КРИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ. Согласно желанию некоторых французских ученых, мнение коих я бесконечно уважаю, я решил опубликовать здесь несколько оправдательных документов

ИСПАНСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ

К оглавлению

ТОМ ВТОРОЙ

ПРИЛОЖЕНИЕ

ОПРАВДАТЕЛЬНЫЕ ДОКУМЕНТЫ

Согласно желанию некоторых французских ученых, мнение коих я бесконечно уважаю, я решил опубликовать здесь несколько оправдательных документов, касающихся рассказанного мною о делах испанской инквизиции. Сначала я думал напечатать буквальные и полные копии первых органических законов этого учреждения с разными дополнительными актами, декретированными в более близкие к нам эпохи, а также законопроект преобразований, подготовленный Карлом V для удовлетворения требований кортесов, собранных в Вальядолиде. Но я убежден, что читатели достаточно ознакомились с этой стороной дела, прочтя краткий обзор данных документов в тексте Истории {Первые органические законы, установленные в 1484 году, находятся в 1-м томе, глава VI; дополнительные акты - в 1-м томе, глава VII, статья 2, и глава XXII. О законопроекте преобразований я говорил в 1-м томе, глава XI, статья 1.}. Я полагаю, что более подобает оказать предпочтение напечатанию булл и других бумаг, детали коих я не представил ни в изложении предмета, ни в подтверждение моего текста.

Эти документы вместе с теми, с которыми я познакомил в извлечениях или выборках, составят самое полное доказательство того, что общее мнение испанцев относительно инквизиции всегда было одинаковым, то есть определенно отрицающим тайное судопроизводство инквизиции, так как оно нарушает священные законы естественного права, божественного и человеческого. Они покажут, что инквизиторы с самого возникновения их трибунала старались завладеть королевской светской юрисдикцией, стремясь стать независимыми от верховной власти, управляющей государством. Для успеха в этом намерении они ссылались на апостолические буллы, к которым сами относились, однако, с пренебрежением, когда такая политика была им удобна; им в этом отношении помогали дальность расстояния от главы Церкви и тайна их резолюций.

Если бы этот том не был уже так обширен, мне было бы нетрудно присоединить к нему большее число оправдательных документов, которые все имеются на испанском языке и которыми, следовательно, немногие сумеют пользоваться. Я могу даже сказать без преувеличения, что у меня их достаточно, чтобы прибавить два или три тома к этой Истории. Но подобный мотив не должен заставить меня забыть свои обещания публике, что обязывает меня на этом завершить мой труд.

I

Бреве папы Сикста IV от 29 января 1481 года королям испанским Фердинанду V и Изабелле. Его Святейшество указывает обоим государям, что множество испанцев обращается к святому престолу с жалобой на них и на первых инквизиторов Севильи, поставленных ими, говоря, что преследуются многие люди, несмотря на искренность их католичества; их сажают, вопреки всякой справедливости, в тюрьмы, жестоко мучают, объявляют еретиками и завладевают их имуществом, умертвив их; что такой образ действий вынудил массу других лиц искать спасения в бегстве. Его Святейшество присовокупляет, что инквизиторы Морильо и Сан-Мартин заслуживают отставки; он не лишает их должности только из уважения к обоим монархам; но пусть они не назначают других ввиду того, что генерал доминиканцев облечен привилегией избирать в инквизиторы тех, которые покажутся ему более достойными исполнять эту обязанность.

(Перевод с латинского)

"Возлюбленнейшим во Христе чадам нашим, Фердинанду, королю, и Елизавете, королеве Кастилии, Леона и Арагона, светлейшим: Сикст, папа четвертый.

Возлюбленнейшие во Христе чада наши! [Посылаем вам] приветствие и апостольское благословение. Мы никогда не сомневались, что, пылая ревностью к католической вере, вы будете умолять нас о чем-либо другом, кроме избрания инквизиторов еретической испорченности в королевстве Кастилия и Леон, чтобы их старательным трудом приведены были к познанию истинного пути те, которые уверяли, что исповедуют христианскую веру, но не страшились соблюдать предписания иудейского суеверия и закона. Мы, горя желанием и ревностью к вере, велели изготовить послание об этом избрании. Благодаря [неуменью] того, кто тогда ходатайствовал от вашего имени об отправке этого послания, случилось, что оно было изготовлено вопреки декретам святых отцов и предшественников наших и общему к ним почтению, так как относительно содержания послания он говорил нам неполно и неточно, но частично и спутанно. Вследствие этого возникли многочисленные жалобы и сетования, как на нас за это послание, так и на Ваши Величества, и на возлюбленных чад Мигуэля де Морильо, магистра, и Хуана де Сан-Мартина, бакалавра богословия, монахов ордена [братьев] проповедников, которых вы, пользуясь вышеозначенным посланием, назначили инквизиторами в вашем городе Севилье. [Жалуются] на то, что, [как уверяют] они, необдуманно и без соблюдения правового порядка ведя дела, многих несправедливо заключили в тюрьму, подвергли жестоким мучениям, несправедливо объявили еретиками и лишили имущества тех, кто был предан смертной казни. Поэтому очень многие в справедливом опасении за себя обратились в бегство и рассеялись. Некоторые из них, считая себя христианами и настоящими католиками, прибегли к славному престолу, безопаснейшему прибежищу всех гонимых, чтобы избавиться от угнетений. Они представили нам апелляции, содержащие жалобы и рассказывающие о насилиях, творимых вышеозначенными инквизиторами. Проливая обильные слезы, они смиренно просили предпринять разбор этих апелляций и установить их невиновность. Мы же, после зрелого обсуждения этих [обстоятельств] вместе с достопочтенными братьями нашими, кардиналами святой римской Церкви, по их совету решили для воспрепятствования впредь подобным жалобам нашим посланием подтвердить, что в этом деле следует инквизиторам и местным благочинным совместно действовать по правовой норме. И хотя, по мнению многих, ввиду вышеназванных жалоб, на службу инквизиции должны бы быть избраны другие, а не вышеназванные Мигуэль и Хуан (о которых поступило столько [неблагоприятных отзывов]), тем не менее вместо того, чтобы отвергнуть Мигуэля и Хуана как неспособных, неискусных и неподходящих и, следовательно, осудить их назначение, сделанное вами, мы, полагаясь на донесение об их честности и бескорыстии, сделанное вашим представителем от вашего имени, решили оставить вышеназванных Мигуэля и Хуана инквизиторами. Мы полагаем, если они впредь, [руководствуясь] другими [мотивами], а не ревностью к вере и спасению душ, будут вести себя в отправлении своих обязанностей вместе с благочинными менее справедливо, чем подобает, в посрамление удалить их и избрать на эту должность других и, по указанию правосудия, обратиться к разбору дел по обоснованным апелляциям и вышеназванным жалобам. По этой причине мы не соизволяем удовлетворить просьбу об избрании инквизиторов для других королевств и владений ваших, так как там вы имеете уже инквизиторов, назначенных, по обычаю римской Церкви, генералами ордена братьев проповедников, и другие не могут быть избраны без бесчестия и оскорбления этих прелатов и без нарушения привилегий означенного ордена. Мы предостерегли их, чтобы они старались действовать совместно с благочинными во встречающихся им делах, отбросив всякое небрежение. Итак, мы увещеваем ваши светлости, довольствуясь этими нашими распоряжениями, оказывать нужную помощь и расположение вышеозначенным инквизиторам и благочинным в отправлении их обязанностей, как приличествует католическим королям, коими вы всегда были, чтобы таким образом заслужить прославление у Бога и людей. Дано в Риме, у Св. Петра под перстнем рыбака, 29 января 1481 года, папства нашего в одиннадцатый год". Здесь штемпель.

Примечание. Подлинник этого бреве находится в Мадриде, в собрании булл и бреве, сохраняемом в архиве верховного совета главной инквизиции. Другие документы, следующие непосредственно за этим, хранятся там же.

<> II <>

Бреве папы Сикста IV от 10 октября 1482 года, адресованное королям Фердинанду V и Изабелле. Верховный первосвященник говорит, что после подписания бреве от 17 апреля того же года с предложением инквизиторам Арагона, Каталонии, Валенсии и Майорки образа действий по отношению к лицам, заподозренным в ереси, кардинал Борджиа представил ему, что раздается много жалоб на судопроизводство этого рода и что короли желают по этой причине упразднения его. Его Святейшество хочет, чтобы инквизиторы строго держались норм уголовного права, пока не получат другого приказания.

(Перевод с латинского)

"Возлюбленнейшему во Христе сыну нашему Фердинанду, светлейшему королю Кастилии, Леона и Арагона. Сикст, папа четвертый. Возлюбленнейший во Христе сын наш! [Посылаем тебе] приветствие и апостольское благословение. Достопочтенный брат наш Родриго, епископ Порто (Опорто), святой римской Церкви вице-канцлер и кардинал Валентинский, доложил нам относительно известного послания нашего, касающегося предмета инквизиции еретической испорченности, отправленного нами в пятнадцатые календы мая, папства нашего в одиннадцатый год, и начинающегося словами: "Господнего стада, вверенного нашей охране божественной промыслительной милостью". Этим [посланием] мы приказывали благочинным и инквизиторам, избранным в королевствах Арагон, Валенсия и Майорка и в княжестве Каталония, вести дела против виновных в этом преступлении по указанным способу и форме и разбирать их. [Кардинал доложил нам], что там возникли, не без неприятности для тебя, разные протесты и жалобы и что поэтому Твое Величество сильно желает, чтобы вышеозначенное послание было нами исправлено и изменено. Мы же так и ответили вице-канцлеру, хотя издали это послание по совету нескольких достопочтенных братьев наших, святой римской Церкви кардиналов, свыше избранных через нас; однако, желая, насколько возможно с Божией помощью, угодить Твоему Величеству и предотвратить подобные жалобы, решили, как только означенные кардиналы, удалившиеся вследствие опасности чумы, вернутся в город, поручить им пересмотреть дело и снова внимательно разобрать его, чтобы, все приняв в соображение и зрело обдумав, если потребуется в означенном послании что-либо исправить, переменить или видоизменить, тем же собранием было исправлено, переменено или видоизменено. А пока, чтобы из-за этого послания не замедлялось столь святое и необходимое дело, мы приостанавливаем действие вышеозначенного послания во всем его объеме, так как существуют противоречия и несоответствия с уголовным правом. Тем не менее мы приказываем вышеназванным инквизиторам, чтобы, не встречая препятствия в означенном послании, они продолжали [исполнять] свои обязанности против виновных в этом преступлении; как в ведении дела, так и в разборе его они должны строго держаться решений святых отцов и нормы уголовного права в отношении этого преступления, пока не последует от нас иного приказания на этот счет, которое мы через другое наше послание, присоединенное к настоящему, даем тем же инквизиторам. Дано в Риме, у Св. Петра под перстнем рыбака, 10 октября 1482 года, папства нашего в двенадцатый год". Здесь штемпель.

Примечание. Если бы распоряжения этого бреве соблюдались, не было бы повода ни к малейшей жалобе, потому что доносчики и свидетели были бы известны; процесс против обвиняемых был бы публичным; узники могли бы сообщаться свободно со всеми, ответив сначала на допросе, и все происходило бы, как в церковных судах епархиальных благочинных. Но это бреве не имело никакого результата, потому что, когда органические законы инквизиторского судопроизводства были редактированы в Севилье в 1484 году инквизиторами, которые поместили в них много статей, противоречащих уголовному праву, Фердинанд и Изабелла допустили их применение без всякого рассмотрения. Бреве, о котором говорится здесь как об адресованном инквизиторам находится в собрании Лумбреры, кн. 1, раздел 7, э 1, лист 128. Но там нет бреве, упоминающегося как посланное 17 апреля того же года и подавшего повод к жалобам, о которых здесь говорится. Его содержание совершенно неизвестно. Однако текст второго бреве достаточно ясно обнаруживает, что распоряжения его противоречили уголовному праву. Мы не лучше осведомлены о результате совещаний папы с кардиналами, когда они вернулись в Рим. Но случившееся не доказывает, чтобы решено было что-либо благоприятное, так как самое бреве, о котором здесь идет речь и которое приказывает тщательно сообразоваться с уголовным правом, не соблюдалось 6 продолжение многих лет, а Фердинанд постановил в 1485 году, чтобы севильские инструкции, составленные в 1484 году, были приняты к исполнению как в Арагоне, так и в Кастилии.

<> III <>

Бреве папы Сикста IV от 23 февраля 1483 года. Его Святейшество уведомляет королеву Изабеллу о некоторых делах, о которых она писала ему: 1) об управлении архиепископством Толедским; 2) об управлении епископством Осмы; 3) о желании государыни, чтобы дела новохристиан были поручены исключительно инквизиторам; папа признает в этом документе, что он сильно желает учреждения привилегированного трибунала инквизиции; 4) о препятствиях, чинимых в Сицилии для исполнения некоторых апостолических булл и бреве; он убеждает королеву обязать министров короля, ее супруга, прекратить их; 5) о сомнениях, испытанных королевой, когда она узнала, что среди ее подданных ходят слухи, будто она учредила инквизицию более по своекорыстным побуждениям, чем из любви к религии; папа в своем ответе старается успокоить совесть и сердце королевы; 6) о нарушении церковных иммунитетов, вследствие чего Его Святейшество жалуется, что министры королевы несколько раз присваивали себе не принадлежащую им власть, вмешиваясь в церковные дела, вопреки запрещающим это им буллам и бреве; 7) что касается дел инквизиции, папа обещает рассмотреть их в конгрегации назначенных для этой цели кардиналов.

(Перевод с латинского)

"Сикст, епископ, раб рабов божиих [227], возлюбленнейшей во Христе дщери нашей Елизавете, светлейшей королеве Кастилии, Леона и Арагона, [шлет] приветствие и апостольское благословение.

Достопочтенный брат Родриго, епископ Порто (Опорто), кардинал Валентинский, святой римской Церкви вице-канцлер, уже давно представил нам письмо, писанное твоей рукой. На него мы не отвечали до сих пор, потому что, ввиду недомогания в эти дни, мы решили прочесть его в другое, более удобное время, а пока оно хранилось у самого вице-канцлера. Вернувшись к нам, он все старательно прочел нам. Мы приняли все благосклонно.

Мы очень довольны, что в управлении толедской Церковью угодили Твоему Высочеству, на что мы, согласно общему желанию, насколько возможно с Божией помощью, не откажемся согласиться.

Мы уже знаем из других твоих писем, что будет приятно твоей светлости и возлюбленнейшему во Христе сыну нашему, королю, светлейшему супругу твоему, управление Церковью Осмы возлюбленным сыном нашим Рафаэлем, кардиналом-диаконом церкви Св. Георгия на Велабре (ad velum aureum), о чем ты пишешь теперь. Мы не сомневаемся, что это управление, как для нас, так и для самого кардинала, будет впредь еще приятнее вследствие его особенного почтения к вашим светло-стям. О Франсиске Ортисе, которого ты хочешь оттуда удалить, знай, что мы никогда не думали, чтобы кто-либо, вашей светлости противный или подозрительный, пребывал там. Поэтому, чтобы угодить твоему желанию, мы вызываем его к себе, как просишь, другим нашим бреве, приложенным к настоящему (копию коего, сюда вложенную, мы посылаем тебе).

Что касается до дела новохристиан (neophitorum), которое ты хочешь поручить только назначенным инквизиторам, мы рассмотрели все, что ты писала об этом предмете по порядку, точно и благоразумно. Самое письмо полно благочестия и особенного благоговения к Богу. Мы весьма рады, возлюбленнейшая дщерь по сердцу нашему, что в этом деле, столь желанном нам, Твое Высочество прилагает столько старания и усердия. Мы всегда пытались, жалея об их безумии, употреблять нужные средства против этого пагубного недуга.

Замечая, что подобная зараза приобрела силу в Сицилии, мы уже давно приняли меры посредством разных булл, посланных туда, против этого вероломного и преступного рода людей. Но королевские магистраты оказывают противодействие, о чем мы считаем [нужным] поставить тебя в известность, и поэтому все, сверх нашего ожидания, затруднено. Наши распоряжения не могли, как следовало, возыметь никакого действия, что нам было, конечно, весьма тяжело. А теперь, когда стало хорошо известно твое задушевное и благосклонное желание, нам весьма приятно, что ты в своих королевствах, отомстив за оскорбление Божиего величества, с таким усердием и благочестием удовлетворишь желание наше. В самом деле, возлюбленнейшая дщерь, зная, что твоя особа по божественной милости отмечена многими царственными добродетелями, мы более всего восхваляем твое благоговение к Богу, привязанность к истинной вере и твердость; поэтому, одобряя и благословляя твое святое намерение, настоятельно увещеваем и просим твою светлость: умножи усердие к этому делу, чтобы порча не разрасталась дальше в твоих королевствах. После наших распоряжений, ранее изданных и имеющих быть изданными, к которым требуется твое особенное расположение, с любовью восприми дело Бога, которому ты ничем иным не можешь более угодить.

Ты, кажется, боишься, что мы, может быть, думаем (когда ты стараешься сурово обращаться с теми вероломными [людьми], которые, оболгав христианское звание, Христа хулят, иудейским вероломством распинают и не хотят вернуться к единению), что [ты так поступаешь] более из жадности к земным благам, чем по ревности к вере и к католической истине и по страху Божию, то будь вполне убеждена, что у нас никогда не было никакого подозрения на этот счет. Если и бывало, что некоторые для прикрытия этих преступлений многое [нам] нашептывали, однако, ничто неблагоприятное о благочестии твоем или светлейшего супруга твоего, славного и возлюбленнейшего сына нашего, не могло убедить нас. Известна нам искренность и благочестие ваше и благоговение к Богу. Мы не веруем всякому духу. Посторонним жалобам мы подставляем уши, но не душу.

А что ты просишь относительно инквизиторов, так это дело очень важное и нужно заблаговременно удовлетворить твоему желанию; мы привлечем нескольких из достопочтенных братьев наших, святой римской Церкви кардиналов, которым поручим это дело для внимательного рассмотрения; по их совету мы с Божией помощью попытаемся все исполнить. А пока, возлюбленнейшая дщерь, пребывай в добром расположении и продолжай это благочестивое дело, Богу и нам угоднейшее, с привычной набожностью и усердием. Твердо знай, что Твоему Высочеству не будет отказа ни в чем, что подобающим образом может быть нами исполнено.

Не без изумления, однако, мы узнаем из достоверного донесения (что, как мы полагаем, произошло не по намерению твоему или славного возлюбленнейшего сына нашего, но [по мысли] ваших министров, которые, позабыв страх Божий, запускают серп в чужую жатву), что церковные вольности и иммунитеты нарушаются в означенных королевствах разными новшествами; что исполнение наших распоряжений и апостольских повелений затрудняется или замедляется некими королевскими указами без всякого опасения церковных кар. Об этом мы сочли нужным написать твоей светлости (так как это нам очень тяжело и не соответствует ни вашему обыкновению и обычаю, ни вашему к нам и апостольскому престолу почтению и справедливому отношению). Поэтому мы увещеваем и ставим на вид, что следует избегать этих кар, угрожающих каждому верному, как приличествует вашему благочестию. Да не допустится нанесение оскорбления нам и этому святому престолу. Позаботься, чтобы вольности и права апостольские, которые достойные предки твои с большой для них славою старались охранять и расширять, во время [правления] Твоего Высочества не были нарушены или сужены. Господь, власти коего подчинены сами короли, при содействии благости апостольского престола, да направит желания твои и даст благополучие потомству и делам твоим; и все будет успешно для Твоего Высочества, шествующего правым путем. Дано в Риме, у Св. Петра, в год от воплощения Господня 1483-й, в седьмые календы марта, папства нашего в двенадцатый год".

Примечание. В этом бреве замечательно, что папа признается, что сильно желает учреждения инквизиции в Кастилии, а кастильский народ приписывает это стремление жадности своих государей и соображению о конфискации; римская курия мягко и любезно ведет себя с королевой, чтобы успеть распространить папскую власть на Кастилию и Сицилию.

<> IV <>

Булла Сикста IV от 2 августа 1483 года. Папа вспоминает о жалобах жителей Севильской епархии на инквизиторов и говорит, что, хотя он назначил архиепископа Севильского апелляционным судьей, эта мера не прекратила зла, что многие лица, обратившиеся к Его Святейшеству, получили отпущение при наложении тайной епитимьи и что в пользу их был издан указ, приостанавливавший начатые инквизиторами процессы, восстановивший в правах владения тех, кто был лишен имущества, и вернувший им право на получение почестей, даже в том случае, когда их статуи были сожжены и они были осуждены за отсутствие, бегство или упорство; инквизиторы не считались ни с этим указом, ни с тайным отпущением, дарованным обвиняемым, вследствие чего бедствия растут ежедневно. Поэтому Его Святейшество повелевает: 1) чтобы все процессы, возбужденные против апеллировавших на действия инквизиторов, были посланы в Рим для разбора трибуналом аудиторов апостолической камеры; 2) чтобы архиепископ или епископ, к которому явятся кающиеся еретики с просьбой об отпущении греха ереси, даровал им эту милость, наложив на них тайную епитимью; 3) чтобы еретики, получившие это отпущение, не были более тревожимы инквизиторами, которые должны будут оставить свои процессы в том положении, в каком они очутятся ко времени получения настоящей буллы; чтобы отнятое у них имущество было им возвращено и сами они были избавлены от клейма позора; 4) Его Святейшество просит королей Фердинанда и Изабеллу позволить этим подданным жить спокойно в Испании на их угодьях, с почестями, которыми они пользовались прежде. История должна сохранить вечное воспоминание о побуждении Сикста IV указать пользу тайных отпущений, которые, по его мысли, следует давать обвиняемым по делу религии. "Позор публичного покаяния, - говорит этот первосвященник, - приводит иногда грешников к ужасному отчаянию; таким образом, они предпочитают умереть в грехе, чем жить в бесчестии. Поэтому мы решили, что здесь следует поступать благоразумно и согласоваться с евангельским примером, возвращая в овчарню, посредством милости, этих заблудших овец".

(Перевод с латинского)

"Сикст, епископ, раб рабов Божиих, для памяти впредь о деле.

Хотя намерение римского первосвященника, заведующего по божественному назначению служением священного апостольства, преимущественно клонится к тому, чтобы соблюдались постановления церковных законов и чтобы согласно их смыслу регулировались отдельные случаи, - однако часто наступают времена, нужды и дела, в коих подобает умерять суровость милостью привычной благосклонности. Сами постановления свидетельствуют, что правила святых отцов предаются по настоятельной нужде сообразно времени, месту, лицам и делам. Поэтому надлежит отказаться от порицания, если сам первосвященник, в связи с разнообразием событий, лиц, дел и времен, руководствуясь [сознанием] необходимости более, чем благочестием, [пользуясь] полнотою переданной ему чрез блаженного Петра власти, умерит строгость закона мягкостью апостольской кротости, ибо, будучи служителем милосердия Божия, он привык приходить на помощь падшим, чтобы надежда на вечную жизнь подкреплялась не только благодатью крещения, но и врачеванием покаяния, и чтобы те, кто осквернил дары крещения, осудив себя собственным судом, удостоились достичь отпущения своих преступлений.

Уже давно мы узнали из донесения возлюбленнейшего во Христе сына нашего короля Фердинанда и возлюбленнейшей во Христе дщери нашей королевы Елизаветы, светлейших [государей] Кастилии и Леона, что в разных городах, землях и местечках означенных королевств находятся люди, которые, по внешности ведя себя, как христиане, не убоялись и не боятся соблюдать обряды и обычаи евреев и постановления и правила иудейского суеверия и вероломства, отступая по неверию от истины католической религии, ее богослужения и членов веры. Со дня на день так возрастала неверность этих иудействующих, что последователи ее не страшились других обращать в иудейство и привлекать к разным заблуждениям относительно католической веры.

Тогда мы даровали вышеназванным королю и королеве через наши послания право назначать инквизиторов (согласно местной надобности) против этих отступников, уклоняющихся от веры. Они назначили инквизиторами в городе Севилье и его епархии возлюбленных чад Мигуэля де Морильо, магистра, и Хуана де Сан-Мартина, бакалавра богословия, монахов ордена братьев проповедников. Затем тех же Мигуэля и Хуана, которые до тех пор в городе Севилье и его епархии трудились на службе инквизиции против иудействующих, мы, по совету братии наших, по соизволению нашему и апостольского престола, апостольской властью избрали инквизиторами в королевствах Кастилия и Леон для преследования сторонников иудейского суеверия и других лиц, оскверненных пагубой какой-либо еретической испорченности. [Мы даровали им] полную власть возобновлять и доводить до конца начатые ими раньше процессы, которые они вели по закону и праву, вместе с местными благочинными и судьями, вести их согласно формам, установленным законом, и предпринимать и вести другие дела против виновных в какой-либо еретической испорченности и их пособников. [Мы разрешили им] также действовать согласно постановлениям священных канонов, приказывать и исполнять все вообще и в частности, что относится к службе инквизиции еретической испорченности. Мы решили, что, если инквизиторы и вышеозначенные благочинные и судьи окажутся небрежными или халатными в исполнении своих обязанностей, они навлекут на себя определенные церковные кары, а также лишение управления и заведования своими церквами, как мы определили и постановили в другом нашем послании. Постепенно мы также узнали, что некоторые, против коих вышеназванные инквизиторы вели процессы, подали апелляции к апостольскому престолу на причиненные им, как они утверждали, в этих процессах притеснения, и добивались разбора этих апелляций в римской курии, и часто достигали этого; [добивались] через комиссаров [приказания] вышеназванным инквизиторам воздерживаться от ведения процессов этого рода, так как против них возникали апелляции; тех же самых инквизиторов и инициаторов этих дел или попечителей веры, в этих землях уполномоченных, старались привлечь как свидетелей к расследованию апелляционных дел и привлекали, чем замедлялась упомянутая служба инквизиции. Тогда мы апостольской властью устроили, постановили и уполномочили, по соизволению нашему и апостольского престола, достопочтенного брата нашего Иньиго, архиепископа Севильского, избранным судьею всех вообще и в частности апелляционных дел, как представленных апостольскому престолу, так и тех, которые впредь могут быть представлены кем-либо и когда-либо по делу инквизиции еретической испорченности в вышеназванных королевствах. [Мы даровали ему] полную власть расследовать нашим именем и заканчивать только должным образом все дела по апелляциям, как уже представленным, так и тем, которые будут представлены, ему самому или кому другому, как ему будет угодно, чтобы без особого поручения всякие дела по апелляциям, представленные и поступившие к аудиторам суда апостольского дворца, или другим судьям, уполномоченным в римской курии или вне ее, свободно и законно имел силу (в глазах как апеллянтов, так и попечителей католической веры на местах и инициаторов уголовных дел в церковных судах) должным образом принять и вести дальше и те, которые будут вновь представлены, самолично или через другого, как было сказано, выслушивать, расследовать и определять им должное окончание. Их состояние и содержание, а также имена и фамилии аудиторов и судей, расследующих эти дела, и светских и духовных лиц, которых это касалось, их сан и отличия церковные и мирские, которыми они пользовались, нам были точно известны, и мы по собственному побуждению из нашей любознательности их вытребовали.

Что касается возможности апеллировать на самого архиепископа Иньиго (и на тех, кому он в апелляционных делах передал свои полномочия для выслушания и расследования их) до или после произнесенного архиепископом Иньиго приговора в этих апелляционных делах (как и на нас, кого замещал архиепископ Иньиго и его уполномоченные, представлявшие нашу особу), то мы апостольской властью постановили, что на окончательный приговор, произнесенный по делу о ереси, апелляция невозможна.

Чтобы в процессах и делах о ереси против жителей города Севильи и его епархии апеллянты в дозволенных законом случаях, под предлогом, что означенный архиепископ Иньиго вступается напоследок как церковный судья, не лишились судьи, который выслушал бы эти апелляционные дела, мы решили, что означенный архиепископ Иньиго в делах инквизиции еретической испорченности против подчиненных его церковной юрисдикции может применять свою юрисдикцию сколько раз придется вместе с вышеназванными инквизиторами не сам лично, а через своего церковного судью. Апелляционные дела, которые этому церковному судье случится представить в дозволенных законом случаях, он, как апостольский уполномоченный, может выслушивать, расследовать и должным образом заканчивать, в силу нашего послания, пока он призван им к этому делу инквизиции.

Сверх того мы отменили все вообще и в частности привилегии, дарованные нами и апостольским престолом крещеным евреям или происходящим от еврейских предков касательно примирений и отречений от ереси, произведенных не по законной форме. Это полнее изложено в особом вышеозначенном послании нашем, смысл коего мы точно передаем в настоящем.

Когда же до нашего сведения дошли серьезные опасения граждан и жителей города Севильи и его епархии, как бы в задержанных и порученных делах этого рода строгость не перешла границ закона, и ввиду этого не безопасен доступ к ведению этих дел; что, хотя очень многие из граждан обоего пола из города Севильи и его епархии (которые и были найдены виновными в преступлении ереси и отступничества, и ославлены), искренне обратившись, получили разные послания отпустительные, оправдательные, восстановительные и содержащие нечто другое, необходимое в этих обстоятельствах, выданные либо нашим епитимийным судом, либо с нашего особого и специального одобрения, причем некоторые из них были выпрошены как подлежащие исполнению в римской курии и вне ее, а некоторые остаются еще нерешенными. Однако, несмотря на это, инквизиторами и благочинным или его уполномоченными против лиц, получивших отпущение или в силу этих посланий могущих и долженствующих получить отпущение и восстановление в правах, тянется до сих пор процесс, и он ведется ежедневно, к позору получивших отпущение или долженствующих получить его и кающихся, причем несколько статуй с их именами было сожжено светским судом. Итак, принимая во внимание, что, при содействии божественной благодати, как и раньше, так особенно в настоящее время, в римской курии находится очень много людей, искусных во всех науках, а особенно в богословии, каноническом праве и других областях знаний, преимущественно апостольского дворца, которые могут благоразумно, точно, осторожно и проницательно все понять, рассмотреть, разобрать, справедливо и беспристрастно регулировать, мудро обсудить, решить и умело определить, и уврачуют нашу совесть, так как нашу душу волнуют как эти дела, так и некоторые другие, - мы, по собственному побуждению (motu proprio), (не по просьбе, принесенной гражданами или кем другим, но по нашей исключительно воле), желая примешать к строгости милость, получив точное извещение, апостольской властью по смыслу настоящего послания снова поручаем все вообще и в частности дела по апелляциям на притеснения, поступившие в означенную курию относительно образа действия инквизиции еретической испорченности, жалобы на ее судей, нами отклоненные, в том состоянии, в каком дела находились у них или у судей по этим отклоненным жалобам, - снова поручаем для ведения, выслушания, решения и окончания должным образом. При этом все, что этими судьями в означенных делах было решено, сделано и проведено судебным порядком, хотя бы они дошли до окончательного приговора или подошли к решению и определению, мы по собственному побуждению и своей властью подтверждаем и одобряем, так как они по справедливости постановлены, восполняя все недостатки права и факта, если таковые встретятся. Также по собственному побуждению, ведению и власти мы постановляем, решаем и объявляем и равным образом подтверждаем, что послания епитимийного суда по делам ереси и отступничества, до сих пор выданные и которые будут выданы впредь, никоим образом не подлежат и не должны подлежать отмене; что они и все их последствия имеют силу и должны во всем пользоваться полнотою силы в равной степени, как если бы они были выданы за нашей печатью.

Иногда позор публичного покаяния доводит заблуждающихся до полного отчаяния, так что они предпочитают умереть в грехе, чем вести жизнь в бесчестии, мы сочли нужным прийти к ним на помощь и согласно евангельской заповеди вернуть погибающих овец в стадо истинного пастыря Господа нашего Иисуса Христа милостью апостольского престола.

По этой причине мы по собственному побуждению, ведению и власти повелеваем архиепископу Севильскому и другим достопочтенным братиям нашим архиепископам и епископам, как в римской курии, так и вне ее, в вышеозначенных и других государствах находящимся, под страхом запрещения в священнослужении в силу принесенной нам и апостольскому престолу присяги на верность и послушание, чтобы они допускали к тайному отречению [от ереси] всех вообще и в частности граждан города Севильи и его епархии, жителей обоего пола, прибегающих к кому-нибудь из них смиренно и с сердечным сокрушением и желающих тайно исповедать свои заблуждения, тайно отречься от них и от всякого рода ереси и отступничества и жить, как подобает католикам, хотя бы они были исповеданы, изобличены, публично или тайно обвинены, опозорены, заподозрены, увещеваемы, преданы суду или арестованы, или исполняли иудейские обряды и церемонии, или не указали виновных в этом преступлении, или побеждены испытаниями, или по признаниям некоторых лиц отмечены таковыми и заклеймены позором, или вышеозначенными инквизиторами, ассистентом и благочинным или кем-либо другим объявлены еретиками и отступниками, или по произнесении окончательного приговора и по представлении светскому суду ввиду их отсутствия с подобающей торжественностью были сожжены их статуи, или иначе против них было строго поступлено, или остаются еще нерешенными их процессы, из которых очевидно явствуют их заблуждения. Пусть священники позаботятся об их спасительном и тайном покаянии и о благодеянии отпущения, и о содержании посланий великого пенитенциарного судьи (majoris poenitentiarii), дарованных или имеющих быть дарованными по особому повелению нашему, согласно форме и содержанию их и смыслу настоящего послания (в этом отношении мы даруем им полное право). Пусть они содействуют помощью действительной защиты получившим таковое отпущение, не допуская, чтобы кем-либо и чьей-либо властью по случаю прежних дел им причинялись неприятности, обуздывая противодействующих самолично или через других церковным наказанием или другим законным средством, не обращая внимания на апелляцию, призвав, если понадобится, на помощь светскую власть; пусть они подобающим способом позаботятся о самих получивших отпущение, как они найдут возможным похлопотать о них с помощью Божией для спасения душ и тел падших. Мы же для успеха этого отпущения и восстановления, которые будут получены в силу вышеназванного или настоящего [распоряжения] или уже получены как по теперешним, так и по прежним [повелениям], зачеркиваем, кассируем, аннулируем и повелеваем считать недействительными и небывшими все приговоры и процессы, вышеназванными инквизиторами, ассистентом и благочинным произнесенные и проведенные, и приказания об их исполнении, данные и долженствуемые быть данными светским судьям.

Строжайше воспрещаем под страхом законного наказания церковным особам, благочинному, ассистенту и инквизиторам и всяким другим судьям церковным и светским вступаться, оспаривать и истолковывать нерешенные дела по вышеназванным апелляциям, остающиеся в нашей курии, прямо или косвенно в ущерб нерешенной тяжбы, а также силу посланий великого пенитенциарного судьи, его власть и компетенцию, каким бы то ни было образом, под каким бы то ни было изобретенным предлогом. Мы объявляем недействительным и тщетным все иное, на что кто-либо вздумает покуситься вопреки этим приказаниям относительно вышесказанного при помощи какой-либо власти, сознательно или неумышленно, или угнетать их публично или тайно, прямо или косвенно; но пусть они считают их за настоящих католиков.

Сверх того, так как согласно мнению святых канонов во всех [нас] человеческое существо побеждается божественной природой, ибо только одно милосердие, как являет само человеческое естество, уподобляет нас Богу, именем Господа нашего Иисуса Христа просим и увещеваем короля и королеву, чтобы, подражая тому, кому всегда естественно миловать и щадить, они благоволили пощадить местных граждан города Севильи и его епархии, сознающих свое заблуждение и умоляющих о милосердии. Если в дальнейшем, как они обещают, они, пожелают проводить жизнь согласно истинной и правой вере, пусть последует им прощение, подобно полученному от Бога, и от Их Величества, чтобы они могли свободно по повелению Их Величества как в Севильи, так и в других городах и епархиях, королевствах и владениях короля и королевы с своим имуществом и - семьями пребывать, жить, проводить дни и ночи невредимо и безопасно, без всякого затруднения имущественного или личного, пока будут живы, как могли [всем этим пользоваться] до тех пор, как были подвергнуты бесчестию за преступление ереси и отступничество.

Этому не противоречат прежние послания и постановления и распоряжения апостольские, а особенно блаженной памяти Бонифация VIII, предшественника нашего, которыми предусматривается, чтобы никто не вызывался на суд вне своего города и епархии, кроме некоторых исключительных случаев, и в этих случаях не свыше расстояния одного дня пути от границ своей епархии; чтобы судьи, уполномоченные апостольским престолом, не думали вести процессов против кого-либо или иначе исполнять свои обязанности вне города и епархии, куда они назначены; и о двухдневном расстоянии пути, объявленном на Вселенском соборе, и о том, что, если кому-нибудь вообще или раздельно было прощено апостольским престолом, они не могут подлежать интердикту, или запрещению, или отлучению через посредство апостольских посланий, не заключающих полного и точного упоминания, слово в слово, об этом прощении.

Так как затруднительно доставлять это послание в отдельные места, в которых ему должно быть оказано доверие, апостольской властью определяем, чтобы этому документу, по скопировании его рукою какого угодно апостолического публичного нотария и по снабжении печатью какого-либо епископа или главы церковного суда, оказывалось полное доверие, как подлинному, и оно имело бы силу, как будто подлинное послание было предъявлено и показано.

Итак, никому совершенно не дозволяется нарушать или с дерзновенной смелостью преступать эту страницу нашего поручения, подтверждения, одобрения, восполнения, устава, постановления, объявления, повеления, кассации, аннулирования, воспрещения, увещания, соизволения и решения. Если же кто вздумает на это покуситься, да будет ему ведомо, что он навлечет на себя неудовольствие всемогущего Бога и блаженных апостолов Петра и Павла. Дано в Риме, у Св. Петра, в год от воплощения господня 1483-й, в четвертый день августовских нон, папства нашего в двенадцатый год".

Примечание. Эта булла стала бесцельной почти в момент своего издания. Папа вскоре узнал, что Фердинанд V ею недоволен, и приостановил ее исполнение своим бреве от 13 августа 1483 года. См. том 1, глава V, статья 4.

<> V <>

Указ, опубликованный по приказанию Томаса Торквемады, первого главного инквизитора, 8 февраля 1492 года. Он заявляет, что узнал, будто некоторые лица, отмеченные как покинувшие христианскую религию и принявшие ересь евреев или Магомета, бежали в Гранадское королевство, чтобы жить там среди мавров или переехать в Африку, из-за страха, внушаемого им судопроизводством трибунала инквизиции. Поэтому он увещевает всех, кто пожелает вернуться в лоно католической Церкви, явиться лично к нему или его уполномоченным и добровольно признаться в совершенном ими грехе ереси или отступничества. Он обещает, что им будет даровано отпущение и тайное примирение, несмотря на возбужденные против них процессы и невзирая на все вынесенные приговоры, которые останутся без результата.

(Перевод с испанского)

"Мы, брат Томас Торквемада, [монах] ордена [братьев] проповедников, приор монастыря Святого Креста в Сеговии, духовник короля и королевы, наших государей, и главный инквизитор во всех их королевствах и владениях против еретической испорченности, назначенный и уполномоченный святым апостольским престолом. Мы узнали, что некоторые христиане, мужчины и женщины, из королевств и владений Их Высочеств переехали по причине инквизиции в Гранадское королевство, по наущению дьявола и некоторых злонамеренных лиц, пребывая в грехах и заблуждениях ереси и отступничества, в которых они живут и которые совершили, и опасаясь притеснений и наказаний от нас и от инквизиторов, нами уполномоченных. По этим причинам одни из вышеназванных лиц поскорее уехали, а другие намереваются уехать, жить и пребывать в своих заблуждениях и ослеплении. Мы извещены, что означенные лица или некоторые из них пришли бы исповедать свои заблуждения и ослепление, примириться с матерью святой Церковью, если бы могли быть освобождены от наказаний и начатых или угрожающих им процессов; наше желание всегда было и есть - собрать души ближних, которые, согрешив, пребывают в грехе и погибают и отделяются от нашей святой католической веры, - сообразуясь с нашей матерью, святой Церковью, которая всегда держит свое лоно открытым, готовая принять тех, кто желает ей подчиниться и приходит, исповедуя свои вины с сокрушением и раскаянием, прося у нее прощения и исполняя епитимью с намерением исправиться и не возвращаться к прежним заблуждениям, - и применять к таковым милосердие, а не строгость, - мы настоящим [указом] гарантируем всем лицам, которые, как сказано, совершили преступления и проступки ереси и отступничества и по этой причине переехали в Гранадское королевство или в другие местности, или намереваются туда переехать, или превратились в мавров или евреев, или ренегатов нашей святой веры по дьявольскому наущению, не боясь ни Бога, ни опасности для своих душ, к великому соблазну для верных христиан и унижению нашей католической веры, - что они могут прийти и пусть приходят свободно и не опасаясь к нам или к лицу и лицам, которых уполномочиваем, исповедаться в своих заблуждениях и примириться с матерью святой Церковью, удостоверяя их, что, если они придут, мы примем их с тайным примирением их преступлений и проступков, благосклонно и сострадательно, налагая на них такие епитимьи, которые будут спасительны для их душ, применяя к ним всю кротость, какая у нас есть и может быть, не ставя препятствием возбужденные против них процессы, последовавшие приговоры или возложенные на них наказания. В свидетельство этого, так как мы не находимся в таком состоянии здоровья, которое позволяло бы настоящий [указ] подтвердить нашим именем, мы просим членов совета, которые занимаются делами, касающимися святой инквизиции, подтвердить его их подписью и закрепить печатью святой инквизиции. Мы поручаем нижеписавшему нотарию, секретарю нашему, контрассигнировать его, чтобы удостоверить. Дано в городе Санта-Фе, 8 февраля, в год от Рождества Спаса нашего Иисуса Христа 1492-й. Франсиско, доктор, декан толедский. Фелипе, доктор. По приказанию Его Преподобия, Хуан де Ревенга, апостолический нотарий и секретарь.

Имеется малая печать, на которой [изображен] четверо-конечный крест в таком виде: +. Первая четверть не содержит никакого знака; на второй (правой) находится буква Р, а на нижних две буквы S и С. Кругом [идет надпись] готическими буквами, гласящая: "Вымыслы человеческие ненавижу, а закон твой люблю" ["Iniquos odio habui, et legem tuam dilexi"], из псалма CXVIH, стих 113-й".

Примечание. Этот указ был выпущен в Санта-Фе, городе, соседнем с Гранадой, королевство коей было покорено за несколько дней до даты этого указа. В Гранаде было найдено бесчисленное множество новохристиан, бежавших из королевств Севилья, Кордова и Хаэн, переменивших свое жительство из страха перед инквизицией. Предполагали, что после перехода королевства Гранада во власть Фердинанда и Изабеллы, все бежавшие туда семейства переправятся в Африку. Это соображение и явилось мотивом опубликования указа. Однако вопреки обещанию прощения многие лица через несколько времени подверглись казни и конфискации имущества как снова впавшие в заблуждения, от которых они отреклись по опубликовании указа.

Я замечу по этому случаю, что на печати был вырезан четвероконечный крест с буквами Р, S, С, которые служат инициалами слов: приор Святого Креста (Prior Sanctae Crucis), потому что Торквемада был приором доминиканского монастыря Св. Креста в городе Авиле. Печать инквизиции, придуманная гораздо позднее, представляет собой зеленый продолговатый крест, меч, масличную ветвь и надпись: "Воскресни, Господи, и суди Твое дело" ("Exurge Domine, et judica causam tuam"). Инквизиторы воображают, что они действуют во имя Бога, когда они разбирают процессы по делу ереси, даже когда они присуждают к релаксации, за которой всегда следует сожжение вопреки диаметрально противоположной воле Иисуса Христа.

<> VI <>

Письмо королей Фердинанда и Изабеллы от 12 сентября 1492 года к Родриго дель Меркадо, комиссару, посланному в округ епархии Толедо, чтобы вступить во владение имуществом евреев, изгнанных из этой части королевства. Государи пишут ему, что им стало известно, будто некоторые лица переправили из королевства золото, серебро, чеканенную монету и другие предметы, принадлежавшие евреям, изгнанным из Испании, и что другие держат их у себя для той же цели. Они приказывают ему не пренебрегать никакими средствами, чтобы всем завладеть и вчинить иск к виновным.

(Перевод с испанского)

"Король и королева - Родриго де Меркадо, нашему рехидору города Медина-дель-Кампо, мы вам посылаем письмо, которым повелеваем, чтобы в архиепископии Толедской вы произвели розыск о лицах, которые, вопреки запрету, вывезли из королевств богатства, золото, серебро, монету и другие запрещенные предметы, принадлежавшие евреям, изгнанным по приказу нашему из названных королевств, или хранят их при себе для вывоза. Вы должны вчинить иск против виновных по известной форме и секвестровать всякое имущество означенны?: евреев, которое найдете, согласно всему объему приказания нашего, которое вам посылаем. И так как имеет большое значение для нашей службы, чтобы это немедленно было приведено в исполнение, мы повелеваем: как только вы получите [это письмо], отправляйтесь на дело, действуйте и со всем усердием приводите в исполнение наше распоряжение. Мы доверяем вам, вы окажете нам большую услугу. И немедленно известите нас о том, что вы сделаете. Из Сарагосы, 12 сентября [14] 92 года. Я король. Я королева. По приказу короля и королевы Фернандо Альварес".

Примечание. Это письмо скопировано с подлинника, хранящегося в Мадриде в королевской библиотеке, полка Н 3, стр. 362 тома, содержащего несколько неизданных писем.

Здесь открываются отчасти мотивы, побудившие этих государей декретировать изгнание евреев, о чем говорится во введении к этому труду.

Королевский указ, выпущенный 2 августа 1498 года. В нем короли Фердинанд и Изабелла объявляют, что до их сведения дошло, что некоторые лица, приняв крещение, вернулись к Моисеевой религии; инквизиторы привлекли их к суду и осудили по всей справедливости как еретиков; но виновные, бежав из королевства, получили отпущение или разрешение на разбор судебного дела другими судьями, неинквизиторами. Короли полагают, что все случившееся способствует утверждению виновных в их заблуждениях. Они не должны терпеть этого как противного благу и интересу католической религии. Вследствие этого Фердинанд и Изабелла запрещают виновным навсегда возвращение в Испанию под страхом смерти и конфискации их имущества. Для того чтобы их воля была точнее исполнена, они даруют треть имущества, которое будет конфисковано, доносчику и другую треть судье, который постановит окончательный приговор, оставляя для государственной казны только одну треть. Они настаивают на быстром исполнении этих двух мер даже в том случае, если бы лица, вернувшиеся в Испанию и арестованные, представили удостоверение в отпущении и примирении, изъятия из юрисдикции инквизиторов, охранные грамоты и другие документы, какого бы свойства они ни были. При этом они повелевают, чтобы судьи, не исполнившие этого указа со всей строгостью, подвергались тем же наказаниям, а равно и те, кто будет стараться укрыть виновных или покровительствовать им вместо того, чтобы доносить на них.

(Перевод с испанского)

"Фердинанд и Изабелла, милостию Божией король и королева Кастилии, Леона, Арагона, Сицилии, Гранады, Толедо, Валенсии, Галисии, Майорки, Севильи, Кордовы, Корсеги, Мурсии, Хаена, Альгарвии, Альгесираса, Гибралтара, Канарских островов, граф и графиня Барселоны, государи Бискайи и Молины, герцоги Афин и Неопатрии, графы Руссильона и Серданьи, маркизы Ористан и Госиано, - членам нашего совета и аудиторам наших судов, алькальдам, альгвасилам уголовного суда, судебной палаты и апелляционного суда и всем коррехидорам, городским судьям, алькальдам, альгвасилам и другим судьям всех городов, городков и местечек наших королевств и владений, и каждому из вас в ваших местностях и судебных округах, кому будет предъявлен этот наш указ или его копия, подписанная публичным писцом, - привет и милость. Знайте, что инквизиторы еретической испорченности, назначенные и уполномоченные нашим святейшим отцом и получившие от них полномочия по передоверию (subdelegados), в наших королевствах и владениях, отправляя службу инквизиции, увидели, что многие лица, откинув страх Божий, имея звание христиан, получив воду Святого Духа, переменились и вернулись к исполнению обрядов и церемоний евреев, соблюдая Моисеев закон и его обряды и церемонии, веруя в спасительность его, и совершили другие проступки и грехи против нашей святой католичеcкой веры, за что эти лица означенными инквизиторами законно и правильно объявлены и осуждены как еретики-отступники, отклонившиеся от нашей святой католической веры, причем они были переданы в руки светского правосудия и должны получить наказание, которого заслуживают своими серьезными проступками. Вследствие этого некоторые из них удалились и бежали, удаляются и бегут из наших королевств и владений, так что нельзя было и теперь нельзя привести в исполнение приговор уголовного суда о них, и они отбыли и отбывают в другие страны, где при помощи лживых и подозрительных рассказов и других недозволительных форм и средств получили и получают тайно изъятия, отпущения, разрешения, охранные грамоты и другие привилегии с целью избежать наказаний, которые они навлекли на себя, и пребывать, как пребывают, в тех же самых заблуждениях, и покушаются опять вернуться в наши королевства и владения, чтобы жить и пребывать в них, отчего (если бы это произошло) последовали бы плохая служба Богу и соблазн душ верных христиан. Поэтому, желая искоренить это большое зло из наших королевств и владений по долгу к нашему Господу Богу и нашей святой католической вере, мы повелеваем означенным лицам, осужденным инквизиторами или имеющим быть осужденными, и каждому из них в отдельности не возвращаться в наши королевства и владения никаким путем и никоим образом, ни по какому делу или поводу, под страхом смертной казни и потери имущества. Мы желаем, чтобы они за это деяние подверглись указанному наказанию и чтобы третья часть их имущества шла в пользу их обвинителя, третья часть судье, а остальная третья часть поступала в нашу казну. Поэтому мы повелеваем вам, нашим судьям, и каждому из вас в ваших местностях и судебных округах, чтобы всякий раз, как узнаете, что какое-либо из вышеозначенных лиц находится в какой-нибудь местности нашей юрисдикции, не дожидаясь другого извещения, вы отправились туда, где пребывает это лицо, арестовали его и сейчас же без промедления привели в исполнение относительно его личности и имущества наложенные нами наказания, по сказанному, несмотря ни на какие изъятия, примирения, охранные грамоты и другие привилегии, которые они принесут: все эти бумаги в данном случае не могут им помочь [избавиться от] означенных наказаний. И это мы повелеваем вам сделать и исполнить под страхом потери и конфискации всего вашего имущества, и тому же наказанию подвергнутся все другие лица, которые примут или скроют преступников или будут знать, где они находятся, и не сообщат вам, нашим судьям. Мы повелеваем принцам, герцогам, маркизам, графам, прелатам, дворянам, магистрам орденов, приорам, командорам и помощникам командоров, начальникам замков и крепостей и всем членам городских советов, судьям, рехидорам, рыцарям, оруженосцам, чиновникам инквизиции, третейским судьям всех городов и городков наших королевств и владений и всем другим лицам всякого звания, состояния, положения, ранга и сана, и каждому из них, чтобы, если для означенного действия, совершения и исполнения вы будете нуждаться в помощи и покровительстве, они вам оказали всяческую помощь и покровительство, которых будете просить и в которых будете нуждаться, без отказа и промедления, под страхом наказаний, которые вы от нашего имени на них наложите и которые мы настоящим указом налагаем и считаем наложенными. Для действия, совершения и исполнения сказанного во всем объеме и в каждой части его мы даем вам полную власть со всеми следствиями, зависимостями, случайностями, побочными правами и обстоятельствами. Чтобы все вышесказанное было публично и общеизвестно, мы повелеваем, чтобы этот наш указ (carta) был провозглашен на площадях и рынках и других людных местах городов, городков и местечек наших королевств и владений голосом герольда и в присутствии публичного писца, чтобы он дошел до сведения всех и никто, ни один человек не мог бы ссылаться на неведение его и никто не делал этого. Дано в городе Сарагосе, 2 августа, в год от Рождества Спаса нашего Иисуса Христа 1498-й. Я король. Я королева. Я Мигуэль Перес де Альма-сан, секретарь короля и королевы, наших государей, написал это по их приказу".

Примечание. Этот указ скопирован с первого тома писем совета инквизиции, стр. 31. Я говорил о нем в первом томе. Отпущения, изъятия и прочее, о чем идет речь, были дарованы папой, но его имя старательно обойдено молчанием, и даже город Рим не упомянут. Какие следствия можно из этого извлечь? Донос не только терпим, но вознаграждается и даже повелевается под угрозой смертной казни и конфискации.

Самим судьям угрожают те же наказания, если они будут повиноваться папе в делах инквизиции, когда Его Святейшество своими буллами встанет в оппозицию испанским инквизиторам.

<> VIII <>

Письмо Хуана де Лусены, члена королевского совета Арагона, к королю Фердинанду V, писанное 26 декабря 1503 года. Он докладывает монарху о противоречии между законами и поведением сарагосского инквизитора (Фернандо де Монтемайора, архидиакона Альмасана, бывшего потом членом верховного совета инквизиции) по поводу процесса брата автора этого письма. Он указывает монарху, что этот инквизитор позволяет себе руководствоваться самыми гнусными страстями. Он не сомневается, что процесс имеет причиной лжесвидетельства, доставленные сторонниками евреев с целью повредить его брату, для изгнания коих он много сделал, как и для секвестра их имуществ и взыскания скрытых или обманным образом отчужденных. Он сообщает королю, что Монтемайор пренебрегает буллами, выпущенными папой в пользу обвиняемого для изъятия его дела из юрисдикции инквизитора и для приведения в исполнение окончательного приговора, который при прежнем инквизиторе освобождал его от суда. Он напоминает об услугах, оказанных им и его семейством Его Величеству, и говорит об этом достаточно, чтобы дать понять, что было бы ужасной неблагодарностью позволить инквизитору злоупотреблять своим служением для преследования безупречных людей, которые наилучшим образом служили религии и государю. Он касается также дела конфискации имущества осужденных.

(Перевод с испанского)

"Высочайший и могущественный государь, король и господин! Этот инквизитор {Фернандо де Монтемайор, архидиакон Альмасана, бывший потом членом совета инквизиции.} после того, как арестовал моего брата, держал и держит его до сих пор заключенным в такой тесной тюрьме, что не бывает теснее. Он не позволяет ни мне, ни моим сыновьям, ни какому-нибудь другому родственнику или постороннему лицу [посещать] даже в его присутствии; он даже не согласился разрешить мне лично явиться к нему для ведения этого дела. Эта суровость как нельзя более далека от всякого закона. Я, государь, видя пристрастие этого судьи и зная, что он всегда был недоброжелателен ко мне безо всякой причины, разве той, что я жил вне его юрисдикции, когда он желал иметь меня и моих близких под своей властью, - в присутствии его произвел следующее: принимая во внимание, что (как Ваше Высочество знает) по вашей воле и декрету я вместе с братьями и сестрами изъят из юрисдикции его и всякого другого инквизитора, и видя, что до сих пор этот инквизитор ни разу мне не объяснил, какою властью он ведет дело против моего брата и взял в свои руки этот процесс, я представил ему буллы об изъятии и потребовал освобождения моего брата из тюрьмы и отмены инвентаризации его имущества (так как он этого не мог знать). Он согласился на апелляцию моего брата к нашему святейшему отцу, Я решил апеллировать к епископу {Этим епископом был дом Диего Деса, главный инквизитор, тогда епископ Паленсии, а потом архиепископ Севильи.}, если он не против изъятия. Он ответил на апелляцию (то, что должен был раньше ответить на ходатайства, поданные моим братом), что, как апостолический комиссар, он знает и понимает, как следует вести процесс, поручив продолжать его дело. В таком положении находится дело моего брата. Я, государь, полагаю, что никаким апостолическим поручением означенное изъятие не отменимо. Я считаю это его поручение вводящим в заблуждение, принимая во внимание оговорки означенного изъятия и его форму. Поэтому я счел нужным защищать его и настаивать на нем, испросив у папы разрешения на эту апелляцию. По этой причине я умоляю Ваше Высочество милостиво пожаловать мне письмо к вашему послу и к папе, чтобы он обеспечил то, что будет законно, мне и моему брату; папа с большим удовольствием постарается сделать это для Вашего Высочества. Если бы инквизитор согласился сообщить мне свое поручение и стало бы очевидно, что через него отменено изъятие, тотчас без пререканий, мой брат и я оставили бы изъятие и не заботились бы о нем.

Этот человек поступает так осторожно, так чрезмерно тайно и секретно, в процессе и суде ведет себя не так, как следует вести, и со мной и моими близкими обходится по рутине, а не с усердием. Он поступает более открыто, чем необходимо и нужно, для расстройства всего сделанного в инквизиции, даже обсужденного и постановленного приговором. Отсюда следует, что он думает, будто я усердно занимаюсь этим делом более из-за мирского интереса, чем по духовной причине. Однако я не удивляюсь, что этот асессор - друг Кинтанильи по причинам, которые небезызвестны Вашему Высочеству, так как вы слышали о них неоднократно и от разных лиц. Не удивляйтесь также, Ваше Высочество, если они противятся этому изъятию: в чем оно неудовлетворительно, и, если неудовлетворительно и Вашему Высочеству неугодно пользование им, помогите другими средствами избежать его суда. Поэтому я умоляю Ваше Высочество не досадовать на пожалование мне означенных писем; или, если вы на это не согласитесь, умоляю Ваше Высочество, устройте, как только епископ отменит поручение, уже данное инквизитору, дело мое и моего брата, и поручите их архиепископу {Дон Альфонсо Арагонский, внебрачный сын короля.}, или его судье, господину Тиенде, или другому лицу с хорошей репутацией и опытностью, так как этим способом правосудие будет отправлено с усердием и как должно, а не по рутине, как было бы в том случае, если бы исполнялось вышеназванными лицами.

Секретарь моего процесса никак не мог добиться от инквизитора копии приговора, чтобы послать его Вашему Высочеству, и только при помощи хитрости снял копию, которую посылаю Вашему Высочеству, удостоверенную и утвержденную всеми адвокатами относительно содержания, чтобы вы знали, как этот приговор произведен, и что он не отсрочен апелляцией и вступил в силу. Я умоляю, Ваше Высочество, в деле моего брата устройте, чтобы епископ предписал инквизитору освободить его под поручительство [aplaceria {Aplaceria - освобождение под поручительство.}] из Алхаферии или внутри ее так, чтобы мог с ним говорить я, мои дети и мои зятья, хотя бы это было в присутствии инквизитора или кого он захочет. Я полагаю, что он пришлет документы процесса Вашему Высочеству или епископу.

Я уверяю Ваше Высочество, что невозможно, чтобы даны были показания [против моего брата] кем-либо другим, кроме евреев. Со стороны евреев это меня не удивляет: они, как наши враги, сделали это из-за изгнания их, которое приписывали мне, и из-за того, что мой брат был одним из комиссаров, уполномоченных Вашим Высочеством для завладения их имуществом, вследствие чего у них возникла сильная вражда со мною и с моим братом, и они задумали выдвинуть против нас лжесвидетельство, что доказано и известно всем в городе. При таком положении дела я заявляю и умоляю Ваше Высочество приказать написать магистру Мартину Гарсии {Каноник Сарагосы, затем бывший епископом Барселоны и послом в Риме}, магистру Креспо и магистру Росу, чтобы они сообщили Вам, что им известно о вышесказанном.

В этом городе некоторые ходатайствовали пред уполномоченными касательно изъятия имущества умерших обвиняемых, несмотря на соглашение Вашего Высочества с их сыновьями. Ропот на это был очень велик, и обвиняли Ваше Высочество. Советом были созваны адвокаты, и я был туда позван. Все единогласно решили, отрицая изъятие, совершаемое вопреки означенному соглашению. Меня просили высказаться по этому поводу. Я сказал, что Ваше Высочество насильственно вынуждены [делать] то, что делалось, потому что по закону было вполне ясно, что конфискованное имущество не должно возвращаться ни тем, у кого оно конфисковано, ни их сыновьям, ни другим, которые предполагали вернуть его себе и которые до осуждения не могли им пользоваться. Все согласились с моим мнением, более в силу закона, чем по своей воле. На другой день меня не пригласили туда, хотя это дало мне повод к совершению полезных дел, так как другими я не мог заниматься. Правда, мне посылали сказать об известном письме, адресованном Вашему Высочеству, и оно мне не понравилось, кроме одного пункта, что, если Ваше Высочество желает, чтобы это дело прошло, нельзя этого достичь иным путем, кроме получения от папы разрешения поступить в данном случае против закона. Я говорю это Вашему Высочеству для вашего сведения, уверяя, что от них защитили инквизицию, а я все остаюсь в одинаковом положении. Это сделано по любви к вере и по службе Вашему Высочеству. Дай Бог, чтобы от него я получил за это награду и о Вашем Высочестве (если не прикажете исправить и возместить) не говорили то, что говорят в этом королевстве: за добрую службу плохая награда, по привилегии Арагона (а buen servicio mal galardon, segun fuero de Aragon). Господь наш да сохранит и увеличит здравие и королевскую власть Вашего Высочества на долгие годы для служения ему. Из Сарагосы, 26 декабря 503 года.

Поиск по сайту: