День второй. Глубокоснежный

Всё выше и выше и выше!

Стремим мы полёт наших лыж…

Утро. Холод. Печка почти не греет. Надо вставать. А может не надо??? Надо, Федя, надо! Ухты! Гречневая каша с молоком! Тогда - надо вставать.

Как знать, может, именно эта гречневая каша и подняла меня в то холодное февральское утро 27-го числа, а может просто чувство долга: я смотрел на других и старался в чём-то походить на них, или даже в чём-то быть лучше них (последнее получалось с особым скрипом). Да, в палатке было холодно. Вы, к примеру, не представляете какой это кайф одевать на ноги тёплые берцы, если они высохли! И как ужасно натягивать на ноги ле-дя-ны-е, замёрзшие, вставшие колом. Постучишь ими так друг об друга, расправишь, попытаешься вставить берцу в бахил, а она и не идёт. И так минут 5 на каждую. В общем, от подъёма до выхода из палатки, включая одевание, снятие вещей с потолка после просушки и завтрака - уходило всего ничего - часа полтора. Ну, может я и ошибся, - час двадцать.

Но вот глядишь, народ уже начал вылезать на улицу, а на улице - минус тридцать пять. Какое счастье в это время ещё пару раз заглянуть в палатку - собрать печку, вытащить пены, точки, перчатки, всякое барахло. И всё. Собрали палатку – и ты один на один с улицей. Можно конечно одеть куртку, если очень холодно, но я иногда, усилием воли, обходился и без неё. В одном анораке (брезентовой куртке), свитере с горлом и майке-тельняшке. Я вообще удивлялся с себя, почему же мне было не холодно по утрам, и как я не простывал? Однако, всё равно было несколько некомфортно и чувствовалась некоторая раздетость. Бывало, с утра помогали самосбросы – непродуваемые штаны, расстёгивающиеся по бокам, я обычно всегда выходил в них, а потом снимал. И главное! Надо было двигаться! Быстрей. Собирать. Вязать. Крепить. Не забыть! Встать в лыжи! Водрузить рюкзак… И вперёд, вперёд, вперёд! Пока не началось… Тепло придёт само. Вот только солнышка - ну уж очень хочется!

Каким-то образом в это утро я опять собрался первым, но потом несколько замешкался - пришлось перекручивать крепления на лыжах. Вообще, я вам скажу, хорошо, что у меня был ремнабор. Впредь я наверное тоже буду только реммастером. Ведь всегда можно остановиться, что-то починить, никого не дожидаясь, а потом собраться и пойти дальше, ни от кого в принципе не завися: спички есть, плекс есть, еда в рюкзаке имеется.

Итак, пока я ремонтировал крепления, кто-то ушёл вперёд меня, и когда я догнал впередиидущих – уже вошёл в ритм, и поход пошёл почти автоматом. Обычно я передвигался где-то в середине процессии. Позади не хотелось, а впереди – не моглось, иногда меня пропускали вперёд. Лыжня ещё виднелась под припорошенным снегом, так что идти было вполне легко, только рюкзак по-прежнему оставался тяжёлым. Вскоре я приспособился с помощью его веса преодолевать маленькие подъёмы и горки, немного наклоняясь и подаваясь вперёд.

Вообще, я очень ко многому уже к тому времени приспособился, - даже перестал стучать креплением правой ноги об левое и наоборот, но всё ещё очень боялся, что это будет повторяться, что могло привести к нехорошим последствиям – крепления могли совсем поломаться, и их пришлось бы делать очень долго. Да, к ходьбе я приспособился, но предстояло приспособиться к ещё большему.

Не помню, сколько было переходов до обеда в тот день, но мне казалось, что идём мы намного медленнее и не так напряжённо, как вчера.

Вскоре мы добрались до развилки двух рек. Дальше, вперёд шла наша, ставшая уже нам родной, р. Могды, а влево уходило какое-то совсем другое ответвление. И там - не было лыжни, а стояло два полуразрушенных и заснеженных деревянных сруба.

Мне к этому времени так понравилось идти, что я решил прогуляться по лыжне вверх по Могдам - посмотреть, нет ли там жилой избушки или тропинки какой. Сбросив рюкзак, я понял, что так идти неописуемо лучше, прогулялся минут 20 туда - обратно и ничего не обнаружил. Только солнце, да блестящий снег. Всё время казалось, что кто-то рядом разговаривает, но это разговаривали наши, а здесь, из-за поворота русла, - казалось, что это были другие люди. Почему-то на протяжении всего похода почти не было слышно птиц. То ли птицы не такие дуры, чтобы залетать туда, куда мы шли добровольно, то ли, как говорили мне, мы их сами же и распугивали. Так или иначе, щебета птиц почти не было, так же как не было видно и свежих заячьих следов, а попадались только старые.

Я возвратился: хорошо-то как! Скатился с горки. Анюта уже ошла меня искать, а в это время Миша и Серёга, скинув рюкзаки, уже ушли вперёд по тому новому руслу - на разведку, куда идти дальше. Ну что же, мы втроем пошли за ними, только уже с рюкзаками и по протоптанной ими же лыжне.

Тут «вдруг» снега стало намного больше, чем на Могдах, а мы ведь при этом поднимались вверх. Русло стало узким, но мне по-началу казалось, что идти будет легко. Ох, какое это было обманчивое чувство!.. Конечно легко, когда перед тобой уже прошли и протоптали тебе дорогу два здоровых парня. Да и вообще, когда кто-то тропит с рюкзаком - лучше идти за ним следом, т.е вторым. В этом случае лыжи и назад не скользят и вперёд сносно катятся. Лично мне на других позициях в нашей цепочке было хуже.

А вот если человек тропит без рюкзака - то лучше идти за тем, кто идёт за ним следом и с рюкзаком, так как тропящий не проваливает снег до конца. Проваливает его до конца именно тот, кто идёт следом - т.е. второй, и таким образом, - делает лишние движения. А вот после него уже тропка - хорошая и утоптанная.

Итак, мы пошли вверх по заснеженному руслу. Не стоит объяснять кто и кого сменял, кто тропил меньше, а кто больше. Анютке, например, иногда тропить нравилось - тогда её пропускали вперёд, но чаще ей это не нравилось - и лучше вперёд её было не пропускать вообще, время-то ведь не резиновое. А в общем, девушка всё-таки, надо и пожалеть. Ну и правильно.

Сделать мы должны были за этот день очень много, а потому спешили. Поднимались мы всё выше и выше. Перевалы становились всё круче и круче, и в какой-то момент мы увидели наш далёкий перевал, по которому мы пойдём после, хотя тогда мы ещё не знали, что пойдём именно по нему. Руководители что-то там напутали с картой, но это простительно, так как карта была дубовая, кажется, десятикилометровка. Так или иначе, они ведь нас довели и провели целыми и невредимыми - и за это им БАШОЕ СПАСИБО!

Но тот белый перевал был тогда ужасен для меня даже издалека. Я вообще ещё не мог представить как его можно брать и был точно уверен, что мы туда не идём. А кроме того, твёрдо считал, что идти надо будет пешком, а уж никак не на лыжах.

Однако, обед! Хорошо! Серёга его готовит. Я ничего не готовлю ещё до завтрашнего утра, и Димас мне показывает, как вязать «тормозила». Это такая толстая верёвка, которая одевается на лыжи для того, чтобы они вообще как можно меньше скользили. Таким образом из лыж получаются снегоступы. Я думал, что никогда не научусь, однако, на втором перевале я уже легко навязал их сам. Просто необходимо понять принцип: чем меньше двигается верёвка - тем лучше.

Вот у Серёги верёвка была намного тоньше моей, и он всё время проскальзывал назад. Как он вообще все перевалы на этих «тормозилах» прошёл - я не понимаю до сих пор. Наверное, у него руки (ведь он вылезал только за счёт них) - из сплава с титаном (а может превратились в таковые в процессе перехода).

Итак, - здорово! Солнышко. Обед закончился. Идём… По-началу я вообще не понял, как идти на этих самых тормозилах. Впрочем, то же ощущение было и тогда, когда я одел их во второй раз. Принцип передвижения на лыжах и тормозилах - разный. По-другому переставляются ноги, по-другому балансирует тело. Однако с их помощью идти в гору стало значительно легче, и я уже начал понимать, каким образом мы собираемся преодолевать вершины. Правда, чтоб спускаться нужна была особая сноровка. К концу похода я уже почти не падал, даже при спуске на тормозилах с горок.

По пути нам попалась очень странная сопка с поваленными на ней деревьями, а также я запечатлел изящную маленькую ёлочку, со снежным головным убором на голове.

Итак, мы тропили вверх. Было тяжко, но что поделаешь, да и потом нам было гораздо тяжелее.

Системы тропления у нас в походе не было. То есть она была, но довольно интересная. Выработалась она сама собой и базировалась на следующих принципах:

1. Тот кто начинает чувствовать угрызения совести в том, что другие работают, а он нет, - старается идти вперёд.

2. Тот кто оказался впереди - без разговоров начинает тропить (снимая рюкзак или не снимая).

3. Тот, кто устал тропить - останавливается и пропускает вперёд идущего следом.

4. Тот, кому осточертело, что он один работает, а остальные просто идут следом - См. п. 3.

Наверное были и другие принципы, но я работал именно по этим, а особенно по первым трём. Ещё какие-то пункты наверняка могут внести Димас и Миха, которые тропили всё же больше нас троих оставшихся. Но они-то уж точно частенько действовали по принципу пункта №4.

К тому же, тропить можно было или с рюкзаком (плюсы: не надо возвращаться, минус - тяжело, быстро устаёшь, проваливаешься и пр.) или без рюкзака (плюсы - идёшь почти как на прогулке, особенно если не торопишься или далеко впереди всех; легко, меньше проваливаешься; почти не устаёшь, минус - одну и ту же трассу надо сделать три раза (без рюкзака туда, без рюкзака по протоптанной трассе назад и уже с рюкзаком по ещё лучше протоптанной трассе опять вперёд, то есть уже назад, то есть, тьфу, я запутался).

Но в целом мы шли хорошо. И наши доблестные разведчики, Миша и Дима, в тот момент, когда начало уже темнеть - пошли разведывать ещё дальше… Мы подходили к месту нашего завтрашнего штурма перевала. Впереди время от времени из-за деревьев проглядывали шикарнейшие пики гор. Но этого уже не передать фотографией и почти не описать словами.

Наконец, подтянулись все хвосты, и руководители пояснили, где наша последняя точка назначения в этот день. Мы с Анютой отправились вперёд, а Серёга догонял. Руководители в это время пошли за рюкзаками - далеко-о-о. А мы пока что брели по бурелому, всё наверх и наверх; искали, где же это Мишан спрятал видеокамеру, и где этот самый «пупырь», под который надо нам падать. К слову сказать, пупырь - вещь обманчивая. Как я выяснил из похода «пупырём» могут обозвать и маленький камешек, с полметра ростом, и гору, высотой метров 800. И какой именно «пупырь» тогда искать – решай сам. Но мы всё же нашли… И упали… И… Тут меня что-то такая слабость взяла…

Где я?

«Не трожь меня, старушка, я в печали!»

Поиск по сайту: