Диалог Философии с Историей 2 страница

VII

1. Они подослали племя славян, и огромное пространство римских земель было опустошено[25]. Славяне дошли вплоть до так называемых «Длинных стен», прорвавшись через которые на глазах у всех произвели страшную резню. 2. Император в страхе защищал «Длинные стены» и вывел сюда из города все бывшее при нем войско, создавая из него в спешном порядке как бы самое надежное укрепление вокруг города. 3. Вот тогда-то Коментиол со славой выполнил свою обязанность начальника армии: наступая на Фракию, он отогнал полчища славян. Он дошел до реки, называемой Эргиния[26], и, неожиданно напав на славян, подверг варваров сильному избиению. 4. За это, опять назначенный императором главнокомандующим, он вновь был направлен против них. Он показал блестящий пример ромейской доблести и получил титул, который ромеи называют пресентий, даваемый за военное командование[27]. 5. Затем в конце лета, собрав силы ромеев, он двинулся к Адрианополю[28]и встретился там с Ардагастом, который вел по этим местам большие отряды славян и огромные толпы пленных с богатой добычей. Переждав ночь, рано утром он продвинулся к укреплению Ансину[29]и смело вступил в сражение с варварами. 6. Врагам пришлось отступить, они обратились в бегство и он гнал их до самой Астики[30]. Этот подвиг ромеев дал пленным возможность увидеть светлый день. Стратиг их воспел победную песнь и воздвиг трофей.

VIII

1. С наступлением осени варвары, не считаясь с военным союзом, вновь стали нарушать перемирие. 2. Я не уклонюсь от своего повествования, рассказав о причине этого. Был некий скиф, носивший прозвище Боколабра (если кто хочет совершенно ясно понять это прозвище, то я сейчас истолкую это имя, переведя его на греческий язык. 3. Переделав скифское слово на эллинский язык, мы получим толкование: маг, что то же самое, что священнослужитель). Этот человек совершил тогда безрассудный поступок, который быстро должен был подвергнуть его опасности. 4. Он вступил в связь с одной из жен кагана и, попавшись на приманку кратковременного удовольствия, подверг себя великой угрозе гибели. И вот, боясь, как бы не было открыто его преступление и как бы ввиду явных улик ему не подвергнуться страшным мучениям, он подговорил семерых из гепидов, подданных [аваров][31], и с ними устроил побег к своему родному племени. 5. Это были гунны, жившие на востоке, по соседству с персами, которых большинство более привыкло называть тюрками. 6. И вот, когда он переправлялся через Истр, направляясь к городу ливидинов[32], он был захвачен ромейскими начальниками, поставленными для охраны Истра. Он открыл им свое происхождение, назвал место, где он прежде жил, и рассказал о том удовольствии, которое гнало его оттуда. 7. Когда своим рассказом о несчастье он внушил доверие, предводитель ромеев направил его к императору. Полагают, что из-за этого мир с ромеями был поколеблен и открыто начались военные действия, а тут еще в императорскую столицу явился Таргитий в качество посла, с тем чтобы получить от ромеев ежегодную денежную дань, которая в силу договора каждый год собиралась здесь для кагана. 8. Это вызвало справедливый гнев императора, понимавшего, что авары подвергают его очевидному глумлению: с одной стороны, у него требовали ежегодной дани и всякого рода даров и доходов как бы за сохранение мира, а с другой – не обращали на это внимания, опустошали Европу и делали города ее безлюдными. 9. Поэтому Таргитий был сослан на остров Халкитиду на шесть месяцев под строгий надзор – столь продолжительное время продолжал пылать гнев императора, который грозил, что издаст приказ о казни посла. 10. Приспешники кагана подвергли опустошению все соседние области скифов и мисийцев, захватили много соседних городов, в том числе Ратерию, Бононию, Акис, Доростол, Залдапы, Паннасы, Маркианополь и Тропей[33]. 11. Взятие их доставило ему много затруднений: пришлось положить много труда, пока эти укрепления перешли в его руки. Правда, ему сильно помогло огромное воодушевление всего наступавшего войска, появляющееся обычно при неудачах противника. Тогда император назначил Коментиола стратигом и поставил его главнокомандующим во время этого похода.

IX

1. Но так как рассказ о гуннах, живущих по Истру, явился как бы началом моей истории, то пусть на струнах моего изложения раздадутся звуки сказаний о том, что было совершено против персов. Собираясь описывать мидийскую войну, я вновь вернусь теперь ко времени провозглашения Маврикия императором. 2. Да не проникнется никто ко мне чувством нерасположения за то, что я снова возвращусь к ранее бывшим событиям: ведь я буду рассказывать не о тех же самых событиях, даже если я направил свой корабль исторического повествования назад, к тем же самым временам. 3. Ведь то, что соприкасается с рассказанным, не требует для себя узды до тех пор, пока вставки этих совершенно другого характера рассказов не начнут запутывать читателя. 4. Кончался первый год правления императора Маврикия после той знаменитой и всюду воспеваемой войны с персами, во время которой во главе мидийских войск стоял Тамхосро[34], а Иоанна, которого ромеи называли и Мистаконом (ему было дано такое прозвище за длинные усы), император отозвал от командования армянскими войсками и поставил во главе всех ромейских сил на востоке[35]. 5. Как только новый главнокомандующий возложил на себя бремя восточных забот, он тотчас же двинулся туда, где река Нимфий сливает свои воды с Тигром, В этом самом месте разыгралось сражение; со стороны ромеев предводителем войск был Иоанн, начальником же персидской армии был хардариган. 6. Это – парфянское наименование высокого звания, ибо для персов приятнее называться по занимаемой ими должности; они словно считают недостойным себя носить те имена, которые даются им при рождении. Они более восхищаются дарами счастья, чем наименованием, данным им, согласно закону их отцом при самом их рождении из чрева матери. 7. И вот Иоанн расположил все войско, разделив его на три части: сам он принял начальство над центром боевого строя, Курса, своего помощника, он поставил на правом фланге, Ариульфа – на левом. Вот как была разделена на три части вся боевая сила. Точно так же было построено и персидское войско. 8. Когда трубы запели свою военную песню и расстояние между боевыми рядами вражеских армий стало сокращаться, началось сражение. Ромеи повели наступление с двух сторон: в центре – Иоанн, с левого крыла – Ариульф, и они были уже победителями стоящих против них вражеских сил. 9. Курс же не вступил в бой: он завидовал Иоанну из-за его удач во всех предприятиях и полагал, что если сейчас тот проведет бой счастливо, то приобретет большую славу. И вот персы стали уже отступать, боясь, как бы враги не стали наступать на них с еще большей стремительностью. 10. Но ромеи, видя, что Курс и бывшее с ним войско уклоняются от сражения, показали тыл неприятелю и перешли в местность, расположенную более высоко. 11. Персы воспользовались их отступлением и, как только увидали, что конница ромеев попала в тяжелое положение вследствие бегства, а также из-за крутизны и трудности прохода к укрепленному лагерю, храбро нападали на ромеев и многих из них убили. С трудом ромеям удалось уйти от варваров к своим укреплениям. На этом закончилась война и наступила осенняя пора.

X

1. Император пышно и торжественно принял во дворце отца своего Павла, только что прибывшего в Константинополь[36], а на другой день великолепно справил свою свадьбу. 2. Иоанна, бывшего первосвятителем над всеми епископскими кафедрами, он пригласил во дворец и просил, чтобы в большом чертоге, расположенном рядом с большой императорской залой (она называлась Августей), с полного соизволения всевышнего, с молитвой о счастье императора, обращенной к богу священнослужителем, было совершено торжество брака[37]. 3. Патриарх выполнил желание императора относительно божественного моления и, взяв правые руки императора и императрицы, соединил их между собою и с благожелательными возглашениями торжественно совершил брак императора; на головы владык он возложил венцы и причастил их святыми тайнами богочеловека, как это полагается для выполняющих священные обряды этой пречистой и истинной веры. 4. После этого во дворцовую залу были приглашены лица, блистающие высшими государственными званиями, которых император счел достойным почтить именем родственников. Они хотя и не были таковыми по своему происхождению, но проявляли к нему великое расположение. 5. Явившись в свите императора, они приветствовали сидевшего на троне кесаря-жениха всякими добропожеланиями, настойчиво упрашивая его показаться воинам и соизволить назначить подданным брачные дары 6. Зала была великолепно убрана кругом по стенкам нишами с изображениями прежних великих государей, украшенными золотом и драгоценными камнями; по стенам висели пурпурные материи, их алые полотнища были окрашены в настоящий многоценный тирийский пурпур. 7. Дочь же Тиверия, невеста-девственница, шла перед императором к свадебному трону как бы втайне (она не должна была еще показываться народу), закрытая по обычаю многими тонкими покрывалами. Тотчас в зале появился император, торжественно сопровождаемый многими вельможами, облеченными в белые одеяния. 8. Он поднялся на возвышение, украшенное занавесами, с тем чтобы показать присутствующим императрицу и обнять ее. Присутствовал тут и сват императора; это был государев евнух, имя ему было Маргарит, человек очень видный в императорском дворце. 9. Императрица поднялась с трона, оказывая почтение своему супругу императору, а димы громко запели брачную песню. Тут сват на глазах всех димов с веселым лицом протянул новобрачным кубок с вином. Возлагать на них венки не полагалось: молодые были не обыкновенными, простыми людьми – это было уже предвосхищено их императорским венчанием. 10. Вот что было совершено во второй день. Вся же столица еще в продолжение семи дней справляла праздник и украшалась серебряными сосудами: чеканными блюдами для кушаний, небольшими чашами, кубками, мисками, вазами и серебряными корзинами; во всем этом широко проявлялось богатство ромеев. Везде была роскошь золотых украшений – вещей, которые прежде были спрятаны по домам; для каждого желающего услаждать свои взоры были зрелища. 11. Флейты, свирели и кифары звучали везде шумно и возбуждающе, и много кудесников в течение всех дней всенародно показывали свое искусство желавшим смотреть; 12. артисты сцены, представляя пороки людей, какие им было угодно, с большим воодушевлением показывали свои смешные комедии, как будто совершая какое-либо серьезное дело; были устроены конские состязания, а людей, исполняющих государственные обязанности, император угощал во дворце. Вот как закончились празднества в честь этого славного императорского брака.

XI

1. Так как каждому ясно, что пишущий историю должен в ходе своего изложения рассказать о выдающихся событиях, то, говоря о славных и блестящих деяниях, приходится добавлять к ним и сообщения о самых несчастных происшествиях. В начале весны на так называемом Форуме (это самая блестящая часть столицы) яростно вспыхнувший пожар уничтожил цветущую часть города и никак нельзя было усмирить бешеную силу всепоглощающего огня[38]. 2. Однако жители города успокоили огонь потоками воды, как успокаивают гнев золотом, словно побеждая понемногу его непримиримость. В это время был очень сильный ветер, так что едва ли не весь город был засыпан пеплом.

3. В течение этого года некто Павлин, из числа небезызвестных людей в городе, получивший очень хорошее образование, был уличен в том, что душу свою он низверг в бездну колдовства. Способ, каким он был уличен в своем изуверском учении, был необычаен. Я расскажу о нем, потому что он действительно таков, что заслуживает удивления. 4. У этого колдуна была серебряная чаша, в которую он собирал потоки разной крови, когда вступал в общение с отверженными силами. Эту чашу он продал людям, торговавшим серебром. 5. Эти купцы, заплатив за чашу Павлину, пытались продать этот сосуд; поэтому они выставили ее перед дверьми своего помещения, предоставляя тем возможность купить ее всякому желающему. 6. В это время епископу города Гераклеи (древние некогда называли его Перинфом)[39]пришлось быть в Византии и увидать выставленную на продажу чашу этого колдуна. Он с удовольствием купил ее и, уезжая из столицы, увез ее туда, где был его епископский престол. 7. Так как нерукотворное миро, которое источала мученица Гликерия, изливалось в какую-то медную чашу, то епископ из почтения к священнослужению переменил эти сосуды: он удалил этот медный сосуд от святейшего церковнослужения, а серебряную чашу вместо него поставил для восприятия боготочимого мира. 8. Но с этого мгновения прекратился поток чудесного мира и скрылся источник благодати. Не проявляла уже мученица своих сил, удержала свою благодать, отняла свои дары, решила из-за отвращения к этому сосуду не источать больше мира. И действительно: «чистому не следует соприкасаться с нечистым»[40], чтобы удачно воспользоваться мне в своем рассказе чужою мудростью. 9. Поскольку это продолжалось много дней и в городе стало известно об этом несчастье, то все это повергло епископа в великое горе: печалился он о совершившемся, оплакивал прекращение чудес, призывал вновь благодать; он не считал себя в этом виновным, старался найти причину и не мог снести постигшего его позора; жизнь стала ему не в жизнь, после того как церковь лишилась такого чуда. 10. Из-за этого были установлены посты и моления, пущены в ход слезы, призваны на помощь стенания, все занялись ночными бдениями. Было собрано все, что только может божий гнев прекратить и вновь призвать его милосердие. 11. И вот, когда бог столь чудесно отвратился от этого сосуда несчастья и в своей справедливости сжалился над их неведением, то во сне явилось епископу города видение, показавшее ему ужасную нечисть, заключавшуюся в этой чаше. 12. Тотчас священнослужитель велел тайно вынести из храма купленную им чашу и внести в святилище медную; он вновь поручил святыню этой благословенной, старой чаше, как деве непорочной и не запятнанной никаким отвратительным колдовством. 13. И действительно, тотчас же возобновились чудеса и вновь стало истекать миро, стала изливаться благодать, дары источаться; слезы и печаль прекратились, не стало места унынию, пятно нечестия было смыто, вновь осенился город прежнею славою – бог готов проявлять жалость, если к нему обращаются с благочестивой мольбой. 14. И вот епископ, вернувшись в императорскую столицу, разузнал от продавших ему чашу, у кого они купили ее; явившись к патриарху Иоанну, он доложил ему обо всем случившемся с самого начала. 15. Патриарх пришел в ужас от такого рассказа и, не в силах сохранить в тайне то, что услыхал, тотчас же отправился к императору во дворец и передал ему слово в слово все то, что было ему поведано. 16. Маврикий без особого одобрения относился к смертным приговорам тем, кто оказался виновным; он считал более справедливым исцелять прегрешивших с помощью их раскаяния, чем наказания. 17. Но патриарх настаивал, стремясь в своих возражениях действовать согласно с апостольским учением, и требовал отпавших от веры отправить на костер. Он приводил цитату из поучений Павла, которая гласила: 18. «Ибо невозможно однажды просвещенных и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками духа святого, и вкусивших благого глагола божия и сил будущего века, и отпадших опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе сына божьего и ругаются ему. 19. Земля, пившая многократно сходящий на нее дождь и произращающая злак, полезный тем, для которых и возделывается, получает благословение от бога; а производящая терния и волчцы – негодна и близка к проклятию, которого конец – сожжение»[41]. 20. Поколебалось твердое мнение императора, и этими словами Иоанн одержал над ним верх. На следующий день собрался суд, колдуны были подвергнуты допросу и, уличенные неопровержимыми уликами, преданы наказанию. 21. Павлин был посажен на крепкий столб, вершина которого была расколота пополам; в эту щель была вложена его шея, и он задохнулся, окончив так свою преступную жизнь; но до этого он видел, как была отсечена голова его сына – он сделал его соучастником в нечестивом своем и преступном колдовстве.

XII

1. Начальник мидийских сил, осадив крепость Афумон[42], пытался ее взять. Узнав об этом, ромейский таксиарх подошел близко к реке Нимфию, стремясь захватить крепость Акбас[43]. 2. Но это укрепление было неприступным и непреодолимым для осады. Эта крепость была расположена на вершине горы, с обеих сторон которой были обрывистые спуски, а задняя часть горы представляла глубокую пропасть, так что оставался только один единственный ход спереди, укрепленный сложенными в груды камнями. 3. Когда стратиг предпринял атаки на эту крепость, то осажденные зажгли по всему кругу стен огненные сигналы, давая знать тем, которые вместе с хардариганом осаждали Афумон, какой опасности они подвергаются, – так персидский вождь договорился с жителями Акбаса. 4. Как только забелел день, на самом рассвете персидское войско, выстроив ряды, стало наступать на ромеев[44]; бой начали те, которые соскочили с коней, и, непрерывно пуская стрелы, варвары одолели ромеев. 5. Тучею стрел они закрыли от противников свет божий. Этот народ умеет обращаться с луками, и главная сила его заключается в оперенных стрелах. 6. Ромеи были оттеснены и заперты в одной части горы, так как враги, наступая, оттесняли их. Тут некоторые из ромейских воинов спрыгнули с кручи, которая обращена в сторону реки Нимфия; спуск здесь не простирался до бездонной глубины. Иные из ромеев были взяты в плен варварами. 7. Те же, которые спустились к подошве горы, избегли опасности и сверх ожидания спаслись. Переправившись через реку Нимфий, они объединились в лагере с ромейским отрядом.

8. По прошествии года, в самый разгар весны, покрывшей землю густой, как волны, растительностью, в день ежегодного праздника построения города (это был первый год правления императора) бедствие постигло землю – страна подверглась страшному землетрясению, как будто поднялись самые недра земли[45]. 9. В своем рассказе я не буду распространяться об этом явлении: у Стагирита[46]немало сообщается обо всем этом, и если кто-либо, читая, найдет его рассказ убедительным, пусть восхвалит его талант, если же нет, – пусть отцу своему позволит держаться такого мнения. 10. Когда день клонился к вечеру, вихрем закружился центр земли. Всех охватил величайший ужас, так что даже те, кто был безумно увлечен конскими ристаниями в цирке, вследствие страха тотчас же пришли в себя, как это бывает с детьми, увлекшимися игрою в кости, когда внезапно явится наставник. 11. Покрывало перед местом конных состязаний – что обычно было знаком их радости – вследствие неожиданной опасности было сорвано и все боясь смерти, принуждены были укрываться за священными оградами.

12. Шел второй год правления Маврикия[47], зимою император был провозглашен консулом. Вступив на императорскую колесницу, он явил замечательное зрелище: везли императора не кони, не мулы, не слоны – везли его люди, самое почетное в мире звание, которое так гордо звучит. 13. Поднявшись на колесницу, он предоставил своим подданным право на свои сокровища. Жители города, получив право на императорские богатства, шумными хвалами прославили кесаря: перед ними воссиял золотой день праздника и дал им безмерную радость.

XIII

1. В наступившем году Иоанн был снят с командования, так как он оказался неспособным выступить против персидского войска, хотя и получил на свою долю гораздо больше военных сил. 2. На его место был назначен Филиппик и император дал ему звание стратига. Это был человек ловкий и очень близкий родственник императора: он был мужем Гордии, сестры императора. 3. После своего назначения он в качестве главнокомандующего отправился в Монокарт[48], невдалеке от горы, называемой Аисума[49]. Там он стал лагерем и начал набирать людей в войско; с наступлением осени он расположился у реки Тигра. 4. Затем, используя помощь многочисленных крепостей, достиг места, называемого Кархароман[50]. Задержавшись там, он узнал, что хардариган собирается подняться на гору Изалу у крепости Майакарири[51]. 5. Поэтому ромейский вождь ушел из этих мест и остановился на равнине, соседней с Нисибисом[52]; расположившись лагерем на возвышенности, он со всем войском спустился в персидскую землю и овладел большой добычей. 6. Немного времени спустя местный крестьянин дал знать хардаригану о нашествии ромейского войска. Вот что он ему рассказал: сам он будто бы блуждает в горах, увлекаемый напрасными надеждами, а ромейское войско опустошает персидскую землю. 7. Хардариган повернул назад и пытался устроить против ромейского войска засаду. Но стратиг собрал свои силы и стал лагерем у горы Изалы, так как эти места для достигших их представляют прекрасное убежище, и всю добычу поместил в укреплении, выбранном очень предусмотрительно. 8. После этого он двинулся к реке Нимфию, неся с собой славное начало своего командования[53]. И вновь Филиппик решил напасть на мидийскую землю и опустошил область Беарбаес[54]. Когда начальник персидского войска услыхал об этом, он двинул против него конницу. Но большая часть конницы во время этого похода погибла. 9. Говорят, что ромеи, удивленные быстротой прибытия варваров, поспешно удалились из мидийской земли, разделив все войско на две части. 10. Те, которые были с главнокомандующим, двинулись к укреплению Сисарбанону, а оттуда к Равдию[55]. Другая же часть войска, заблудившись по дороге к Феодосиополю[56], перенесла много трудностей. Эта местность, как я слыхал по рассказам, безводна и пустынна до реки, называемой Абора[57]. 11. Таким образом, ромеи подверглись, казалось, неминуемой опасности: они совершенно были лишены воды, а что для войска может быть тяжелее этого? Поэтому они приняли относительно пленных самое жестокое решение и убили всех, мужчин и женщин; 12. детям же они сохранили жизнь, сжалившись над юным их возрастом. Но и те вскоре погибли от недостатка воды. Таким образом, претерпев великие бедствия, ромеи достигли Феодосиополя.

XIV

1. Филиппик, смело задумывая широкие планы, на следующий год направил свой удар на Арзаненскую область[58]и взял оттуда богатую и славную добычу. 2. Шла молва, что стратиг был очень предан наукам и черпал свои военные познаниях из книг древних мудрецов. Свое искусство мудрого командования он заимствовал от Сципиона, наиболее прозорливого и знаменитого своим командованием вождя. 3. По словам тех, которые своими историческими произведениями воздвигли как бы некие божественные памятники в святилище памяти, когда карфагенский вождь Ганнибал опустошал европейские владения римлян, Сципион Старший[59], прервав войну на родине, смело вторгся в карфагенскую землю и заставил своих врагов почувствовать ярмо великих бедствий. 4. Когда Ганнибал услыхал о несчастном положении карфагенян, он вернулся к себе на родину, испытав изменчивость судьбы на том, что случилось с ним. И по-видимому, подобный этому план был и у Филиппика. Но намерение это осталось далеко не выполненным. 5. Случилось, что главнокомандующий захворал, так как тяжкая болезнь поразила его тело[60]. Поэтому он направился в Мартирополь[61], поручив войско тагматарху Стефану (прежде тот был телохранителем у императора Тиверия), а ипостратигом всех войск он поставил гунна Апсиха[62]. 6. Таким образом, стратиг из-за болезни был неспособен к бою. Хардариган же, собрав все свои силы, напал на только что упомянутый мною город Тивериополь, который прежде назывался Монокартом. В минувшем году стратиг обновил его обветшалые стены и, предусмотрительно предвидя будущее, укрепил его. 7. Явившись к этому укреплению, персидский военачальник не был в состоянии его завоевать. Поэтому он напал на предместье Мартирополя и сжег храм пророка Иоанна, находившийся в 12 милях к западу от города. 8. Там был фронтистерий людей, проводящих жизнь в философских занятиях. Эти люди называются также монахами. Для них главным делом было раньше смерти покинуть свое тело, заживо умереть и благодаря этому мудрому безумию духовно еще более возвыситься. Варвар уничтожил до основания и это здание. 9. На следующий день, снявшись отсюда, он двинулся в местечку Зорбанду[63]и приказал своим подчиненным ни в коем случае не покидать укрепленного лагеря; на восьмой день он вернулся в свои пределы. 10. А ведь казалось, что, производя большие грабежи, он собирается вторгнуться в римские владения и отнять у ромеев славу подобных подвигов. Филиппик, поправившись, распустил свое войско (уже зимняя пора являла все свои признаки)[64]и отправился в Византию, с тем чтобы приветствовать императора

XV

1. Когда началась весна[65]и теплая пора пришла на землю, Филиппик уехал из столицы. Когда он прибыл в Амиду[66], персы отправили к нему посольство с предложением почетно закончить эту войну: они предлагали ромеям за деньги получить перемирие. Направлен был к ромейскому военачальнику сатрап Мебод[67]. 2. И вот перс прибыл к ромеям; стратиг устроил по этому случаю собрание, созвав тагматархов, лохагов, ипаспистов и наиболее видных лиц из состава войска. Когда все сошлись на собрание, перс начал так свою речь:

3. «Почтенные враги (да не смутит никого из слушающих такое начало речи посла: если вы измените свое отношение, то и я тотчас же переменю свое обращение к вам). Возьмитесь за орудия мира; отвергнув войну, проститесь с копьем и мечом – прошло уж им время! Вместо походов возьмитесь за мирную свирель, пусть кругом раздаются пастушеские напевы. 4. Персидский царь предан миру и гордится тем, что он первый предлагает сбросить с себя бремя войны. Любовь к миру – это свойство царей; тиранам прилично стремиться к распрям и ссорам. 5. О мужи, вы, которые придерживаетесь одинакового с нами образа мыслей! Пусть прекратятся беспрестанные войны. Кровью своей напоили мы землю, не раз видали мы смерть; ведь война, как я по крайней мере утверждаю, – это творец смерти, древнейший ее образец, наставник и предводитель человеческих бедствий, учитель, сам себя научивший. 6. Кое-кто любит деньги! Но на войне, то победители, то побежденные, мы становимся по отношению к богатству и бедности ее игрушкою и, меняясь сами в различных превратностях войны, мы, как земля, что приносит и теряет плоды, вечно переживаем на войне такие же перемены. Кое-кто из лучших людей радовался золоту! Вместе с удовольствием он получал основание к подозрительности. 7. Что во время войны является более ненадежным, чем деньги? Они непрерывно и непосредственно переходят от одного к другому, а от другого к третьему; и для владевшего ими они – словно сон, которого нет, когда спящий проснется, словно угар от вчерашней попойки. 8. Вы, ромеи, издавна уже свободно предаетесь войне; научитесь же теперь предаваться миру: персы вас вызывают отказаться от многослезной войны. Кем было положено начало ошибки, тому прилично и позаботиться об ее исправлении. 9. Пусть эти слова, полные человеколюбия, не породят в вас дерзости. Не был поражен страхом персидский царь, когда недавно войско ромеев дерзнуло опустошать мидийскую землю, не из-за него отказывается он от встречи на поле брани; напротив, он предлагает ромеям купить себе перемирие за большие деньги и принести ему блестящие дары. 10. Нет ведь закона, чтобы преступные зачинщики войны успокоились, не понеся никакого наказания. Эта уплата сможет и гнев персов успокоить и осадить стремительную дерзость ромеев, возбужденную звуками военных труб».

11. Он собирался еще далее продолжать свою речь, но ромеи подняли свист, грозя послу смертью, и своими криками произвели такое волнение, будто они испытали нечто ужасное от этих слов варвара; ведь ромеи считали себя вправе гордиться недавними своими подвигами: они вторглись в пределы персидской державы, овладели добычей, обманули хардаригана. 12. Стратиг распустил собрание, и перс ничего не достиг своими речами. Прошло несколько дней и вот пришел в лагерь к стратигу один из тех, кто блистает принадлежностью к священническому званию в Нисибисе, и стал говорить публично те же самые речи, что и Мебод. 13. Вследствие этого стратиг переслал с гонцом императору эти речи персов в письменном виде. Император, ознакомившись с письмами главнокомандующего, тотчас же своим императорским повелением отменил все эти речи, приказав Филиппику прекратить переговоры о таком позорном для ромеев перемирии как не соответствующие величию ромейского народа. 14. Выполняя то, что было предписано императором, стратиг двинулся походом на Мамбрафон. Так вновь разгорелась война. 15. Собрав воинов, военачальник спросил их, идут ли они в задуманный поход с душами, овеянными мужественным стремлением. Когда все войско ответило ему утвердительно и все, принеся клятвы, подтвердили его надежды, то Филиппик, снявшись отсюда лагерем, направился к городу Бибасу, мимо которого протекает река Арзамон[68].

Книга вторая

I

1. На другой день он перенес укрепленный лагерь на более возвышенные места равнины, устроив его слева от подошвы горы Изала. Эта горная местность является чрезвычайно плодородной; на ней родится очень много винограда для приготовления вина, и она приносит бесчисленное количество самых разнообразных плодов. Гора Изала заселена многочисленным населением и жители ее – люди хорошие. Но эта гора вечно была спорным местом и подвергалась нападениям с обеих сторон, так как уже рядом с нею проходит вражеская граница. 2. Однако убедить жителей покинуть эту спорную область нельзя было ни угрозами, ни лаской, хотя соседние с ними персы неоднократно грабили эту область и устраивали там резню. 3. Недалеко от этой горы Изала поднимается другая гора, носящая название Аисума. Эта гора Аисума поднимается отвесно, достигая очень большой высоты. Книзу она разделяется на два предгорья. 4. Первым из них является гора Изала. Она круто поднимается здесь вверх, а затем, немного снизившись, вытянув свой хребет в виде волнистой линии ряда возвышенностей, доходит почти до реки Тигра. И она могла бы сомкнуться с Восточными горами, иначе называемыми Кавказом, если бы их не отделила друг от друга неведомая нам воля творца. 5. Сюда привел и расположил в укрепленном лагере свое войско ромейский полководец, имея в виду, что от персидской реки Бурона до Арзамона нет воды и неприятельское войско должно было выбрать одно из двух: 6. Или оно останется неподвижным и удовольствуется охраною своих собственных границ, или, наоборот, попытавшись двинуться на латинян, оно вследствие трудности перехода и жажды будет ослаблено и его конница быстро погибнет, так как силы ромеев не позволят варварам черпать воду из реки Арзамона. На третий день и персидское войско узнало, что ромеи находятся на реке Арзамоне.

Поиск по сайту: