Дней

Мишель вошла в главный вестибюль Золотого Дома, с беспокойством разыскивая Тилли, которая оставила сообщение, что им нужно срочно встретиться. Мишель жаждала новостей, боясь, однако, услышать о безвозвратной гибели их затеи с игрушкой.

Она прошла в комнату отдыха, где впервые познакомилась с Тилли. Она помнила, какой безумной показалась ей тогда старуха, бормотавшая о том, как она была президентом. С тех пор она побывала с Тилли в офисе одной из крупнейших компаний мира. Тилли не только не была безумна, она оказалась одной из умнейших женщин, каких Мишель встречала в своей жизни. Тилли въехала в комнату с сумрачным видом. Но глаза выдавали ее. Уголки рта были приподняты. Как маленький ребенок, она не умела скрыть свою радость.

— Дорогая моя, — сказала она, расплываясь в улыбке. — Мы добились своего!

— Что вы имеете в виду?

— Мы сделали невозможное. Они берутся делать нашу игрушку.

— Что произошло, Тилли? На нашей последней встрече вы сказали, что они отвергли нашу идею.

— Как только в верхах «Хасбро» пронесся слух, что другая компания может заняться этим проектом, они снова созвали заседание комитета.

Как я и говорила, они решили дать нашей игрушке зеленый свет. Конечно, не повредил делу и звонок, который я сделала генеральному директору.

— И что теперь?

— Они готовят контракты. Мы должны получить аванс не позже чем через 14 дней.

— Аванс?

— Мы получим аванс в счет будущих роялти. В прежние времена я регулярно получала авансы по 100, 200, а то и 250 тысяч. В связи с застоем в экономике в последнее время эти цифры несколько сократились. Но из-за соперничества с конкурирующей компанией и благодаря моим прежним связям с «Хасбро» генеральный директор не стал сильно возражать, когда я сказала ему по телефону, что мы хотим получить в качестве аванса 300 тысяч долларов.

Впервые в жизни у Мишель от услышанной цифры перехватило дыхание. Триста тысяч долларов!

— Я ему почти не оставила места для маневра. Он тут же, что вообще нехарактерно для него, сделал контрпредложение, согласившись заплатить 250 тысяч. Я стояла на своем.

Я не проконсультировалась с вами, но надеюсь, вы не возражаете.

Мишель пришлось сесть на диван, чтобы переварить эту новость.

— Если игрушка обретет такой успех, какой я ей пророчу, она принесет нам миллионы. В «Хасбро» не приняли бы такого решения, если бы тоже так не думали.

— Ох, Тилли, у меня нет слов, как я рада, — Мишель уже мысленно просчитала, что она сделает с половиной своего аванса. — Вы должны знать, что я дала обет отдавать 10 процентов доходов на благотворительность.

Тилли на это ответила:

— А знаю хорошее место, куда можно поместить деньги — детская больница «Хасбро». Она располагается в Провиденсе. Это один из любимых объектов благотворительности. Я тоже поучаствую с вами. Генеральный директор будет доволен.

— Простите, что спрашиваю, но как скоро после первого чека последуют другие? — Мишель пыталась сориентироваться, на что она может рассчитывать на пути к миллиону, который нужно продемонстрировать Эриксену.

— О, других денег не будет где-то до середины будущего года. Но если я не ошибаюсь, потом роялти будут течь к вам поквартально в течение многих лет.

Этот прогноз ничуть Мишель не обрадовал. Первое возбуждение прошло, и теперь она удивлялась своей наивности.

— Как можно нарастить эту сумму до миллиона, Тилли? Ведь это совсем не та сумма, что мне нужна.

— Не волнуйтесь, дорогая. Я договорилась с «Хасбро», что они выкупают лишь часть лицензии — право на массовую торговлю. «Хасбро» может продавать игрушки крупным сетям магазинов, но мы сохраняем за собой право продавать их на «рынке подарков». А это тысячи мелких магазинов по всей стране, которым мы сможем сами продавать нашего «Мишку Всегда Рядом».

— Я понимаю, о чем вы говорите, — сказала Мишель. — У моей подруги Кортни свой магазин, и каждый год там проходят выставки подарков. Уверена, что она точно знает, как нам продать нашего мишку. Но вот только как можно продавать то, чего у нас нет?

— Компания «Хасбро» согласилась включить игрушки, предназначенные нам, в общий заказ, что максимально снизит себестоимость за счет объема. И когда эти игрушки доставят в Америку, мы заберем их, заплатив «Хасбро».

— А как мы будем платить? — Мишель, заинтересовавшись, подалась вперед.

— Мы вернем им аванс. На эту сумму мы получим примерно 60 000 игрушек. Если продать их на рынке подарков, а я уверена, что 60 000 — это только начало, можно получить с каждого экземпляра 10 долларов прибыли.

Шестьсот тысяч — огромная сумма, но даже если все пойдет, как Тилли запланировала, до миллиона все равно будет далеко. Мишель понимала, что без других источников дохода — торговли недвижимостью и амбициозного интернет-проекта Джереми — ей не обойтись. В сфере недвижимости, по крайней мере, она обретала все большую уверенность.

— Тилли, каков наш следующий шаг?

Тилли начала более подробно расписывать, как игрушка проходит путь от идеи в чьей-то голове до реального товара на магазинных полках. Она вернулась в былые времена, оживляя славные воспоминания и демонстрируя свой опыт, но слова на тему производства и маркетинга, которые она произносила, были Мишель большей частью незнакомы. В заключение Тилли сказала:

— Вы даже не понимаете, как вам повезло, дорогая. Такое случается раз в миллион лет.

Честно говоря, я даже не знаю, во мне ли дело или в каких-то неведомых силах Вселенной, которые постарались, чтобы это случилось.

— Я думаю, то и другое, — прошептала Мишель.

— Что же, я не страдаю ложной скромностью и никогда не умаляю своих заслуг, но, думаю, сегодня вам лучше помолиться.

Дня...

Мишель и Рене искали свой третий дом для покупки, неторопливо двигаясь по трехрядному шоссе в одном из самых дорогих районов Ривер-дейла, где были поля для гольфа, где дом стоимостью в миллион долларов считался нормой.

Справедливости ради следовало бы сказать, что дом искала Мишель, а Рене всячески противилась этой затее.

У Мишель внутри как будто был встроен радар, отслеживавший вывески «Продается». Заметив одну из таких, она затормозила.

— Зачем ты останавливаешься? — спросила Рене. — Этот район нам не по карману.

Под табличкой «Продается» был специальный ящик с информационными листовками. Мишель взяла один листок себе, другой Рене, которая, ворча, следовала за ней через лужайку.

— Мы не можем себе позволить такой дом, — снова заныла Рене, прочитав листовку. — Обрати внимание, какие астрономические ежемесячные платежи. Мы через несколько месяцев останемся без гроша. Не забывай, что у меня кое-какой опыт в этом деле есть. Такие дома можно продавать до скончания века. Богатые люди имеют возможность строить себе дома по собственному вкусу, а не переезжать в построенные другими.

Кроме того, посмотри, в каком он состоянии.

Мишель понимала, что имеет в виду Рене. Учитывая район, было как-то странно видеть, что община позволила хозяину запустить дом до такой степени. Двор зарос сорняками, старая краска обвисала лохмотьями, у парадного валялась куча старых газет. Было очевидно, что в этом доме никто не жил уже много месяцев. Но Мишель это было как раз на руку.

— Разве не это нам надо искать — худший дом в лучшем районе? И если я чему-то научилась у Саманты, так это тому, что если оказываешься в ситуации, где другие видят только проблему, нужен человек, который отыщет решение. И это мы.

— Ладно, — неохотно согласилась Рене, — но у меня ощущение, что ты всю прибыль ухлопаешь на ремонт. Это же бездонная прорва.

— Но, Рене, — продолжала настаивать Мишель, — интуиция подсказывает мне, что это то, что нам нужно. Очень настойчиво подсказывает.

— Да? — недоверчиво протянула Рене. — В таком случае ты у нас Королева Интуиции.

С лужайки перед входом они позвонили агенту, чье имя и телефон прочли на табличке. Как оказалось, это был сотовый телефон, и агента они застали в машине всего в нескольких кварталах от них.

— Видишь? — просияла Мишель. — Явно судьба.

Через несколько минут подъехала агент на черном «БМВ». Это была 50-летняя женщина, коротко стриженная и стильно одетая. После краткого вступления она пригласила их в дом. То, что они увидели, превзошло самые худшие ожидания Мишель. Внутреннее убранство отражало либо ложное представление хозяев об экономии, либо их дурной вкус. Гостиная и коридор были выкрашены в больничный зеленый цвет, кухонные шкафчики желтоватого оттенка резко диссонировали с бытовой техникой цвета авокадо.

Косметическим ремонтом здесь явно не обойтись! На стенах были видны потеки с крыши. Плитка потрескалась, туалетные комнаты выглядели так, словно их не обновляли со времен правления Трумэна.

Обследуя комнату за комнатой, Рене все нетерпеливее качала головой и вздыхала всякий раз, когда Мишель настаивала на дальнейшем осмотре. По окончании «экскурсии» она отвела Мишель в сторону и стала втолковывать ей, что о покупке этого дома нечего и думать.

— Но мы же еще не знаем финансовых условий, — прошептала Мишель. — За доллар ты бы купила этот дом?

— Не уверена, — строптиво ответила Рене, но Мишель уже обратилась к агенту за деталями, которых не было в рекламной листовке.

— Хозяйка, — начала рассказ агент, — уже больше года назад купила другой дом в Ривердейле и переехала туда. Этот дом все это время пустовал. Ей делали много предложений, но она все отклоняла — не хотела продешевить. Дом оценивается в 1,2 миллиона долларов. Долг банку составляет примерно 800 000. Она достаточно богата, так что ежемесячные платежи в 8000 долларов ее не особо смущают. Она просто ждет, кто предложит цену, которая ее устроит.

Рене улыбнулась:

— Об этом я и толкую подруге. Ежемесячные платежи слишком большие. Простите, что отняли у вас время, — она протянула руку для прощания.

Но Мишель мягко отвела ее.

— Не торопись, — сказала она улыбаясь. И снова обратилась к агенту: — Расскажите мне о долге банку.

Агент сверилась с листовкой.

— Мы полагаем, что новый владелец возьмет долг на себя.

— Мне хотелось бы сделать вам такое предложение, — сказала Мишель, вспомнив свои занятия с Самантой. — Мы инвесторы. Если сделка нас устроит, мы провернем ее очень быстро. Мое предложение — 805 000. Я готова составить предварительный договор прямо здесь, на кухонном столе, и буду рада подписать его и тут же вручить вам чек в качестве залога.

У Рене перехватило дыхание. Она потянула Мишель за рукав, но та отмахнулась.

Агент тоже не спешила ухватиться за это предложение.

— Нет, 805 000 — сумма явно недостаточная, чтобы покрыть ипотечный кредит, мои комиссионные, расходы на оформление и прочие издержки.

— Знаете что, — заявила Мишель вежливо, но твердо, — вы по закону обязаны представлять хозяйке все вносимые предложения. Так вот, мое окончательное предложение — 805 тысяч.

И я буду рада вручить вам чек на 1000 долларов в качестве залога.

— Этого будет мало, — ответила агент.

— Пусть хозяйка решает, хватит этого залога или нет. Если она примет мою цену, мы, возможно, увеличим сумму задатка, чтобы продавец не сомневался в серьезности наших намерений. Я буду рада, если в течение трех дней вы свяжетесь с хозяйкой, а там посмотрим — может, что-то из этого и выйдет.

Три дня спустя агент позвонила Мишель и ледяным тоном проинформировала ее, что хозяйке надоело тащить на себе это бремя и она решила продать дом первому желающему. Учитывая налоги на недвижимость и экономическую неопределенность, она может потерять больше, если будет и дальше выжидать.

Не понимаю, — проговорила агент, как будто разговаривала сама с собой. — При мне было сделано три предложения — все больше 900 тысяч, — и она их категорически отвергла. А ваше предложение приняла почти не раздумывая, хотя знает, что этих денег не хватит даже на покрытие расходов — придется доплачивать из своего кармана. Если бы я знала, что она проявит такую готовность, я, может быть, и сама бы купила этот дом.

«Вот что происходит, когда интуиция на твоей стороне», — поздравила себя Мишель. А в отношении агента подумала: «Может быть, если бы ты не угодничала так перед своими Дано, ты бы подумала о покупке этого дома прежде меня».

Сделка была оформлена неделю спустя, причем, как и предсказывала агент, продавцу, чтобы избавиться от своего собственного дома, пришлось выписать чек на солидную сумму. А Мишель стала собственницей недвижимости с купленной долей в 400 000 долларов.

Тогда-то и начались проблемы. По оценкам разных фирм, куда обращалась Мишель, чтобы привести дом в товарный вид, требовалось затратить на ремонт и обновление не менее 50 тысяч долларов. А если Мишель пустит на это все деньги, полученные от сделки с Яско, Орлы-Миллионеры рискуют обанкротиться.

Но самое худшее было не это. Когда Мишель приступила к ремонту, обнаружилось, что и 50 000 долларов далеко не хватит. Уже через месяц перерасход составил не менее 20 тысяч. То, что Мишель поначалу виделось источником быстрой прибыли, действительно стало больше походить на бездонную бочку. Мишель позвонила одному из ростовщиков, с которым познакомилась в процессе поиска недвижимости, и получила от него необходимые для завершения работ 25 000 долларов под умопомрачительные проценты.

И вот теперь она сидела в своем роскошно отделанном особняке оценочной стоимостью в 1,2 миллиона долларов, из которых 800 тысяч составлял ипотечный кредит. По этому кредиту ей теперь приходилось расплачиваться своими деньгами, — а это 8000 в месяц, — и Мишель сама очень скоро превратилась в «высокомотивированного» продавца. Джереми подсчитал, что каждый день она теряет примерно 300 долларов. По какой-то причине именно эта сумма ежедневных потерь выглядела для нее наиболее убедительной и угрожающей. А срок, отведенный ей Эриксеном, постепенно истекал.

Поиск по сайту: