Глава 10. Прислонившись к холодной каменной стене, Арик с трудом втягивал носом воздух в измученные легкие

Прислонившись к холодной каменной стене, Арик с трудом втягивал носом воздух в измученные легкие.

Дрейк без сознания лежал у его ног.

Проклиная влажные и холодные шотландские ночи, Арик снова поднял своего друга и взвалил его исхудавшее длинное тело на свое плечо, занывшее от боли. Дрейк застонал, но в себя не пришел.

Впрочем, это даже к лучшему, был уверен Арик. От длинных спутавшихся волос Дрейка, спадавших ему на плечи, пахло грязью и нечистотами, как и от всего остального. Его обычно загорелая кожа стала бледной, да и вообще он был похож на привидение. К тому же Дрейк до того исхудал, что Арик чувствовал плечом все его ребра, когда делал очередной шаг по направлению к свободе. Дай Бог, чтобы ничего не случилось.

Арик считал, что Дрейк не смог бы больше протянуть в этой чудовищной тюрьме. Само собой, если бы он вообще выжил.

Но выжить ему бы не дали – об этом свидетельствовали свежие и глубокие шрамы на его спине.

Арику хотелось убить Мердока Макдугала. Никакие извинения, никакие объяснения не смягчили бы его решимости, ненависти. Мердок заслуживает того, чтобы сдохнуть как собака, потому что он именно так, а то и хуже обходился с Дрейком.

– Ш-ш-ш, Арик! Тише! – прошептал Киран, стоявший возле калитки, около которой теперь никого не было.

– Чисто?

– Ага! Я был вынужден стукнуть по нескольким головам. Быстрее! Караульные скоро вернутся.

Кивнув, Арик поудобнее пристроил Дрейка на своем плече, чтобы протиснуться с ним через узкий проход. К счастью, они не встретили сопротивления.

Подкупить тюремщика оказалось несложно. Но им с Кираном пришлось нейтрализовать других стражников – кого кулаками, кого клинками – для того, чтобы освободить путь к внешней стороне замка Данолли, где жили члены клана Макдугалов. На этот раз Арик был не против крови и драки – и все ради того, чтобы спасти Дрейка.

Скупой шотландский ветер обдувал поросшие вереском скалы, поэтому Арик без особого труда нес своего кровного брата, стараясь сдерживать волнение. Киран следил за тем, чтобы у них на пути и позади них никого не было.

Спустя всего несколько минут они дошли до поджидавших их лошадей. Арик был чрезвычайно рад тому, что предусмотрительно привез с собой некое подобие телеги, на которую можно было положить Дрейка. Иначе его другу не выдержать бы трудного путешествия в поместье Гилфордов в Англии, где он будет в полной безопасности.

Киран с Ариком привязали своих лошадей к телеге. Киран сел впереди, чтобы управлять убогой повозкой. В воздухе пахло дождем и отчаянием, когда Арик уселся рядом со своим бесчувственным другом и принялся молиться.

Трехчасовое путешествие до гостиницы, которую Киран с Ариком сочли вполне безопасной, показалось обоим вечностью. Взошла луна, и Арик осмотрел в ее голубоватом свете своего измученного, исхудавшего и какого-то пожелтевшего друга. Дрейк чудовищно постарел на вид и выглядел гораздо старше своих лет; на нем были обрывки той самой одежды, которую он надел в день убийства своего отца семь месяцев назад.

Мердок Макдугал – настоящее чудовище, жестокость которого уступает лишь его ненависти к младшему сводному брату.

Когда они оказались в гостинице, Арик едва не свалился от усталости. Вздохнув, он безжалостно отмахнулся от нее, взял себя в руки. Киран с мрачным и усталым лицом шел следом за ним – вместе они поднимали Дрейка по ступенькам, которые вели в гостиную.

В камине весело плясал огонь. На столе для них приготовили легкий ужин, состоящий из вина, сыра и хлеба, – об этом Арик и Киран позаботились еще до отъезда в Данолли. Утром хозяева гостиницы приготовят им настоящий завтрак. Арик от души надеялся на то, что Дрейк доживет до утра и сможет утолить голод.

Подавив тяжелый вздох, Арик помог Кирану уложить Дрейка на единственную в комнате кровать.

– Нам понадобится вода, – проговорил Арик, сдерживая гнев, закипевший в нем при виде тяжелейшего состояния, в котором был его друг, хорошо освещенный теперь свечами и огнем.

У Кирана от злости на щеках заходили желваки, его глаза запылали от ярости. Только теперь он разглядел Дрейка, и вид друга привел его в ужас.

– Проклятие! – взревел он. – Мердок – дикарь!

Арик кивнул. Он отлично понимал, что гнев, пылающий в глазах Кирана, – отражение его собственного взора. Если Дрейк умрет, часть его существа тоже погибнет – та часть, которая помнила, как они с Дрейком смеялись, подглядывая за нагими деревенскими женщинами, которые купались в реке. Эта же часть помнила, как они надрезали себе ладони и запечатали собственной кровью договор, в котором обещали до смерти защищать друг друга, что бы ни случилось.

Поэтому Арик твердо вознамерился не замечать плачевного состояния Дрейка и сделать все возможное, чтобы вырвать кровного брата из лап смерти.

– Да, Мердок – дикарь, – подтвердил он слова Кирана. – Достань воды.

Сухо кивнув, Киран вышел за дверь и стал спускаться вниз. Арик снял с Дрейка лохмотья рубашки и осторожно оторвал полоски ткани, приклеившиеся к свежим шрамам на его спине. Силясь сдержать гнев, Арик взялся за штаны Дрейка. Кожа его друга настолько потемнела от грязи и нечистот, что Арик засомневался в том, что его можно будет отмыть дочиста.

Накрыв нагое тело Дрейка свежим одеялом, Арик прилег на матрас рядом с ним.

– Живи, мой друг! – прошептал он. – Мы с тобой, Киран и я.

От волнения в горле Арика застрял комок, и он с трудом сглотнул, чтобы избавиться от него. Дрейк должен жить. Нельзя допустить, чтобы Мердок совершил такое злодеяние и одержал над ним победу.

– Жена хозяина гостиницы согреет воды для ванны, – сообщил Киран, входя в комнату. В руках у него было ведро чистой воды, кусок щелока и сверток с одеждой. – Начнем пока с того, что есть.

– Быстро! – сказал Арик.

Встав рядом, друзья принялись за дело. Арик вымыл Дрейку лицо, поросшее густой и жесткой черной щетиной. Киран намыливал Дрейку руки, плечи, грудь и шею. Не говоря ни слова, друзья ловко перевернули Дрейка на живот.

Вся спина их друга была испещрена шрамами. Свежие раны были явно нанесены совсем недавно, причем они легли поверх старых и чуть подживших. Кожа посерела от грязи и нечистот. Арик содрогнулся, глядя на то, в каком плачевном состоянии находится его друг. У Кирана был такой вид, словно он едва сдерживает желание ударить кого-то.

– Не сейчас, – тихо промолвил Арик.

Кивнув, Киран плеснул свежей воды в таз и намылил кусок ткани, готовясь мыть спину Дрейка. Арик прикрыл свежие раны другим куском.

Внезапно Дрейк приподнялся и закричал, открыв темные глаза, в которых стояло безумное выражение.

Киран с Ариком бережно удержали его и уложили на кровать.

– Мы увезли тебя из Данолли, Дрейк, – вымолвил Арик. – Мы приехали для того, чтобы помочь тебе.

Дрейк обернулся, осмотрелся по сторонам, потом устремил взор на Кирана и Арика. Постепенно его искаженное болью, исхудавшее лицо обретало человеческое выражение. Арик подал Дрейку чашу с вином.

– Как? – спросил Дрейк. Голос его был совсем хриплым – то ли от болезни, то ли от того, что он давно ни с кем не разговаривал. Или и от того и от другого.

– Гилфорд несколько месяцев пытался спасти тебя, – начал Киран. Дрейк жадно пил вино. – Но у него ничего не вышло, и он послал за тобой нас.

– Мы отвезем тебя в Харидж-Холл. – Арик протянул другу ломоть хлеба с сыром и с удовлетворением наблюдал за тем, как Дрейк откусил внушительный, кусок. – Там ты сможешь поправиться…

– Нет, – решительным тоном возразил Дрейк.

– Но… – Арик нахмурился. – Куда же ты поедешь?

– В Данолли, – ответил Дрейк, снова откусывая хлеб с сыром.

– Ты не можешь ехать туда! – воскликнул Арик. Морщась от боли, Дрейк расправил исхудавшие плечи.

– Могу, – настаивал он. – И поеду. Мердок должен умереть.

– Но… – хором возразили его кровные братья.

– Этот палач убил моего отца и, черт возьми, едва не отправил на тот свет меня, – сказал Дрейк. – Он должен умереть от моей руки, причем как можно быстрее. – Договорив, он снова сделал большой глоток вина.

– Ты едва жив и очень болен, – хмуро проговорил Арик. – Твое состояние здоровья помешает тебе отомстить. Поедем с нами в Харидж-Холл. Гилфорд ждет нас там, и его солдаты будут защищать тебя до тех пор, пока ты не поправишься.

– Есть и другой вариант, – вмешался Киран. – Я буду счастлив убить эту скотину вместо тебя.

Дрейк, который всегда первым хохотал над шутками Кирана, на сей раз даже не улыбнулся.

– Это мой долг – избавить мир от этой гадины. Быстро и жестоко.

Арик хмурился все больше – не нравилась ему решимость, звучавшая в голосе Дрейка.

– Не думаю я, что сейчас тебе это по силам, – сказал он.

Темные глаза Дрейка были полны… пустоты. Лишь в его голосе слышалось презрение.

– И что?

Киран и Арик обменялись тревожными взглядами. Арик глубоко вздохнул – признаться, он был сильно напуган. Дрейк всегда был самым осторожным из них, он тщательно разрабатывал план любой операции и умело вырабатывал определенную стратегию.

Неужели он настрадался так сильно, что готов забыть об осторожности и рисковать собственной жизнью ради того, чтобы убить собственного сводного брата?

– Думаю, моя идея более продуктивна, – заговорил Арик низким интригующим тоном.

Кажется, Дрейк прислушался к нему, во всяком случае, вид у него стал встревоженный.

– Что ты предлагаешь? – спросил он.

– Тщательно продуманную месть. Такое, что будет стоить Мердоку не только жизни.

– У него нет ничего святого и дорогого – того, что бы он ценил, – возразил Дрейк.

Похоже, Кирана осенило.

– Разве тебе небезразлично, что придется жить там, где ты все потерял – отца, уважение собственного клана? – спросил он.

Запустив длинные тонкие пальцы в бороду, Дрейк задумался. Было похоже, что он всматривается в отдаленное будущее.

Арик затаил дыхание и посмотрел на Кирана, взглядом благодаря его за поддержку. Конечно, поддержка не навсегда, но она даст Дрейку возможность излечиться физически и духовно, и тогда, быть может, разум восторжествует.

– Мердок любит Данолли, – начал Дрейк. – И еще он любит власть. Она нужна ему как воздух.

– Так отними у него и то и другое, – посоветовал Арик. – Пусть останется один – нищий, никому не нужный. Пусть другие сторонятся и презирают его.

Дрейк нахмурился, видно было, что он сгорает от нетерпения.

– Но как это сделать? Они с Даффом сумели весь клан убедить в том, что были свидетелями убийства моего отца, которое, само собой, совершил я. Я не знаю ни единого человека, который заявил бы, что это лжесвидетельства.

Арик положил руку на плечо Дрейка.

– Ты всегда был хитер и терпелив, – сказал он. – Скоро ты обязательно придумаешь план действий. А мы, в свою очередь, поможем тебе, если будет нужно.

Неохотно кивнув, Дрейк обратился к обоим друзьям:

– В первую очередь примите мою благодарность за то, что спасли меня. Клянусь, что даже ценой собственной жизни я готов превратить жизнь Мердока в ад на земле.

Киран с Ариком принялись обрабатывать припухшие, болезненные раны на спине Дрейка. Разговор зашел о политике, они вспомнили былое и, само собой, заговорили о вспыльчивой жене Арика. Впрочем, Арика было не обмануть. Дрейк вышел из тюрьмы Мердока другим человеком. Его физическая оболочка была рядом с ними, но мыслями Дрейк был где-то далеко, его переполняла ненависть.

Арику оставалось только надеяться, что все это не приведет к смерти его лучшего друга. Но надежды его постепенно гасли.

Прошло несколько недель. Здоровье Дрейка улучшилось, и он стал похож на себя прежнего. Однако его решимость убить Мердока не исчезла, да и веселее он не стал. Похоже, этот человек был сделан из стали.

Отняв от губ наполовину опустошенную кружку с элем, Арик оглядел опрятный двор замка Гилфорда. От глупых выходок шутов у него болела голова. От пения трубадуров – зубы.

Сидевший рядом с ним Киран сделал долгий глоток эля, а затем схватил проходившую мимо горничную, чтобы потанцевать с ней. Молодая женщина улыбнулась и, приподняв юбки до лодыжек, стала подпрыгивать и притоптывать под веселые звуки лютней.

Дрейк равнодушно наблюдал за ними. Его эль оставался нетронутым.

Арик выругался, сожалея о том, что он предложил Дрейку придумать более жестокий способ наказания Мердока. Надо было им с Кираном прикончить злодея, когда они спасали Дрейка, и все сейчас было бы в порядке. Вместо этого ум и душа Дрейка – точнее, то, что от них осталось, – были полностью поглощены разработкой стратегии мести. Опрокинув в горло остатки эля, Арик потер уставшие глаза руками. Как хорошо, что он послал утром письмо в Нортуэлл, в котором сообщил, что собирается домой! Да, хорошо… Только чувствовал он себя как-то неуверенно. Как Гвинет отнесется к его возвращению? Заключит его в свои объятия и пустит в постель? Или будет слишком занята делами замка, ведь ей так хотелось этого?

Отогнав мрачные мысли, Арик поднял голову и увидел Кирана. Он держал две кружки эля, к тому же локтями прижимал к себе двух молоденьких горничных.

– Я снова возвращаюсь на поле боя, леди! – прокричал он. – Отправьте меня в путь счастливым человеком! – С этими словами он стал подниматься по лестнице в свою комнату в сопровождении смеющихся служанок.

Арик поморщился. Он бы предпочел, чтобы его ирландский друг не испытывал подобного рвения и не стремился воевать в Испании.

Вообще-то Киран – настоящий разбойник. И Арик сомневался, что он может измениться. Поймет ли когда-либо Киран, что ни суматоха битвы, ни постельные утехи не помогут ему скрыть терзавшую его боль?

Кухонная служанка с нежной кожей зазывно улыбнулась ему. Хотя нет, не ему, понял Арик через мгновение. Ее внимание привлек Дрейк, и причина была ясна. Обаяние Кирана привлекало женщин, а мрачное выражение лица Дрейка покоряло их.

Сидевший за ним Дрейк встал, пристально глядя на темноволосую женщину. Подойдя к лестнице, он остановился и вопросительно приподнял брови. Служанка качнулась к нему и обхватила его руку тонкими пальчиками. Потом они вместе исчезли.

Постепенно праздник завершался, люди отправлялись спать в свои комнаты. Гилфорд пришел в зал и уселся на скамью рядом с Ариком.

– Хочу еще раз поблагодарить тебя за то, что ты привез ко мне моего внука, – сказал он.

Арик посмотрел на старика – вот уже больше десяти лет Гилфорд заменял ему отца.

– Дрейк мне как брат, – вымолвил он в ответ. – Я не мог бы поступить иначе.

Гилфорд помолчал, поглаживая жесткую седую бороду.

– Дрейк стал другим, – заметил он.

Выходит, старик это тоже заметил. Впрочем, Арик этому даже не удивился: мало что могло пройти мимо внимания Гилфорда.

– Ему нужно время, чтобы оправиться, – заверил его Арик. Гилфорд покачал головой, его глаза обрели печальное выражение.

– Он совсем не такой, как прежде, даже его желания изменились, – продолжил Гилфорд. – Похоже, он не чувствует ничего, кроме ненависти.

Сдержанно кивнув, Арик был вынужден признать правоту собеседника.

– Послушай-ка, приятель, но все это не повод для того, чтобы ты с таким хмурым видом разглядывал дно своей кружки, – сменил тему Гилфорд.

– Я устал, – солгал Арик.

Гилфорд кивком принял его уловку.

– Ну а теперь, когда мы с тобой остались наедине, расскажи-ка мне о своей жене, – попросил Гилфорд. – По словам Кирана, она удивительна хороша собой, но у нее неуправляемый нрав.

Как раз в это мгновение Арик пытался не думать о Гвинет, ведь он так скучал по ней в последние дни, но что-то не давало ему покоя, и от этого в его груди разливалось непонятное томление. Почему? Попрощались они довольно холодно, если не сказать грубо, и Гвинет не раз сказала ему на прощание, что предпочла бы иметь мужем эту тряпку Пенли.

Он не мог забыть острый ум Гвинет и ее еще более острый язычок. Арик вспоминал, как жена вспыхивала в его объятиях, как выгибалась, когда он ласкал ее грудь, как тянулась губами к его губам, как ее возбуждение буквально наполняло собой воздух, когда он прикасался к самому чувствительному уголку ее тела… Что-то в нем опять шевельнулось – чуть ниже на этот раз. А ведь стоило ему только посмотреть по сторонам, как любая хорошенькая женщина с радостью согласилась бы пойти в его спальню.

Черт возьми! Непонятно почему, но он этого не хотел! Больше того, Арику не хотелось задумываться, в чем причина такого равнодушия к женскому полу.

Он вздохнул.

– Гвинет… Она именно такая, какой описывает ее Киран, – сказал он. «Нет, она еще более яркая», – подумалось ему.

– Привези ее ко мне познакомиться, мальчик мой, – попросил Гилфорд.

– Хорошо, – кивнул Арик, опустив глаза в кружку.

Наступило долгое молчание. Арик прекрасно понимал: мудрый Гилфорд обладает способностью видеть, что творится у человека в душе, понимать его без слов.

– Помнится, были времена, когда ты присоединялся к моему внуку и этому разбойнику Кирану, – напомнил старик. – Вы находили себе девчонок для развлечения.

Это верно. До последнего времени, до Гвинет, Арик редко упускал возможность поразвлечься с девушками. Но что с ним сейчас происходит?

Гилфорд наблюдал за ним своими мудрыми голубыми глазами, с мягкой понимающей улыбкой пожилого человека.

– Вот что, мальчик мой, такое у меня ощущение, что ты полюбил, – проговорил Гилфорд.

Полюбил? Неужели он любит Гвинет? Да как он может любить вспыльчивую ведьму, которая мечтает о замках, богатстве и грезит о том, чтобы связать свою жизнь с каким-нибудь сопляком вроде сэра Пенли?! Нет, это просто страсть.

– Я не люблю ее, – сказал он.

Поднявшись со скамьи, Гилфорд по-дружески похлопал его по спине.

– Ты испытываешь к ней какое-то сильное чувство, – вы молвил он. – И очень скоро ты поймешь, что это за чувство.

Посмотрев вслед старику, Арик допил свой эль. Да уж, его чувство к Гвинет действительно очень сильное. Она нужна ему, ему хочется чего-то непонятного, хочется выпустить на волю то, что он так долго сдерживает в себе. И кажется, лишь Гвинет способна ему в этом помочь.

Выругавшись, Арик приказал принести ему еще кружку эля. Потом еще одну. И еще.

Прошло немало времени; прежде чем подружки Кирана, болтая, спустились вниз. Одна, высокая, худенькая и темноволосая, смеялась. Другая, пухленькая блондинка, молчаливо улыбалась, но щеки ее сильно раскраснелись.

Арик криво улыбнулся. Киран любил женщин – всех до одной. С любой фигурой, любого размера, робких и развязных. А они, похоже, отвечают ему взаимностью. Но сможет ли Киран когда-нибудь полюбить всем сердцем?

Прошел еще час, прежде чем на лестнице показалась та служанка, которую увел с собой Дрейк. Она выглядела бледной, а ее темные волосы спутались у нее на плечах. Глаза женщины были полуприкрыты от усталости, и она едва волочила ноги.

Арик, нахмурившись, поднялся. Он сразу даже не понял, что заставило его подойти к ней – дурное предчувствие или любопытство. Да, Дрейк изменился, но не настолько же, чтобы обидеть женщину?

Когда Арик остановился перед служанкой, она удивленно подняла на него глаза, словно не слышала его шагов и не заметила его.

– С тобой все в порядке? – спросил Арик.

– Я устала, – пробормотала она, наклоняясь к своей постели на засыпанном соломой полу.

Озабоченно хмурясь, Арик помог ей улечься на спину.

– Дрейк сделал тебе больно?

Она приоткрыла свои глаза орехового цвета.

– Больно? – переспросила служанка. – Да нет. – Ее глаза опять закрылись, она зевнула. – Но твой друг сделан из железа, у него сила пятерых человек, и у него совсем нет сердца.

Перевернувшись на бок, служанка почти сразу же заснула. Все еще хмурясь, Арик посмотрел на лестницу. Что она имела и виду? Она вроде не огорчена, с ней не обращались плохо, она лишь пресыщена… Может, Дрейк использовал ее для того, чтобы забыть о днях, проведенных в Данолли? Похоже, что именно так. И у Арика было подозрение, вызванное словами служанки, что его другу это не удалось.

Майские ветры сменились июньскими дождями, а затем и июльской жарой. Гвинет лениво разглядывала рубиновую подвеску, которую подарил ей Арик, и в очередной раз спросила себя, когда же он вернется в Нортуэлл. И произойдет ли это вообще? Рядом с ней жалобно подвывал Пес.

Вздохнув, Гвинет села на скамейку, окруженную зарослями ромашек, и стала слушать шум океана, волнами бившегося о берег позади замка. Запах воды и ромашек мешался с ароматами мяты, чабреца и чудесных роз. И одновременно ощущался легкий запах мандрагоры.

Как же она полюбила Нортуэлл и его окрестности! Благодаря приветливости и доброте веселой кухарки Бесси Гвинет почувствовала себя здесь как дома. Хорошо к ней отнесся и привратник Басуэйн. Но произошло это только после того, как он оправился от шока, вызванного сообщением о женитьбе Арика. Гвинет сразу же устроили в хозяйских покоях, и она теперь жила в такой роскоши, о какой и не мечтала. Пенхерст было даже не сравнить с Нортуэллом. Дикие суровые утесы, поросшие вереском и другими полевыми цветами, сразу очаровали ее, завладели ее воображением. Все здесь было таким бурным, живым, несдержанным, начиная от погоды и заканчивая самой землей и окружавшим ее океаном. Гвинет сразу почувствовала, что никогда не устанет от здешней жизни.

А как приятно было называть Нортуэлл своим новым домом, радоваться своей удаче, чувствовать себя, в конце концов, равной остальным обитателям замка! Теперь у нее безопасное будущее, которое может даже посоперничать с будущим ее кузины. Жизнь все-таки прекрасна!

Так почему же она… места себе не находит от беспокойства?

– Миледи Гвинет! – окликнула ее Бесси. Кухарка направлялась к Гвинет, ее тучные формы так и колыхались под грубым платьем. Только сейчас Гвинет заметила, что рядом с кухаркой идет молоденькая приветливая девушка. Она широко распахнутыми глазами смотрела на молодую госпожу, а ее руки, которыми она только что потерла глаза, были припухшими и красными. – Это моя дочь, Йетта, – представила девушку Бесси. – Она работает в красильне.

Перепуганная девушка неловко присела в поклоне, опустив глаза на землю.

Бесси ободряюще похлопала ее по плечу, девушка выпрямилась, но по-прежнему отказывалась поднимать глаза.

Гвинет поморщилась, догадавшись, что смущает дочь Бесси.

– Здравствуй, Йетта, – сказала она.

– Миледи, – пискнула девушка. Ее высокий голосок дрожал.

– Мы надеялись, что вы поможете нам с одним делом, – Проговорила Бесси. – Ведь я же знаю, что вы в прошлом месяце приказали этому криворукому мельнику не продавать людям плохое зерно.

Гвинет всего-то велела торговцу не обманывать покупателей, поэтому она лишь недоуменно пожала плечами. Мельник, между прочим, отказался ей повиноваться. А Стивен, к удивлению Гвинет – и его стыду, надо сказать, – повторил ее приказание. Он-то прекрасно знал, что давно должен был сделать это, и испытывал некоторое чувство вины.

С тех самых пор Стивен и все остальные обитатели замка стали объяснять Гвинет, как управлять этим огромным обиталищем. Гвинет была рада этому. Ее удивляло лишь то, что слуги иначе относились к Ровене, которая все еще оставалась хозяйкой Нортуэлла, однако со временем Гвинет поняла, что они попросту боялись ее.

И вот Бесси пришла к ней с каким-то важным делом. Гвинет довольно улыбнулась – она очень хотела помочь доброй женщине.

– Конечна, я попробую сделать все, что могу, – промолвила Гвинет. – Чем я могу помочь вам?

– Спасибо вам. Мы все знаем, что вы очень хорошая и добрая, – сказала Бесси. – Вас здесь полюбили с самого первого дня.

Гвинет ничуть не сомневалась, что Бесси говорит совершенно искренне. Сомневаться не приходилось: обитатели замка действительно сделали немало для того, чтобы она почувствовала себя в Нортуэлле как дома. Горничные старались услужить Гвинет, готовя для нее ванны, Бесси угощала ее всяческими яствами, портниха шила платья. Да что там говорить, Гвинет почти ни о чем не приходилось просить, она все получала и без этого. Когда она проходила по замку, каждый слуга улыбался ей. Все здесь было ей по нраву… Все, кроме присутствия леди Ровены.

– Спасибо, – кивнула Гвинет с улыбкой. – Так в чем же ваш вопрос?

– Все дело в мистрис Ровене, – понизив голос, проговорила Бесси. – Она потребовала новое платье цвета шафрана к завтрашнему вечеру.

Гвинет нахмурилась, а Йетта сбивчиво прошептала:

– Мы… видите ли… миледи… – Девушка набрала для смелости полную грудь воздуха: – У нас не хватает цветов… крокуса, чтобы… получился шафрановый цвет.

Постаравшись сделать приветливое лицо, а не хмуриться, Гвинет спросила:

– А вы уже начали красить ткань, Йетта?

Девушка замотала головой, при этом мягкие русые волосы заплясали по ее плечам.

– Нет, миледи… Мама сказала, чтобы мы… чтобы я сначала… потолковала с вами, миледи…

Бедняжка! Она такая робкая и неуверенная. Сердце Гвинет затрепетало: она не хуже Йетты знала, что недовольство и гнев Ровены будут ужасными, если она не получит того, чет хочет.

И хотя Гвинет сделала все возможное для того, чтобы избавиться от Ровены, понимая, что та просто так не сдастся и не откажется от своего места хозяйки замка, она неожиданно решила воспользоваться случаем, который подвернулся ей благодаря кухарке и юной красильщице. Страх в глазах Йетты, вспыхнувший при одном упоминании имени леди Ровены, и то явное недовольство, которое слуги высказывали, говоря о хозяйке замка, убедили Гвинет в том, что Ровена без всякой необходимости обращалась с обитателями замка очень жестко. Ровена буквально измучила слуг, а этого Гвинет допускать не хотела. К тому же она не могла отказать в просьбе перепуганной девушке и ее матери, которая так много работала.

– А вообще-то у вас есть шафран, Йетта? – поинтересовалась Гвинет.

– Да, миледи. Но немного.

Гвинет пришла в голову одна забавная идея. Она улыбнулась.

– А шотландский лишайник?

– Сколько угодно, миледи. – Йетта наконец-то решилась посмотреть на нее.

– Смешай их, – посоветовала она.

– Но… миледи, тогда получится оранжевый цвет, а мистрис Ровена ненавидит…

– Оранжевый? – перебив, договорила за нее Гвинет. Ровена с ее странными выцветшими волосами и розовой кожей в оранжевом будет выглядеть просто ужасно.

– Я скажу мистрис Ровене, что у вас мало шафрана и что вы очень старались, – пообещала Гвинет.

Бесси, уловившая смысл озорной улыбки Гвинет, заговорщически подмигнула ей своими блестящими глазами.

– Ну пойдем, – повернувшись к дочери, промолвила она. – Ты же слышала, что сказала наша леди.

Йетта со страхом посмотрела на Гвинет.

Гвинет похлопала девушку по руке:

– Обещаю, что все будет хорошо. Предоставь мистрис Ровену мне.

Йетта неохотно кивнула. Гвинет приветливо улыбнулась.

– Да уж, леди Ровена будет не слишком хорошо выглядеть, когда вернется наш лорд, – добавила Бесси.

Гвинет была поражена ее словами. Она вопросительно посмотрела на кухарку.

– Так он возвращается? – спросила Гвинет.

Бесси нахмурилась.

– Ну да. Мистрис сказала, что еще вчера получила от него письмо, в котором он писал о возвращении, – объяснила она.

Сердце Гвинет неистово заколотилось в груди, под ложечкой у нее засосало. Наконец-то Арик возвращается в Нортуэлл.

Но он даже не счел нужным сообщить ей об этом!

Гнев пришел позже. Итак, Ровена заказала себе новое платье к его возвращению, без сомнения, для того, чтобы очаровать своего бывшего любовника. А он ни слова не написал Гвинет о том, что приезжает. Ярость, обида охватили ее. Возможно, Ровена и выглядит как невинный ангел, но на самом деле она шлюха, имеющая изощренный ум. Вопрос только в том, хочет ли Арик Ровену.

Однако, учитывая тот факт, что письмо он прислал Ровене, вероятно, стоит утвердительно ответить на этот вопрос.

– Спасибо тебе, – рассеянно промолвила Гвинет. Войдя в замок, она стала подниматься по узким ступенькам каменной винтовой лестницы. Пес плелся позади нее, повесив голову.

В спальне Гвинет села у окна и стала смотреть на серо-голубой океан, бившийся волнами о зеленый берег Нортуэлла. Из-за мелких брызг, висевших в воздухе, картина казалась совершенно волшебной. Пес уселся у ее ног.

Гвинет очень скучала по Арику, беспокоилась о нем, ждала от него хотя бы короткое письмецо с весточкой о его возвращении. А он написал леди Ровене!

Не успела Гвинет взять себя в руки, как ее мысли унеслись к тому утру, когда она сшила себе красное платье. Его серебристый взор был полон желания, его рот жадно ласкал ее грудь, ее сосок. А его большие руки… ну кто бы мог подумать, что они бывают такими нежными, что прикосновения одного его пальца способны довести ее почти до пика наслаждения? А остальное его тело… у него такая мускулистая твердая грудь, плоский живот и такое большое мужское достоинство, которое так стремилось войти в нее… Гвинет только сейчас призналась себе, что ей тоже безумно хотелось принять его в свое лоно, ощутить его толчки.

И сейчас этот человек хочет Ровену?

Хотя… Возможно, если это так, она сама отчасти виновата. Она ведь лежала под ним совершенно нагой и оттолкнула его, несмотря на то, что они были женаты. Арик пытался убедить ее, что всегда будет заботиться о ней и о том, чтобы их дети никогда не голодали. Но до тех пор пока Гвинет не увидела роскошь Нортуэлла, она отказывалась верить ему. А ведь сколько раз он говорил ей, что не хочет возвращаться в замок, в свое прошлое!

Она только и советовала ему снова вернуться к битвам, и была просто восхищена, узнав, что ее муж – знатный граф.

Отведя взор от величественного океана, Гвинет поняла: с тех пор как их обвенчали, она много раз неправильно вела себя. Не стоило ей нападать на Арика из-за того, что он женился на ней ради спасения ее же жизни. Не следовало отгонять его от своей кровати. Не надо было так радоваться приезду в Нортуэлл, видя, как муж переживает из-за этого. Глубоко вздохнув, Гвинет в одиночестве улеглась на большую кровать Арика. Завернувшись в одеяло, она поняла, что он всеми возможными способами пытался сделать их брак настоящим. Он всегда был с ней добр и терпелив, хотя большинство мужчин в таком же положении и не подумали бы об этом. И вот теперь из-за ее упрямства их брак рушится.

Но она остановит это разрушение. Как только Арик вернется, она станет ему лучшим другом, лучшей помощницей и самой лучшей женой, какая только может быть.

Поиск по сайту: