За семь дней. Лагунитас, Чили, 1965 г

В гл. 6 я описал некоторые события, которые произошли во время чилийского Шторма Столетия в августе 1965 г. Мое рискованное путешествие в ущелье Рио-Бланко с проектировщиками линии электропередачи состоялось всего за несколько часов до того, как первые лавины обрушились на Портильо. Затем я описывал разрушение Портильо, последующее его восстановление и проведение там первенства мира 1966 г. по горнолыжному спорту. С другой стороны от Рио-Бланко находится рудник, где смерть и разрушения были еще большими, чем в Портильо.

Шторм Столетия был чилийским национальным бедствием. То, что семидневный снежный ливень сделал в горах, дождь, ветер и наводнения совершили на равнинах. Хотя во время землетрясения в марте предшествующего года число погибших было больше (главным образом из-за прорыва плотины и затолпения селения), материальный ущерб был выше во время шторма.

Но одна катастрофа все же не случилась. Эта история – блистательный пример того, как человек, обладающий хорошей подготовкой, хорошим снаряжением, волей и мужеством, может победить лавины.

История начинается в 1959 г., когда я впервые приехал в Чили. В страшном каньоне Рио-Бланко фирма «Серро корпорейшн» из Нью-Йорка начала подготовку к разработке крупного месторождения меди. В качестве консультанта по проблемам снега и лавин я должен был посоветовать, как лучше спланировать работы по этому проекту.

Когда я увидел Рио-Бланко, моей первой реакцией было узнать, когда вылетает ближайший самолет на Нью-Йорк. Это мрачное узкое ущелье окаймлено обрывами высотой в сотни метров, а вверху, на высоте в две с половиной тысячи метров от дна долины, смутно вырисовываются обнаженные скалы. Все оно производит потрясающее впечатление. Склоны ущелья изрезаны целым рядом кулуаров – quebrados по-испански. В течение столетий по этим расщелинам проносились обломки скал, заполнившие дно ущелья горбатыми конусами выноса с уклонами до 35°, которые в настоящее время примыкают друг к другу, а местами даже перекрываются. Зимой на эти конусы выноса те же самые кебрады изрыгают лавины. Идея использовать этот кегельбан, швыряющий вместо шаров лавины, в качестве линии коммуникации и транспорта для большого и напряженно работающего горнорудного предприятия приводила меня в содрогание.

Дважды отступая из-за плохой погоды и пересидев затем трехдневную метель в Лагунитас в сарае для коз, единственном строении, которое имелось там в то время, я наконец завершил свою первую разведку Рио-Бланко. Шок начал понемногу проходить, и в моем мозгу возникли контуры плана намечаемой операции. Игра стоила свеч, так как в верховьях Рио-Бланко на высоте 3700 м лежало не менее чем на миллиард долларов меди. Сколько там лежит ее на самом деле, никто не знает. Миллиард – это та оценка, которую получили геологи, пройдя разведочные штольни и скважины.

Желая добраться до такого приза, «Серро корпорейшн» согласилась потратить несколько лет и вложить устрашающее – для меня – количество денег, чтобы узнать, существует ли ключ к загадке лавин. В связи с этим возникло много проблем. Одной из них были люди. У чилийцев было свое представление о борьбе с лавинами. Оно состояло в том, что зимой следует держаться подальше от гор. Сможем ли мы найти среди них достаточно таких людей, которых можно было бы подготовить для настоящей борьбы со снегом? Ответ пришел сам. Моими компаньонами по первому обследованию были шестеро худых чилийских парней, ковылявших на снегоступах. Я был на лыжах и на крутых склонах демонстрировал полное превосходство моего снаряжения и техники. Но они отчаянно старались помогать мне и все время весело смеялись. Несомненно, это была самая выносливая группа, с какой я когда-либо имел дело. Они стали ядром противолавинной команды, существующей и сегодня. И они были героями Шторма Столетия.

План действий во время этого экспериментального периода основывался на том, что и по психологическим, и по экономическим соображениям невозможно поддерживать дорогу открытой во время бушующих в Андах буранов. Все, что движется по поверхности, должно передвигаться в интервалах между буранами. Следовательно, все, что должно перевозиться постоянно или строго по расписанию, например руда из шахты или концентрат с фабрики, должно передвигаться под землей.

Любая производственная единица – от шахты в верховьях ущелья до очистительного завода в Лагунитас, включая снегоуборочные станции вдоль шоссе, – должна быть автономной. Иными словами, она должна быть так укомплектована личным составом, снаряжением и продовольствием, чтобы могла, не боясь лавин, продолжать свою работу независимо от погоды, если будет необходимо, в течение месяца.

Это повлекло за собой полное изменение первоначальной схемы работ. В этот экспериментальный период мы изобрели уникальные методы быстрого удаления снега и передвижения транспорта по снегу, так как нужно было использовать каждый час, когда такое передвижение по поверхности оказывалось возможным. Мы привезли безоткатное орудие и аваланчеры (орудия, стреляющие сжатым воздухом и описанные в следующей главе), так что в некоторых местах мы могли стрелять.

У меня никогда не хватало духу спросить, сколько все это стоило. К моей вечной печали, это стоило и трех жизней. Талантливый молодой человек, чилийский охотник за лавинами по имени Гильермо Ибаньес, один из героев Шторма Столетия, и два его помощника были убиты впоследствии преждевременным взрывом противолавинной бомбы.

Чтобы осуществить предложенную схему освоения месторождения, необходимо было иметь передовую базу, расположенную, так сказать, в сердце вражеской территории. Она должна была быть полностью автономной, т. е. такой, чтобы люди могли там жить, работать и оставаться в безопасности в исключительно негостеприимном окружении. С этой базы должно было вестись строительство всего необходимого: туннелей, дамб, дорог, постоянных жилищ, трубопроводов, линии электропередачи, обогатительной фабрики и множества других объектов, необходимых для осуществления проекта, благодаря которому по крайней мере полвека не иссякнет поток меди.

Место, которое я избрал для передовой базы, называлось Лагунитас (Озерца) из-за находящихся поблизости маленьких, заполняющихся весной прудов. Выбрать его было нетрудно, так как Лагунитас – единственное по всей длине ущелья ровное место, которое, будучи больше, чем площадка для игры в бадминтон, имеет хоть какую-то естественную защиту от лавин. И Природа словно пожелала предоставить нам еще одно небольшое преимущество – это место располагалось довольно близко от того, что мы шутливо называли «пальмовым поясом».

В Лагунитас сливаются три реки, образуя почти правильный крест. Продольную часть этого креста составляет Рио-Бланко, текущая с юга на север Поперечина креста слагается из Рио-Кастро, текущей с запада, и Рио-Барриги, текущей с востока. В юго-восточном квадранте креста находится боковая морена, нагроможденная древним ледником Бланко на скальный выход. Место поразительно похоже на Ледюк-Кемп – мыс, с трех сторон защищенный реками, и с лавиноопасной юрой позади.

Но было и отличие от Ледюк-Кемп. Мы не питали никаких иллюзий по поводу горы в четвертом квадранте. Не более чем в 0,5 км от избранного места лежала груда бетонных обломков, словно разбитых взрывом. Это были следы попытки предшествующего владельца открыть рудник Рио-Бланко. Попытка закончилась трагически – база была разрушена и погибла под лавинами в первую же зиму.

Высота горы позади Лагунитас составляла тысячу метров, а крутизна ее склонов была более 30° – такая крутизна означала, что это лавиноопасное место. Было одно спасительное обстоятельство: гора (собственно, длинный хребет) круто обрывается к реке Баррига. Таким образом, у северного края морены склон становится слишком коротким, чтобы образовать разрушительные лавины.

Я обнаружил, что здесь есть безопасный участок размером примерно в два теннисных корта, защиту которого можно еще усилить, если нарастить уже существующую естественную дамбу.

Когда я вторично увидел Лагунитас зимой 1960 г., я испугался. Вместо двух-трех крепко построенных небольших зданий на северной стороне выступа, которые я ожидал увидеть, поселок включал уже целых семь огромных непрочных сооружений, протянувшихся вдоль подножия горы на площади больше футбольного поля.

Опасение, что половина поселка находится в лавиноопасной зоне, зимой быстро подтвердилось. Последующие пять лет прошли в усилении защиты Лагунитас. В опасной зоне находились четыре здания. Лавины трижды проглатывали склад. Механическая мастерская и гараж были погребены дважды. К моему удивлению, электростанция на южном конце поселка не была затронута. Из сооружений, находившихся в лавиноопасной зоне, она была самой важной и в то же время ее было легче всего потерять. Без тепла и света жить в Лагунитас было бы нельзя.

К августу 1965 г. Лагунитас был тщательно защищен. На склоне над поселком мы построили систему заборов, чтобы пригвоздите лавины в месте их зарождения. Между поселком и горой возвышалась огромная земляная дамба высотой 10 м и длиной 200 м.

Перед электростанцией был возведен из камня лавинорез пирамидальной формы, неприятно напоминавший модернистское надгробие. На небольшом хребте, отделявшем лагерь от каньона реки Баррига, было помещено безоткатное орудие с круговым обстрелом. Но все-таки защитные сооружения Лагунитас были еще не завершены, когда первые снегопады 1965 г. возвестили об окончании летнего строительного сезона. Группа из шестидесяти человек осталась для работы в туннеле.

Как я уже говорил, мое пребывание в Чили случайно совпало со Штормом Столетия. Я инспектировал работы в июне. Зима уже была полна событий, потому что лавина обрушила одну стену расположенного у шахты спального помещения, которому, как мы считали, лавины не угрожали. Лавина замедленного действия, связанная с падением температуры, опоздала всего на несколько минут, чтобы навсегда освободить меня от всех моих забот.

Я уже написал отчет об особенностях снежного покрова в связи с лавинной опасностью, которому суждено было стать пророческим. Я вернулся в Чили для обычной работы по проектированию защиты для готовящейся к постройке высоковольтной линии. И мы с инженерами предприняли ту кошмарную прогулку, о которой я уже писал раньше.

На пятый день августа стало казаться, что буран утихает. В Сантьяго дождь прекратился, и через облака в насквозь промоченный город стал пробиваться солнечный свет. Мы с производителем работ Эдом Кьюбирцем и швейцарским инженером еще раз попытались добраться в Лагунитас. Мы снова достигли снегоуборочной станции на 15-м километре. Сразу же за станцией шоссе было покрыто лавинным снегом в километр шириной, и никто не рискнул бы гадать, какова его толщина. Рабочие, обслуживавшие снегоочиститель, сказали нам, что лавина сошла вскоре после нашего предыдущего визита. Двух встреч с дурно настроенным Рио-Бланко для швейцарца было достаточно. Он произнес немецкий эквивалент выражения «я пошел домой».

По радио из Лагунитас нам сообщили, что буран снова надвигается. Наши люди уютно сидели в своих укреплениях, и самым тяжелым испытанием, которому они подвергались, была скука. Глава лавинной службы Гильермо Ибаньес беспечно заметил, что мы находимся в худшем положении, чем они. По стандартам Рио-Бланко это была не более чем обычная метель того сорта, с которыми мы встречаемся примерно один раз в зиму.

Но в соседнем к югу ущелье на руднике Диспутада люди, в противоположность тому, что было в Рио-Бланко, находились в отчаянном положении. Лавины вывели из строя их электростанцию. Неподготовленные к столь долгой осаде, они израсходовали все продовольствие и топливо. Пока Кьюбирц, я и швейцарец по пути в Сантьяго объезжали размытые участки дороги и пересекали грязевые отложения селевых потоков, группа людей из Диспутады попыталась пробиться пешком. Шесть из них заплатили за это наивысшей из возможных цен.

Несмотря на катастрофы в Портильо и Диспутаде, я не слишком беспокоился о наших людях. После пяти лет борьбы со снегом в Рио-Бланко большой буран ни для кого уже не был новостью. Правда, мы были более разбросаны, чем раньше; люди были в шахте, в Лагунитас и на каждой из трех снегоуборочных станций, но они хорошо подготовились, были хорошо тренированы и имели хороших руководителей. Все, что от них требовалось, – это спокойно сидеть на месте.

Тем не менее я по своему личному опыту знал, что людям не так-то легко сидеть в таком грозном ущелье полностью отрезанными от мира. Большой буран подтачивает нервы. Наступает момент, когда вы начинаете думать, что этот буран никогда не кончится.

«Конечно, он кончится, – говорите вы себе. – Все бураны всегда кончались».

«Ну, а на этот раз?»

Может быть, это память предков о том времени, когда штормы так и не заканчивались и ледяные гиганты вырастали из мрака, сокрушая все на своем пути. Средство против этого безрассудного ужаса – тренировка, дисциплина и руководство. Как выяснилось, наши люди в Лагунитас обладали всеми этими качествами, и они им весьма пригодились.

В полночь 14 августа Ибаньес обстрелял из безоткатного орудия лавиноопасный склон позади поселка. Снег шел с интенсивностью 8 см/ч. С орудийной площадки Ибаньес мог слышать непрерывный грохот лавин, падавших в ущелье. Он доложил, что все снегоуборочные станции в порядке, – только в Лагунитас был достаточно сильный передатчик для поддержания связи с Сантьяго. Мы прекратили связь до утра.

Через полтора часа лавина смела электростанцию. Из двух Дежурных один сумел откопаться сам и поднял тревогу. Другой юркнул в укрытие под большой дизель. Чтобы извлечь его, спасателям пришлось прокопать три метра беспорядочной смеси снега, балок и железных листов.

За несколько грохочущих секунд Лагунитас из надежного приюта превратился в несчастную развалину без света, тепла и воды – и без надежды, потому что теперь враг нашел брешь в защите поселка. Это был самый подходящий момент для паники. Но вместо этого в течение последующих нескольких часов доведенные до отчаяния люди под руководством Гильермо Ибаньеса из Чили, Бака Янсея из США и Алека Рассела из Шотландии выполнили чрезвычайно важное дело. Они собрали всех людей, а их было шестьдесят, в лучше всего защищенное здание поселка; у некоторых начали сдавать нервы. Старые специалисты держались стойко, но большинство людей в Лагунитас были жителями равнины и никогда раньше не испытывали ничего подобного. Действуя твердо и непреклонно, руководителям удалось подавить вспыхнувшую было панику. Тем, у кого окончательно не выдержали нервы, врач сделал уколы снотворного.

Поиск по сайту: