Дней... Зубы Мишель были стиснуты с такой силой, что, казалось, могли бы перекусить палку

Зубы Мишель были стиснуты с такой силой, что, казалось, могли бы перекусить палку.

Кортни везла ее в Золотой дом, как называли в Дир-Крике местный дом престарелых, где Мишель сможет наконец увидеть своих детей, хотя они ее не увидят. Она сможет увидеть их из подсобного помещения, когда они будут в составе детского хора выступать перед обитателями Золотого дома.

Мишель очень боялась, как бы чего не случилось. Вдруг ее заметят Эриксены. Вдруг попадет в аварию школьный автобус. Мишель никогда особенно не тревожилась за детей — пока не случилась смерть Гедеона, показавшая, что люди, которых она любит, тоже смертны и никакой специальной защиты у них нет.

Золотой дом был большим современным зданием на краю города, окруженным обширной зеленой зоной. Кортни остановила машину на стоянке, и они вместе вошли на территорию приюта. В вестибюле они остановились в ожидании Саммер, которая служила в Золотом доме Директором по социальной работе.

- Что у тебя там? — спросила Кортни, указывая на большую белую сумку в руках Мишель.

— Просто подарок детям, — тихо ответила Мишель, ожидая нагоняя.

— Ты хочешь беду накликать? — нахмурилась всегда практичная Кортни.

— Я должна им это передать, хоть так, хоть эдак, — упрямо ответила Мишель.

—

В течение минувшего года Ники и Ханна снились ей каждую ночь. Зачастую сны превращались в кошмары: она видела, как детей уносит в море или как они задыхаются в дыму на втором этаже горящего дома. Иногда сны были радостными, сладостными, о том, как они снова вместе, иногда даже с Гедеоном. Но тогда, проснувшись, она теряла их вновь.

Сейчас, наблюдая за ними в замочную скважину кухонной двери, она не могла понять, на что это больше похоже — на кошмар или радостный сон. Мишель видела их, но не могла заговорить с ними, дотронуться до них. Может быть, так ощущают себя умершие, подумалось ей. Дети были в бело-синей школьной форме. Ее поразило, что и в ее снах они были почти так же одеты.

Ники был пострижен короче, чем на снимке в библиотеке Эриксена. Ханна тоже. Ее некогда Длиннющие кудри сейчас едва доходили до плеч.

Прежде чем выступление хора закончилось, Мишель ретировалась.

Саммер после выступления запланировала небольшой прием, и это дало Мишель возможность побеседовать с Рене, чтобы узнать новости о своих детях. Они встретились в пустой комнате отдыха, уютно обставленной несколькими диванами и креслами, карточным столиком, книжными шкафами и телевизором.

— У меня мало времени, — извиняющимся тоном предупредила ее Рене. — Руководитель хора и воспитательницы будут беспокоиться, куда подевалась, — она оглянулась через плечо.

Хотя Рене как «запасная» учительница бывала в Сент-Джемсе несколько раз в неделю, Ники и Ханну она видела редко, и до сих пор у нее не было возможности сообщить Мишель какие-либо новости. Но на прошлой неделе ей поручили поучаствовать в репетициях хора, и она смогла пару вечеров провести с детьми Мишель.

— Ладно, — сказала Мишель, — говори, что знаешь.

Рене вздохнула:

— Мики, я разговаривала с обоими учителями. Есть некоторые проблемы, особенно с Ханной.

— Что такое? — Мишель почувствовала, как забилось ее сердце, словно крылья пойманной в силки птицы.

— Видишь ли... — Рене сложила руки на груди. — Ханна стала мочиться в постель.

— Ас чего все началось? — рявкнула Мишель. — С ней такого раньше никогда не случалось. Хотя, наверное, тут есть доля и моей вины.

Рене опустила глаза.

— Ясно, что все произошедшее им тяжело далось. Сначала Гедеон, потом новая школа...

- Продолжай.

— Кажется, твоя свекровь, выбросила ее любимое одеяло, — выдавила из себя Рене.

Мишель на какое-то время потеряла дар речи. Потом она очнулась и начала совать в руки Рене белую сумку, которую принесла с собой.

— Ты можешь передать им это от меня?

— Если ты не возражаешь, я хотела бы знать...

Мишель рухнула на диван, закрыв руками лицо.

— Когда Гедеон начал свой бизнес, он почти не бывал дома. Торговые выставки, презентации, всякое такое. Он ненавидел все это, но, когда уезжал, всегда оставлял детям кассету, чтобы они слышали его голос, пока он в отъезде. Иногда он рассказывал какую-то сказку, иногда пел песню, произносил молитву.

— И что? — Рене не сводила глаз с сумки.

— Он любил придумывать всякие устройства. Собственно, в этом и состоял его бизнес. Перед смертью он придумал способ спрятать крошечный магнитофон в подушке. Когда на нее кладешь голову, кассета включается.

— Это так мило, — мягко сказала Рене.

Мишель собралась с духом:

— Я помогала ему в его делах и кое-чему научилась. Здесь две маленькие подушечки с записанными мною кассетами. Детям будет легко брать их с собой в школу, а потом забирать домой. На обеих кассетах записаны просто сказки. На тот случай, если Эриксены догадаются что к чему, я не хочу, чтобы там было что-то личное. Можно представить дело так, словно...

Да, это могло бы получиться, — голос раздался словно с неба.

Мишель вздрогнула, но повернуться боялась — ожидая, что это полиция или торжествующий Энтони Эриксен. Но это оказалась пожилая женщина в инвалидном кресле с пультом управления в руках.

— Я вас не видела, — пробормотала Мишель, когда к ней вернулось дыхание.

— Не как подушка, конечно, — продолжала старуха, словно разговаривала сама с собой.

Мишель посмотрела на Рене, которая ощущала себя очень неловко. Мишель догадалась, что Рене думает о том же, что и она, — что это несчастная сумасшедшая, живущая в другом мире.

— Подушки — это предмет домашнего обихода. Как подушку это никогда не возьмут, — и она засмеялась сама себе, как будто вспомнила что-то.

Мишель и Рене снова переглянулись, на этот раз удивленно.

— Если это игрушка, она должна выглядеть как игрушка, — бормотала старуха. — Так было, когда я была президентом.

Последние слова подтвердили подозрения Мишель. Женщина казалась крохотной в своем кресле, волосы у нее были редкие, всклокоченные и совершенно седые. Голос, однако, звучал уверенно.

Рене закусила губу.

— Мне действительно нужно возвращаться к хору, — сказала она.

Мишель вздрогнула. Ники, Ханна! Но ничего пока сделать было нельзя.

— Не забудь про подушки.

- Не забуду, можешь быть уверена, — Рене ободряюще обняла ее.

— Ники сумеет спрятать их, — продолжала Мишель. Она встала с дивана и вцепилась в руку Рене — словно, задерживая ее, она чуть дольше оставалась вблизи детей. — Я не хотела бы учить их вранью, но...

Рене мягко высвободила руку.

— Мики, я все прекрасно понимаю... — она оглянулась на женщину в инвалидном кресле. — Ну все, мне пора идти.

Она говорила громко, очевидно полагая, что старуха туговата на ухо.

— Меня зовут Тилли, кстати, — сказала женщина тоже громче обычного. — Тилли Вальчак.

Я бы пожала вам руку, но мне одна из тех девочек, что приходят сюда раз в неделю, только что сделала маникюр.

— Рада познакомиться, — пробормотала Рене и поспешно удалилась. Мишель не сводила взгляда с белой сумки у нее в руках.

— Я серьезно насчет той подушки — как, вы сказали, ваше имя?

Мишель очнулась от задумчивости.

— Мишель Эриксен, — она протянула было руку, но вспомнила про старухин маникюр. Ей хотелось проявить внимание к несчастной женщине. Наверняка большинство от нее просто отмахивается. Что бы сделала на ее месте Саманта?

Она бы посочувствовала и уделила женщине какое-то время. Она бы сказала Мишель, что, когда делаешь кому-то приятное, самому становится лучше.

В этот момент в комнату ворвалась Саммер.

— Мишель, я тебя ищу, — сказала она. Тут она увидела женщину в кресле. — О, я вижу вы познакомились с Тилли.

— Да, мы только что...

— Тилли у нас как петарда, — Саммер держалась так, словно старухи вовсе не было в комнате. — Но будь осторожна с ней, не то она прожужжит тебе все уши.

— Не будьте высокомерны, девушка, — проворчала старуха.

— Ладно, Тилли, немного критики вам не повредит, — Саммер с любовью погладила Тилли по плечу и добавила, обращаясь к Мишель: — Она могла бы тебе столько порассказать о своих былых успехах, что ты бы обалдела. Но не сейчас. Кортни требует тебя к себе. Она говорит, что нам надо возвращаться к работе. — И несколько громче добавила: — Тилли, я должна забрать у вас Мишель.

— Обо мне не беспокойтесь, — ответила Тилли. — Я пришла сюда, чтобы посмотреть свой любимый фильм.

Объехав Мишель, она приблизилась к карточному столу, взяла с него дистанционное управление и включила телевизор.

Саммер подхватила Мишель за локоть и вывела ее в фойе. Через окно Мишель увидела отъезжавший со стоянки школьный автобус.

— Спасибо, что спасла меня, — сказала она.

Если бы нам не нужно было возвращаться в офис Саманты, я думаю, тебе бы стоило познакомиться с Тилли поближе. Это удивительная женщина. Телом она, может, и стара, но мозговые клетки сохранились все до одной.

- А мне показалось, что она витает где-то в другом мире. Она сказала, что была президентом, что-то про игрушки...

— Игрушки? — отозвалась Саммер. — Она же королева игрушек. Она тебе не сказала?

— Не совсем.

— У нее была своя компания по производству игрушек, но 10 лет назад она продала ее «Хасбро». Свои игрушки она до сих пор продает. Ты никогда не слышала о «Собачке-сюрпризе»?

— Ну конечно, слышала — у Ханны была такая, когда она была поменьше.

— Одна эта игрушка принесла ей 11 миллионов долларов. И это я знаю не только с ее слов.

— Тогда почему же она живет здесь?

— Ее сын живет в Ривердейле. Она хотела жить рядом с ним, но не с ним. Поэтому наилучшим вариантом для нее оказался Золотой дом. Это самый лучший дом престарелых в округе.

— Да, я ошиблась на ее счет, — сказала Мишель.

— Я точно так же ошиблась, когда увидела ее впервые, — призналась Саммер. — Но мой начальник открыл мне тайну. Тилли анонимно оплачивает пребывание в доме десяти стариков, которые сами не могли бы себе позволить жить здесь.

И тут Мишель озарило. Ага!

— Саммер, ты включила Тилли в свой список ста знакомых?

— Нет, а что?

Мишель посмотрела на Саммер, и тут обе женщины хором воскликнули:

— «Бритва Оккама»!

Дня...

Кортни вошла в конференц-зал, когда все уже сидели за столом. Она выглядела так, словно не спала всю ночь. Саманта взглянула на часы. Было 8.10 утра.

— Доброе утро, орлиная стая, — сказала она. — Вчера мы достигли большого прогресса. Сегодня у нас заседание только до полудня. У меня назначены встречи в Денвере, да и у Мишель деловой ленч. Поэтому я хочу, чтобы каждая пара доложила, что удалось сделать. С Рене мы с Мишель сегодня уже разговаривали по телефону, пока она не уехала в школу. И я через минуту доложу вам ситуацию по недвижимости. Но прежде всего, появились какие-нибудь ага после нашего вчерашнего заседания?

Кортни тут же вскочила и начала рассказывать:

— Ночью я никак не могла уснуть. И около двух часов меня словно громом поразило одно воспоминание. Я села в кровати и сказала себе: «Это как раз то, что нужно!» В прошлом году на выставке подарков в Чикаго я ходила по рядам и подбирала товары для своего магазина. И там была женщина и раздавала всем проходившим книгу в мягкой обложке. Они смотрели на заголовок, потом открывали книгу и немедленно начинали смеяться. Мне стало любопытно, я тоже подошла и получила экземпляр. «Все, что мужчины знают о женщинах», доктор Алан Фрэнсис. Никакого доктора Фрэнсиса не существует. Настоящий автор книги — та самая женщина, которая вручила ее мне, Синди Кэшмен. Я открыла книгу — все страницы были девственно чистые. Сто двадцать восемь пустых страниц, и ни единого слова.

Женщины, сидевшие за столом, рассмеялись.

— Ив чем суть? — спросил Джереми.

Это вызвало новый взрыв смеха.

— Я имею в виду, — смущенно уточнил Джереми, — какое отношение это имеет к нам, к нашему проекту?

— Я к этому как раз подбираюсь, — сказала Кортни, подняв палец. — Я спросила у автора: «И как, продается?» Она ответила: «Настоящий бум!» Магазины женской одежды закупали книгу коробками, чтобы потом дарить покупательницам. Ей каждый экземпляр книги обходился в 50 центов, она отдавала их в книжные магазины по 1,5 доллара, а уж магазины доводили цену до 2,95. И догадайтесь, сколько она продала? — Кортни сделала паузу. — Миллион экземпляров. Эта женщина стала миллионершей, продавая книгу без слов.

— Да, вот это по мне, — сказала Саммер.

Джереми, некоторое время молчавший после осмеяния, вновь включился в разговор:

— Если говорить о необычных способах обогащения, эта история с «пустой» книгой напомнила мне парня, который продал Бруклинский мост.

— Бруклинский мост продать нельзя, - возразила всегда практичная Кортни.

— Я знаю, — согласился Джереми, — но этот парень — его завали Пол Хартуниен — догадался, что можно сколотить состояние, продавая куски моста. Это реальная история. Он работал санитаром и все ждал перемен судьбы.

Однажды он увидел в новостях, что Бруклинский мост ремонтируют — старые сваи убирают и заменяют новыми. И ему пришла в голову идея. Он позвонил подрядчику и спросил, нельзя ли купить старые сваи. Разумеется, подрядчик был только рад избавиться от бесполезного, как ему казалось, мусора. Хартуниен распилил старые сваи на квадратные кусочки размером в дюйм и толщиной в восьмую часть дюйма и наклеил на каждую деревяшку официальный сертификат, утверждающий, что обладатель сертификата приобрел Бруклинский мост, или часть оного. Затем он сделал что-то совершенно потрясающее. Он направил в сотни СМИ объявление, гласившее: «Человек из Нью-Джерси продает Бруклинский мост за 14,95 доллара!» Его телефон раскалился от звонков. В итоге он продал тысячи этих деревянных брусков по 14, 95 доллара плюс пару долларов за доставку. Старые, никому не нужные сваи принесли ему СЕМЬ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ. И это чистая правда.

— Отличная история, Джереми, — прокомментировала Саманта. — Именно этому я и пытаюсь научить вас. Идея на миллион долларов может прийти с совершенно необычной стороны, если вы готовы принять и осознать ее.

Кортни подняла руку, прося слова.

— Дайте мне закончить мое ага насчет пустой книги, потому что я считаю это превосходной идеей в нашем случае. Только подумайте, если эта женщина, действовавшая в одиночку, смогла продать миллион экземпляров своей книги, мы, обладающие такими широкими связями, тем более в состоянии продать миллион экземпляров какой-нибудь простенькой книги, которую сами напишем.

— Миллион книг... Где найти столько покупателей? — сказала Саммер.

— Но если продавать компаниям, которые будут покупать книги по сотне экземпляров... — начала Мишель.

Джереми быстро произвел расчеты в голове:

— Вам понадобится 10 000 компаний.

— Тоже много, — вздохнула Саммер.

Саманта, взирая на эту мозговую атаку, какое-то время молча улыбалась. Наконец она сказала:

— А почему не продать миллион экземпляров одному покупателю? «Бритва Оккама».

Эти слова имели эффект холодного душа. Идея казалась слишком грандиозной.

— Зачем же какой-то компании покупать миллион экземпляров одной книги? — спросила практичная Кортни, которая сама же подкинула идею с книгой.

Вопрос повис в воздухе. Мишель подумала: «Чем больше вопрос, тем больше...»

— Может быть, у нее миллион служащих, — сказал наконец Джереми.

— Или миллион клиентов, — добавила Саммер.

Саманта вмешалась:

— Давайте не будем зацикливаться на миллионе. Вопрос можно поставить и так: есть ли на Земле 10 компаний, которые могли бы купить по 100 000 экземпляров подходящей книги по подходящей цене?

Кое-кто начал кивать, считая, что такое возможно. Кортни продолжила мысль:

Некоторые компании тратят куда больше на канцелярские скрепки.

Мишель обхватила голову руками, пытаясь осмыслить масштаб этой идеи.

— Вы только подумайте, сколько здесь работы. Напечатать и доставить миллион экземпляров. И все за 90 дней. Уму непостижимо.

Тут настал звездный час Джереми. Он встал и сказал:

— Дамы, вот где вам пригодился трезвомыслящий мужчина. — Он, подобно фокуснику, закатал рукава, чтобы показать, что в них ничего не спрятано. — Нам не нужно ничего печатать.

Нам не нужно ничего доставлять. Мы создадим электронную книгу. Каждый покупатель получит цифровую версию книги прямо в свой электронный почтовый ящик. Продавать будем по доллару за экземпляр. Себестоимость? Около нуля. Прибыль? Почти доллар на книге. Вуаля. — Он хлопнул в ладоши, как фокусник, закончивший фокус. — Вот наш миллион.

— И ты знаешь, как все это сделать? — спросила Мишель.

— Ну, я немного отстал, но если посидеть пару недель в Интернете, да еще с такой напарницей, как Саммер, — разберемся. Он протянул руку ладонью вверх, и Саммер хлопнула по ней пятерней.

И понеслось! После того как Саманта покинула их, они до обеда придумали дюжину отличных сюжетов для электронной книги. Когда заседание подошло к концу, помощники Саманты внесли в зал два переносных компьютера с беспроводной связью с Интернетом и установили их в дальнем конце стола. Джереми тут же сел за один из них и застучал клавишами.

Саммер встала у него за спиной, глядя на экран через его плечо.

Дня...

— Мы так рады, что вы согласились пообедать с нами, Тилли.

Мишель и Кортни сидели по обе стороны от старухи за столиком одного из самых модных ресторанов Дир-Крика. Был почти час пополудни. Двадцатью минутами ранее автобус Золотого дома привез Тилли к дверям «Апсайд-кафе».

— О, мне нравится иногда бывать на людях. — Тилли выглядела несколько моложе своих лет в синем велюровом тренировочном костюме. — Надеюсь, я одета прилично. В моем возрасте важнее комфорт, а не стиль.

— Все в порядке, — Мишель и Кортни заговорили разом и рассмеялись.

После того как был сделан заказ, разговор пошел о бизнесе. Тилли это нимало не смутило. Она тут же принялась рассказывать историю своей жизни, делая отступления, касавшиеся наиболее интересных приключений, пережитых ею, включая приглашение в Белый Дом, когда там президентом был Эйзенхауэр. Она тогда наговорила Айку с три короба комплиментов в адрес его вице-президента, с таким острым подбородком. Она говорила громко, но не слишком, так что вскоре люди за соседними столиками начали тянуть шеи, стараясь услышать наиболее интересные подробности. Еще забавнее политических комментариев были воспоминания о неудачных игрушках — хоть их было не так много, вроде конструктора «Мозг Щенка». Некоторые из них напомнили Мишель самые взбалмошные творческие идеи Гедеона.

К тому времени, как подали еду — китайский куриный салат для женщин помоложе и сандвич «Монте-Кристо» для Тилли, — их заразительный смех собрал вокруг столика уже целую толпу слушателей. Тилли такое внимание, казалось, только льстило.

— Вот так я и заработала 11 миллионов на одной идее, — усмехнулась она, когда официантка раскладывала еду, и поклонилась соседним столикам с достоинством Королевы-Матери, словно говоря: «Ваше внимание больше не требуется», и начала резать сандвич на мелкие кусочки.

— Вот о чем я хотела вас спросить, Тилли, — начала Мишель. — Когда мы познакомились с вами в Золотом доме, вы что что-то сказали про подарок, который я привезла своим детям — подушки.

— Да, я сказала, что подушку они не возьмут. Это должно быть что-то другое — кукла, может, даже медвежонок, что угодно, но никак не подушка.

— Кто «они»?

— Компании по производству игрушек, разумеется. Подушку их комиссии по новой продукции никогда не одобрят. Я сама заседала в этих комиссиях когда-то. Они видят перед собой самые лучшие идеи в мире — сотнями каждый месяц, так что я знаю. Игрушечные компании продают игрушки, а не подушки.

- Что же тогда привлекло ваше внимание в подарке?

- Вот это хороший вопрос, дорогая моя. Я видела тысячи идей, отправившихся на кладбище игрушек; многие из них я убила сама. И я видела те немногие лучшие идеи, которые прошли путь от чистой идеи до материального воплощения на полках магазинов и принесли прибыль. Я думаю, что не будет преувеличением сказать, что я знаю некоторые из принципов, по которым можно отличить действительно лучшие идеи.

— Расскажите нам об этих принципах, — вежливо, но твердо попросила Кортни. Она неторопливо ела салат. Мишель есть не могла.

— Когда вы рассказывали о своей затее подруге, я подумала: «Да, это вещь, какую бы я хотела подарить своим внукам». Маленькое послание от бабушки. Это всегда признак отличной идеи — она поражает вас, и вы хотите использовать ее для себя. Я представила себе мою маленькую Кэролайн — она живет в Атланте с моей дочерью и ее мужем, — разве ей не понравилось бы, взяв в руки куклу, услышать голос своей

любимой бабушки, говорящий какие-то ласковые слова или рассказывающий сказку на ночь?

Мишель на секунду отвлеклась, думая о том, добрались ли ее подушки до спален Ники и Ханны.

Тилли, несколько разволновавшаяся, отхлебнула холодный чай.

- Я представляю себе плюшевую игрушку... что-то вроде медвежонка... с большим туловищем... вроде мини-подушки... самых разных Цветов... Да, это действительно забавно, — она молчала, уставившись сияющими глазами в пустоту. — Может быть, на лапе сделать маленькую кнопку для включения записи. Когда я еще крутилась в игрушечном бизнесе, такие электронные игрушки были редкостью... Вы еще слишком молоды, чтобы помнить «Говорящего Тришу», — Тилли рассмеялась и отхлебнула еще чаю. — Электроника тогда еще была не очень надежная и очень дорогая, чтобы иметь большой успех. Но сегодня, я полагаю, в игрушке можно использовать почти любую технологию — быструю, дешевую, надежную. И все это промелькнуло у меня в голове за 30 секунд, пока я слушала вас. Но вам, кажется, это все неинтересно, — Тилли засопела, словно расстроенная этим воспоминанием. — Тогда...

— Нет, мне это очень интересно, — перебила ее Мишель. — Просто... знаете, такой был напряженный день... Простите. Я не хотела вас обидеть.

— Тилли, — вмешалась Кортни, — так вы думаете, что идея Мишель — я имею в виду ее подушку в форме вашего плюшевого медвежонка — имеет рыночные перспективы? — она вопросительно приподняла брови и уставилась на старуху.

— Я уже сказала вам, — ответила Тилли чуть нетерпеливым тоном, изящно вытирая пальцы после сыра. — Эта идея сразила меня, а уж я-то собаку съела на новых игрушках.

- Но разве ничего подобного раньше не было?

- Разве не продаются говорящие игрушки? — спросила Кортни.

- Разумеется, как есть не меньше миллиарда мест, где продают кофе. Но вот почему на каждом углу именно «Старбакс», а не «Джонис Джава»?

— Никогда не слышала о «Джонис Джава», — сказала Мишель.

— Вот именно, дорогая. Любая игрушка должна быть немножко уникальной. И вы поймали эту уникальность — родительский голос, шепчущий на ухо ребенку. Может быть, поющий колыбельную. Нечто проникающее прямо сюда, — она похлопала рукой по сердцу. — Существует множество мам и пап, которым приходится то и дело уезжать и хочется оставить хоть кусочек себя своим детям. При надлежащем

маркетинге эта игрушка может иметь успех, сравнимый с «Детьми с Капустной Грядки».

Мишель и Кортни изумленно переглянулись.

— Точно вам говорю, — продолжала Тилли. — Когда эти куклы только появились, они вызвали дикий ажиотаж. Ничего подобного никогда не было. Только представьте очередь из сотни матерей, вытянувшуюся у дверей магазина за час до открытия. Они были готовы рвать друг другу волосы, чтобы получить свою куклу, пока партия не кончится. Я нисколько не преувеличиваю. Мамаши могут быть яростными, как медведицы, — Тилли усмехнулась, потирая руки.

— Тилли, — взволнованно произнесла Мишель, — сколько времени потребуется, чтобы вывести эту нашу игрушку на рынок, если считать с завтрашнего дня?

— Ну, первый барьер — это создание прототипа. Это обычно занимает пару недель. Потом мы договариваемся о встрече с кем-нибудь из комиссии по новым продуктам. Вам нужно зацепить или «Хасбро», или «Маттел» — этих двух гигантов индустрии игрушек. Пусть они поборются между собой. Нам очень повезет, если мы сумеем пробиться в ту или другую компанию меньше чем за месяц, и то только благодаря тому, что я кое-кого там и там знаю. Еще три недели потребуется, чтобы получить одобрение комиссии. Потом подписание контракта, что может занять еще...

«Меньше чем в полгода никак не уложиться, — подумала Мишель, — не говоря уже про 90 дней». Предавшись тоскливым мыслям, она опять перестала слышать голос Тилли в общем ресторанном шуме. Взглянув на Кортни, Мишель увидела, что та тоже перестала есть.

— Мне кажется, девочки, что вы не вполне меня понимаете, — с упреком сказала Тилли. — Я вам толкую, что у вас может получиться игрушка-чемпион.

Мишель сделала глубокий вдох и снова начала объяснять — жалобно как только могла — обстоятельства своей сделки со свекром. Пока она говорила, Тилли сунула руку за воротник, видимо поправляя бретельку. Мишель закончила напоминанием, что у них есть жесткий 90-дневный срок.

— Правда, сейчас уже остается меньше восьмидесяти трех.

Тилли поправила вторую бретельку.

— Девяносто дней или восемьдесят три — все равно. То и другое невозможно.

Слово «невозможно» сразило Мишель, как удар челюсть. И тут она вдруг вспомнила рассказ Саманты о ребенке, попавшем под машину. Только теперь под машиной были ее собственные дети. У нее промелькнула идея.

— Тилли, — начала она, — сыграйте со мной, пожалуйста, в такую игру. Представьте, что вашу внучку Кэролайн похитили и потребовали выкуп. Вы ее никогда больше не увидите, если не выпустите этого плюшевого мишку на рынок менее чем за 90 дней.

— О Боже, лучше бы вы этого не говорили, — Тилли приложила руку к груди.

Мишель не сдавалась.

— Они заберут ее у вас навеки, Тилли. Если только вы не сделаете невозможное... — Мишель оглянулась на Кортни, боясь перегнуть палку. — Но если эта игрушка появится в продаже через 83 дня, они отпустят ее. Вы бы тогда смогли что-то сделать?

Тилли напряглась. Мишель уже знала, что у Тилли богатое воображение, и была уверена, что она живо представляет себе, как похитители угрожают ее любимой внучке. Тилли сидела с закрытыми глазами, жевала губами и время от времени качала головой. Затем она кивнула. Еще раз.

Наконец она заговорила:

— Это должна быть ювелирная работа, как локоны Сиротки Энни. Каждый этап должен перетекать в следующий без малейшей заминки, — она снова уставилась в пространство мутными глазами. — Мы должны пробраться на самый верх, — продолжала она после короткой паузы. — Видите ли, мы должны представить так хорошо, чтобы они захотели отбросить в сторону все проекты, которые запланированы у них на месяцы вперед. Я имею в виду в буквальном смысле снять с конвейера другие игрушки. И только высшее руководство имеет достаточно власти, чтобы принять подобное решение.

Тилли допила свой чай со льдом, дав себе время подумать.

— Вы знаете, сколько образцов игрушек они просматривают каждый год? «Хасбро» примерно 3500. Из них около 1500 удостаиваются повторного рассмотрения. А до стадии производства доходят лишь 10—15 образцов — менее одного процента. С этой точки зрения пробиваться через «этажи» можно больше года... — Она снова поправила сначала одну бретельку, потом другую. — Нет. Я просто не вижу, как...

— Подумайте о внучке! — чуть не крикнула Мишель.

Тилли посмотрела на нее, приоткрыв рот, и снова задумалась.

— Что ж, какой у меня выбор? Кого волнует, каковы шансы? Если кто-то захватил мою внучку, я просто обязана найти выход, не так ли?

Мишель ощутила прилив надежды. Тилли подняла указательный палец:

— Я не обещаю, что помогу. Во всяком случае, пока не сделаю несколько звонков. Некоторые из моих прежних служащих до сих пор работают в «Хасбро». Некоторые из них поднялись на весьма влиятельные должности. Ну и с генеральным директором мы давно знакомы. — Тилли побарабанила ногтями по столу. Позавчерашний маникюр уже начал облезать. Я должна ему что-нибудь предложить. Они большие филантропы — каждый отдает миллионы благотворительным организациям, помогающим обездоленным детям. Вы готовы пожертвовать часть роялти на благотворительные проекты «Хасбро»?

— Конечно, — поспешно ответила Мишель. — Мы так или иначе собирались кому-нибудь жертвовать «десятину».

Тилли медленно кивнула головой:

— У меня есть мастер, многим мне обязанный. Она изготовит образец.

Глядя на Тилли, Мишель не верила глазам. Сморщенная старушка словно наполнялась энергией прямо на глазах. Она и сидела уже прямее, и вилку держала грациознее, и глаза уже не так туманились.

Мишель взглянула на Кортни, чтобы удостовериться, что та тоже видит это волшебное превращение.

— Думаю, моя карьера еще не завершилась, — сказала Тилли, дожевывая «Монте-Кристо». — Интересно посмотреть, имеет ли эта старушенция еще какой-то вес в игрушечном городе.

Дня...

Саманта указала рукой на многоквартирный дом за ее спиной.

— Вот он. Одно из первых моих крупных приобретений в сфере недвижимости.

Члены команды, работавшие в тот день, сплотились тесным полукругом перед двухэтажным зданием, окрашенным в зеленый цвет. Как дом делился на отдельные квартиры, можно было судить по расположению окон: решетчатый балкон с застекленной дверью, потом большое окно гостиной или спальни, затем маленькое окно — должно быть, ванная комната. Оконные рамы были выкрашены в белый цвет, ярко выделявшийся на фоне зеленого. Саманта усмехнулась:

— Архитектура напоминает мне Новый Орлеан, один из моих любимых городов. Но купила я его не поэтому.

Табличка над входными воротами гласила: «Платановая роща». Дом располагался на тихом бульваре в нескольких кварталах от главной улицы. Гигантские платаны вдоль дороги совершенно закрывали лучи всходившего солнца.

Саманта продолжала:

— До покупки этого дома я занималась в основном разного рода мелкими сделками — односемейными домами, дуплексами и т. п. По том кто-то из знакомых сообщил мне про этот дом. Сорок квартир. Это было мне не по плечу. Я не представляла, где взять столько денег. Тогда я позвонила своему наставнику...

У Мишель перехватило дыхание. Она не представляла, чтобы Саманта у кого-то просила совета, не говоря уже об инструкциях. Она заметила, что другие тоже были удивлены.

Саманта тоже не оставила это без внимания.

— Да, у меня был наставник. И вы сами когда-то будете наставниками для кого-то. Но мы отвлеклись. В общем, когда мы обратились в агентство недвижимости, выяснилось, что хозяин дома незадолго до этого подавал заявку на то, чтобы превратить этот дом из доходного в кондоминиум, но заявка была отвергнута. «Ага, — сказал мой учитель. — За большим отказом всегда кроются большие деньги». Саманта лукаво улыбнулась Мишель. — Он имел в виду, что очень многие люди бросают копать, когда до золотой жилы остаются считанные дюймы. И мы провели расследование. Оказалось, что некоторые члены городского совета из числа либералов не хотели допустить ситуации, чтобы какой-то богатый спекулянт заработал кучу денег на этом проекте, лишив город доступного съемного жилья. Теперь мы знали, каковы были возражения, и разработали стратегию.

— А кто был — или есть — этот ваш наставник? — спросила Мишель.

Саманта покачала головой.

— Это сейчас неважно, Бабочка. Он очень скромный, любит держаться в тени. Но я вам скажу, что, если вы — не дай Бог — серьезно заболеете и вам придется ехать лечиться в Денвер, вы можете оказаться в больничном крыле, носящем его имя.

— Ничего себе скромность, — пробурчал Джереми.

Саманта, даже если она услышала замечание Джереми (а Мишель была уверена в этом), не подала виду и продолжила рассказ:

Сейчас не стоит ничего записывать — мы проанализируем цифры позже. Пока квартира сдавалась в аренду, она стоила 25 000 долларов, но если бы её удалось продать нанимателю в собственность как отдельную часть кондоминиума, ее цена возрастала до 75 000 долларов. Разница в цене составляла 50 000 долларов. С 40 квартир получалось, друзья мои, два миллиона. Мы с моим наставником решили, что должна быть какая-то возможность «высвободить» эту прибыль.

Первым делом они договорились с владельцем дома. Саманта предложила полную цену — не торгуясь, но срок окончательного закрытия сделки был увеличен до 90 дней. Затем она навестила каждого квартиросъемщика и сделала предложение, от которого те не смогли отказаться: она предложила им продолжать жить в своих квартирах уже не нанимателями, а полноценными хозяевами. Для этого они должны заплатить 50 000 долларов — на 25 000 меньше рыночной цены. Саманта уже договорилась за них об ипотечном кредите, так что им требовалось лишь подписать бумаги. Наличными ничего платить не нужно. Ежемесячные платежи по кредиту будут даже меньше, чем их обычная квартплата. Не потратив ни цента, они мгновенно станут собственниками своего жилья и даже получат 25 000 долларов прибыли.

Саманта прервала свой рассказ вопросом: — Если бы такое предложение сделали вам, вы бы сказали «да» или «нет»?

«Нет» я бы точно не сказал, — рассмеялся Джереми.

Чтобы встретиться с каждым нанимателем и убедить его, потребовалось три недели. На очередном заседании городского совета зал был

ПРОСВЕТЛЕННЫЙ ПУТЬ К БОГАТСТВУ

битком набит народом. Квартиросъемщики один за другим подходили к микрофону, чтобы выступить в поддержку нашего проекта. После того как выступил десяток человек, слово взял слепой джентльмен. Он жил в комплексе уже много лет и знал там каждый закуток, каждую ступеньку. Он сказал, что больше всего боится не того, что его заставят съехать и искать другое жилье — хотя средств платить более высокую квартплату у него не было; больше всего он боится, что ему придется заново учить, как устроено новое здание. Но согласно предложенному плану, он станет владельцем своего жилья. Кредит рассчитан на 25 лет, по истечении которых он будет полноправным собственником, и ему никогда не придется съезжать.

— Городской совет стоял перед дилеммой. Они могли проголосовать «за» и превратить 40 арендаторов в счастливых собственников своих квартир, одновременно утроив налоговые поступления в городскую казну. Или проголосовать «нет» и заслужить проклятие 40 квартиросъемщиков и их родных. Они единогласно проголосовали «за».

— Когда мы получили добро на преобразование доходного дома в кондоминиум, это увеличило цену дома сразу втрое, и банк без проволочек выделил мне кредит, чтобы я до истечения 90-дневного срока могла рассчитаться с продавцом. В течение следующих двух месяцев процесс выкупа арендаторами своих квартир завершился, и я заработала миллион долларов прибыли. Саманта сделала паузу, дав шумному мотоциклу, появившемуся на улице, проехать мимо.

— Это была «просветленная» сделка. От нее выиграли все — квартиросъемщики, город, банк.

— Быть Просветленным Миллионером не значит действовать в убыток себе, — продолжала Саманта. — Это означает, что вы стараетесь найти такое решение проблемы, которое окажется выигрышным для всех заинтересованных сторон.

Саманта начала перечислять характерные черты людей, зарабатывающих деньги «просветленным» путем, попутно задавая вопросы и прося слушателей высказываться. Она постаралась внушить им, что «просветленный» путь открывает «светлую» сторону богатства — деньги, заработанные ради достойных целей, в противоположность обогащению эгоистичному, предназначенному лишь для удовлетворения собственных прихотей.

— Просветленное богатство есть честное богатство — оно заработано честно и достойно, — сказала Саманта. — Это еще и принципиальное богатство — потому что вы в процессе обогащения следуете каким-то принципам, не делаете ничего недостойного, каких бы денег это ни сулило. Кроме того, это богатство, обеспечивающее добавленную стоимость — деньги зарабатываются не в ущерб кому-то, а обеспечивает выигрыш для всех сторон. Это богатство сбалансированное — потому что никакие деньги в мире не стоят разрушенной семьи. Это богатство рычажное — потому что, когда в работу включается обычные и бесконечные сети — когда «свет» накопленного всеми вашими знакомыми и всем человечеством опыта и мудрости фокусируется на одной конкретной задаче, — результат всегда дается легче, проще, быстрее. Просветленный путь — единственный, по которому вам следует лететь, орлы.

Мишель ощущала какую-то гордость за то, что уже все это знала по своим прежним беседам с Самантой на Скале, хотя прекрасно понимала, что еще раз послушать это ей не повредит.

Саммер спросила:

— Мне любопытно, а что стало с тем слепым?

Саманта указала на одну из квартир первого этажа:

— Он до сих пор здесь живет, — балкон был заставлен цветущими растениями.

— Ну что ж, экскурсия закончена. Давайте вернемся в мой офис. У меня еще большие планы до ленча.

— Боюсь, что не смогу поехать с вами, — сказала Кортни. — Как говорится в анекдоте, а кто за лавкой присматривает? Мне нужно возвращаться в магазин. Я присоединюсь к вам позже.

Мишель на мгновение почувствовала ничем не объяснимую обиду. Но Саманта ничуть не возражала:

— Мы запишем наш разговор для вас.

— Зачем, вы думаете, мы собрались этим утром в Платановой роще? — Саманта подошла к листу ватмана, закрепленному на планшете в конце конференц-зала, написала на нем цифру «1» и повернулась к своим ученикам в ожидании ответа.

— Вы хотели показать, что нам искать, — сказал Джереми.

Саманта написала: «Осознание».

— Продемонстрировать, что можно заработать много денег в короткий срок? — сказала Саммер.

Саманта кивнула и написала: «2. Укрепление веры».

— Показать, что обогащение может быть взаимовыгодным, — добавила Мишель.

Саманта написала: «3. Просветленное обогащение». После этого она отложила фломастер и сказала:

— Есть несколько возможностей быстро заработать в сфере недвижимости. В случае с Платановой рощей мы изменили форму собственности. Кто-нибудь может придумать что-то другое?

— Ремонт недвижимости, — быстро ответила Рене. — Мы с мужем отремонтировали несколько домов за последние годы, работая по выходным. У него золотые руки, что нам очень кстати, потому что на моей зарплате далеко не уедешь.

— Разве это не замечательно? — сказала Саманта. — Вы можете вложить 5 тысяч долларов в покраску и облагораживание территории и тем самым повысить ценность недвижимости тысяч на 20. Еще что-нибудь?

У Рене оказался богатый опыт работы с недвижимостью.

— Стоимость недвижимости резко возросла лет 10 назад, когда близ Дир-Крика открылся лыжный курорт. Мы с Диком упустили эту возможность, однако.

— Да, такое бывает. Что еще?

— Зачем эти вопросы? — раздраженно спросил Джереми. — Почему бы вам просто не дать ответ?

— Хороший вопрос, Джереми, — усмехнулась Саманта. — И как вы думаете, почему?

Мишель распрямилась. Ей приятно было видеть, что Саманта для разнообразия решила поджарить на сковородке кого-то, кроме нее.

— Так что? — требовала ответа Саманта.

— Полагаю, вы хотите, чтобы мы нашли ответ сами, — смущенно ответил Джереми.

— А почему я хочу этого? — спросила Саманта, но на этот раз, решив, что с Джереми хватит, ответила на свой вопрос сама. — Потому что когда вы откроете это сами, вас озарит ага... и вы разберетесь более основательно.

— Но так же дольше, — возразил Джереми.

— Я называю это ускорением через замедление.

— Да? Надо подумать...

— Давайте, однако, вернемся к недвижимости, — продолжала Саманта. — Один из самых популярных способов делать деньги на недвижимости — искать возможности покупки со значительного торга — когда приближается срок расчета по кредиту, когда дом в запущенном состоянии и так далее. Хороший пример тому — здание, в котором мы сейчас находимся. Я купила его три года назад. Владелец его не рассчитал свои возможности, увлекшись сразу несколькими проектами, и оказался в безвыходном положении. Ему срочно нужны были наличные, и он готов был существенно снизить цену, чтобы получить требуемые деньги.

Саманта вернулась к планшету и на другом листе нарисовала схему сделки.

— Его выкупленная доля в доме составляла примерно миллион долларов. Я предложила ему 500 тысяч наличными, и он очень обрадовался. Он ведь мог потерять все. Он взял деньги, решил остальные свои проблемы и сейчас процветает. Я до сих пор встречаю его в городе, и каждый раз он благодарит меня. Но соль в том, что, заплатив 500 тысяч, я в один день заработала столько же.

— Да, но у нас-то нет таких денег, — возразил Джереми.

Мишель поморщилась. Она некоторое время назад сняла с руки резинку, но вспомнила боль от щелчка, когда услышала голос Дано. Одновременно ее позабавила мысль, как на это возражение отреагирует Саманта.

— Джереми, вы что, подумали, что я платила своими деньгами? Нет, конечно. Я ис

пользовала ДДЛ — Деньги Других Людей.

Это-то несложно. Куда труднее найти подходящую сделку.

— Гм-м-м, — промычал Джереми, вертя карандаш между пальцев.

— Так что вот что я хотела донести до васэтим примером, — вернулась к обсуждаемой теме Саманта. — На любом рынке есть продавцы, оказавшиеся в трудном положении. Люди, которым нужна срочная продажа. Они задолжали по другим платежам или разводятся и должны делить выкупленную долю дома или иной недвижимости. Я называю их высокомотивированными продавцами.

— В этот самый момент, когда мы с вами разговариваем, в радиусе 50 миль вокруг нас, — Саманта сделала рукой круг над головой, словно бросала лассо, — имеются тысячи домов на продажу. Тысячи. Но быть может, только одним из тысячи владеет высокомотивированный продавец. Я полагаю, на нашей «целевой» территории можно отыскать 10, может быть, 20 таких невероятно выгодных сделок. Фокус в том, чтобы найти их.

— Все равно что искать иголку в стоге сена — сказала Саммер, очень довольная удачной аналогией.

— Точно. К тому же эту иголку ищут и другие инвесторы, так что не зевай.

— Мне это что-то не очень нравится, — осторожно высказалась Мишель. — Мне кажется, это не слишком просветленный путь — искать людей, попавших в беду, и пользоваться их затруднениями.

— Именно это произошло с моей матерью, когда умер отец, — сказала Саммер, куда менее жизнерадостным тоном, нежели минуту назад.

— Расскажите подробнее, — предложила Саманта.

— Она не могла платить по кредиту за дом, поэтому поместила в газетах объявление о продаже. Кто-то предложил ей какую-то сумму наличными, но мама решила, что может получить больше, и отвергла предложение. Прошло два месяца, дом продать не удалось, мама безнадежно отстала от графика платежей.

— И что произошло дальше?

Кто-то пришел и предложил сумму еще меньшую, чем в первый раз, и маме пришлось согласиться. В то время она была рада, что избавилась от дома. Оглядываясь назад, она говорит, что ей надо было согласиться на первое предложение. Так бы она получила больше и не мучилась лишние два месяца. Саманта провела такую аналогию:

— Если засоряется канализация, я нанимаю водопроводчика. Если на меня подают в суд, я нанимаю адвоката. Если у меня аппендицит, я нанимаю врача. Я плачу этим профессионалам за то, что они решают мои проблемы. Точно так же и вам люди платят за то, что вы решаете их проблемы с недвижимостью. Поэтому вам надо искать людей, испытывающих проблемы. Только помните о справедливости, и все будет в порядке. Как вы считаете, я поступила по справедливости в этой сделке с кондоминиумом? Короче говоря, ищите ситуации, чреватые быстрой прибылью. Пока что вы должны стать ищейками. Принесите мне наводки, и я покажу, как превратить их в деньги. Если вы проявите усердие, я убеждена, что мы обязательно найдем пару сделок, которые принесут нам кругленькую сумму.

Она подняла руку с фломастером вверх:

— Дело несколько осложняется, однако, тем, у нас не так много времени.

Поиск по сайту: