Братьям Гелиополиса

К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Алхимия, которую долгое время считали химерой, всё более привлекает к себе внимание научного мира. Работы учёных о строении материи, их недавние открытия со всею очевидностью доказывают возможность разложения химических элементов. Теперь уже никто не сомневается, что тела, прежде считавшиеся простыми, на самом деле сложны, и гипотеза о неделимости атомов больше уже не находит себе сторонников. Мироздание утеряло обманчивую косность, и вчерашняя ересь превратилась сегодня в догму. Действуя на удивление схожим образом, хотя и с различной силой, жизнь проявляет себя в трёх прежде разделённых царствах, оказавшихся тождественными. Происхождение и жизненная сила трёх элементов прежней классификации оказались одинаковы. Косная субстанция открылась как живая. Существа и вещи эволюционируют, бесконечно порождая новые образования. Благодаря многократным обменам и сочетаниям они отдаляются от первоначального единства лишь для того, чтобы в результате последовательных разложений вновь обрести исконную простоту. Божественная гармония великого Целого — огромный круг, по которому движется вечно деятельный Дух, и центром этого круга служит уникальная живая частица, истёкшая из творческого Слова.

Сбившись с дороги, современная наука пытается на неё вернуться, понемногу впитывая в себя древние представления. Как и в прежних цивилизациях, прогресс человечества подчиняется неоспоримому закону вечного возвращения. Вопреки всему Истина в конце концов одержит верх, хотя приближаемся мы к ней медленно, с трудом, извилистыми путями. Рано или поздно здравый смысл и простота одолеют предрассудки и пустые разглагольствования, «ибо, — как учит Писание, — нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано» (Матф. 10:26).

Не следует, однако, думать, что традиционная наука, различные части которой Фулканелли собрал воедино, излагается в настоящем труде в общедоступной форме. Автор вовсе не стремился к этому, и просчитается тот, кто надеется познать тайное учение путём простого прочтения. «Наши книги не для всех, — не раз повторяли старые Мастера, — хотя прочесть их мы предлагаем каждому». Чтобы усвоить основы науки, которая никогда не переставала быть эзотерической, необходимо приложить немалые усилия. Поэтому Философы и утаили её начала от непосвящённых, скрыли древнее знание за завесой слов и аллегорий.

Невежда не простит алхимикам их верности суровой дисциплине и законам, которым те добровольно следовали. Не избежит, я знаю, подобного упрёка и мой учитель. Но ему прежде всего приходилось выполнять божественную волю, подательницу света и откровения. К тому же он должен был подчиняться общему правилу Философов, которое требует от посвящённых неукоснительно соблюдать тайну.

В эпоху античности, и особенно в Египте, это изначальное требование относилось ко всем наукам и техническим видам искусства. Художники по эмали и стеклу, золотых и серебряных дел мастера, мастера по керамике и литью трудились в храмах. Рабочий персонал цехов и лабораторий был частью сакральной касты и по существу состоял в ведении жрецов. Начиная со средних веков и по XIX в. история пестрит многочисленными примерами подобных организаций, будь то рыцарство (Chevalerie), монастырские ордена, франкмасонство, цеховые корпорации, компаньонам:. Эти многочисленные ассоциации, ревниво хранившие тайны своей науки или своего ремесла, всегда носили мистический или символический характер, в них соблюдались принятые издревле обычаи и практиковалась религиозная мораль. Известно, например, каким большим уважением в глазах монархов и князей пользовались художники-витражисты и как те препятствовали разглашению тайн, связанных с благородным искусством работы по стеклу.

Эти строгие правила имеют глубокий смысл, и их причина, на наш взгляд, проста: привилегия владеть знаниями должна принадлежать узкому кругу людей. Когда знания становятся общедоступными, когда они распространяются без разбора и массы слепо пользуются ими, самые прекрасные открытия приносят больше вреда, чем пользы. Природа человека влечёт его к злу. То, что могло бы принести ему благо, чаще всего обращается в свою противоположность и в конечном итоге становится орудием его падения. Современные способы ведения войны, увы — самое разительное и самое печальное свидетельство пагубного состояния человеческого ума. Homo homini lupus [2] *.

Несправедливо перед лицом столь серьёзных опасностей порочить память наших великих предков незаслуженной укоризной за то, что они изъяснялись излишне замысловато. Надо ли их осуждать всем скопом и презирать за частые недомолвки? Философы поступают мудро, обходя свои труды молчанием и облекая свои откровения в притчи. Уважая общественные установления, они никому не наносят вреда и обеспечивают своё собственное спасение.

Позволю себе рассказать по этому поводу одну историю.

Почитатель Фулканелли, беседуя как-то раз с одним из наших знаменитых химиков, поинтересовался мнением последнего о трансмутации.

— В принципе, думаю, это возможно, — ответил учёный, — хотя сомневаюсь, что процесс осуществим практически.

— А если надёжный свидетель удостоверит, что видел превращение металлов своими глазами, и предъявит неопровержимые доказательства, — возразил его оппонент, — что бы вы сказали тогда?

— Я бы сказал, — заявил химик, — что такого человека следует безжалостно предать суду и наказать как опасного преступника.

После таких слов отнюдь не лишними представляются осторожность, крайняя сдержанность и полное соблюдение тайны. Кто после этого осудит Адептов за своеобразный стиль их творений? И кто возьмёт на себя смелость бросить первый камень в автора этой книги?

Не следует, однако, делать вывод, что из-за запрета ясно выражать мысли в трудах герметических философов ничего нельзя почерпнуть. Как раз наоборот, достаточно обладать малой толикой проницательности, чтобы верно их прочесть и понять основное.

В ряду древних и современных авторов Фулканелли, без сомнения, один из самых убедительных и искренних. Он строит герметическую теорию на прочном основании, подтверждаёт её очевидными, опирающимися на аналогию, фактами и излагает её просто и внятно. Ход рассуждений Фулканелли так ясен и чёток, что читателю не надо прилагать больших усилий для усвоения основ нашего искусства. У него даже появится возможность приобрести немалое количество полезных сведений, с которыми он будет в состоянии приступить к Великому Деланию, перейдя таким образом от собственно спекулятивных знаний к их практическому воплощению.

И тут он столкнётся с первыми трудностями, с многочисленными и непреодолимыми, на первый взгляд, препятствиями. Каждый ищущий встречает на своём пути эти камни преткновения, межевые столбы, о которые я сам не раз расшибал себе лоб. Ещё в большей степени хранит о них неизгладимые воспоминания мой учитель. Как и Василий Валентин, от которого он на самом деле и получил посвящение, он более тридцати лет безуспешно искал верное решение!

I. Музей в Клюни (Сона-и-Луара). Капитель XII в.

Звон, знаменующий конец временного цикла, предвещает бедствия многочисленным племенам и народам, которые будут жить в последние годы железного века.

Из милосердия к своим труждающимся братьям, дабы помочь им преодолеть преграды на их пути, Фулканелли больше, чем кто-либо, уделил внимание практической стороне дела. Его метод не такой, как у его предшественников; Фулканелли подробно описывает все операции Делания, разделив их на несколько частей. Он начинает рассмотрение той или иной стадии процесса в одной главе, продолжает в другой и заканчивает в третьей. Подобное дробление, превращающее Магистерий в своеобразный философский пасьянс, не отпугнёт сведущего исследователя, но быстро отвадит невежд, неспособных сориентироваться в этом лабиринте и установить необходимый порядок действий.

Такова главная польза от труда, который Фулканелли представляет на суд просвещённого читателя, призванного составить себе понятие о нём с учётом значимости и самобытности этой работы и, по возможности, оценить его по заслугам.

Наконец, было бы справедливо сказать несколько слов о замечательных, незаурядных рисунках Жюльена Шампаня. Прекрасный художник, он заслуживает самых восторженных похвал. Пользуюсь также случаем выразить особую признательность издателю, Жану Шемиту, чей строгий вкус и общепризнанная компетентность столь мастерски способствовали материальному воплощению Философских обителей.

Эжен Канселье,

F. С. Н.

Апрель 1929 г.

Поиск по сайту: