АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Глава VII. Дерзкий заказ в кафе «Саламандра», или «Блюз‑Мартини»

Читайте также:
  1. Http://informachina.ru/biblioteca/29-ukraina-rossiya-puti-v-buduschee.html . Там есть глава, специально посвященная импортозамещению и защите отечественного производителя.
  2. III. KAPITEL. Von den Engeln. Глава III. Об Ангелах
  3. III. KAPITEL. Von den zwei Naturen. Gegen die Monophysiten. Глава III. О двух естествах (во Христе), против монофизитов
  4. Taken: , 1Глава 4.
  5. Taken: , 1Глава 6.
  6. VI. KAPITEL. Vom Himmel. Глава VI. О небе
  7. VIII. KAPITEL. Von der heiligen Dreieinigkeit. Глава VIII. О Святой Троице
  8. VIII. KAPITEL. Von der Luft und den Winden. Глава VIII. О воздухе и ветрах
  9. X. KAPITEL. Von der Erde und dem, was sie hervorgebracht. Глава X. О земле и о том, что из нее
  10. XI. KAPITEL. Vom Paradies. Глава XI. О рае
  11. XII. KAPITEL. Vom Menschen. Глава XII. О человеке
  12. XIV. KAPITEL. Von der Traurigkeit. Глава XIV. О неудовольствии

Дерзкий заказ в кафе «Саламандра», или «Блюз‑Мартини»

Оказалось, что по адресу, продиктованному Сергею Миленой, находилось кафе «Саламандра». Из его раскрытых дверей доносилась музыка. Более того, часть кафе была перенесена на улицу: столики с пластиковыми креслицами, искусственное, как бы травяное, покрытие веселого зеленого цвета, уложенное прямо на асфальт, большие красные зонты с белой каймой. Словом, все как положено в самом центре Москвы.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Сергей Пузырька.

— Такое встречается… По одному и тому же адресу находится сразу несколько домов. Думаю, что квартира Тихомирова находится в глубине двора, позади здания этого кафе.

— Да нет, ты не понял. Это же то самое кафе «Саламандра», из которого звонила Клара Конобеева! Ребята проверяли по компьютеру. Вспомни, первый звонок был из «Саламандры», я отлично помню. А второй — вроде бы из нашего штаба.

— Еще одно совпадение!

Сергей с Никитой зашли в кафе и оказались в полутемном зале. Бармен с бабочкой на шее уставился на вошедших с любопытством.

— Мороженого у нас нет, — встретил он нежелательных для взрослого заведения посетителей, намекая тем самым, мол, проваливайте отсюда, мелюзга, вам здесь делать нечего.

Горностаев закипел от злости. «Идиот! Стоит тут, водку разливает и не знает, что люди заняты настоящим, серьезным делом…» — так и рвались с его языка обидные слова.

Но Сергей промолчал. Затем, подмигнув слегка оробевшему Никитке, облокотился на стойку так, словно он родился и вырос в баре.

— Покажите меню, — сказал он, глядя злыми глазами на невежливого бармена.

— У нас все дорого, — продолжал тот в том же духе, явно не собираясь обслуживать нежелательных посетителей.

— Да я скажу своему отцу, что ты отказался нас обслужить, и он спалит твое кафе! Тоже мне, киприда… — Сергею хотелось как-то отругать бармена, и он произнес первое пришедшее ему в голову слово, глядя на вызывающе элегантную бабочку этого мерзкого типа.

Бармен, принявший название бабочки киприда за страшное и незнакомое ему ругательство, сменил выражение лица и даже постарался улыбнуться. И перед ребятами тотчас появилось меню — кожаная тисненная золотом папка.

Сергей с важным и в то же время небрежным видом просмотрел его и, набрав в легкие побольше воздуха, сделал дерзкий заказ:

— Значит, так. Грибы, антрекот, салат, вот этих деликатесов понемногу, водку, мартини, джин с тоником и сигареты «Парламент». Все по два раза.

— Еще фанту, колу и спрайт. По маленькой бутылочке и безо льда, — добавил, краснея, Пузырек.

И бармен кинулся выполнять заказ.

Спустя четверть часа столик, за который уселись ребята, был заставлен закуской и напитками.

— Ешь, Пузырек, и не терзайся угрызениями совести. Мы с тобой не роскошествуем, а РАБОТАЕМ.

— А водку с мартини тоже будем пить?

— Будем. Это тоже работа. Кроме того, нужно же когда-нибудь начинать.

Сергей, забывшись, уже представил себя в роли многоопытного опера, выслеживающего добычу, нарисовал мысленно картинку ситуации, когда алкоголь — «издержки производства».

Проглотив салат и выпив немного мартини, он почувствовал головокружение.

— Пузырь, ты слышишь музыку? Это саксофон…

— Класс! — ответил ему Никитка с набитым ртом, расправляясь с антрекотом. — Давай приходить сюда почаще.

— Постой, мы зачем сюда пришли? Бармен! — он позвал бармена. — У меня к вам вопрос. Одна шмара… — Сергей начитался криминальной литературы, в число которой входил и словарь уголовников, и теперь решил употребить свои познания на деле, — должна мне деньги. Я знаю, что она была здесь и звонила по вашему телефону. Я должен ее найти.

Сергей достал из кармана фотографию Клары Конобеевой и протянул бармену.

— Нет, не видел… — пожал тот плечами.

— А если повнимательнее посмотреть?

— У нас тут в основном мужчины бывают.

— Понятно. А где здесь у вас туалет? Никитка, ты подождешь меня?

— Сначала заплатите, а потом я вам покажу… — слегка нервничая, проговорил бармен, не зная, очевидно, как вести себя с такими «крутыми» парнями. Если бы знать, чьи они дети… Так, наверное, думал он.

Сергей достал приготовленные заранее пятьдесят долларов и протянул бармену.

— Сдачи не надо. Но учти, в карманах у меня теперь пусто, так что без глупостей…

Бармен, спрятав деньги в карман, улыбнулся дежурной улыбкой и провел Сергея к туалету.

— Никита, ты жди меня… — строго приказал Горностаев другу, уходя. — Что-то у меня живот прихватило. Наверное, у них тут несвежий салат подают…

Но Сергей и не собирался идти в туалет. Не чувствуя под собой ног и находясь в странном, словно разбавленном, состоянии, он, заметив, что бармен занялся другим посетителем, прошмыгнул мимо туалета в подсобку и, прячась там между какими-то ящиками и флягами, углубился внутрь здания.

Дело в том, что кафе занимало лишь первый этаж двухэтажного старинного особняка восемнадцатого века. Отреставрированное со стороны Пушкинской, с другой стороны здание представляло собой жалкое зрелище: облупившаяся заплесневелая штукатурка, некрашеные рамы, тусклые стекла, паутина…

Проникнув внутрь, петляя по коридорам мимо кладовок и кухни, Сергей в конечном счете оказался во дворе особняка. Там рос лопух, стоял старый кряжистый дуб, который давал много тени. И, главное, была дверь, ведущая наверняка на второй этаж. Темно-вишневого цвета, пыльная и старая, она легко поддалась, когда он толкнул ее.

Тусклая лампочка освещала узкую совершенно черную от времени и грязи лестницу, ведущую наверх. Сергей поднимался по ней на ватных, бесчувственных ногах, и вовсе не несвежий салат был тому причиной — его сморил мартини. Конечно же, парня мутило с непривычки, временами тошнота подкатывала прямо к горлу. А витавшие вокруг запахи кухни усиливали неприятные ощущения. Пахло на лестнице не то кислыми жирными щами, не то пережаренным луком.

И точно, не сделал Сергей и пары шагов, войдя на этаж, как перед ним открылась огромная, запущенная кухня. Он увидел два больших стола, заставленных посудой. Однако наблюдалось и существенное различие между столами. Если на одном стояли лишь хлебница и несколько пустых тарелок, то на другом в миску было насыпано какое-то зерно, рядом торчала коробка с овсяными хлопьями, за ними находилось блюдо с зелеными яблоками, банка с медом. А по стенам висели пучки трав. «Колдуны, что ли, здесь живут»? — мелькнула у Сергея неожиданная мысль.

Даже тут, на втором этаже, была слышна музыка, которая звучала внизу, в кафе. Если бы не она, то впечатление от кухни было бы куда более мрачным. Кроме того, в окна кухни било солнце, а его свет тоже несколько смягчал производимый на непрошенного посетителя этого явно коммунального «музея» удручающий эффект.

Сергей искал телефон. Он вышел из кухни и прошел по темному, пахнувшему кошками коридору и увидел несколько дверей. Но все были закрытыми. Тогда он постучал в одну из них. И тут же услышал жизнерадостный, веселый женский голос:

— Люда, это ты?

Сергей напрягся. Нет, он не Люда. Он хотел было уже постучать в соседнюю дверь, как послышался звон ключей и дверь, за которой только что прозвучал женский голос, начала отворяться. Сергей, забившись в темный угол так, чтобы его невозможно было разглядеть, затаил дыхание.

— Кто здесь? — спросила женщина. Ее рыжеватые кудри загорелись в солнечном луче, пробившемся из комнаты.

И тут случилось невероятное. Сергея вдруг повело, и он чуть не выпал из своего закутка.

Женщина вскрикнула, открыла пошире дверь и спросила, увидев его:

— Мальчик, ты кто?

— Мне плохо… — Сергей уже ничего не соображал, держась за живот.

— Ба-а… Да ты весь зеленый. Что с тобой?

— Мартини…

Это было последнее, что успел сказать Сергей, перед тем как провалиться в освещенную солнцем, пахнущую травами и кошками муть…

 

Света первая увидела Никитку, сидящего за столиком, и сначала не поверила своим глазам.

Он, подперев кулачками щеки, почти спал перед тарелками с едой. Но больше всего Свету поразили рюмки и фужеры, заполненные разного цвета жидкостями.

— Саша, смотри…

И Дронов, собравшийся в это время уже обратиться к бармену, оглянулся. Увидев Пузырька, он замотал головой, словно отгоняя галлюцинации.

— Что за черт? — Он подошел к Никитке и тронул его за плечо. — Пузырь, что с тобой?

Никитка открыл сонные глаза, но, увидев склоненного к нему Дронова, замотал головой, приняв его за привидение, и, воскликнув «Чур меня!», замахал руками.

— Ты что здесь делаешь? Откуда столько еды? А это что, вино? Водка? Да ты можешь мне что-нибудь объяснить или нет? — задавал почти в пустоту вопросы Саша.

— Мы работаем, — глухо ответил наконец Пузырек и многозначительно подмигнул. — Мы тут с Серегой. Он пошел в туалет… — Никитка снова подмигнул. — Понимаешь? В ту-а-лет.

— Я так думаю, что он где-то рядом… — сказала Света. — А что, если он в опасности? Мне кажется, это кафе — настоящее осиное гнездо. Ты посмотри только на лицо бармена: он же явный бандит! И отсюда звонила моя мама?

— Так. Стойте. Я сейчас подойду к нему и спрошу, не видел ли он здесь твою мать, — заговорил Саша.

— Не видел, — ответил ему за бармена Пузырек заплетающимся языком. — Горностаев его уже спрашивал. Кстати, Тихомиров живет в этом же доме, на втором этаже. — Никитка перешел на шепот: — Серый за ним и пошел. Но вся еда уже остыла, а его до сих пор нет…

И не успел он договорить, как в дверях кафе возник знакомый силуэт — Людмила Николаевна!

Ребята, как по команде, пригнулись к столу, чтобы она их не заметила.

Между тем Людмила Николаевна, решительно подойдя к стойке бара, остановилась, поставила на пол рядом с собой большой бумажный пакет, с которым пришла, и что-то сказала бармену. В результате после недолгих переговоров на стойке бара появился термос. Большой, в каких возят на пикник горячую еду. Улыбаясь, Людмила Николаевна сердечно поблагодарила бармена за что-то, вполне вероятно, что за этот самый термос. После чего забрала его и скрылась где-то в глубине кафе.

— Интересно, куда она пошла? — Сашка, глядя ей вслед, качал головой. Он отказывался что-либо понимать. — Ребята, вам не кажется странным, что все дороги и следы ведут в это самое кафе? Все нити расследования — Тихомиров, «музейщик», с которым я сегодня разговаривал по телефону и который принял меня за Григория какого-то Григорьевича…

— Ты не о том думаешь! — перебил Дронова Пузырек. — Серого надо спасать. Он уже сто лет тому назад зашел куда-то в подсобку, и его до сих пор нет. Предлагаю отправиться за ним. Без него я отсюда — ни ногой. Вот только отлучусь на минутку, а то я три бутылки выпил: фанту, спрайт… — Никитка даже договоривать не стал и сорвался с места.

И в ту же минуту к Дронову со Светой подошел бармен. Он как-то странно посмотрел на ребят, но затем все-таки спросил:

— Вы с ними? — явно имея в виду Горностаева с Пузырьком.

— Разумеется, — сказала Света. — Вот только наш друг куда-то пропал. Скажите, а куда ведет вон та дверь?

— В подсобку. Но туда посторонним вход запрещен.

— Как же вас понимать? Вот только что сюда зашла женщина, и она спокойно вошла именно в ту дверь. Может, с нашим другом плохо? Вы случайно не отравили его?

— Во-первых, женщина, которую вы видели, не посторонняя. Она — хозяйка этого дома.

— Хозяйка кафе?

— Да нет же! Она, повторяю, хозяйка дома. Владелец кафе, мой хозяин, арендует у нее первый этаж. А она со своими братьями живет на втором этаже. Теперь понятно?

— А что же ваш хозяин не выкупит у нее первый этаж? — спросил Дронов, у которого в голове не укладывалось, что докторша Людмила Николаевна может быть собственницей особняка в центре Москвы.

— Она не соглашается. Дело в том, что даже за аренду она получает такие «бабки», что ей ничего не стоит купить себе еще пару квартир.

Пришел Никитка. Он с удивлением обнаружил, что бармен разговаривает с его друзьями совсем не так, как раньше с ним. «Вот что значат хорошие чаевые!» — подумал он, вспоминая, как этот же бармен встретил их с Серым.

— Мы должны пройти через подсобку, чтобы найти там нашего товарища, — опомнился вдруг Сашка. — Пожалуйста, пропустите нас.

— Но я не могу. Если хотите, то я сам лично пойду и поищу его.

Дронов пожал плечами. А бармен, которому стало понятно, что без того худого светловолосого якобы «крутого» парня эта ребятня все равно отсюда не уйдет, повздыхал-повздыхал да и отправился на его поиски.

Пользуясь его отсутствием, Дронов решил съесть нетронутые блюда, которых было так много, что даже при всем желании и вчетвером они бы все их не одолели.

— Пузырек, ты мне скажи, с чего вдруг вы с Серегой решили съесть полкафе? Вам что, деньги девать некуда?

— Этот хмырь выгнал бы нас, не сделай мы дорогой заказ. Вот и пришлось набирать на пятьдесят баксов, чтобы зауважал, — стал оправдываться Никитка. Честно сказать, он не знал, как еще объяснить этот поступок Горностаева, потому что и сам прекрасно понимал, что они явно переборщили, заказав столько спиртного. Да еще и самых дорогих сигарет взяли.

Перекусив, ребята выпили по стакану воды и стали ждать возвращения бармена с Горностаевым.

И вдруг через окно кафе они увидели Сергея. Тот сидел на цветочной тумбе в позе мыслителя и, казалось бы, напрочь забыл, зачем он здесь, в самом центре города, оказался. Рядом с ним стояла высокая девушка в черном платье. Она ему что-то говорила, пробовала взять его под локоть и поднять, но он никак не реагировал на ее попытки и лишь вяло отмахивался. Тогда девушка пожала плечами и стремительно направилась к светофору.

— Серый! — с одним и тем же воплем ребята втроем, сорвавшись с места, выскочили из кафе и бросились к Горностаеву. — Серый, ты откуда? Где ты был?

— Мальчики, да на нем же лица нет, — охнула Света. — Посмотрите, он весь позеленел. Что с ним такое?

— Я знаю, что с ним, — буркнул Дронов. — Он отравился. Переел или перепил. Они оба с Никиткой просто сошли с ума! Разве можно было пробовать да тем более мешать все эти алкогольные напитки? Детский сад прямо какой-то!

Света присела на корточки, чтобы заглянуть в лицо Горностаеву.

— Его нужно срочно отвезти домой.

— Я сейчас немного посижу, и мне станет лучше, — вдруг подал голос сам Горностаев. — Нам надо отсюда сматываться. В этом доме живут колдуны. У них травы на стенах сушатся. Внутри темно и пахнет кошками.

— А кто была та женщина, которая разговаривала только что с тобой?

— Не знаю. Она вышла из комнаты и заставила меня промыть желудок. Это было ужасно. А потом дала сладкого чаю. Вот и все.

— Она живет там?

— Наверное. Но какая-то она странная. Словно боится чего-то. Но… красивая.

— Горностаев, ты сумасшедший! — воскликнул Пузырек. — О чем ты думаешь? Поедем быстрее домой. Тебе нужно полежать. А по дороге мы тебе расскажем кое-что интересное.

 

Маша встретила их с заплаканными глазами.

— Да что это вы все раскисли? — возмущался Никитка. — У нас работы невпроворот, а они в слезы. Один так вообще напился как поросенок! Непонятно, что происходит… Так, Горностаева в спальню — пусть отлеживается…

Маша, слушая брата и глядя на его розовощекое симпатичное лицо, действовала как во сне. Уложила Сергея, укрыла его одеялом, но думала о своем: «Знал бы ты, какой день провела я, не только бы заплакал — застрелился бы…» Она очень тяжело переживала свои галлюцинации. И не знала, как объяснить ребятам, что собиралась накормить их ужином, что в доме были продукты, которые таинственным образом исчезли.

И вдруг, как бы в подтверждение ее слов, она снова услышала голос Никиты.

— Слушай, Машка! — орал он из кухни. — В холодильнике хоть шаром покати, а котлетами пахнет. Как ты это объяснишь?

— Домовой съел. Я приносила котлеты… — сказала она осторожно. — А они исчезли. Но это все мелочи. Как у вас-то дела?

Света рассказала ей об их неожиданной встрече в кафе «Саламандра» и о том, что было с этим связано.

— Ничего не понимаю, — начала рассуждать вслух Маша. — Выходит, у Людмилы Николаевны есть собственный дом, особняк? А вам не показалось странным, что в той «Саламандре» живет и Тихомиров? Теперь еще выясняется, что туда же наведывается и сама Людмила Николаевна, которая, насколько я знаю, живет совершенно в другом месте… И, наконец, третье: оттуда же был сделан звонок твоей мамы, Светлана?

— Да, мы тоже говорили об этом. Странное кафе, странные совпадения… А почему ты не спрашиваешь, что с Сергеем? Ты повела себя так, словно привыкла к тому, что он всегда в таком виде…

— А в каком таком он виде? Что ты имеешь в виду?

— Да ведь он же выпил мартини, водку и что-то там еще из спиртного, не знаю. Отравился, словом. Теперь понимаешь?

— Сережа? Горностаев пил мартини и водку? Да ты шутишь! Но знаешь, если честно, я и сама сегодня как бы не своя. И со мной происходят странные вещи. Я бы рассказала тебе все, что произошло со мной сегодня днем, но, боюсь, ты мне не поверишь. Или еще хуже — будешь смеяться надо мной. Или решишь, что я сошла с ума.

— Глупости.

Маша посмотрела на свою недавнюю соперницу и вдруг поняла, что сегодня уже совершенно не ревнует ее к Дронову. В сущности, она никогда, выходит, и не была влюблена в Сашу. Вот если бы у Светы начался роман с Горностаевым, тогда бы ей не поздоровилось. А Дронов…

Сейчас перед Машей сидела подруга, которой хотелось раскрыть душу, признаться в том, что мучило ее последние дни. Света не будет смеяться, она не такая. Кроме того, у нее у самой большое горе — пропали родители. Да, пожалуй, только Свете и можно рассказать о том, что произошло на лоджии и кого она увидела в шкафу.

Маша собралась уже было начать говорить, как чудовищность произошедшего и нелепость ее догадок относительно существования паранормальных явлений заставили ее передумать.

— Нет, Света, ты извини, но я все же не стану ничего рассказывать. Не могу.

— Ладно. Поступай, как считаешь нужным, — улыбнулась ей Света. — А мне, пожалуй, пора домой. Мы уехали оттуда рано. Ой, подожди… Саша! — вдруг крикнула она. — Который час?

Дронов, который вместе с Никиткой пытался на кухне сварить кофе, прибежал на Светин голос.

— Я понял. Представляешь, башка совсем дырявая. Сейчас половина третьего. Думаю, если постараемся, то мы успеем в «Макдоналдс».

— Вы хотите есть? — растерянно спросила Маша, чувствуя себя виноватой, что сама-то поела, а для других ничего не припасла.

— Да нет, мы так плотно поели в «Саламандре», что теперь до завтра ничего не захотим. Просто около «Макдоналдса» у нас встреча.

И Саша рассказал о своем звонке в кафе и состоявшемся разговоре, точнее, монологе, который он услышал в трубке по поводу спонсорства какого-то музея.

— Вы считаете, что и музей может быть связан с нашим расследованием? — спросила Маша.

— Этого никто не может знать. Но проверить нужно.

— Думаешь, тот человек, услышав твой голос, поверил, что ты — Григорий Григорьевич?

— Не знаю, я старался говорить низким, даже хрипловатым голосом.

— Некогда уже разговаривать, поедем скорее… — не выдержала Света.

И они убежали.

 

В штабе сразу стало необыкновенно тихо. Никита подошел к сестре и сел рядом с ней.

— Ты мне ничего не хочешь рассказать? — спросил он.

— Хочу.

И Маша рассказала ему все. А когда она замолчала, в квартире стало еще тише.

— И как ты думаешь, что бы это могло быть? Вернее, КТО БЫ ЭТО МОГ БЫТЬ? — спросил наконец Никитка.

Но Маша не знала, что ответить. Они с Никитой вышли на лоджию. Маша отвернулась, чтобы не испытывать кошмар снова. И вдруг она услышала возглас брата:

— Но в кресле никого нет!

— Ты мне не веришь?

— Верю. Потому что и сам был в подобной ситуации. Помнишь, когда в нашем дворе появлялись зебры и фламинго. Мне никто не верил! А потом, когда все объяснилось, все поняли, что я не врал. Это ужасно, когда тебе не верят. Чувствуешь себя прямо как дурак.

— Почему как? — улыбнулась сквозь слезы Маша. — Я шучу. И все-таки… КАКИМ ОБРАЗОМ Я МОГЛА РАЗДВОИТЬСЯ?

— Без понятия. Может, там была девчонка, похожая на тебя? Она как была одета? Так же, как и ты?

— Нет. Это я точно могу сказать. На ней была совершенно другая одежда.

— Ну, уже хорошо. Потому что, если бы на ней и одежда была твоя, то тебя пришлось бы госпитализировать, — хохотнул Никитка. — Ой, ты не обращай внимания на мои дурацкие шуточки. Все-таки я не девчонка — выражений не выбираю. Ладно, пошли смотреть шкаф.

Они подошли к шкафу. Никитка резко, рывком распахнул дверцу. На полке лежали какие-то полотенца, простыни. Ни головы Валерии, ни Конобеева с перерезанным горлом здесь не было.

— Да, подруга, плохи твои дела. Но, думаю, это все тебе приснилось. Не бери в голову.

— Но я точно видела Конобеева. И у него было перерезано горло. Я даже сознание от страха потеряла. Ударилась обо что-то. Вот, пощупай, у меня на лбу шишка выросла… Господи…

Маша от страха неловко перекрестилась.

— Нас с тобой неправильно воспитывали, Никита, — сказала она, качая головой. — На свете так страшно жить, а я даже не знаю, как креститься — слева направо или наоборот.

— Об этом мы потом поговорим. В более спокойной обстановке. Ты мне лучше скажи, куда могли деться котлеты, хлеб и вода?

И Никитка рассказал ей, в свою очередь, о своих предположениях, связанных с исчезновением продуктов, купленных еще Людмилой Николаевной.

— Так, может, в квартире живет крыса? Или целое семейство крыс. Вот они все и подъедают.

— Ну да, конечно, сами открывают холодильник, аккуратно достают тарелки…

— Стоп! — воскликнул Никита. — Говоришь, котлеты были на тарелке? А где она?

— Ее тоже нет. — Маша опустила голову. — А тарелка, между прочим, тети-Тамарина.

— И бутылки нет из-под колы?

— Нет, конечно!

— Тогда точно не крысы. Что будем делать? Сергею расскажем?

— Нет, — запротестовала Маша. — Ты что?! Кстати, пойдем проведаем нашего бедного алкоголика.

— Знаешь что? Давай-ка нальем ему сладкого чаю.

И они направились на кухню.

Но на ее пороге остановились, не в силах двинуться с места. У Маши волосы на голове зашевелились, а Никитка кинулся бежать.

Потому что в кухне за столом сидела Маша. Та самая, с лоджии. Перед ней стояла тарелка с котлетами и бутылка колы.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.016 сек.)