Я попал в сказку

«Если вы не так уж боитесь Кащея…»

(детский фильм-сказка)

После обеда мы, уже с более менее успокоившимися «враждующими» товарищами, отправились по благовидно проторенной Димой дорожке вдаль и наверх, изрядно петляя и проходя траверсом по склонам. План был назначет глобальный - подняться почти до перевала, а точнее - туда, куда вообще сможем подняться в этот день.

Сбоку величественно возвышался двойной пик Левый Омот, а спереди пытался идти на тормозилах Серёга. Почему они у него не тормозили – вообще не известно. Он передвигался скорее не ногами, а на руках, и с тем же успехом эти верёвки можно было вообще не вязать – они ему ничем существенным не помогали. Так что идти, как мне кажется, ему было тяжелее всех нас: склон, на котором я легко стоял и даже мог сплясать – вдруг обращался для него непреодолимым препятствием, стаскивающим его лыжи неумолимо назад.

Впрочем, под конец он всё-же приспособился и, как оказалось, просто не пользовался одним очень интересным способом, который разработал для себя я: для того чтобы не уехать назад – нужно наклонять весь корпус, обременённый тяжестью рюкзака вперёд. Таким образом основной упор создаётся на впереди идущую лыжу, а заднюю можно переставить относительно легко и без приключений.

Идти было очень интересно и незабываемо. Мы поднимались всё выше и выше, в конце концов выходя на высокий крутой склон. После чего пошли по нему траверсом, заворачивая всё время на Восток над руслом ручья Левый Омот. Именно где-то там впереди должен был быть наш великий сдвоенный перевал. Я думал о нём с ужасом: каким он будет, что нас ждёт? Ведь по теории он был ещё выше и проходил где-то рядом с высочайшей точкой Баджала – горой Улун. Что же мне предстоит?

Мы шли, а перед нами открывались чудесные долины с высоты птичьего полёта. Горы просматривались километров на шестьдесят и дальше в разные стороны. Всё вокруг было покрыто снежными вершинами с едко чёрными полосками леса в глубоких низинах рек. Недалеко от поворота на восток, к истоку, мы повстречали старое сухое дерево, обе зображенное молнией. Его завернуло вокруг собственной оси около двух раз, перед тем как оно погибло и высохло, а внутренность его вся осыпалась. Что побудило его расти столь неествественным для деревьев образом? Это дерево являлось стражем перед входом в предстоящую сказку…

Где-то вдалеке, на противоположной вершине, я вдруг увидел скальный останец, очень похожий на башню замка. Небо темнело, и от невообразимой широты просторов разгоралось любопытство, смешанное с ужасом предстоящего перевала. Ощущалось присутствие чуда.

В какой-то момент мне пришлось перевязать тормозила, и я отстал от группы. Вязал долго, на совесть, чтобы ничего не случилось и не пришлось потом перевязывать, т.к. как дальнейшая дорога обещала продолжаться по склону на высоте около 30 метров над уровнем реки, достаточно круто. Высота над долиной давала о себе знать, и идти траверсом становилось страшновато. Ребята всё не показывались.

И вдруг, пройдя ещё пару шагов, я увидел НЕЧТО. Огромная, страшая в своём величии и опасности затуманенная снегом гора предстала на расстоянии около 15 километров предо мной. Она состояла из одних только жёлто-коричневых камней, совершенно не покрытых снегом! А самым ужасным было то, что следы и русло реки уходили именно в её сторону!

Помнится я подумал тогда: «Что!? И это туда!? Там и будет тот самый перевал??? Да ни за что на свете!!! Чтоб я?! Да с ними?! Не пойду! А-аа!!!»

Однако, понадеявшись на оставшийся здравый смысл руководителя и собственные силы, вперёд идти было надо. Траверс склона постепенно сменялся более пологой тропинкой, но товарищи всё не появлялись. Я шёл долго, немного боясь оступиться и скатиться вниз, ведь внизу, в русле реки стоял непроглядный лес с тысячами могучих крон хвойных и лиственных деревьев. Гора-великан постепенно скрылась из виду, так как её закрыли более близкие склоны, но призрак её остался. Русло реки медленно превращалось в расщелину, которая извивалась и медленно стремилась вверх.

Когда уже лыжня совсем спустилась в долину, а лес почти закончился – я наконец-то начал всех догонять, а потом обгонять. Понемногу в душу приходило какое-то непонятное успокоение и лёгкость. Уже серьёзно вечерело, но идти ещё было, судя по всему, очень далеко, а точнее - высоко. Поравнявшись со впереди идущим Димкой, я спросил его о цели нашего сегодняшнего отрезка путешествия, и получил примерный ответ, что идти надобно до тех пор, пока есть силы. Чем больше пройдём сегодня – тем меньше нам придётся идти завтра, а назавтра у нас запланировано два перевала. Можем и не уложиться.

Сказано – сделано. Силы появились, я побежал вперёд. Русло маленькой замёрзшей речки постепенно сменилось маленьким ручьём, стекающим с гор. Крутизна склона нехотя увеличивалась, и пирода становилась всё изысканней и необычнее, контрастируя в начинающих сгущаться сумерках. То тут, то там попадались маленькие запруды – кратеры из непрочного льда, в центре которых был слегка припорошен снег. По словам Димы, становиться в такие штуки совершенно нельзя, так как именно в центре и них находится незамёрзшая вода.

Временами встречались небольшие замёрзшие водопадики, заледеневшие до весны, и молчаливые скальные обрычики среди поросших хвоей склонов. Лёд становился всё более голубым и ярким. Медленно, но верно набиралась высота, показывая уже наверное около тсячи четырёхсот метров.

Мы тропили по-очереди. В гору гораздо легче идт и без рюкзаков. Поэтому я его снимал, бросал на снег и шёл дальше налегке. Потом я за ним возвращался и уже по проторенной и утоптанной всеми дорожке взбирался наверх с рюкзаком. Это давало несколько плюсов. Идти вверх становилось легче, а пока возвращаешься назад – можно немного отдохнуть. Минусом является только то, что приходится пройти один и тот же путь три раза.

Местами пробираться было достаточно сложно. Приходилось по шажочку делать хитрые фигуры на снегу, чтоб преодолеть сугроб, который находился слева, а справа склон был достаточно крутым. Порой появлялись резкие подъёмы, а потом снова более пологие и легкопроходимые.

Но крутизна увеличивалась. Мы шли. Минуты складывались в часы, часы в вечер. Светилась луна. Близилась ночь. В сумерках из-за поворота вдруг выплывали причудливые фигуры снежных заносов, сказочно-изогнутых елей и что-то другое - таинственное и необъяснимое. Мне казалось, что я гость в этих местах, что меня сейас здесь встречают и показывают всё самое красивое, что только есть. Вокруг жила полусонная сказка, да и мне самому уже давно хотелось спать.

Под самый конец тропёжки, я каким-то образом вырвался вперёд, скинул рюкзак и побрёл наверх один, шаг за шагом, оставив остальных где-то далеко позади. В этот последний заход я прошёл более тысячи шагов и набрал наверное более пятидесяти метров высоты. Дойдя до некоторой развилки, которую я ясно помнил на карте, я остановился и решил подождать кого-нибудь, кто разъяснит дальнейшее движение, тем более, что прямо по курсу дорогу преграждал крутой подъём, а русло уходило чуть вправо и в лес.

Первым появился Дима и, поразмыслив, сообщил, что хватит, именно здесь мы где-то и будем ставить ночлег. Уяснив ситуацию, я нехотя побрёл вниз, за рюкзаком. И опять: ели, камни, сказка! Я вспоминал, как проходил тот или иной участок всего двадцать минут назад и удивлялся, как легко он даётся мне теперь, по уже протоптанной и известной тропе.

Вернувшись с рюкзаком, я увидел работу по установке ночлега в самом начале разгара (то есть никто ещё ничего, как ни странно, не делал), и мы ещё долго искали подходящее место. Дальше для меня всё вдруг стало вообще полным сном. Я никогда не пробовал наркотики, но мне кажется, что состояние, которое окутало меня тогда сродни наркотическому одурманиванию, так как происходившее казалось мне каким-то нереальным, в зыбком тумане, но необъяснимо приятным и таинственным. Может быть повлияли высота, усталость, некоторый голод и сумерки, объединённые свечением полной луны. Мне совершенно не хотелось выходить из этого состояния.

Помню, делал всё как-то заторможенно, будто во сне, а так как мы особо уже никуда не торопились, то это совсем не мешало. Всё как всегда: очень долго ставили палатку, Анютка готовила ужин, я продолжительно рубил лапник на подстилку и очень медленно переносил его на место палатки. Потом топил печку.

Миха и Серёга, как всегда, пилили дрова (и как им это не надоедало, но видимо тоже к тому времени привыкли). В этот день им попались такие дрыны, которые ну никак не хотели пилиться. Деревья в этом климате замёрзли и почти окаменели. Ребята потратили на героическое преодоление дерева около получаса, а потом плюнули и пошли искать другую. Напилили они за всё это время очень и очень мало. К счастью, после долгих поисков, на другом берегу «русла» были найдены более менее приемлемые экземпляры, после чего дело пошло более споро. В принципе, дрова всегда готовили все, просто именно на печку – работали Сергей и Миха, а для костра – остальные.

Но всё это для меня было как в тумане, растянуто, размыто, с какими-то почти реальными галлюцинациями. Помню, как приходил к пилящим дрова парням, как уносил дрова, но это было одновременно и сном, и явью. Вокруг ёлки, снег, впереди - едва виднеется крутой подъём, освещаемый серебристой луной, а где-то там – наш перевал. Может это всё не взаправду? Наверное, я даже ущипнул себя, чтобы удостовериться в реальности происходящего. Высота, на которой мы остановились составляла 1620 метров.

И я не помню, как уснул, но уснул крепко и выспался в ту ночь очень хорошо.

Поиск по сайту: