От критической к эстетической теории

Франкфуртская школа – это условное обозначение группы близких по своим философским воззрениям интеллектуалов, многие из которых были сотрудниками возглавляемого с 1930г. Хоркхаймером Института социальных исследований. Основателями Франкфуртской школы по праву считаются упомянутый Макс Хоркхаймер (1895-1973) и Теодор Адорно (1903-1969), их воззрения часто обозначают термином "критическая теория". В наши дни достоинства франкфуртцев, равно как и неудачи, связываются прежде всего с именами Хабермаса и Апеля – оба сторонники так называемой коммуникативной рациональности. Кроме упомянутых выше философов к Франкфуртской школе относят также таких выдающихся мыслителей, как Вальтер Беньямин, Эрнст Блох, Герберт Маркузе, Эрих Фромм.

Институт социальных исследований был организован в 1923г. благодаря фонду Феликса Вайля. Последний, не являясь коммунистом, был приверженцем теории Маркса, золушки университетских штудий. По замыслу его создателей Институт социальных исследований должен был стать независимым научно-исследовательским центром, который бы уделял особое внимание критическому потенциалу теории Маркса. Безусловно, все представители Франкфуртской школы испытали на себе влияние идей Маркса, но в конечном счете оригинальность их мышления выходит за пределы марксизма. Именно поэтому характеристика франкфуртцев в качестве неомарксистов является двусмысленной. Для нас преимущественный интерес представляет прежде всего новизна философствования франкфуртцев. Эта новизна несводима к традициям марксизма или же к ряду частностей. Ее масштабность такова, что Франкфуртскую школу приходится ставить в один сопоставительный ряд с феноменологией и герменевтикой. Речь идет, таким образом, о еще одной философской парадигме.

Основополагающее значение для становления критической философии франкфуртцев имела статья Хоркхаймера "Традиционная и критическая теория" (1937). Появление в заглавии статьи выражения "критическая теория", разумеется, не является случайным. Критицизм имеет в философии весьма солидных защитников. Показательны в этом отношении три книги Канта: "Критика чистого разума", "Критика практического разума", "Критика способности суждения" и одна Маркса: "Капитал. К критике политической экономии". Кантовский критицизм был ориентирован на границы и недостатки прежде всего сознания. У Маркса не так: он критикует и буржуазную политическую экономию как "ложное сознание", считая ее вполне закономерным проявлением буржуазных общественных отношений, и капитализм, его идеологию (теорию). Маркс противопоставляет ложной теории истинную. Он видит в своем "Капитале", в пролетарской политической экономии ключ к справедливому революционному преобразованию капиталистического общества в социалистическое.

В упомянутой выше статье Хоркхаймер не следует ни Канту, ни Марксу. Для него традиционной является всякая теория, если она руководствуется общими принципами, из которых выводятся предположения, сопоставляемые с фактами. Заметим здесь от себя, что марксова политэкономия с ее претензиями на открытие ранее неизвестных законов вполне подпадает под рубрику "традиционная теория".

Согласно Хоркхаймеру, традиционная теория в своей ориентации на факты упускает из виду общественные отношения, а также то обстоятельство, что и факты, и она сама являются проявлением, продуктом этих отношений. Ведь именно генезис последних приводит к смене одних теорий другими. В традиционных теориях люди не осознают их подлинное содержание, торжествует бессознательное.

Задачей философии является развенчание традиционной теории. Критическая философия должна вопрошать буржуазную действительность на предмет ее бессознательного и сознательного. Осознание общественного целого, его открытость к изменению – вот путь к освобождению от бессознательного буржуазного. Пролетарскую революцию невозможно предвидеть, она не является неизбежной исторической необходимостью. Неистинность существующего общества указывает на его более свободное будущее.

Как видим, решающая мысль Хоркхаймера состоит в преобразовании традиционной теории в критическую. Такой ход философских размышлений представляется весьма интересным, но как его реализовать?

В "Диалектике Просвещения" Хоркхаймер и Адорно пишут своеобразную историю общества и философии. История разума должна вскрыть его традиционность. Просвещение понимается здесь не как историческая эпоха, а как разум. Человеческий разум, стремящийся к власти над природой, ее же и разрушает, он становится жертвой своих собственных притязаний, в этом состоит его "диалектика". "Апория, с которой мы столкнулись в ходе нашей работы, оказалась, таким образом, тем первым предметом, который надлежало нам исследовать, – это саморазрушение Просвещения. Мы нисколько не сомневаемся в том, что... свобода в обществе неотделима от просвещающего мышления. И тем не менее мы полагаем, что нам удалось столь же отчетливо осознать, что понятие именно этого же мышления ничуть не в меньшей степени, чем конкретные исторические формы, институты общества, с которыми оно неразрывно сплетено, уже содержит в себе зародыш того регресса, который сегодня наблюдается повсюду. Если Просвещение не вбирает рефлексию этого возвратного момента в себя, оно выносит самому себе приговор" [1,с.10–II]. Человечество погружается в пучины бед в первую очередь не в силу ложных мифологий и заговоров, а вследствие покидания мыслью своей родной критической стихии. В таком случае позитивное превращается в негативное и разрушающее [l.c.9]. Просвещение терпит крах.

В качестве первого просветителя Хоркхаймер и Адорно избирают гомеровского Одиссея. "Меры, принятые на корабле Одиссея при виде сирен, являют собой пророческую аллегорию Просвещения" [1,с.51]. Гребцам залепили уши воском, они призваны работать и ничего не слышать. Одиссей привязан к мачте, он слышит чарующие звуки сирен, но неподвижен. "Элиминирование качеств, перерасчет их в функции привносится из науки, посредством рационализированных форм труда, в мир опыта народов и вновь уподобливает последний, в тенденции, миру опыта земноводных. Сегодня регрессия масс – это неспособность собственными ушами слышать неслышимое, собственными руками дотрагиваться до неосязаемого, это – новый вид ослепления, который приходит на смену любой из побежденных форм мифического ослепления" [1,с.53-54].

Яркие формы утраты в силу гримас рациональности жизненной содержательности наши авторы видят в описанных маркизом де Садом пирамидах сексуальных оргий, культуриндустрии, средствах массовой информации, спорте, везде, где торжествуют правила, всеобщее, имитация. Но как же человеку вновь приобрести себя? Его попытка найти себя в возвышении над природой приводит к катастрофическим последствиям: господин природы сам же ею закабаляется. Значит, надо искать другие подходы к истории. Поздний Хоркхаймер видит избавление человека от природных пут в подходящей для этого религии. Более философски разработанными оказываются устремления Адорно. Критика разума приобретает у него характер негативной диалектики, в предметном смысле ей соответствуют правильно воспринимаемые произведения искусства.

Адорно был прекрасным музыкантом, литератором, а также социологом. В объемной монографии "Негативная диалектика" он не претендует на создание принципиально новой философской методологии. Его цель скромнее: показать на примере своих творческих интересов, почему и каким образом ему удается избежать тупиков диалектики (читай: диалектики Просвещения). Диалектика, по определению, реализуется в понятиях; понятия вбирают в себя идентичное, тождественное в предметах и предпосылают его самим этим предметам. Таков механизм господствующего мышления. Задача негативной диалектики состоит в отрицании мышления посредством понятия. Негативная диалектика намного позитивнее просто диалектики. В отличие от диалектики негативная диалектика имеет дело не с идентичным, тождественным, общим, а с неидентичным, нетождественным, индивидуальным. Неидентичное имеет место там, где человек встречается с индивидуальным и дает ему возможность затронуть и возбудить (раздражить) себя. Негативная диалектика в отличие от гегелевской диалектики не опосредует язык понятиями 1.2.С.147]. Этим удается избежать диалектического мышления. Наиболее конкретное описание негативной диалектики дает Адорно в "Эстетической теории" (опубликованной посмертно в 1970г.).

Центральная мысль Адорно состоит в том, что хотя произведение искусства создается по законам рационального конструирования, в эстетическом опыте оно переступает в качестве духовного продукта эпохи, истории и общества через свои материальные границы [3,с.268]. Произведенное превышает само себя [3,с.267], в эстетическом опыте оно несоизмеримо с самим собой [3,с,191]. Несоизмеримость произведения искусства преодолевает ("поедает") его собственную рациональность [3,с.267].

Теперь ясно, каким образом преодолевается апория диалектического разума: он желает господствовать над природой, но в итоге разрушает и ее, и себя. Ошибка разума состоит в том, что он видит человеческое в природе и ее рациональности, вместо того чтобы дать простор эстетическому. Подлинная философия имеет эстетический характер. Для Адорно эстетическая теория – это не теория, оперирующая понятиями, а всего лишь опыт постижения индивидуального, неидентичного, нетождественного.

Подведем итоги рассмотрения философии Хоркхаймера и Адорно. До конца своих дней оба придерживались воззрения Маркса, что все происходящее с людьми есть проявление общественных отношений. Этот интересный тезис им, впрочем, не удалось сколько-нибудь существенно развить. Особенно это относится к естественным наукам. Хоркхаймеровское представление о критической теории остается и в наши дни актуальным для наук об обществе.

Критика диалектики Просвещения не во всем достигла цели. Вряд ли ее правомерно сводить к монотонно повторяющимся на протяжении 27 веков заблуждениям разума. Что касается негативной адорновской диалектики, то ее значение ограничивается главным образом сферой искусства. Основной вклад Адорно в мировую философию состоит в его эстетических воззрениях. Они еще долго будут привлекать внимание специалистов.

Поиск по сайту: