ГЛАВА 28. Спасибо Богу, в моей жизни была Перл, потому что, не считая наших с ней отношений, все остальное походу сливалось в толчок

ПО ТУ СТОРОНУ МИКРОФОНА

Спасибо Богу, в моей жизни была Перл, потому что, не считая наших с ней отношений, все остальное походу сливалось в толчок. Я едва сводил концы с концами, так что Перл явно была со мной не из-за денег. Хоть какое-то утешение. У меня не было буквально ничего, я был тупо на мели. Группа не зарабатывала ни копейки. У меня оставались кое-какие сбережения на еду и оплату аренды, но фактически я жил из месяца в месяц. Все участники Anthrax рассчитывали на пластинку Beyond, которая могла бы помочь нам снова встать на ноги.

Еще до того, как наши разводы были официально оформлены, мы с Перл стали жить вместе. Для меня эти перемены носили радикальный характер, и это обстоятельство лишь укрепило мою теорию, что зачастую карьера – это прямое отражение личной жизни. Я свалил с квартиры, где мы жили с Дебби, перестал оплачивать ее счета, стал жить с Перл, и в мою жизнь вернулось счастье. Спустя несколько дней получаю звонок от VH1 с вопросом, не хочу ли я вести “The Rock Show”. Они решили не продлять контракт с Кейном и хотели, чтобы я прилетел в Нью-Йорк и попробовал вести шоу.

Продюсеры сказали, что я буду знакомить зрителей с новинками рок и метал клипов, сообщать о новостях в мире метала и брать интервью у гостей. Мои кишки сделали сальто в воздухе, когда я услышал, что мне придется брать интервью. Все-таки я не ведущий, и мне явно было некомфортно играть роль парня, задающего вопросы. Они хотели, чтобы я интервьюировал своих ровесников, по сути своих друзей. Одна только мысль об этом вызвала у меня двойную порцию мурашек. Я спросил, можем ли мы снимать шоу без участия гостей. Они ответили “нет”, поэтому я проглотил свой страх и приготовился к худшему.

Первые съемки прошли без особого напряга. Мне предложили воспользоваться телесуфлером, но я уже выучил наизусть весь свой текст. О ТВ я не знал ничего, но я быстро учился. Все, что тебе нужно знать, это читать и делать вид, что не читаешь, и все пройдет как по маслу. У меня очень хорошо получалось не читать. Несколько недель мы снимали без гостей, потому что продюсеры хотели, чтобы освоился и спокойно вел передачу. Потом мне сказали, что в студию придут Cult, и я занервничал. Говорить в камеру я мог без проблем. Мне разрешили импровизировать и шутить. Они хотели, чтобы я был самим собой, так что с этим никаких проблем. А теперь мне вдруг придется стать журналистом и задавать все эти отстойные вопросы, на которые я сам терпеть не мог отвечать: “Расскажите о вашей последней пластинке. Кто на вас повлиял больше всего? Расскажите самый нелепый случай на гастролях?” А следом остальные отупляющие перлы журналистской мудрости, вроде: “Как проходят гастроли?” и “Как вы уживаетесь на гастролях с коллегами по группе?”

Не тот я человек. Я распереживался до такой степени, что уже был готов скорее покинуть шоу, чем позволить себе выглядеть каким-то мудаком. Я не мог связать между собой тот факт, что играю в Anthrax и при этом снимаюсь в телешоу, где беру интервью у других групп. Нет уж, увольте. Я находился по другую сторону микрофона. Глядя на себя в этой ситуации, я стал настолько самокритичен, что едва не вышел из строя. Я был убежден, что если начну брать интервью у групп, то моей карьере в Anthrax придет конец. Кто после этого станет воспринимать меня всерьез как музыканта?

Поймите меня правильно, никакого пренебрежения к журналистам я не испытываю. Многие годы я имел удовольствие общаться со многими хорошими писателями и ди-джеями. Но есть большая разница между людьми, которые задают шаблонные вопросы, нацарапанные на клочке бумаги, и профессионалами, которые по сути проводят свое собственное исследование и втягивают тебя в беседу, получая от тебя то, о чем ты и сам не думал рассказать. Хорошее интервью может быть очень вдохновляющим. А плохое вызывает у тебя стойкое нежелание отвечать снова на очередной дебильный вопрос. Все это напоминает тебе о драгоценных минутах жизни, которые ты тратишь на какого-нибудь идиота, который посидел десять минут в Википедии и переписал замусоленные факты в форме вопросов. Эй, мы здесь не в «Свою Игру» играем! Даже не вспомню, сколько раз в телефонной беседе мне хотелось ударить по лицу человека за то, что впустую тратил мое время.

В день моего первого интервью в роли ведущего в передаче “The Rock Show” продюсеры вручили мне список вопросов для Cult, и, как я и боялся, они все оказались полным отстоем, если только цель продюсеров не заключалась в том, чтобы группа и телезрители померли со скуки. Я не знал, что мне делать. Я знал парней из Cult. Мы дружили еще с 80-х, и они были по-британски острыми как бритва и сдержанными, насколько можно себе представить. Я подумал, что мне очень повезет, если я выйду из ситуации в здравом уме, памятуя о пустых взглядах, которые ловил на себе от их гитариста Билли Даффи. Хуже того, за кулисами перед съемкой, они все очень мило со мной общались. Находясь в нервозном состоянии, я решил, что это потому, что им меня жаль. “Бедный Скотт. Ты только глянь, куда скатилась его карьера. Когда-то он подавал большие надежды. Давайте будем с ним предельно вежливы. Ему и так уже досталось, раз он сейчас этим занимается”. Что-то похожее на секс из жалости.

Я сделал глубокий вдох и проглотил свою робость. Ассистент режиссера все настроил, и камеры начали запись. А потом в последнюю секунду внутренний голос подсказал мне отойти от сценария и поговорить с Cult как с друзьями. Зачем задавать с бумажки вопрос, на который я уже заранее знаю ответ, если мы можем просто почесать языками? Разговор получился очень естественным – много хвастовства, воспоминаний о совместных гастролях. В итоге получилось, что я уже не просто ведущий, который берет интервью у своих гостей. Мы были парочкой друзей, которые собрались в одном месте и травят байки, как в старые добрые времена. То есть теперь я не один против всех. Мы были в одной команде, и это сделало остальных менее защищенными. В результате создалась намного более располагающая обстановка.

Во время разговора я старался касаться тех песен, которые группа раскручивала в то время. Продюсеры были в восторге, да и сама группа тоже. Я открыл свою формулу успеха. Гостевые участия стали моей любимой частью съемок “The Rock Show”. За сорок восемь эпизодов, в которых я снялся, мне посчастливилось пообщаться с Оззи, Pantera, Робом Хэлфордом, Megadeth, Stone Temple Pilots, Tenacious D, Alice In Chains, Deftones, Godsmack и многими другими.

Так о каких секретах проговариваются люди, когда им настолько комфортно со мной общаться? Я не знаю. Я не задавал вопросы, на которые мне самому было бы неудобно отвечать, и при этом я не выносил на обсуждение личные вещи, которые мог знать о каких-то своих друзьях, приходящих на шоу. Так или иначе, люди хотели участвовать в программе, потому что они могли сидеть рядом со мной, и я бы не зашел на их личную территорию.

Когда я брал интервью у Салли Эрна из группы Godsmack, он рассказал мне историю о том, как появилось это название. Как он объяснил, один из парней в группе однажды пришел на репетицию с огромным прыщом, и Салли весь день над ним издевался. На следующий день у Салли тоже вскочил прыщ, и кто-то сказал: “Бог покарал тебя за то, что ты над ним угорал”. Вуаля! Godsmack[32]. Название не имеет ничего общего с песней “Godsmack” группы Alice In Chains и тем фактом, что они частенько исполняли кавер-версии песен Alice. Чистое совпадение. Пару раз мне приходилось брать интервью у групп, о которых я ничего не знал, потому что их музыка не для меня. На ум приходят Three Doors Down и Nickelback. Я шел на эти интервью, не понимая, какого хера я буду говорить, и все время переживал, что меня выдаст мое лицо (вот где я научился делать покерфейс). Как оказалось, они все были очень клевыми парнями, и многие из них выросли на музыке Anthrax. Тогда-то я и начал составлять свой список хороших парней и плохих групп. Получился довольно длинный список.

Из всех эпизодов “Rock Show”, в которых я снялся, мой любимый – интервью на Хэллоуин с Оззи Осборном. Как ни странно, началось оно с полной катастрофы. Тот факт, что нам удалось его заполучить, это на самом деле большая удача. Чертовски здорово! Сам Оззи. Он был в городе - проводил рекламную кампанию в поддержку своей пластинки “Down To Earth”, а я был последним, кто брал у него интервью в тот день. Он начал в шесть утра с “Шоу Говарда Стерна” и давал интервью весь день, поэтому, на нашу съемку в четыре вечера он пришел очень уставшим. Студия была украшена в честь Хэллоуина. Я был одет как Джин Симмонс в полной боевой раскраске и костюме, но с лысой башкой и козлиной бородкой.

Мы с Оззи были друзьями еще с совместных гастролей 1988-го, и я с нетерпением предвкушал нашу встречу и обмен байками. Приняв к тому моменту уже несколько десятков гостей, я чувствовал уверенность в своих навыках интервьюера. Продюсер сообщил, что Оззи заранее сообщили, что в честь Хэллоуина я буду в прикиде Джина Симмонса. Но когда Оззи зашел вместе с Шэрон, я через всю комнату увидел, что он смотрит на меня с серьезной миной, как будто у него перед носом навалили кучу дерьма. Пришло время записываться. У Оззи было немое выражение лица. Что-то явно было не так. Он скорчил мне рожу, а потом повернулся к Шэрон. Оззи нервничал, и было очевидно, что ему совсем не нравится здесь находиться.

Мы начали интервью, и я задал ему самые простейшие вопросы о новой пластинке, ну, типа, как прошел процесс записи, самые обыденные вещи. Оззи отвечал кратко и отрывисто-грубо, и глазел на меня так, словно меня не знает. В этот момент я начал переживать, что лажаю интервью с самим Оззи Осборном. Все восхищение от самого крупного интервью проступало буквально через мой грим Демона. Режиссер крикнул “снято” и сказал всем сделать пятиминутный перерыв, пока они готовятся к следующей сцене. И мы с Оззи остались сидеть в ощутимо натянутой тишине. Подошла девушка-гример и прикоснулась к моему вдовьему мыску[33], а я пытался не показывать, в каком я стрессе, ведь я буквально не знал, о чем мне говорить дальше.

Я просто не понимал, почему Оззи не может расслабиться. Режиссер сказал “Мотор”, и не успел я пробурчать очередной вопрос, как заметил, что Оззи пристально вглядывается в меня, приближая свое лицо к моему, чтобы лучше рассмотреть. И только я подумал, что он собирается ударить меня головой, как он улыбнулся и сказал: “Так это ты… мужик, это ты. Скотт, это же ты? Да, это ты. Эй, это же Скотт!” Я сразу успокоился и сказал: “Да, Оззи, это я. Я думал, ты знаешь”.

Тут откуда-то раздался крик Шэрон: “Оззи, я же тебе говорила, что это Скотт Иэн в гриме”, а потом Оззи сказал: “Я подумал, это какой-то задрот, одетый под KISS, и я все никак не мог различить лысый череп и не понимал, зачем я здесь даю какое-то тупое интервью”. Он крепко обнял меня и сказал: “Давай переснимем”. Через пятнадцать минут все было готово. Мы отлично провели время, и я был в восторге, что мне выпал шанс поговорить с одним из своих кумиров на своем шоу, пусть даже в качестве задрота в гриме Джина Симмонса.

Благодаря работе на “Rock Show”, будучи практически банкротом, я стал регулярно получать зарплату. Последний раз это было, когда я работал на своего отца. Я получал зарплату наравне с остальными штатными сотрудниками Виаком! Хорошее средство для поднятия боевого духа. Но что я еще понял в жизни, так это, что когда ты думаешь, что все идет по-твоему, в любой момент может случиться что-то такое, что ты почувствуешь себя беспомощным и у тебя пропадет дар речи. Именно это и случилось прямо в разгар моей работы на VH1, когда умерла одна из моих лучших подруг – Дженнифер Сайм.

Я познакомился с Дженнифер в 91-ом в Ирвин Медоуз, за кулисами на концерте Beastie Boys. Она работала на Дэвида Линча, а мы с Чарли были большими фэнами «Твин Пикс». Собственно, песня “Black Lodge” - это своего рода отсылка к «Твин Пикс». Мы постоянно просили Мисси Каллаццо из Megaforce позвонить в офис Дэвида Линча, чтобы достать нам какие-нибудь сувениры, связанные с «Твин Пикс». А Джен как раз была человеком, с которым общалась Мисси.

Как-то вечером я был за кулисами на шоу Beastie Boys, и тут ко мне подходит девушка и говорит: “Ты ведь Скотт, да? Я – Дженнифер из офиса Дэвида Линча. Твой менеджмент постоянно названивает мне по поводу сувенирки”.

Мы тут же стали друзьями. Джен для меня была как сестра. Она стала играть большую роль в моей жизни. У нее было немного странное, чрезвычайно неполиткорректное чувство юмора. Большую часть 90-х, во время моих кутежей Джен всегда была рядом. Когда мы с Перл начали встречаться, Джен с нетерпением хотела познакомиться с “любовью всей моей жизни”. Они сразу нашли общий язык и тоже стали очень близки.

Дженнифер была девушкой Киану Ривза, и в 2000-ом она забеременела. Помню, как Киану забрал Джен из дома и перевез к себе, чтобы помощь ей скрыться от донимающих папарацци. Она была в восторге от того, что у нее будет ребенок, и казалось, в ее жизни все идет как надо. Поэтому когда ее ребенок родился мертворожденным, мы все были в шоке, это было просто очень ужасно и трагично. Теперь, когда у меня есть свой ребенок, я даже представить не могу, как это отразилось на ее душе и сердце. Мы все собрались вместе, чтобы изо всех сил помочь Киану и Джен пережить это. К несчастью, на этом трагедия не закончилась. Остальная часть истории досталась на откуп желтой прессе.

Дженнифер была на вечеринке в доме Мэрилина Мэнсона. Она отправилась домой, а потом решила вернуться к нему на машине. Она уже была пьяна, и доехав до бульвара Кахуенга, потеряла управление и врезалась в припаркованные неподалеку машины. Ремень она не пристегивала, ее просто выбросило из машины на дорогу. Джен разбилась насмерть. Я не мог поверить. Я потерял своего самого близкого друга. Само собой, подавлен был не только я, но и весь круг друзей, центром которого она была. Ее смерть была трагичной и шокирующе излишней. Я всегда представляю, как могла сложиться ее жизнь, ведь она была очень особенным, редким человечком, и я по-прежнему тоскую по ней.

Я был подавлен смертью Джен, но понимал, что не могу позволить этому остановить меня. Узнай Джен о чем-то подобном, и она поступила бы так же. К счастью, стабильность основной работы в “The Rock Show” и возможность скопить немного денег воодушевили меня до такой степени, что я мечтал вернуться в студию вместе с Anthrax, чтобы приступить к работе над следующей пластинкой.

Опять-таки, перед началом записи нам нужно было найти гитариста. Пол Крук проделал отличную работу, почти семь лет он играл с нами бок-о-бок. Он был клевым гитаристом и хорошим другом, но по какой-то причине членом группы он так и не стал. Мы просто не могли допустить этого. Мы даже фотографировались вчетвером; думаю, мы никогда не считали его настоящим участником, а это отстойно. Может быть, мы всегда считали, что это не тот человек. Учитывая, что с деловой точки зрения это был худший период за всю нашу историю, лучше всего для него не быть участником группы. Он был слишком хорошим другом, чтобы проходить через весь этот ад. Поэтому где-то в конце 2001-го, начав концентрироваться на написании новой музыки, мы решили найти нового гитариста. Кого-то агрессивного и больше в духе Anthrax.

Мы с Перл предложили Полу выступать с Митом Лоуфом, и теперь дела у него идут намного более успешно с финансовой точки зрения, чем это было в Anthrax. Потом мы спросили Роба Каджиано, не хотел бы он пройти прослушивание у нас. Роба мы знали по нью-йоркской группе под названием Boiler Room. Роб приехал в Йонкерс и выучил парочку наших песен. Он уже знал большинство из них, потому что был на десять лет моложе всех остальных, и по сути был повзрослевшим фэном Anthrax. У Boiler Room был период застоя, и он был счастлив, что у него появилась новая работа. На прослушивании он просто сразил нас наповал. Он круто выглядел, круто играл, с ним было легко общаться. На тот момент у Роба с Эдди Уолом была команда под названием Scrap 60, и они выпустили “We’ve Come For You All”, что значило, что нам не придется работать с тем, кого мы едва знаем.

Весь материал “We’ve Come For You All” мы написали в более комфортной обстановке, чем в последние годы. Думаю, все были полностью готовы снова собраться вместе и просто снова быть группой, когда на нас оказывалось минимум давления, потому что, черт побери, что нам было терять? Вперед и только вперед. Пока мы работали над написанием материала, становилось очевидным, что этот альбом будет не в жанре трэш, просто отличная метал-пластинка с равной долей напористости и мелодий. Вдобавок, мы экспериментировали с теми стилями, которые раньше не пробовали.

Много грува в песнях вроде “Cadillac Rock Box” и “Superhero”. “Taking The Music Back” – среднетемповая и тяжелая, но с острыми и необычными гитарами. В “Think About An End” этнические ударные и клевые вокальные гармонии, а “Safe Home” – одна из наших лучших песен за всю историю. Это моя первая песня о любви, написанная для Перл. Песня рассказывает о том, как много она значит в моей жизни. А еще есть “Black Dahlia”, в ней одни из самых быстрых партий ударных от Чарли, и “What Doesn’t Die”, которая могла выйти на «Among The Living». Роб Каджиано отлично сыграл во всех этих песнях, а Даймбэг сыграл соло в “Strap It On” и “Cadillac Rock Box”. Однако самым большим сюрпризом на этом альбоме было то, что мы пригласили Роджера Долтри исполнить гостевой вокал в песне “Taking The Music Back”.

Когда мы писали эту песню, припев напомнил нам творчество The Who. Когда я сказал об этом Перл, она ответила, что ее мама знает Роджера и его жену, и она устроила обед для нас четверых. И вот я сижу с вокалистом группы, чей гитарист вдохновил меня на то, чтобы я взял в руки свою первую гитару. За столом мы пили вино и смеялись. Мы провели у них около четырех часов, и Роджер рассказал всякие поразительные истории о The Who. Потом мы начали говорить об Anthrax, и он изъявил желание записать гостевой вокал. Мне даже не пришлось его просить.

Роджер пришел со мной в студию, но когда он услышал песню, на которой мы хотели, чтобы он спел, он был несколько сбит с толку. “Это очень тяжелый, тяжелый материал” – повторял он снова и снова. А я ему: “Мужик, для нас это как поп-песня”, но я понимал, что он из другого мира. Песни The Who – тяжелые, но в них нет такого дисторшна и драйва. Но он продолжал слушать, и спустя сорок минут он смог распределить партии и спел вокал для припева.

Джон записал основную часть вокала, но для припева Роджер исполнил свой фирменный крик, получилась просто бомба. Он сделал дубль, а потом спросил, насколько он хорош на мой взгляд. Это было что-то из области фантастики - критиковать вокал одного из лучших вокалистов в роке. Я чувствовал себя на месте Пита Таунсенда: “Как я здесь оказался, черт подери?” Поэтому само собой я ответил Роджеру: “Да, это было то, что надо, но почему бы тебе не спеть еще раз, но с чуть большей энергией?” Ответ отрицательный.

Когда Pantera распались, Уолтер ушел на пенсию, поэтому нам требовалось найти новый менеджмент. Роб дружил с Лэрри Мазуром, и сказал Лэрри, что мы в поиске нового менеджера. Мы поговорили, и Лэрри взял на себя руководство и начал искать, с кем можно заключить контракт. Ни у одного из крупных лейблов не было интереса, но в тот момент нам было наплевать. Индустрия полностью изменилась, и крупные лейблы все как один старались найти способ выжить в этом бизнесе. Казалось, их ответ – сделать ставку на поп и хип-хоп. Компания Artist Direct, основанная миллиардером Тэдом Филдом, позвонила Лэрри и предложила нам невероятные условия – 250 000 долларов за альбом, плюс мастер-ленты будут в нашей собственности (в прежние годы это было просто неслыханно). Кроме того мы сможем получать солидный процент наличных за каждую проданную пластинку и у нас будет солидный бюджет на рекламу. Мы обсудили контракт и подписали его.

Пластинка уже была записана и готова к выпуску, поэтому мы решили, что готовы и настало время для гастролей. И тут как гром среди ясного неба Уилл Пендарвис, который сейчас управляет Sirius, позвонил Лэрри и сказал, что Тэд Филд урезал финансирование, и лейблу Artist Direct пришел конец. Глава компании еще не подписал наш контракт, поэтому он его расторгает. У нас не осталось ничего. Радует, что альбом им не принадлежал, поэтому мы могли без проблем искать новый дом. День спустя нам позвонил Лэрри и сказал, что переговорил с Sanctuary Records, которые предлагали нам те же деньги и смогут выпустить пластинку, не отходя от плана. На дистрибуцию этот контракт не распространялся, поэтому мастер-ленты нам не принадлежали, но обстоятельства загнали нас в угол, поэтому мы согласились на их условия.

Контракт с Sanctuary действовал только на территории Штатов, так как в Европе у нас были договоренности с Nuclear Blast. Они отлично поработали над “Bigger Than Devil”, поэтому я подумал, что эта часть мира будет охвачена с выпуском нового альбома Anthrax. “We’ve Come For You All” вышел в марте 2003-го. По отзывам прессы именного этого альбома ждали фэны. Фэны согласились с этой точкой зрения, и все сложилось таким образом, что мы снова отправились в путь. Мы проехались по Штатам в компании Lamb Of God и Lacuna Coil на разогреве, билеты на шоу неплохо продавались. Мы отыграли на всех крупнейших европейских фестивалях и буквально разнесли их в клочья. Мы открывали выступления Judas Priest, Motörhead и Dio. Все говорили: “Anthrax вернулись!” А потом Sanctuary вдруг свернули свою деятельность.

Universal поглотило этот лейбл, поэтому пластинка по-прежнему осталась доступной для продажи, но больше не было лейбла, который бы нас спонсировал и не было денег на проведение гастролей. Опять-таки, такое чувство, будто кто-то с небес протянул руку, схватил мастер-ленты и выбросил их в помойку. Музыкальная индустрия в третий раз подряд поимела нас в зад, и пока у нас не действовало жесткое правило “три провала и вылет”, трения в группе продолжали нарастать. Казалось, развязка произойдет в любую минуту.

Поиск по сайту: