала Ракель. — Нужно дать Вики возможность подвергнуть его пыткам, ведь он этого заслуживает больше, чем какой-либо другой вампир. Один Бог ведает, сколько крови он пролил».

Квин смотрел прямо на нее, не обращая внимания на свет фонаря.

— Итак, тебе лучше как можно быстрее убить меня, — сказал он, и его слова были холодны, как хлопья снега. — Потому что иначе я убью тебя, когда освобожусь.

Ракель натянуто рассмеялась:

— Это должно напугать меня?

— Теперь ты знаешь, кто я такой. Хотя, похоже, ты впервые слышишь обо мне.

— Так-так, дай-ка вспомнить, что я знаю о Редфернах... Кажется, это семья, которая представляет вампиров в Верховном совете Царства Ночи? Это самая главная семья ламий, то есть тех, кто рожден вампирами. Они ведут свое происхождение от Майи — первой легендарной женщины-вампира. Что же касается Хантера Редферна, то он — блюститель законов Царства Ночи — прибыл в Америку в шестнадцатом веке. Поправь меня, если я в чем-то ошиблась.

Он бросил на нее ледяной взгляд.

— Как видишь, мы кое-что знаем, — сказала Ракель. — Твое имя мне тоже знакомо. Тебя сделал вампиром Хантер, а так как у него были только дочери, ты тоже являешься его наследником.

Квин тихо рассмеялся:

— Опять эти досужие сплетни. По-твоему получается, что я просто обожаю Редфернов и мы одна счастливая семейка. На самом деле каждый из нас больше всего хотел бы видеть другого на дне Атлантики.

— Ага, опять ваши разборки, — заметила Ракель. — Почему вы никак не можете поладить друг с другом?

Ее голос предательски дрожал. Странно, ведь она не испытывала страха. Скорее, это можно было назвать смущением. Ей следовало не болтать с ним, а немедленно вонзить в него свой меч. Но почему она не могла сделать это?

Единственное, что оправдывало ее поведение, это то, что Квин, судя по всему, был смущен сложившейся ситуацией не меньше ее.

— Не думаю, что ты слышала обо мне много, — процедил он сквозь зубы. — Я — твой самый ужасный кошмар. Даже вампиры боятся меня. А что до старика Хантера... У него всегда были свои представления о правилах, о том, как убивать и кого. Если бы он узнал, что я вытворяю, думаю, свалился бы замертво.

«Добрый старый Хантер, — подумала Ракель. — Патриарх, оплот морали клана Редфернов, все еще живший по нравственным законам семнадцатого века. Да, он был вампиром, но это был вампир-джентльмен».

— Возможно, я найду способ сообщить ему, — сказала Ракель.

Квин снова бросил на нее ледяной взгляд, в котором на этот раз читалось явное уважение.

— Будь я уверен, что ты сможешь разыскать его, я бы не дал гроша за твою жизнь.

— Знаешь, — задумчиво проговорила Ракель, — я никогда не слышала, чтобы кто-то называл тебя по имени. То есть я хотела узнать твое имя.

Он моргнул, а затем медленно произнес:

— Джон Квин. Джон. Но это не значит, что ты можешь называть меня так.

— Да-да, конечно, — кивнула она. — Джон Квин. Такое обычное бостонское имя, имя простого человека. — И она вдруг подумала о нем как о человеке, а не как о монстре. — Скажи, а ты хотел, чтобы Хантер Редферн сделал тебя вампиром?

Ни разу в жизни Ракель не задавала такого вопроса ни одному вампиру. После долгой паузы Квин произнес бесстрастным голосом:

— По правде говоря, я хотел его за это убить.

— Понятно, — сказала Ракель.

«Я бы тоже хотела того же», — подумала она.

Ей нужно было промолчать, но она не могла сдержаться:

— Но почему он это сделал? Почему он выбрал именно тебя?

Снова пауза. Ракель подумала, что Квин не станет отвечать на этот вопрос, но он неожиданно заговорил:

— Я... я хотел жениться на одной из его дочерей. Ее звали Доув.

— Ты хотел жениться на вампире?

— Но я не знал, что она вампир! — возбужденно воскликнул Квин. — Хантер Редферн был уважаемым жителем Чарльзтауна. Правда, люди поговаривали, что его жена — ведьма, но в те времена так говорили и о человеке, который просто улыбнулся в церкви.

— Значит, он просто жил в городе и никто ни о чем не подозревал?

— Большинство горожан уважали его. — Губы Квина искривились в недоброй улыбке. — Даже мой отец уважал его, а он был священником.

Ракель слушала Джона как зачарованная.

— И тебе нужно было стать вампиром, чтобы жениться на Доув?

— Я так на ней и не женился, — равнодушно ответил Квин. Он продолжал свой рассказ таким бесстрастным голосом, словно разговаривал сам с собой. — Хантер предложил мне жениться на любой другой из его дочерей, но я ответил, что скорее женюсь на свинье. Гарнет[2], старшая, была так же привлекательна, как жердь из забора. А Лили, средняя, — олицетворение зла. Я видел это по ее глазам. Я мечтал только о Доув.

— И ты сказал ему об этом?

— Конечно. В конце концов он согласился, а потом поведал мне тайну их семьи. То есть... — Квин горько рассмеялся, — не столько рассказал, сколько показал. Когда я очнулся, то оказался превращенным в вампира. Ощущения были те еще.

Ракель слушала, непроизвольно раскрыв рот. Она попыталась представить себе тот ужас, который пережил Квин. Наконец она сказала:

— С этим не поспоришь.

Некоторое время оба молчали. Ракель не могла понять своих чувств. Вместо отвращения и ненависти она испытывала жалость и сочувствие.

— А что случилось с Доув?

Квин напрягся.

— Она умерла, — коротко ответил он, давая понять, что время откровений прошло.

— Как умерла?

— Не твое дело!

— Расскажи... Знаешь, Джон Квин, есть вещи, которые не следует таить в себе. Если ты поделишься...

— Мне не нужен психоаналитик, — грубо оборвал он ее.

Квина вдруг охватила ярость, и темный огонь в его глазах должен был испугать Ракель. Теперь он выглядел таким же диким и необузданным, как другие вампиры.

Но она не испугалась. Ракель была на удивление спокойна, словно при выполнении дыхательных упражнений.

— Послушай, Квин...

— Думаю, тебе лучше убить меня прямо сейчас, — сказал он. — Если только ты не слишком напугана или не слишком глупа. Ведь эти наручники не смогут долго сдерживать меня. А когда я освобожусь, то направлю этот меч против тебя.

Ракель взглянула на наручники. Они были почти сняты. Конечно, дерево было неподвластно вампиру, но только не металлические скобы, которые скрепляли деревянные части. Еще немного — и его руки будут свободны.

Он был очень силен, даже для вампира. И вдруг ей в голову пришла странная идея.

— Знаешь, — сказала она, — продолжай их расшатывать. Тогда я смогу объяснить, как ты освободился.

— О чем ты?

Ракель достала нож и перерезала веревки, стягивающие его ноги.

— Я отпускаю тебя, Джон Квин.

Он замер.

— Ты сошла с ума! — воскликнул он.

— Может быть...

— Если ты думаешь, — продолжал он, пытаясь окончательно освободить руки, — что я испытываю жалость к людям, потому что сам когда-то был человеком, то заблуждаешься. Я ненавижу людей больше, чем Редфернов.

— Почему?

Его белоснежные зубы обнажились в улыбке.

— Нет уж, достаточно. Я не собираюсь объяснять тебе все. Просто прими мои слова на веру.

Она ему верила. У него был вид разъяренного, загнанного в ловушку опасного зверя.

— Хорошо, — сказала она, отступая на шаг назад. — Давай сразимся. Только хочу напомнить, что однажды я уже одержала над тобой верх. Это я ударила тебя по голове.

Он покачал головой.

— Ты — маленькая идиотка, — сказал он. — Я с тобой не сражался, потому что принял тебя за одного из тех придурков, что на ногах едва стоят.

Он рывком приподнялся, демонстрируя ей свою силу.

— У тебя нет ни единого шанса, — продолжал он, глядя на нее бездонными глазами. — Считай, что ты уже мертва.

Ракель ощутила, как к горлу подкатывает тошнота.

— Я быстрее любого человеческого существа, — звучал в ее ушах тихий голос Квина. — И сильнее. Я вижу в темноте намного лучше, чем при свете. И очень, очень опасен...

Ракель почувствовала, как внутри нее нарастает паника. В эту секунду она верила ему безоглядно. От ее былого спокойствия не осталось и следа.

«Он прав, ты идиотка», — твердила она себе.

Но почему? Почему ей было жаль этого опасного монстра, который через мгновение разорвет ее на куски? Она сказала себе, что в самом деле заслуживает такого наказания за собственную глупость.

Но тут Ракель услышала свой внутренний голос.

«Ты не могла убить его связанным и беспомощным, — говорил голос. — Иначе ты сама превратилась бы в монстра. А услышав его историю, нельзя было не испытать к нему жалости».

«Теперь я умру», — думала Ракель.

Ей стало страшно. Но если бы все повторилось, она повела бы себя точно так же. По-другому было нельзя.

Она стояла, всем существом ощущая, как утекают последние спасительные секунды, когда можно было убить его, и знала, что Квин, так же как и она, чувствует это течение времени.

— Жаль будет рвать твое горло, — сказал Квин.

В этот момент металлические скобы в наручниках выскочили, и Квин одним движением освободил руки. Он вскочил на ноги. Теперь его лицо было скрыто во мраке.

— Итак... — произнес он.

— Итак... — прошептала Ракель.

Они стояли друг против друга. Девушка внимательно следила за ним, стараясь предугадать направление его первого удара. Но Квин оставался неподвижен. Похоже, он мог полностью контролировать свои эмоции.

— Ты хороший воин, — сказала она.

— Спасибо, ты тоже.

— Спасибо тебе.

— Но это не имеет значения для тебя.

— Посмотрим... — еле слышно ответила Ракель.

Она отметила едва заметное движение его ног, что подсказало ей: Квин будет нападать слева. Ее тело двинулось навстречу удару, и тут она поняла, что так и не подняла меч.

Ракель вытянула вперед левую руку, чтобы отразить атаку, и нанесла ответный удар. Быстрый и резкий, он должен был причинить Квину сильную боль. Но это был удар рукой, а не мечом. Ракель вдруг поняла, что просто не может использовать против него меч.

— Ты умрешь, идиотка, — сказал он.

В какой-то момент ей почудилось, что эти слова произнес не вампир, а ее внутренний голос.

Ракель попыталась оттолкнуть его. Единственное, о чем успела подумать: нужно немного времени, чтобы собраться. Она замахнулась на него, и тут ее обнаженная рука коснулась его ладони.

То, что произошло потом, не поддавалось уже никакому объяснению.

Поиск по сайту: