Правило номер один: «клиент всегда прав». Правило номер два: «если клиент не прав, см. правило номер один»

Дункан Хоув.

***

«Я умираю в «Валлман» медленной смертью, – решила Тибби на следующий день, слушая жужжание ламп дневного света. – Я умру не сразу, во всяком случае, не раньше отпущенного срока. Но проблем будет достаточно».

«Почему в таких магазинах, как этот, нет окон?» – спросила она себя. Сегодня Тибби работала во втором проходе, там, где были подгузники, и вспомнила, что мама просила купить подгузники для брата и сестры: у Тибби ведь есть дисконтная карточка. Тибби уже забыла, что потеряла право па скидку. Стоя возле этих подгузников, она представляла себе, как импульсы ее мозга вытягиваются в одну сплошную линию, как бывает на мониторах в больницах. «Умираю», – подумала она.

Вдруг она услышала странный звук и, резко повернувшись, увидела, что пирамида из шариковых антиперспирантов рухнула. Рядом упала девочка, громко стукнувшись головой о линолеум. Она не поднималась.

«Господи», – пронеслось у Тибби в голове, когда она бежала к девочке. Она вспомнила, что много раз видела подобное по телевизору, но никогда наяву. Антиперспиранты валялись повсюду. Девочке было лет десять. Глаза закрыты. Светлые волосы разметались по полу. Мертва? Тибби охватила паника. Вспомнила!

– Алло! Алло! – закричала она в микрофон радионаушников.

Тибби нажимала разные кнопки, пытаясь сообразить, как же эта штуковина работает, потом прыгнула к передней кассовой стойке.

– Скорая помощь! Во второй проход! Вызовите «девять-один-один»! – прокричала она и поймала себя на том, что, пожалуй, первый раз в жизни произнесла столько слов без сарказма или ехидства.

– Девочка без сознания во втором!

Брайанна наверняка уже вызвала «девять-один-один». Тибби вновь побежала к девочке. Попыталась нащупать пульс. Прямо как в телевизионном шоу про спасателей. Пульс исчезал. Стоп! Ты не должна ничего трогать, пока не приедет полиция. Иначе будет похоже на умышленное убийство. Тибби прошла вперед и увидела кошелек. Как бы там ни было, родители девочки должны знать, что их ребенок сейчас лежит без сознания. Библиотечная карточка. Гороскоп из журнала. Школьный снимок с именем Меди, на обороте крестики-нолики. Четыре купюры по одному доллару. Все ерунда. Не то. Тем же был забит и кошелек Тибби, когда она была маленькой.

Приехали медики. Они осмотрели девочку, один из них взял ее за запястье. Самой Тибби это и в голову бы не пришло.

Другой спросил:

– Что случилось? Ты видела?

–Нет. Я услышала шум, а потом увидела ее на полу. Девочка ударилась головой. Думаю, она без сознания.

– Почему бы тебе не отдать его мне? – Медик указал на кошелек в руке Тибби.

Ей показалось, что он обратился к ней, как к преступнице.

– Я хотела найти номер ее телефона, чтобы позвонить родителям и сообщить, что случилось, – начала оправдываться Тибби.

Взгляд мужчины смягчился.

– Сядь и жди, а мы отвезем ее в больницу. Там о ней позаботятся.

Тибби сжала в руке кошелек и последовала за мужчиной и носилками. Через секунду девочку погрузили в машину. Тибби посмотрела на мокрое пятно на джинсах девочки и быстро отвернулась. Ее смущало даже, когда кто-то плакал. А тут... Обморок, удар головой – впечатляющее зрелище для уличных зевак. Но не для нее.

– Можно я поеду с вами? – неожиданно для себя самой спросила Тибби. Может, потому, что представила, как страшно будет девочке очнуться среди людей в белых халатах. Она взяла руку девочки, хотя не могла найти разумного объяснения, почему это сделала. На перекрестке Висконсин и Бердли девочка пришла в себя. Она осмотрелась, моргая, не понимая, что произошло, стиснула руку Тибби и потом взглянула на нее.

Тибби сказала:

– Привет, я Тибби!

Девочка посмотрела на нее, явно недоумевая. «Почему девушка из «Валлман» держит меня за руку?» – наверное, подумала она.

Постучали. Кармен посмотрела на дверь и села на коврик. Чемодан открыт, но вещи не распакованы.

– Да?

– Можно?

Кармен была почти уверена, что это Криста. Она хотела сказать «нельзя», но сдержалась.

– Да, входи!

Дверь открылась.

– Кармен, э-э-э, обед готов? Ты идешь?

В дверь робко просунулась голова Кристы. Кармен почувствовала запах ее блеска для губ.

Криста не умела говорить. Она сообщала что-то с вопросительной интонацией.

– Спускаюсь, – ответила Кармен.

Голова Кристы исчезла. Кармен растянулась на полу. Как она сюда попала? Как это произошло? Она вспомнила, как они с отцом ели хот-доги, перед тем как пойти играть в бильярд. Сейчас она завидовала той Кармен.

Девочка потащилась вниз, где уже был сервирован стол. Всякие там вилки и ножи хороши в ресторане. Но не дома же! На столе было полно всяких яств: жареный картофель, морковный салат, соте из цуккини, красный перец, отбивные из барашка. Кармен дернулась, когда Криста коснулась ее руки. Криста покраснела.

– Извини, – пробормотала она. – Мы должны помолиться.

Кармен опустилась на стул и взглянула на отца, который безмятежно держал за руку Пола. Вот чем они тут занимаются.

«Что это мы делаем? – хотела она спросить отца. – Мы должны стать семьей? Что это еще за выдумки?» Когда-то отец отказался принять католичество вопреки желанию родителей жены, а теперь он, оказывается, молится перед едой.

Кармен вспомнила о маме. Они с мамой всегда молились, но не тогда, когда отец жил с ними. Она уставилась на Лидию. Что в ней такого?

– Лидия, все потрясающе вкусно, – сказал отец.

– Да, мам, все вкусно, – поддакнула Криста.

Кармен почувствовала, что отец смотрит на нее.

Нужно было что-то сказать, но она просто жевала. Пол был спокоен. Он посмотрел на Кармен, потом опустил глаза. По стеклу забарабанил дождь. Было так тихо, что слышался только стук столовых приборов.

– Кармен, – начала Криста. – А я тебя представляла совсем другой.

От неожиданности Кармен проглотила слишком большой кусок и поперхнулась.

– Потому что я пуэрториканка?

– Да нет... Я просто имела в виду, что... ну, понимаешь... темные глаза и вьющиеся волосы.

«Смуглая кожа и большой зад», – хотела добавить Кармен, но произнесла лишь:

– Ну да. Я похожа на пуэрториканку, как и моя мама. Моя мама пуэрториканка. Как, например, испанка. Мой папа, наверное, об этом не упоминал.

Голос Кристы стал таким тихим, что было неясно, говорит ли она вообще.

– Я не уверена... – Криста, похоже, разговаривала со своей тарелкой.

– У Кармен незаурядные математические способности, как и у меня, – вставил отец. Это было не совсем так, но она была благодарна папе за эти слова.

Лидия утвердительно кивнула. Пол молчал.

– Кармен, – сказала Лидия, – отец говорил, что ты хорошо играешь в теннис.

Кармен так сильно набила рот, что ей понадобилось минут пять, чтобы все прожевать и проглотить.

– Все в порядке, – успокоила Лидия.

Кармен хотелось сказать какую-нибудь колкость.

Ее раздражало все: еда Лидии, глупые наряды Кристы, болван и лунатик Пол, – она всех их ненавидела и не хотела быть вместе с ними. Тоска прокрадывалась в учащенно бившееся сердце. Кармен встала.

– Я позвоню маме? – спросила она отца.

– Конечно, – ответил он, поднимаясь из-за стола. – Почему бы тебе не позвонить из комнаты для гостей?

Кармен вышла из-за стола, ничего не сказав, и бросилась наверх.

– Мамочка! – минуту спустя рыдала Кармен в трубку.

В последнее время она отдалилась от мамы, предвкушая необыкновенное лето с отцом. И вот теперь ей нужна была мама, ей очень хотелось, чтобы мама забыла о том, что произошло между ними совсем недавно.

– Что с тобой, детка?

– Папа собрался жениться. У него теперь будет семья, жена и двое светловолосых детей. И странный дом. А что здесь делаю я?

– О, Кармен! Не может быть! Он собрался жениться, неужели? Кто она? – Мама не могла сдержать любопытства.

– Да, в августе. Ее зовут Лидия.

– Кто эта Лидия?

– Пока не знаю. – Кармен бросилась на цветастое покрывало.

Мама поинтересовалась:

– Что там за дети?

– Ну, не знаю. Блондины. Тормоза.

– Сколько им лет?

Кармен не могла спокойно отвечать на вопросы. Она чувствовала себя маленькой и несчастной.

– Подростки. Мальчик немного старше меня. Я не знаю точно, сколько им лет.

– Ясно. Он мог бы тебе обо всем рассказать до твоего приезда.

Кармен почувствовала в голосе матери раздражение. Ну и пусть, для раздражения был повод.

– Конечно, мамочка. Он сказал, что хотел нас познакомить. Только... Я чувствую себя просто ужасно.

– О, сладенькая моя, ты расстроена из-за того, что не получила отца в полное свое распоряжение.

Мама была права, но Кармен задохнулась от возмущения.

– Это не так! – завопила она. – Они...

– Что?

– Они мне не нравятся! – От злости Кармен не находила слов.

– Почему?

– Не знаю. Не нравятся, и все.

– Ты можешь понять почему? – спросила мама.

– Я собираюсь, – мрачно ответила Кармен, недовольная тем, что ведет себя как ребенок.

– Ты злишься, разве непонятно? И это все из-за папы.

– Я не злюсь на папу, – быстро сказала Кармен.

Действительно, вряд ли отец прямо накануне каникул оказался во власти женщины с детьми в доме с комнатой для гостей.

Девочка попрощалась с матерью, пообещав позвонить завтра. Потом устроилась поудобнее и попыталась хоть как-то объяснить то, чего не понимала.

После долгих размышлений она решила, что переживает все-таки из-за отца. Он встретил женщину и влюбился, поэтому решил жениться. Это его жизнь. Несомненно, он делает то, что хочет. Она понимала, что должна желать отцу того, чего он хочет, но все еще ненавидела его. И ненавидела себя за это чувство.

Медленно погружаясь в воду, Бриджит почувствовала, как тысячи рыбок проносятся мимо нее, задевая лодыжки.

– Я хочу Эрика, – сказала она Диане из команды четыре.

– Давай продам тебе место в нашей команде? – Диана предлагала это уже не в первый раз. – Думаешь, он заметит? – рассмеялась она.

– Он сегодня проводит тренировку по бегу в пять часов, – сообщила Эмили.

Бриджит посмотрела на часы. Уже через пять минут! Бриджит вылезла из воды.

– Вот и я!

– Шесть миль, – добавила Эмили.

За последние два месяца Бриджит не пробежала и мили.

– Где они встречаются?

– Там, где тренажеры и всякое снаряжение, – сказала Эмили, погружаясь в воду.

– Увидимся, – бросила Бриджит через плечо.

В кабинке она надела носки и кроссовки. Было слишком жарко. Пришлось остаться в очень открытом спортивном топе.

Группа уже готовилась. Минута на разминку.

В группе было человек пятнадцать. Бриджит подумала, что не так уж она и плоха: длинные ноги и ни капли жира, выглядит как настоящая спортсменка (пусть и без особой подготовки).

Девочка прибавила ходу. Эрик заметил ее. Она подбежала ближе.

– Привет. Я Бриджит.

– Бриджит? – Он позволил ей догнать себя.

– Можно просто Би. Пчелка.

– Пчела? Как в улье?

Она кивнула и улыбнулась.

– Я Эрик, – сказал он.

– Знаю, – ответила Бриджит.

Он повернулся к группе:

– Сегодня бежим семь минут. Полагаю, вы опытные бегуны. Рассчитывайте силы: устанете – бегите в своем темпе. Не обязательно в одном темпе со мной.

«Господи, семь минут», – пронеслось в голове у Бриджит. Пыльная тропинка уводила вверх. На холме тропинка снова стала плоской и ровной. Они бежали мимо реки, которая в сухое время года превращалась в узкий ручеек. Бриджит вспотела, однако из последних сил выравнивала дыхание. Она бежала рядом с Эриком.

– Я слышала, ты из Луизианы.

Некоторые любят поболтать во время бега, некоторые – нет. Ей хотелось узнать, к какому типу относится Эрик.

– Да, – сказал он.

Бриджит решила, что он не любит болтать во время бега. И в этот момент он заговорил:

– Я провел здесь много времени.

– Здесь, на Байя? – спросила Бриджит.

– Да, моя мама мексиканка. Из Мулежа.

– Правда? – Бриджит действительно заинтересовалась. – Это в нескольких милях к югу отсюда, да?

– Да, – подтвердил Эрик. – А ты?

– Из Вашингтона, а мой отец из Амстердама.

– Классно, значит, ты знаешь о синдроме родителей-иностранцев.

Бриджит засмеялась:

– Да, знаю.

– А что случилось с твоей мамой?

Вот тебе раз, еще одно испытание. Обычно ей удавалось избегать этой темы.

– Моя мама... – Бриджит не знала точно, в каком времени говорить о матери: настоящем, прошедшем? – Моя мама была родом из Алабамы. Она умерла.

Несколько лет подряд Бриджит говорила, что ее мамы больше нет, но потом ей надоело это выражение. Сейчас оно явно не подходило.

Эрик повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза:

– Представляю, как тебе было одиноко.

Бриджит почувствовала, как капельки пота на лбу испарились. Это и впрямь обезоруживающие слова. Хорошо, что он не сказал: «Мне очень жаль». Неожиданно она смутилась: у нее был слишком открытый для бега топ.

С большинством парней она не затрагивала эту тему. Но с Эриком все было не так, несмотря на то, что они говорили не более двух минут. Если бы на ее месте была Кармен, то она сказала бы, что это знак судьбы. Бриджит себе этого не позволяла.

– Ты отсюда поедешь в «Коламбию?» – спросила она, немного смущаясь.

– Да.

– Тебе там нравится?

– Я понимаю, что для спортсмена это действительно странный выбор, – заметил Эрик. – Спорт там не особенно в почете.

– Точно.

– Но у них отличная футбольная программа и, по-видимому, неплохие преподаватели. Для мамы это очень важно.

– Звучит разумно, – сказала Бриджит. Его профиль ей положительно нравился.

Эрик ускорил темп. Она приняла это как вызов. Ей всегда нравилось соревноваться.

Она оглянулась на остальных: группа бегунов значительно поредела. Бриджит бежала с Эриком нога в ногу. Она любила это здоровое напряжение мышц, когда ощущаешь, что открывается второе дыхание.

– Сколько тебе лет? – прямо спросил он.

Этот вопрос Бриджит также надеялась обойти.

Здесь она была почти самой младшей.

– Шестнадцать, – ответила она. «Скоро будет», – добавила мысленно. Не такое уж преступление слегка преувеличить. – А тебе?

– Девятнадцать, – ответил Эрик.

Разница не принципиальная. А если бы ей действительно было шестнадцать...

– Ты уже думала, куда будешь поступать? – спросил он.

– Может быть, университет Вирджинии, – ответила девочка. На самом деле она об этом еще не думала. Правда, тренер юношеской спортивной школы говорил с Бриджит о дальнейшем обучении.

Она знала, что проблем не будет, даже при средних оценках.

– Отличная школа, – похвалил Эрик.

Теперь уже она задавала темп. Бриджит чувствовала себя отлично, волнение от близости Эрика придавало ей энергии, делало мышцы упругими. Они повернули назад, чтобы финишировать на пляже.

– Ты, наверное, серьезно занималась бегом? – спросил Эрик.

Бриджит рассмеялась:

– Сто лет не тренировалась.

С этими словами она прибавила скорость. Остальная группа осталась далеко позади. Интересно, попытается Эрик догнать ее или сохранит темп?

Его локоть снова оказался рядом. Она улыбнулась:

– Неплохая пробежка, да?

В таком темпе они пробежали еще с полмили до пляжа. В крови Бриджит играл адреналин, ей нетрудно было бы преодолеть это расстояние даже по воздуху.

Наконец она растянулась на песке. Эрик плюхнулся рядом:

– Думаю, мы установили рекорд.

– Всегда была упорной, – ответила Бриджит, чувствуя себя вполне счастливой.

Она покаталась по песку, пока не стала похожа на пончик, обсыпанный сахарной пудрой. Он, смеясь, наблюдал за ней.

Через пару минут должны были появиться остальные. Бриджит встала, вытряхнула песок из кроссовок и носков. Не отводя взгляда, стянула с себя шорты, открыв трусики; сняла эластичную ленту с волос, и они рассыпались волнами по влажным плечам и спине.

Эрик смотрел в сторону.

– Давай поплаваем, – предложила девушка.

Он застыл с непроницаемым видом.

Бриджит не стала ждать. Пройдя несколько ярдов по воде, она нырнула. Появившись на поверхности, увидела, что он стягивает пропотевшую майку. Она даже не пыталась скрыть восторг.

Эрик нырнул вслед за ней, как Бриджит и загадала. Проплыв мимо нее под водой, он вынырнул в нескольких ярдах впереди.

Бриджит вскинула руки над головой и начала подпрыгивать, не в силах совладать с бьющей ключом энергией. Она выкрикнула:

– Это лучшее место на земле!

Он снова рассмеялся, напряженность рассеялась.

Бриджит ушла под воду и, коснувшись ногами песчаного дна, оттолкнулась. Медленно проплыла мимо ног Эрика. Не отдавая себе отчета в том, что делает, протянула руку и легонько прикоснулась к его щиколотке.

Если вам предлагают лимон, скажите: «Отлично! Я люблю лимоны, но нельзя ли предложить мне что-нибудь другое?»

Генри Роллис

***

Когда на следующее утро Лена спустилась к завтраку, она застала на кухне только дедушку.

– Калимера, – поприветствовала она его.

Он кивнул и удовлетворенно зажмурился. Она села напротив, на другой конец маленького столика. Дед придвинул к ней коробку с рисовыми хлопьями. Лена любила рисовые хлопья с молоком.

– Эфаристо, – поблагодарила она, исчерпав таким образом почти весь запас греческих слов.

Бабушка оставила на столе миски и ложки. Дедушка передал Лене молоко.

Какое-то время оба молча жевали. Лена подняла глаза: он смотрел в свою миску. Неужели деда раздражает ее присутствие? Он любит завтракать один? Или его огорчает, что она толком не говорит по-гречески?

Он положил себе в миску еще хлопьев. Дед был очень сухощавым и жилистым, но при этом обладал отменным аппетитом. Это было уморительно. Глядя на деда, она узнавала свои черты, например нос. У всех членов семьи был знаменитый нос Калигарисов: у отца, тети, Эффи. Внушительный нос придавал колорит и их характеру. Конечно, у мамы совершенно другой нос – нос Патмосов, но и он тоже достаточно примечателен.

Нос Лены был маленький и тонкий. Ей всегда хотелось знать, от кого же он ей достался, но сейчас она поняла – от деда. Значит, именно у нее истинный нос Калигарисов? Когда Лена была маленькой, она втайне мечтала о большом, как у всех членов семьи, носе. Теперь же, поняв, от кого она унаследовала свой собственный, слегка утешилась.

Девочка заставила себя отвести взгляд от дедушки. Он явно чувствовал себя неуютно. Невежливо было с ее стороны сидеть здесь, пялиться на него и молчать.

– Я хочу порисовать сегодня, – сказала она, поясняя сказанное жестами.

Казалось, деда оторвали от приятных размышлений над миской. Он поднял брови и задумчиво кивнул. Интересно, понял ли он хоть слово из того, что она сказала?

– Я хочу пойти в Аммоуди. Туда можно спуститься только по лестнице?

Дедушка немного подумал и кивнул. Она могла поклясться, что он не прочь вернуться к своим раздумьям над миской с рисовыми хлопьями. Что, он так устал от нее? Она ему надоела?

– Ладно. Пока. Хорошего дня, дедуля.

Лена поднялась наверх и упаковала этюдник с таким чувством, будто она превратилась в Эффи и только что позавтракала в обществе старшей сестры. То есть сама с собой.

Лена надела бриджи и белую гофрированную льняную рубашку. Перекинула через плечо рюкзак с этюдником и раскладным мольбертом.

Она вышла из комнаты, когда с парадного входа в дом вошел Костас с целым подносом только что испеченных его бабушкой пирожных. Валия обняла юношу, поцеловала и поблагодарила на греческом так быстро, что Лена не поняла почти ни слова.

Заметив внучку и поймав ее взгляд, бабушка немедленно пригласила Костаса в дом.

Лена, пожалев, что Эффи еще спит, направилась к двери.

– Лена, присядь, попробуй пирожное, – предложила бабушка.

– Я хочу порисовать. Надо спешить, пока солнце невысоко и тени не исчезли, – объяснила Лена.

Вообще-то сегодня она собиралась начать новый этюд, и было не важно, как падают тени.

Костас тоже направился к двери:

– У меня много работы, Валия. Я уже и так опоздал.

Бабушка не настаивала, утешившись тем, что они пойдут вместе. Когда Лена проходила мимо, бабушка подмигнула.

– Он хороший мальчик, – шепнула она на ухо внучке. По-видимому, в ее устах это была высшая похвала.

– Ты любишь рисовать, – как-то торжественно произнес Костас, очутившись на солнце.

– Точно, – сказала Лена. – Особенно здесь. – Она и сама не знала, зачем добавила эти слова.

– Да, здесь красиво, – произнес Костас, задумчиво вглядываясь в блестящую водную гладь. – Но мне трудно об этом судить. Ведь я больше нигде не был.

Лена почувствовала, что ему очень хочется поговорить. Она не возражала, но в окно за ними следила бабушка.

– Тебе в какую сторону? – спросила Лена, решив избавиться от Костаса.

Он искоса взглянул на Дену, по-видимому, пытаясь отгадать, какой ответ подойдет. Но ответил честно:

– Вниз. К кузнице.

Избавиться оказалось достаточно просто.

– А мне вверх. Собираюсь сегодня порисовать окрестности.

И она начала удаляться от него, карабкаясь по холму.

Костас был явно расстроен. Понял ли он, что она его отшила? Большинство парней не реагировали бы столь болезненно.

– Ладно, – сказал он. – Удачного дня.

– И тебе тоже, – быстро ответила Лена.

Чувство легкой вины быстро рассеялось: ведь она

проснулась сегодня со страстным желанием нарисовать рыбацкую хижину в Аммоуди.

Дорогая Тиб!

Ты, наверное, возненавидела бы это место. Кажется, все здоровяки-американцы собрались здесь, чтобы заниматься спортом дни и ночи напролет. Нравы такие простые, что я пару раз видела даже уличную борьбу. Разговоры только о спорте. А ты там счастлива в «Валлман», ведь правда?

Шучу, Тиб.

Конечно, мне здесь нравится, но с каждым днем я все больше убеждаюсь: не хочу, чтобы моя жизнь походила на эту. Здесь много таких, как я, а я скучаю по тебе.

Да, кстати, я влюбилась. Я тебе об этом еще не писала? Его зовут Эрик. Он тренер и просто замечательный, поверь. Но ведь ты меня знаешь...

С любовью, твоя БФФ, Пчелка (Би)

Собравшись вернуться в «Валлман», Тибби обнаружила две вещи: во-первых, она пропустила большую часть смены, поэтому, скорее всего, ей не оплатят оставшиеся часы. Чего доброго, после окончания работы она еще останется должна фирме «Валлман».

Второе открытие – в пластиковой прозрачной рабочей сумке рядом с ее собственным лежал небольшой женский кошелек. Вот ужас!

В регистрационной карте обнаружилось имя девочки: Бейли Граффсман. Тибби нашла на улице платный телефон. Слава Богу, в справочнике оказалась только одна Граффсман с двумя буквами «ф» – на соседней с «Валлман» улице.

Тибби вернулась к своему велосипеду и проехала несколько кварталов до Граффсманов. Дверь открыла женщина, по-видимому миссис Граффсман.

– Здравствуйте. Уф, меня зовут Тибби, я, уф...

– Это вы, должно быть, нашли Бейли, – сказала женщина, понимающе глядя на нее.

– Верно. Видите ли, так получилось, что я взяла ее кошелек, чтобы узнать, как с ней связаться, и... уф... забыла отдать, – объяснила Тибби. – В нем было только четыре доллара, – добавила она на всякий случай.

Миссис Граффсман смущенно поглядела на Тибби:

– Да, да, конечно. – Потом она улыбнулась. – Бейли отдыхает наверху. Почему бы вам не отдать ей кошелек? Я уверена, она хотела бы лично поблагодарить вас. Наверх и прямо, – указала женщина, пока Тибби тащилась по лестнице.

– Уф... привет! – Тибби неловко протиснулась в дверь. На стенах были обои с ленточками, на окне колыхались желтые воланы занавесок, повсюду висели плакаты молодежных поп-групп. – Я... уф– Тибби. Я...

– Ты девочка из «Валлман», – сказала Бейли, садясь на кровати.

– Да. – Тибби подошла ближе к кровати и протянула кошелек.

– Ты стащила мой кошелек? – Глаза Бейли сузились.

Тибби нахмурилась. Несносная маленькая паршивка!

– Я его не стащила! В больницах принято брать кошельки для того, чтобы знать, как связаться с родственниками. Поэтому вот он, держи.

Тибби бросила кошелек на кровать.

Бейли быстро схватила его, заглянула внутрь и подсчитала купюры.

– Мне кажется, в нем было больше, чем четыре доллара.

– Вовсе нет.

– Ты взяла их!

Тибби тряхнула головой, не веря своим ушам.

– Ты что, шутишь? Неужели ты действительно думаешь, что я украла твои деньги, а потом проделала весь этот путь, чтобы вручить тебе этот жалкий кошелек? И что бы я тогда тебе вернула? Твой гороскоп? Он что, помогает избежать опасности, когда ты забываешь свой знак зодиака?

Бейли удивленно смотрела на нее.

Тибби почувствовала себя неловко. Может быть, она переборщила?

Но Бейли не собиралась уступать.

– А ты что держишь в своем бумажнике? Лицензию на вождение велосипеда? Визитку служащей «Валлман»? – Она произнесла «Валлман» с таким презрением, что Тибби опешила.

Тибби прищурилась:

– Сколько тебе лет? Десять? Почему ты такая злючка?

Брови Бейли угрожающе сошлись на переносице.

– Мне двенадцать.

Тибби стало еще хуже. Она сама терпеть не могла людей, которые давали ей меньше лет только потому, что она была маленького роста, худая и с плоской грудью.

– А тебе сколько? – поинтересовалась Бейли, и глаза ее воинственно заблестели. – Тринадцать?

– Бейли! Пора принять лекарство, – послышался снизу голос миссис Граффсман. – Ты не хочешь прислать за ним подругу?

Тибби оглянулась. Кто это здесь подруга?

– Конечно, – отозвалась Бейли. Она выглядела смущенной. – Ты не сердишься?

Тибби покачала головой:

– Конечно, нет, – и мысленно добавила: «Но теперь я знаю, как ты ценишь добро».

Тибби потащилась вниз по лестнице, не понимая, что она вообще здесь делает.

Мама Бейли протянула ей стакан с апельсиновым соком и бумажный пакетик с таблетками.

– Там все в порядке? – спросила она.

– Ну, думаю, да, – ответила Тибби.

Миссис Граффсман с минуту вопросительно смотрела Тибби в глаза.

– Бейли любит проверять людей, – неожиданно сказала она.

«Тибби любит проверять людей». Тибби вздрогнула. Сколько раз ее мать повторяла эти слова?

– Уверена, что это из-за болезни.

Тибби машинально спросила:

– Какой болезни?

Миссис Граффсман с удивлением посмотрела на нее:

– У Бейли лейкемия.

Миссис Граффсман, казалось, примирилась с этим. Она произносила это слово миллион раз, и оно как будто уже не ранило ее. Но Тибби ясно видела, что это не так.

Тибби почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Миссис Граффсман слишком пристально смотрела на нее, ожидая, вероятно, что Тибби скажет что- то дельное.

– Мне очень жаль, – глуховато пробормотала девочка.

Она заставила себя вновь подняться наверх. В глазах миссис Граффсман было что-то очень жалкое.

Перед дверью в комнату она помедлила, слегка поболтала в стакане апельсиновый сок. Какая она гадкая! Наговорила Бейли столько неприятных вещей. Конечно, Бейли начала первая, но у нее... лейкемия.

Бейли сидела, облокотившись на спинку кровати, и явно хотела продолжить перепалку.

Тибби изобразила вежливую, дружескую улыбку и протянула Бейли таблетки.

– Ты ведь солгала про свой возраст, устраиваясь на работу в «Валлман»? Они не берут подростков, которым меньше пятнадцати, – заявила Бейли.

Тибби кашлянула, стараясь удержать на лице улыбку.

– Да мне и есть пятнадцать.

Бейли была явно раздосадована.

– Но тебе не дашь пятнадцати.

Улыбка Тибби становилась все более натянутой. Она уже, наверное, превратилась в гримасу.

– Наверное, нет, – спокойно сказала она. Ей очень хотелось поскорее уйти.

Из глаз Бейли неожиданно брызнули слезы. Тибби, как обычно, отвернулась.

– Она сказала тебе, да, она сказала? – требовательно повторяла Бейли.

– О чем? – вопросом на вопрос ответила Тибби, обращаясь к одеялу и ненавидя себя за притворство. Как будто она не знала, что именно ей только что стало известно. Тибби терпеть не могла, когда люди так поступают.

– Что я больна! – Бейли пыталась сохранить жесткое выражение лица так же, как Тибби пыталась удержать дружескую улыбку.

– Нет, – пробормотала Тибби, презирая себя за нерешительность.

– Не думала, что ты можешь лгать! – выпалила Бейли.

Блуждающий взгляд Тибби остановился на покрывале Бейли. Там лежал кусочек ткани с воткнутой в него иглой. «Ты со мной», – прочла Тибби вышитые красной ниткой слова. К кому это обращение? К солнечному лучу? Все это показалось Тибби трогательным и мрачным.

– Я лучше пойду, – почти прошептала Тибби.

– Отлично. Убирайся отсюда, – сказала Бейли.

– Ладно. Еще увидимся, – машинально добавила Тибби и тихонько прошуршала к двери.

– Отличный наряд, – выкрикнула Бейли ей вслед.

– Спасибо. – Тибби едва расслышала себя.

Дорогая Кармен!

Мне бы очень хотелось, чтобы как-нибудь летом мы собрались здесь все вместе. Это лучшее место на свете. В первый же день я по миллиону ступенек спустилась к маленькой рыбацкой деревушке Аммоуди-на-Кальдере. «Кальдера» означает «вулкан». После гигантского извержения его наполнила и затопила почти весь остров вода. После того как я нарисовала эти симпатичные греческие лодчонки, я разделась и нырнула в чистую холодную воду.

Я кое-что набросала для тебя. Это колокольня неподалеку отсюда, в деревне Ойя. Мой милый дедушка, почти не говорящий по-английски, рассматривал мои рисунки довольно долго. Я заслужила одобрительный кивок. Остроумно, правда?

Мы с Эффи ездили на мопедах в Фиру, самую большую деревню на острове, и пили в уличном кафе на редкость крепкий кофе. Мы прямо-таки накачались кофеином. Я ушла в себя, зато Эффи флиртовала со всеми подряд, с официантами и даже с прохожими.

Здесь есть один мальчик. Зовут его Костас. Он проходит мимо нашего дома иногда по шесть раз за день. Он все время пытается поймать мой взгляд и завести разговор, но я не хочу с ним заигрывать. Бабушка ждет не дождется, когда мы влюбимся друг в друга. Неужели в этом есть хоть капля романтики?

Никаких значительных событий не произошло. Так что не было повода надеть Штаны. Они лежат и терпеливо ждут.

А я с нетерпением жду твоего письма. Почта здесь так медленно работает! Как бы мне хотелось иметь под рукой компьютер! Надеюсь, что ты и все остальные хорошо проводите время.

С любовью, Лена

«Что я здесь делаю?» – Кармен с удивлением обвела взглядом комнату. Здесь не было ни одного знакомого лица или голоса. Это была тусовка подростков из Южной Каролины.

В углу Криста болтала со своими друзьями. Пол был увлечен разговором с девочкой, похожей на куколку, и успевал в то же время болтать со своими дружками. Кармен в одиночестве стояла около лестницы, понимая, насколько странно ее присутствие здесь.

Она чувствовала себя невидимкой и даже не была уверена, существует ли она вообще. Наверное, лишь появление подруг могло бы оживить ее.

Лидия с отцом ушли на концерт камерной музыки (к сведению, папа терпеть не мог классическую музыку) и думали, что Кармен хорошо повеселится в обществе Кристы и Пола. Не сможет же девчонка, целые дни просиживающая в комнате для гостей, устоять против «веселенькой вечеринки». Отец был так увлечен этой идеей, что она решила не возражать. Разве это так уж трудно?

Какой-то коротышка сильно ударил ее в плечо.

– Извини, – сказал он, пролив на ковер половину пива из пластикового стаканчика. Он остановился и поглядел на нее. – Привет.

– Привет, – пробормотала Кармен.

– Ты кто? – спросил он, обращаясь в основном к ее бюсту.

Она скрестила руки на груди:

– Я... ну... как сказать, я с Кристой и Полом...

Их мама...

Но он уже не слушал. И она не потрудилась закончить предложение. Да и к чему?

– Увидимся, – сказала она и отошла в сторону.

Неожиданно Кармен оказалась рядом с Полом. Он

кивнул ей. В руках у него была кока-кола, хотя пивом он явно не пренебрегал.

– Ты знакома с Келли? – спросил Пол. Келли обнимала его за талию. Не очень привлекательная девочка. Слишком скуластая, глаза широко расставлены, а острые ключицы выпирают из выреза платья.

– Привет, Келли, – произнесла Кармен, приняв загадочный вид.

– А кто ты? – спросила Келли.

– Я Кармен, – ответила Кармен.

Она чувствовала: Келли боится, что у Пола есть девчонка, о которой она, Келли, не знает. А поскольку Пол произносил не более десяти слов в день, скорее всего, он не сообщил Келли о ее присутствии в доме.

– Я живу вместе с Полом, – сказала Кармен таинственно.

Тонкие брови Келли взметнулись вверх. Кармен тихонько отошла от них.

– Пойду чего-нибудь выпью, – бросила она и состроила глазки Полу.

Бедняга Пол! Ему, должно быть, понадобится целый год, чтобы объяснить Келли, в чем, собственно, дело.

Я видел будущее. Оно почти такое же, как настоящее. Просто очень далекое.

Дэн Квинсберри

***

– Тибби, пожалуйста, разрежь для Ники цыпленка, – попросила мама.

Обычно такие просьбы вызывали у Тибби протест, но сегодня она выполняла все без возражений.

Ники выхватил у сестры ножик:

– Ники сам! Ники хочет резать!

Тибби терпеливо разжала его пухлые пальчики.

– Нож – не игрушка, – буркнула она голосом своей матери.

Ники не остался в долгу. Схватив две горсти вермишели, он швырнул ее на пол.

– Убери! – скомандовала мама.

Тибби немедленно убрала. Во время обеда Ники всегда бросал еду на пол. Хитрость состояла в том, чтобы уловить момент и вовремя отобрать у него тарелку.

Тибби растерянно смотрела на моющийся коврик, на котором практически не оставалось пятен. Она начала даже подозревать, что он сделан из какого-то особенного материала. Раньше на полу лежала соломенная циновка, царапавшая подошвы. Раньше были мексиканские подсвечники, солонка и перечница, вылепленные самой Тибби из глины. Теперь их заменили предметы из «Гончарной лавки. Тибби не могла точно сказать, когда исчезли ее солонка и перечница, но в общем это легко было вычислить вскоре после того, как мама оставила идею стать скульптором и занялась продажей недвижимости.

– Йогурт. Ники хочет йогурт! – потребовал Ники.

Мама вздохнула. Она кормила из бутылочки уже почти заснувшую Катрину.

– Тибби, не дашь ли ты ему йогурт? – мягко попросила она.

– Я ем, – пробормотала Тибби.

По-видимому, мама решила, что по вечерам Тибби

будет играть роль папы, который работал допоздна. Можно подумать, это Тибби завела двоих малышей. Просто невыносимо!

– Отлично. – Мама встала и с размаху плюхнула Катрину на колени Тибби.

Малышка расплакалась. Тибби засунула бутылочку ей в рот.

Когда Тибби была маленькой, отец работал журналистом и адвокатом, а затем недолго перекупщиком. Тогда он обычно приходил на обед домой. Но с тех пор как мама стала бывать в больших домах с кучей изящных безделушек, папа работал в частной адвокатской фирме и приходил в основном ближе к ночи. Тибби считала, что родители поступили неразумно, обзаведясь ребятишками при отсутствии на них времени.

Родители любили говорить, что к жизни надо относиться проще. Они охотно занимались созданием детей, но слишком мало – ими самими.

Ники обеими руками залез в йогурт, а потом стал облизывать пальцы. Мама отняла у него коробочку, и он заревел.

Тибби хотела было рассказать о лейкемии Бейли, но потом передумала, потому что разговор не получился бы, впрочем, как обычно.

Она поднялась в свою комнату и поменяла батарейки в фотоаппарате. Затем взглянула на спящий компьютер: огонек в процессоре пульсировал, напоминая биение сердца.

Обычно компьютер мигал и жужжал всю ночь: она переписывалась со своими друзьями. Сегодня никого из них не было. Заставка выглядела как повязка на глазах компьютера.

– Эй, Мими! – позвала она. Но Мими спала. Тибби положила ей в миску немного еды и сменила воду. Мими и не подумала проснуться.

Вскоре Тибби, даже не раздевшись, задремала, мысли ее стали путаться: ей грезилось, что под кучей марлевых пеленок, антисептических стерильных салфеток, пачек антибактериального мыла и впитывающих трусиков прямо на полу лежит Бейли.

– Вон идет твой парень, – сказала Диана, уставившись на Эрика, идущего по террасе.

Бриджит так и впилась в него взглядом. «Эй, взгляни-ка сюда!» – попросила она мысленно.

Посмотрев в ее сторону, Эрик поспешно отвел взгляд, как-то подозрительно поспешно. Он хотя бы заметил ее, что ж, ладно...

Эрик уселся на другом конце террасы. Бриджит уткнулась в свой стакан. Она худела. В школе она с удовольствием поглощала обеды и потеряла форму.

– У него наверняка есть подружка в Нью-Йорке, – заметила девочка по имени Рози.

– Посмотрим, – вызывающе ответила Бриджит. Диана пожала плечами:

– Бриджит, ты сумасшедшая.

Эмили покачала головой:

– Оставь. Только наживешь неприятности.

– А может, не только? – возразила Бриджит. Диана философски заметила:

– По крайней мере, неприятности – это тоже что-нибудь да значит.

– Совершенно ничего не значит, – раздраженно ответила Бриджит. – Вы хорошо разглядели этого парня?

Она направилась к стойке буфета, чтобы взять еще одну порцию лимонада. Зная, что подруги следят за ней, она сделала круг и прошла мимо Эрика.

Остановившись позади него, Бриджит подождала, пока в разговоре с Марси, помощником тренера, наступит пауза, и подалась вперед. На террасе было так шумно, что ей пришлось наклониться к самому уху Эрика. Прядь волос коснулась его плеча.

– Когда матч? – спросила Бриджит.

Он не осмелился повернуться к ней.

– В десять.

Она заставила Эрика нервничать.

– Ага. Спасибо. – Она отошла. – Мы всех побьем, да?

Он взглянул на Бриджит с удивлением и почти сердито и сразу понял, что она его просто дразнит.

– Посмотрим. – Он улыбнулся.

Бриджит прошла к буфету, мельком взглянув на ошарашенных подруг.

– Ха! – Блаженная улыбка блуждала по ее лицу.

Дорогая Кармен!

Соседки по комнате оценили мои шансы завоевать Эрика как сорок к шестидесяти. Я флиртую изо всех сил, но безуспешно. Ты бы повеселилась.

А что еще делать девочке, которая отрезана от всего мира?

Недавно осматривали окрестности города Мулеж, в нескольких милях от лагеря. Оказалось, что мама Эрика родом оттуда. Достопримечательность – огромная церковь миссионеров и тюрьма под названием «Кармел син церрадурас», что означает «тюрьма без замков». Днем заключенным разрешают работать на фермах, а на ночь они возвращаются в свои камеры.

Надеюсь, ты приятно проводишь время.

С любовью, Би

Лене пришлось достать Штаны, и она начала вести счет дням. Как бы там ни было, но она вела себя, как обычно, замкнуто, строго следовала правилам, избегала любых эмоций в отношениях с людьми.

Правда, сегодня произошло нечто необычное, о чем она не решилась бы рассказать даже подругам.

Лена поднималась все выше и выше по гребню отвесной скалы и наконец выбралась на площадку на самой вершине. Здесь было очень тихо. Вдалеке виднелись горы, а значит, впереди была еще одна скала – выше той, на которую она взобралась. Но земля здесь была благодатной: холмы покрывали виноградники и зеленые луга. Раскаленный воздух был пронизан ослепительным солнцем.

«А ведь это счастливые Штаны», – решила она, когда, прошагав около мили, вышла к уютной маленькой беседке. Крошечные оливы переливались на солнце серебристо-зелеными листьями. В дальнем конце рощицы виднелся прудик с весело бьющими ключами, такой тихий, такой чудесный, что Лена подумала, что она первая увидела его. Возможно, этого пруда и не было до того, как она пришла сюда, облачившись в Волшебные Штаны. Она поспешно достала мольберт и начала рисовать.

Солнце стояло высоко, и Лена обливалась потом. У нее даже закружилась голова. Пот стекал из-под ее густых темных волос на шею, на лицо. Она пожалела, что не захватила с собой шляпу. Взгляд все чаще останавливался на водной глади. Еще больше она жалела, что не взяла купальник.

Девочка осмотрелась. Вокруг никого не видно: ни жилища, ни фермы. Она почувствовала, как ручеек пота бежит по спине. Все-таки придется искупаться.

Лена была застенчива, поэтому с опаской сняла одежду. «Никогда бы не поверила, что на такое способна», – подумала она. Сняв и кинув на траву лифчик, она было решила, что лучше все-таки остаться в трусиках... «Но я же не ханжа. Да и кого здесь стыдиться?» Лена взглянула на трусики, как будто бросавшие ей вызов.

– А-а-ах! – выдохнула Лена, погрузившись в воду.

Было забавно слышать собственное эхо. Она привыкла скрывать свои мысли и чувства, не показывать их без нужды. Даже когда она в одиночестве смотрела по телевизору какую-нибудь комедию, то не смеялась слишком громко.

Лена долго плыла под водой, а затем вынырнула. Лежа на спине, она слегка шевелила руками и ногами, подставив солнцу лицо. Плескаясь, она наслаждалась журчанием воды, ее прикосновением к каждой частице своего тела.

«Это лучшее мгновение в моей жизни», – решила она, воображая себя древнегреческой богиней под голубым небом.

Девочка провела руками вдоль тела, запрокинула голову, закрыла глаза, слегка покачиваясь на воде, расслабив мышцы и нервы. Она бы с удовольствием осталась здесь до конца дня, до следующего дня, до августа, может быть, навсегда.

Неожиданно она напряглась, уловив какой-то шорох в траве. Секунда, и она встала, коснувшись каменистого дна.

Лена шумно вдохнула воздух. Там кто-то был! За деревом она различала неясную тень. Мужчина? Дикий зверь? Неужели на Санторине водятся дикие звери?

Ее уютный гармоничный мир вмиг разлетелся на куски. Сердце выпрыгивало из груди.

Безотчетный страх подсказывал, что нужно снова скрыться под водой, но что-то большее, чем страх, заставляло бежать. Она выскочила из пруда. Прямо перед ней возник мужчина.

Это был Костас.

Она, не отрываясь, смотрела на него, но, что гораздо хуже, он тоже без всякого смущения таращился на нее. Лена была так ошарашена, что не сразу пришла в себя.

– К-к-костас! – закричала она, срываясь на визг. – Что ты, ты...

– Извини, – сказал он, не отводя взгляда.

В три прыжка Лена добралась до одежды. Схватив ее, прикрылась всей охапкой.

– Ты что, преследовал меня? – закричала она. – Ты что, шпионил за мной? И давно ты здесь?

– Извини, – снова сказал Костас, добавил что- то по-гречески, повернулся и пошел прочь.

Обливаясь от волнения потом, Лена натягивала одежду. В гневе запихнула в рюкзак рисунки, нисколько не заботясь о том, что испортит свою работу. Потом широкими шагами направилась через луг к утесу.

Он ее преследовал! А если он... Штаны она надела наизнанку. Как он посмел так на нее смотреть!

Только дойдя до дома, Лена сообразила, что рубашка, застегнутая не на все пуговицы, намокшая от пота и воды, прилипла к телу и просвечивает.

Она влетела в дом и швырнула рюкзак на пол. Из кухни выбежала бабушка и на мгновение остолбенела, увидев ее.

– Лена, деточка, что с тобой случилось?

Бабушка так искренне встревожилась, что Лене

тут же захотелось плакать. Подбородок предательски задрожал, как частенько случалось, когда ей было пять лет.

– Что? Скажи мне! – вопрошала бабушка, смущенно уставившись на надетые наизнанку штаны и кое-как застегнутую рубашку.

Лена пыталась собрать мысли, проносящиеся в голове.

– Костас совсем не хороший мальчик! – наконец крикнула она гневно и бросилась в свою комнату.

Иногда ты на высоте. А иногда всего лишь жалкое насекомое.

Марк Кноплер

***

Кармен молча наблюдала за Кристой. Сидя за кухонным столом, та делала домашнее задание на лето. Кармен показалось, что Криста вовсе не собирается насладиться мессой или вообще куда-либо выходить.

– Ты готова? – спросил папа из спальни, где он переодевался для тенниса.

– Почти, – отозвалась Кармен. Она уже двадцать минут как была готова.

Криста безжалостно стирала написанное ластиком с уже и без того замученной бумаги. Она напоминала ученицу третьего класса. В Кармен шевельнулось что-то вроде сочувствия, но она тут же подавила это чувство, продолжая следить за тетрадкой Кристы. Сама она получила «девятку» по математике, и вообще это был один из ее любимых предметов. Криста увязла в доказательстве. Едва взглянув, Кармен уже знала, как решить пример. У нее просто руки чесались. Пальцы мысленно сжимали карандаш.

В гостиной Лидия предсвадебным голоском болтала по телефону. Кармен догадалась, что она обсуждает меню, поскольку постоянно упоминались «миниатюрные суфле».

– Все, готова? – спросил отец, появляясь на кухне в тенниске «Вилльямс» и белых теннисных шортах.

Кармен вскочила, чувствуя, как ее сердце взволнованно бьется. Первый раз за пять дней своего пребывания здесь она идет куда-то с отцом. Она чувствовала, что ее ожидание вознаграждено и отец снова принадлежит ей.

Выйдя на улицу, она пожалела, что не решила Кристе пример.

Пожалуй, если бы Криста не была Кристой, если бы она не имела отношения к отцу, то она предложила бы ей свою помощь.

Дорогая Би!

Скелетина опять приходила сегодня днем. Она постоянно торчит здесь, когда Пол дома. Грустно, но единственное, что доставляет мне удовольствие, – это дразнить глупую девчонку. Сегодня я надела шортики, короткий топ и постучалась к Полу, чтобы одолжить маникюрные ножницы. Пол, по-моему, начинает тихо меня ненавидеть. Но поскольку он ничего не говорит, утверждать это нельзя. Смешно даже подумать, что я могу нравиться Полу и стать угрозой его счастью со Скелетиной. Но она об этом не догадывается.

Со всей любовью от твоей вредной подруги, у которой, конечно же, найдется в сердце уголок для отчаянной тоски по тебе.

Кармен

На следующий день в «Валлман» совершенно неожиданно явилась Бейли.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросила Тибби, напрочь забыв о своем решении быть приветливой.

– Решила дать тебе еще один шанс, – невозмутимо ответила Бейли.

На ней были грубоватые бриджи, почти такие же, как на Тибби за день до этого. Кроме того, она нацепила спортивный свитер серого оттенка и подвела глаза. Девочка явно старалась выглядеть старше.

– Ты о чем? – коротко спросила Тибби, слукавив еще раз.

Бейли возмущенно уставилась на нее:

– Еще один шанс не быть ослицей.

Тибби искренне рассердилась:

– Это кто здесь ослица?

Бейли улыбнулась:

– Послушай, а что, вам всем выдают такие блузы?

– А что, хочешь одолжить? – парировала Тибби, с удовольствием наблюдая за опешившей Бейли.

– Нет. Сшита неважно, – нашлась Бейли.

Тибби рассмеялась:

– Она двусторонняя. Из полиэстра.

– Отлично. Тебе нужна помощь? – спросила Бейли.

Тибби сортировала коробочки с тампонами.

– Хочешь получить работу в «Валлман»?

– Нет. Просто мне стыдно, что я испортила витрину с дезодорантами.

– Антиперспирантами, – поправила Тибби.

– Все равно, – сказала Бейли и начала расставлять коробки по стеллажам. – Так ты когда-нибудь снимаешь униформу? Или носишь ее круглые сутки?

Тибби почувствовала раздражение. Насмешки над ее униформой затянулись.

– Оставь мою блузу в покое, – с вызовом сказала она.

Тибби вдруг вспомнила, что мама тоже часто доводит ее до ручки.

Бейли, казалось, осталась довольна.

– Как скажешь. – Она откинула волосы со лба. – Может, угостить тебя мороженым или чем-нибудь вроде того после смены? Ну, просто в качестве благодарности за то, что ты украла не все мои деньги?

Тибби вовсе не по душе была идея зависнуть где-нибудь с двенадцатилетним подростком. С другой стороны, она не смогла отказать.

– Хорошо. Давай.

– Заметано, – отозвалась Бейли. – Когда?

– Я освобожусь в четыре, – ответила Тибби без особого энтузиазма.

– Я зайду за тобой, – предложила Бейли и пошла к выходу. – Ты стараешься быть доброй со мной, потому что у меня рак? – бросила она через плечо.

На минуту Тибби задумалась. Солгать снова? Да нет, зачем? Она пожала плечами:

– Да, наверное...

Бейли с удовлетворением кивнула:

– Порядок.

Итак, Тибби усвоила основные правила поведения с Бейли. Их и было-то всего два: не лгать и не интересоваться ее здоровьем.

Однако разговор за мороженым с шоколадной подливкой получился долгим. Тибби увлеклась, рассказывая о своем кинопроекте. Бейли, казалось, заинтересовалась и слушала внимательно, что было очень важно.

Тибби подумала, что, наверное, ей слишком не хватает подруг, больше, чем она думала. Неужели она настолько одинока, что разливается соловьем перед двенадцатилетней девчонкой?

Бейли как будто прочитала ее мысли.

– А друзья у тебя есть? – спросила она, когда в разговоре возникла пауза.

– Ну, конечно, – категорично объявила Тибби. Но, начав рассказывать о своих подругах, слишком совершенных, фантастических и восхитительных, и о тех благословенных местах, где они проводят лето, она вдруг подумала, что все это смахивает на выдумку.

– А где твои друзья? – спросила Тибби, возвращая Бейли к теме.

Бейли начала болтать о какой-то Мэлди, которая сейчас живет в Миннесоте, и о ком-то еще.

Тибби подняла голову и увидела у барной стойки Такера Роу. Ее сердце учащенно забилось. Он что, единственный из класса никуда не поехал на лето? Она вычислила, что он работает на хипповой студии звукозаписи, парковка которой находилась рядом с «Валлман». На одном пятачке расположились четыре магазина, а чуть вдалеке «Бургере», пиццерия и «Для птенчиков», поэтому неудивительно, что она встретила его здесь. И, однако, это было случайностью.

Некоторые люди сбивают ноги в поисках предмета своей любви. Тибби же делала все, чтобы избежать этого парня. Зная, что Такер паркуется в конце стоянки, она всегда оставляла велосипед у самого входа. И это срабатывало. Но сейчас не повезло, да еще она оказалась в этом кафе, напротив «Для птенчиков»! Тибби проклинала себя за то, что не предусмотрела такой вариант.

У Такера всегда был несколько хмурый и растрепанный вид, казалось, что он только что встал с постели. Вероятно, он на всю ночь зависал в клубе «Девять тридцать», пока Тибби отдыхала после смены. Она искренне надеялась, что он примет Бейли за ее младшую сестру, а не за новую подругу.

– Почему у тебя такое лицо?

Тибби взглянула на Бейли:

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя как будто даже щеки запали.

Тибби почувствовала, что краснеет.

– Неправда.

Кажется, она опять начинает лгать. Тибби всегда гордилась своей честностью – особенно с собой. Но Бейли победила, поэтому Тибби невольно сжалась, стараясь что-то скрыть. А ведь именно это ей так не нравилось в других!

А Бейли продолжала удивлять свою новую знакомую. Ее кошачьи глаза остановились на Такере.

– Неужели он тебе нравится?

«Не понимаю, о чем речь», – хотела соврать Тибби, но вовремя спохватилась.

– Да, ничего, – небрежно бросила она.

– Да-а? – Бейли выглядела удивленной. – И что же тебе в нем нравится?

– Что мне в нем нравится? – раздраженно повторила Тибби. – Да ты только взгляни на него!

Бейли нагло уставилась на Такера. Тибби растерялась. Ситуация ее в принципе не вдохновляла.

– Постарайся, чтобы он не заметил, как ты смотришь на него.

– Думаю, у него туповатый вид, – изрекла Бейли.

Тибби вытаращила глаза:

– Ты серьезно?

– Неужели он думает, что серьги до сих пор в моде? И посмотри на его волосы! Сколько геля он извел!

Тибби никогда не приходило в голову, что Такер заботится о своей внешности. Пожалуй, его волосы и правда как-то неестественно торчали. Но даже если это так, почему это заметила именно Бейли?

– Слушай, давай без обид, ладно? Тебе всего двенадцать. Ты еще не достигла половой зрелости. Поэтому, прости, конечно, ты для меня не авторитет, – съязвила Тибби.

– Да нет, какие обиды? – Бейли, по-видимому, была весьма довольна собой. – А у меня просьба. Если я найду действительно стоящего парня, ты скажешь мне свое мнение о нем, ладно?

– Заметано, – пообещала Тибби, уверенная в том, что не проведет с Бейли столько времени, сколько потребуют поиски стоящего парня.

– О-хо-хо! – Диана подняла голову от книги. – У Би такой заговорщический вид.

– Ничего особенного, – запротестовала Бриджит, хотя, конечно, так оно и было.

Олли сидела на кровати, по-турецки скрестив ноги. Большинство девочек уже надели пижамы.

– Ты хочешь совершить налет на тренерскую палатку? – поинтересовалась Олли.

Бриджит многозначительно подняла брови:

– Слушай, неплохая идея, но я думаю не об этом.

– А о чем? – полюбопытствовала Диана.

– Только два слова. Отель «Хасьенда».

Это был единственный бар в Мулеже, где по вечерам собирались тренеры.

– Не думаю, что нас туда пустят, – с сомнением проговорила Эмили.

– Почему? – спросила Бриджит. – Олли семнадцать, Саре Шелл уже восемнадцать. Половина из нас пойдет осенью в колледж. – Сама она не входила в число таких счастливчиков, но не считала нужным об этом сообщать. – Это же не лагерь строго режима, где надо гасить свет в девять вечера. Правда, пошли, а? В Мексике даже спиртное продают без возрастных ограничений.

На самом деле Бриджит не была уверена в том, что это правда.

– Завтра первый матч, – напомнила Рози.

– Ну и что? После вечеринки ты будешь играть только лучше, – беззаботно заявила Бриджит. – Говорят: «Выпив, вы гораздо увереннее водите машину» или: «Алкоголь улучшает ваше самочувствие». Разве это не одно и то же?

Она была в чудесном настроении.

– А как мы пойдем? – спросила рассудительная, но не робкая Диана.

Бриджит задумалась:

– Мы можем угнать фургон или взять велосипеды. На велосипедах доберемся за полчаса, если, конечно, вы поедете с нормальной скоростью.

Бриджит не собиралась сообщать, что у нее еще нет водительских прав.

– Давайте возьмем велосипеды, – согласилась Олли.

Бриджит ощутила, как в крови бродит безрассудство, – так было всегда, когда она делала что-то запретное.

В комнате были только Диана, Олли и Рози. Девочки быстро переоделись. Бриджит одолжила у Дианы, которая была такого же роста, юбку. Собираясь в лагерь, она не подумала захватить одежду, в которой не напоминала бы мальчишку.

Они летели вчетвером по шоссе, велосипеды жужжали, как разъяренные пчелы. Бриджит время от времени таранила Диану, отчего та пронзительно визжала. Слева от них оставалась безмятежная бухта, справа мелькали горы, а на небе светила полная луна.

Вибрирующие звуки музыки донеслись до них раньше, чем они увидели сам отель.

– Ура! – закричала Бриджит.

Они резко притормозили у самой двери.

– Слушайте, – сказала Олли, – если там окажется Конни, придется сбежать. Не думаю, чтобы на нас обратил внимание кто-нибудь еще. Мы были здесь пару раз в прошлом году, и тренеры не возражали.

Олли решила проверить. Она нырнула внутрь и тут же показалась снова.

– Народу полным-полно, а Конни я не заметила. Но если покажется – мы уходим. – Она вопросительно поглядела на Бриджит. – Ладно?

– Ладно, – согласилась Бриджит.

– И не важно, есть там Эрик или нет?

– Я же сказала, уйдем.

Бриджит не часто посещала клубы, но каждый раз повторялось одно и то же. Все взгляды, по крайней мере взгляды всех мужчин, были прикованы к ее волосам. Может быть, полумрак и алкоголь делали ее такой привлекательной. Девушки направились к танцевальной площадке. Бриджит не любила выпивать, но обожала танцевать. Она схватила Диану за руку и потащила в центр танцующей толпы. С танцами мог сравниться только футбол, или мини-гольф, или рюмка хорошего рома. И танцевала она отлично!

Волны музыки наполняли тело. Со всех сторон раздавались выкрики, свист, со всех сторон ловила она восхищенные взгляды! Бриджит оглядывалась в поисках Эрика.

Сначала она его не заметила, поэтому полностью отдалась танцу. Но вскоре увидела: он сидел вместе с другими тренерами довольно далеко от танцплощадки. Столик был уставлен большими бокалами, в основном уже пустыми.

Эрик смотрел прямо на нее. Он еще не понял, что Бриджит его узнала, да ей бы этого и не хотелось. Она старалась не смущаться и хотела, чтобы он наблюдал за ней. Конечно, если сам пожелает.

Эрик, казалось, опьянел от солнца, бега, а может быть, от текилы. Он очень сексуально поворачивал голову, разглядывая окружающих.

Мужчины продолжали толпиться около Бриджит, но она держалась поближе к Диане, предпочитая ее в качестве партнера. Через несколько минут к ним присоединилась Олли с банкой пива в руке.

Олли покосилась на тренеров и помахала им. Марси махнула в ответ. Эрик и еще один тренер, Робби, взглядом дали понять: «Мы вас не замечаем». Но, пропустив еще по стаканчику, тренеры тоже оказались на площадке. Это было неожиданно. Бриджит почувствовала то же волнение, что и во время бега. Повернувшись, она оказалась лицом к лицу с Эриком и начала медленно танцевать, приближаясь к нему вплотную, изредка касаясь его руки. Он двигался легко и изящно. Она смотрела, не отрываясь, ему в глаза. На этот раз Эрик не отвел взгляд.

Затем Бриджит обхватила его за талию и притянула к себе. Их бедра соприкасались. Он был так близко, что она чувствовала его запах.

Эрик приложил губы к ее уху. Мурашки пробежали у нее по ногам. Он мягко отстранил ее руки и прошептал на ухо: «Мы не должны этого делать».

Лена бросилась на кровать, дрожа от переполнявших ее эмоций, и тут же услышала внизу шепот, постепенно перешедший в крик. Неужели это ее молчаливый дедушка? Она вскочила на ноги, сдернула мокрую рубашку и натянула первую попавшуюся сухую. Затем стащила Штаны и дрожащими руками вывернула их. Что там происходит?

Спустившись по лестнице, Лена увидела багровое лицо деда. Он решительно двигался к входной двери. Бабушка суетилась, как наседка, стараясь успокоить его, путая от волнения слова. Однако ее уговоры не возымели никакого действия. Дед вырвался наружу и бодро заковылял вниз по холму.

Лена почувствовала неладное и понеслась вслед за ним. Еще до того, как дедушка остановился у особняка Даунаса, Лена поняла, что он направлялся именно туда. Он яростно забарабанил в дверь.

Дедушка Костаса опешил, увидев выражение лица Калигариса, а тот вдруг страшно завопил. Среди этих воплей несколько раз прозвучало имя Костаса, и Лена поняла, что ее дедушка ужасно возмущен. Бабушка топталась около.

Смущение на лице Даунаса сменилось гневом. В ответ он тоже завопил.

– О боже! – жалобно прошептала Лена.

Неожиданно Калигарис вломился в дом. Бабушка пыталась оттащить его, а хозяин преградил ему путь.

– Пой йенай Костас? – громыхал дед. – Где Костас?

Вскоре появился и сам Костас, расстроенный и смущенный. Он явно хотел успокоить дедушку Лены, но ему мешал собственный дед.

С ужасом Лена видела, как ее дед попытался отбросить Даунаса и тот толкнул Калигариса в грудь. Неожиданно дед Лены сжал кулаки и с размаху заехал Даунасу в нос.

Лена охнула. Бабушка завизжала. Драчуны еще по разу стукнули друг друга, прежде чем Костас разнял их. Он с трудом удерживал стариков, и лицо его посерело от волнения.

– Стаматист! – рычал он. – Хватит!

Милый папочка!

Не пришлешь ли ты мне кое-что из одежды? Мои короткие топы и сарафаны лежат в третьем ящике снизу. А еще мой черный купальник – раздельный. Да, и юбки из четвертого ящика – короткую розовую и бирюзовую.

Мне здесь хорошо. Сегодня у нас первое важное соревнование, я буду нападающим. Позвоню тебе в субботу. Передай привет Перри.

С любовью, Би

Если вы чувствуете, что постоянно сдерживаете себя, прибавьте темп.

Марио Андретти

***

– Волнуешься из-за свадьбы? – спросила отца Кармен, стараясь не обнаружить в голосе грусть.

– Да, конечно, – ответил он. – Жду не дождусь.

Он выразительно взглянул на дочку.

– Ты даже не представляешь себе, как для меня важно, что ты здесь, бельчонок.

Кармен почувствовала себя виноватой. Почему она так ведет себя? Надо постараться быть приветливой.

– Надеюсь, ты любишь миниатюрные суфле, – неожиданно сказала она.

Папа кивнул:

– Лидия так беспокоится обо всем.

– Да, я заметила, сколько времени она на это тратит, – спокойно сказала Кармен, одновременно желая и не желая скрыть сарказм.

– Для нее это так много значит. Она беспокоится о каждой мелочи.

«А кто платит за эти мелочи?» – хотела спросить Кармен.

– В первый раз у нее толком не было свадьбы, – продолжал отец.

Воображение Кармен заработало, предлагая разные варианты: тайное бегство с любовником, убийство?

– Почему?

– Ее мама умерла за шесть недель до свадьбы. Это совершенно разбило сердце Лидии. И на свадьбе присутствовали только двое свидетелей и мировой судья.

Кармен вдруг стало очень грустно.

– Ужасно, – пробормотала она.

– Поэтому я хочу, чтобы в этот раз она получила настоящее удовольствие.

– Да, понятно, – пробормотала Кармен, еще не придя в себя. – А что произошло с ее первым мужем?

– Они расстались лет пять назад. Он сильно пил. Не раз пытался лечиться.

Кармен опять вздохнула. Все это было очень печально, но сочувствовать Лидии не хотелось, ведь тогда она не сможет сохранить неприязнь. Но она поневоле думала о матери Лидии, о ее пьянице-муже, о молчаливом Поле, страдавшем из-за своего отца. Его молчание теперь походило на мужество. А Криста, по-видимому, боготворит ее, Кармен, папу – доброго, уверенного и надежного. Как, должно быть, они все благодарны судьбе за то, что она свела их с Алом!

Кармен дала себе слово улыбнуться Лидии при встрече и задать пару доброжелательных вопросов по поводу свадьбы.

– Послушай, не обидишься, если мы не сразу поедем на теннис? Пол летом играет в здешней футбольной команде, и сегодня как раз большой матч. Я обещал, что загляну на пару минут.

– Ладно, – проворчала Кармен, опять впадая в мрачное расположение духа.

На рассвете Бриджит отправилась плавать. Взволнованная, она так и не смогла уснуть. Она заплыла очень далеко, надеясь увидеть дельфина, но в этот день ни один так и не показался. Возвращаясь обратно, она обогнула мыс, отделявший их берег от основной части Бухты Койота.

Бриджит вылезла на берег и улеглась на песок. Она тут же задремала и проспала часок-другой. Затем, услышав сигнал к завтраку, помчалась обратно в домик за одеждой.

Поиск по сайту: