Современная историография (1991 – 2003)

РАБОТЫ ИСТОРИКОВ ПЕТЕРБУРГСКОЙ ШКОЛЫ

Отдел древнерусской литературы Института истории русской литературы в Санкт-Петербурге (Пушкинский дом) и тесно взаимодействующий с ним Рукописный отдел Библиотеки Академии наук и сегодня сохраняют лидирующие позиции среди научных учреждений России в исследованиях по теме настоящего очерка. Это обусловлено продолжающейся здесь работой представителей школы В.И.Малышева. Являющихся прямыми наследниками как его научных традиций, так и, в более широком смысле, российской науки начала XX в. Общественно-политические условия, сложившиеся в нашей стране после 1991 г., в значительной степени способствуют возвращению именно к последним, прерванным репрессивными мерами Советской власти.

В частности, из сочинений историков и литературоведов исчезла атеистическая идейная основа. Среди тем работ стали появляться тесно связанные с практически не затрагивавшимися в трудах советского периода догматико-богословскими, межконфессионально-полемическими и богослужебными вопросами. Разумеется, вышеперечисленные особенности - черта не только работ сотрудников Пушкинского дома, они характерны для современной российской исторической науки в целом. При этом, однако, обращает на себя внимание некоторое сужение предметов исследований, публикуемых в последнее время в «Трудах Отдела древнерусской литературы» и других сборниках. Как будет показано ниже, они становятся все более специальными.

В 1994 г. Н.С.Демкова опубликовала статью, посвященную одному делу 1695 г., открывающему новые черты из жизни первых поселенцев Выговской пустыни.160

159 Бацер М.И. Выгореция. Петрозаводск, 1983.

160 Демкова Н.С.Вновь найденный подлинник «Дела об олонецком раскольнике Терешке Артемьеве»1695 г. // Старообрядчество в России (XVII-XVlll вв.). М.,1994. С.176-189.

Тогда же со статьей достаточно общего плана, где, однако, культурологический аспект преобладает над историческим, выступила Н.В.Понырко. Ее исследование освещает представления выговских книжников о прекрасном. 161 Г. Е.Маркелов и Ф.В.Панченко в двух статьях анализируют возникшую на Выгу в XVIII столетии традицию почитания основоположников пустыни в качестве святых и посвященные им литургико-гимнографические тексты, естественно, также выговского происхождения.162 Здесь затронута не рассматривавшаяся ранее специально тематика. В XVIII в. упомянутое почитание не разглашалось выговцами перед «внешними». Среди памятников историографии и иных источников того времени, упоминавшихся выше, об этом говорится лишь во враждебных старообрядцам доносах, «обличениях», указах и т. п. Таким образом, работы названных авторов представляют новое направление в исследованиях. Почти не отразившаяся в старообрядческих источниках и утраченная современными староверами традиция, известная ранее только по необъективным официально-церковным данным, изучается главным образом по самим рукописям служб выгорецким инокам и наставникам. Здесь раскрывается и историографическое значение этих памятников. Ведь в службах всегда в какой-то степени отражались реалии жизни и деятельности тех лиц, в честь которых составлялись эти тексты, а само почитание «первоначальников» было одним из фактов истории «Выгореции». В это же время вышла статья О.Я.Кармановой «Об одном из источников выговского Жития инока Епифания».163 Вскоре появилась работа заведующего «Древлехранилищем» Пушкинского дома В.ГТ.Бударагина «Биография петербургского купца Ф.К.Долгого в старообрядческом синодике конца XVIII- начала XIX вв.». 164 Новизна этого очерка в сосредоточении внимания на личности не духовного наставника или писателя, а «благодетеля» выговцев, крупного предпринимателя, при жизни построившего и содержавшего в обители больницу, а по смерти завещавшего пустыни огромную сумму. Естественно, имена и этого человека, и его родственников были внесены в выгорецкие (и не только) синодики для вечного поминовения. Один из них находится в собрании «Древлехранилища». В.П.Бударагин говорит о нем как о памятнике письменности, но одновременно и как о свидетельстве реальной истории. Ведь на его страницах отразилась биография видного деятеля старообрядчества второй половины XVIII в. Следует заметить, что в целом обращение исследователей к фигурам именно предпринимателей есть характерная черта нашей современной исторической науки. Безусловно, связанная с уже упоминавшимися выше общественно-политическими изменениями в России.

Перечисленные выше публикации, как уже говорилось, имеют, как правило, достаточно узкоспециальный характер. В относительно же недавние годы стали появляться систематизирующие издания, подводящие определенные итоги многолетнему изучению наследия старообрядческой книжности. Наряду с «Древлехранилищем» Пушкинского дома, в Санкт-Петербурге его памятники сосредоточены в Рукописном от-

деле Библиотеки Академии Наук. В 2001 г. вышел второй выпуск тома 7 фунда-

161 Понырко Н.В. Эстетические позиции авторов выговской литературной школы // Книжные центры Древней Руси. XVII век: Разные аспекты исследования. СПб., 1994. С.104-112.

162 Маркелов Г.В., Панченко Ф.В. О литургическом творчестве выговцев // ТОДРЛ, СПб, 1996. Т.50.С.220-228. Они же. О гимнографическом творчестве на Выгу // Там же, 1999. Т.51. С.417-426. Г.В. Маркелов является также составителем описания (с частичной публикацией) выговских рукописей в собрании ИРЛИ (Писания выговцев. Сочинения поморских старообрядцев в Древлехранилище Пушкинского Дома. Каталог-инципитарий. СПб, 2004) и (совместно с Ф.В. Панченко) автором научного издания устава Выговской пустыни: Выгорецкий Чиновник. В 2-х т. СПб, 2008.

163 Карманова О.Я. Об одном из источников выговского «Жития инока Епифания» // ТОДРЛ, СПб, 1996. Т.49. С.410-415.

164 Бударагин В.П. Биография петербургского купца Ф.К.Долгого в старообрядческом синодике конца XVIII- начала XIX вв. // In memoriam: Сборник памяти Я.С.Лурье. СПб, 1997. С.321-325.

ментального «Описания» собрания этого отдела, составленный Н.Ю.Бубновым, «Сочинения писателей-старообрядцев первой половины XVIII в.».165 Он в значительной степени посвящен рукописям выговского происхождения. В Библиотеке Академии наук хранятся автографы Андрея и Семена Денисовых, Даниила Викулина, Евстрата Федосеева, Ивана Филиппова, Алексея Иродионова и ряда других, менее известных старообрядческих деятелей конца XVII-XVIII вв. Описание каждой из 181 рукописи Н.Ю.Бубнов снабдил библиографией, где перечисляются все издания памятника (если он был опубликован) и литература о нем. Последняя в большинстве случаев ограничивается справочником В.Г.Дружинина, но есть здесь рукописи и совершенно не исследованные. «Сочинения писателей...» - весьма значимое справочное пособие для всех, занимающихся профессионально и просто интересующихся как древнерусской, так и старообрядческой культурой.

Факты, связанные с новгородским староверием XVIII в., иногда освещаются в исторических работах другой тематики. В частности, материалы ряда следственных дел о «расколе», ведшихся в Санкт-Петербурге и Новгороде, использованы в книге сотрудника Санкт-Петербургского Института истории Академии наук Е.В.Анисимова «Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII в.». 166 Это исследование подробно раскрывает механизмы политического сыска, его особенности на протяжении всего названного столетия. Здесь детально показана «технология» действий карательных органов, от рассмотрения доносов до исполнения приговоров. Сведения о старообрядцах довольно часто встречаются в этом сочинении, т.к. «раскольники» в XVIII в. были предметом почти постоянной «заботы» указанных структур. Е.В.Анисимов обращает особое внимание на то, что действия Тайной канцелярии и других подобных учреждений в отношении старообрядцев в значительной мере были обусловлены давлением со стороны Синода. «Особо зловещую роль», по мнению автора, сыграли здесь новгородские архиепископы Феодосии Яновский и Феофан Прокопович.167 В качестве доказательств особо тяжелого, по сравнению с другими узниками, положения заключенных-старообрядцев, в книге приведены известные по источникам факты из жизни под стражей выговских «большаков» Семена Денисова и Ивана Филиппова. Представляют интерес также и данные о, по меньшей мере, оппозиционности властям двух настоятелей крупного и весьма известного Большого Успенского монастыря в Тихвине. В исследовании говорится, что один из них в царские именины совершал службу за упокой, а другой отправлял некие тайные моления по ночам. Все это могло означать скрытую приверженность официальных духовных лиц к старообрядчеству. Тем более, что Тихвин, как не раз упоминалось в настоящем очерке, был заметным центром «раскола». 168 В рассматриваемой работе есть упоминания и о некоторых других «новгородских» делах. Но из контекста не ясно, были ли их фигуранты староверами.

Завершая тему современных исследований новгородского старообрядчества XVIII в. учеными Санкт-Петербурга, отмечу, что научно-исследовательская концепция школы В.И.Малышева получила развитие и в других научных центрах. Ее последовательницей, в частности, является Е.М.Юхименко, сотрудница Государственного Исторического музея в Москве. Работам данного автора посвящена большая часть следующего раздела.

165 Сочинения писателей-старообрядцев первой половины XVIII в. // Описание рукописного отдела

библиотеки РАН. Т.7, вып. 2. СПб, 2001.

166 Анисимов Е.В. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII в. M.,1999.

167 Там же. С. 141.

168 Там же. С. 80. Старообрядчество окрестностей г. Тихвина – тема труда сотрудницы Музея этнографии (г. Санкт-Петербург) Фишман О.М. Жизнь по вере: тихвинские карелы-старообрядцы (М., 2003). Во вводной части здесь имеется обобщающая информация о новгородском старообрядчестве (с. 6 – 73), к сожалению, содержащая некоторые неточности. Так, известный игумен Николо-Беседного монастыря Досифей ошибочно назван беспоповцем (с. 32). В перечне архивов, где работала автор, новгородские отсутствуют (с. 389).

Поиск по сайту: