ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Наступил день Рождества. Все мы были одеты в праздничном и вышли с

Наступил день Рождества. Все мы были одеты в праздничном и вышли с

гувернерами и боннами к чаю. В зале, кроме множества родных и гостей, стояло

духовенство: священник, дьякон и два дьячка.

Когда вошел дядя, причт запел "Христос рождается". Потом был чай, потом

вскоре же маленький завтрак и в два часа ранний праздничный обед. Тотчас же

после обеда назначено было отправляться травить Сганареля. Медлить было

нельзя, потому что в эту пору рано темнеет, а в темноте травля невозможна и

медведь легко может скрыться из вида.

Исполнилось все так, как было назначено. Нас прямо из-за стола повели

одевать, чтобы везти на травлю Сганареля. Надели наши заячьи шубки и

лохматые, с круглыми подошвами, сапоги, вязанные из козьей шерсти, и повели

усаживать в сани. А у подъездов с той и с другой стороны дома уже стояло

множество длинных больших троечных саней, покрытых узорчатыми коврами, и тут

же два стременных держали под уздцы дядину верховую английскую рыжую лошадь,

по имени Щеголиха.

Дядя вышел в лисьем архалуке и в лисьей остроконечной шапке, и, как

только он сел на седло, покрытое черною медвежьею шкурою с пахвами и

паперсями, убранными бирюзой и "змеиными головками", весь наш огромный поезд

тронулся, а через десять или пятнадцать минут мы уже приехали на место

травли и выстроились полукругом. Все сани были расположены полуоборотом к

обширному, ровному, покрытому снегом полю, которое было окружено цепью

верховых охотников и вдали замыкалось лесом.

У самого леса были сделаны секреты или тайники за кустами, и там должны

были находиться Флегонт и Храпошка.

Тайников этих не было видно, и некоторые указывали только на едва

заметные "сошки", с которых один из стрелков должен был прицелиться и

выстрелить в Сганареля.

Яма, где сидел медведь, тоже была незаметна, и мы поневоле

рассматривали красивых вершников, у которых за плечом было разнообразное, но

красивое вооружение: были шведские Штрабусы, немецкие Моргенраты, английские

Мортимеры и варшавские Колеты.

Дядя стоял верхом впереди цепи. Ему подали в руки свору от двух

сомкнутых злейших "пьявок", а перед ним положили у орчака на вальтрап белый

платок.

Молодые собаки, для практики которых осужден был умереть провинившийся

Сганарель, были в огромном числе и все вели себя крайне самонадеянно,

обнаруживая пылкое нетерпение и недостаток выдержки. Они визжали, лаяли,

прыгали и путались на сворах вокруг коней, на которых сидели одетые в

форменное платье доезжачие, а те беспрестанно хлопали арапниками, чтобы

привести молодых, не помнивших себя от нетерпения псов к повиновению. Все

это кипело желанием броситься на зверя, близкое присутствие которого собаки,

конечно, открыли своим острым природным чутьем.

Настало время вынуть Сганареля из ямы и пустить его на растерзание!

Дядя махнул положенным на его вальтрап белым платком и сказал: "Делай!"

Поиск по сайту: