Диалог Философии с Историей 5 страница

Книга третья

I

1. Филиппик, во время своего пути узнал, что стратигом император назначил Приска[102]. Поэтому, прибыв в Тарс[103], он отправил письмо Ираклию, в котором дал ему знать, чтобы тот, покинув войско, вернулся в свой родной город в Армению, откуда был родом, а войско передал Нарсесу, эгемону города Константины[104]. 2. Вместе с тем он велел обнародовать недавно доставленный ему приказ императора и показать его войскам – сделал он это из зависти, желая причинить неприятности Приску. Этот закон как раз касался снижения нормы воинского продовольствия, и уменьшение это составляло четвертую часть[105]. 3. Все было сделано, как приказал стратиг. С наступлением весны один был назначен, другой – отрешен от должности. Прибыв в Антиохию[106], Приск приказал воинам собраться в Монокарт. Затем, явившись в Эдессу[107], он встретился там с Германом и, оказав ему всякий почет, приветствовал его, находящегося вне своей епархии (он восседал на архиепископском престоле в Дамаске), и ласково пригласил его на другой день к обеду. 4. Через четыре дня после этого стратиг двинулся из Эдессы, взяв с собой этого мужа, блиставшего на священно-служительском престоле, и направился к лагерю. Это был тот преславный день, в который ромеи обычно празднуют спасительные для нас страдания, в силу которых весь мир был спасен единородным сыном божиим, по естеству единосущным отцу и равно чтимым по силе и славе; он же есть Христос. 5. Приняв все это в соображение, Приск решил, что не следует ему, стратигу, этот день ежегодного праздника воскресения праздновать в городе, в то время как римское войско будет его праздновать в великой печали среди поля, как бы лишенное всеобщей радости. Поэтому он, взяв с собой иерея, направился в Монокарт. 6. Герман отправился вперед сообщить воинам о прибытии стратига[108]. Через два дня тагматархи и даже, можно сказать, все войско вышли навстречу полководцу за три мили от лагеря. 7. У войска был старый прекрасный обычай: тот, кто собирается принять командование, должен при встрече с войском слезть с коня и, шествуя по рядам, радушно приветствовать своих воинов. 8. Приск этого не сделал и, презрев этот старый обычай[109], глубоко обидел войско. Однако первый день праздника закончился для стратига благополучно. 9. Когда прошло три дня и закон о снижении воинского снабжения, перестав быть тайной, был обнародован перед всем войском, сразу началась анархия; войска со всех сторон стали стекаться к палатке полководца; одни из них захватили камни, а иные колья и мечи, как кому помог случай. 10. Это смятение и шум дошли до самого стратига; он спросил о его причине. Когда на его вопрос никто не отвечал, а только раздавались крики: «низвергнута дружба и союз со всем войском, нет у войска предводителя», холодный пот выступил у Приска и его охватил великий страх; в душе он не знал, что ему делать. 11. Он дал Илифреду образ богочеловека (ромеи называют его нерукотворенным) и приказал обносить им все войско, чтобы смягчить гнев его уважением к святыне и волнение направить по пути благоразумия. 12. Когда же толпа от этого нисколько не успокоилась, но даже стала кидать камни в святую икону, то стратигу, конечно, ничего не оставалось, как броситься бежать на случайно попавшемся коне одного из императорских телохранителей; благодаря этому он, вопреки ожиданиям, спасся и избежал опасности. 13. Дело в том, что он столкнулся с теми, кто пас коней воинов, и, подвергаясь величайшей опасности, едва не попал в их руки. Тогда он, не останавливаясь в Монокарте, достиг ворот Константины. 14. Но вместе со стратигом пришло в этот город и смятение. Жители Константины были в полном удивлении, узнав о случившемся; стратиг же быстро дал знать письменно правителям городов и начальникам гарнизонов, чтобы они ничего не уменьшали из обычных выдач воинам и не пугались множества обгоняющих друг друга слухов о происшедших событиях. 15. Вместе с тем он обратился и к помощи врача, чтобы тот дал ему лекарства приложить к верхней части голени – он очень страдал от синяков и ссадин, которые причинили ему брошенные в него камни.

II

1. Мятеж в войске продолжался. Солдаты разрушили палатку стратига, разграбили все имущество Приска. Начальники отдельных отрядов бежали и беспорядок вырос в великое зло. 2. Немного времени спустя Приск послал в лагерь епископа[110], стремясь уговорить и успокоить бойцов, испытывавших огорчение и обиду; он велел сообщить, будто император Маврикий изменил решение и что направляется императорское послание, повелевающее вновь вернуться к обычным прежним военным выдачам. 3. Приск порицал Филиппика и распространял слух, что это он является виновником, так сказать, отцом этого беспорядка, что будто бы это он посоветовал Маврикию произвести уменьшение военного жалованья. Но все эти разглагольствования Приска были напрасны. 4. Епископ, как было приказано, отправился в качестве посла; войска же собрались и решили сами выбрать себе стратига. Поэтому они обратились к Герману[111]и, введя его на собрание, требовали, чтобы он принял в свои руки командование войском. 5. Он решительно отверг требование воинов, они же настоятельно убеждали его подчиниться их избранию, грозя при этом, что в случае его неповиновения наказанием ему будет смерть. Одержали верх желания воинов и Герман был провозглашен стратигом, причем он заставил их принести клятву во имя общего блага, а именно в том, что ромеи будут воздерживаться от грабежа подданных [императора]. Затем, совершенно прекратив мятеж, они договорились также и о том, что будут сражаться с врагами. 6. Оградив себя этим договором словно каким-то непобедимым панцирем, он охотно и решительно приступил к командованию ромеями. Таким образом, епископ явился вестником и к стратигу и к войску. 7. Он стал убеждать воинов одуматься, они же были охвачены гневом по отношению к епископу, не хотели слушать речей посла и отвергали слова, обращенные к ним, как будто они исходили от варваров; они сами советовали ему выгнать Приска из города. 8. Вместе с тем они попытались низвергнуть императорские изображения, что они и сделали; уничтожили и посвящения, которые на деревянных и каменных досках были начертаны красками в честь императора; они говорили, что не хотят терпеть над собой императором мелочного торговца[112]. 9. Епископ Константины обо всем этом поставил в известность Приска. Тогда Приск отправил к воинам в качестве посла также епископа Эдессы. Священнослужитель, явившись к воинам и обратившись к ним со многими речами, должен был вернуться, не добившись никакого успеха. 10. Вследствие этого мятежа поднялись для востока целые волны бедствий; «отовсюду беда за бедой восставала»[113], говоря теми словами, какими описывают такие бедствия поэты; одни теряли все свое имущество, другие в пути подвергались нападению разбойников и насилию, у иных опустошались поля; всюду процветало насилие и преступлениям предоставлялась полная свобода. 11. Приск обо всем этом письменно уведомил императора Маврикия, в силу чего император вновь приказал Филиппику взять на себя командование войсками на востоке.

III

1. В это время войска, выбрав в качестве послов сорок пять человек, дали им поручение передать Приску, чтобы он покинул Эдессу. 2. Они явились в Эдессу к Приску и сообщили ему о решении воинов. 3. Приск много говорил им в свою защиту и убедил посланных, что его мероприятия не могут быть поставлены ему в вину. Посланные обещали Приску успокоить безумное пламя гнева у солдат. Приск, возымев на это большие надежды[114], продолжал оставаться в Эдессе. 4. И действительно, когда послы вернулись в лагерь, они стали защищать Приска и пытались загладить и смягчить недавние насильственные выходки. 5. Это довело их до крайней опасности: они едва избегли смерти и были принуждены сложить с себя военное звание и стать частными людьми. Такую судьбу уготовил им воинский гнев. Они были изгнаны из лагеря и такими бедствиями окончилось для них исполнение обязанности послов. 6. Руководители мятежа решили идти походом против Приска и, собрав пять тысяч лучших бойцов, послали их на Эдессу. Как раз в это время явился в Эдессу Феодор с известием о скором прибытии Филиппика. Поэтому Приск, покинув Эдессу, направился в Византию. 7. Находившиеся в лагере ромеи продолжали мятеж, поскольку они видели, что Филиппик еще не прибыл в Монокарт, и поклялись между собою, что не примут и его в качестве начальника. 8. При таких обстоятельствах персы, используя себе на радость несчастья ромеев, распространились по ромейским владениям и совершали нападения на Константину. Для городов эта была двойная война, так как с них брали продовольствие и, производя грабежи, можно сказать, жирели как свои же воины, так и неприятели. 9. Собравшееся же здесь ромейское войско пребывало в бездействий, считая, что это его не касается, и не заботясь ни о чем, как будто это все было для него чужим делом. Однако Герман, вооружив тысячу боеспособных воинов, быстро двинулся к Константине и освободил ее от угрожавших ей опасностей[115]. 10. С большим трудом побуждая ромейские отряды и подняв их дух своими речами, стратиг собрал четыре тысячи и приказал им совершить нападение на персидские владения. 11. С другой стороны, Аристовул, который был в это время управляющим императора по так называемому дворцу Антиоха[116], был послан императором и появился в войске. В одних случаях дарами, в других – словами он смягчил непримиримость мятежников.

IV

1. И вот ромейское войско, склонившись к миру, двинулось к Мартирополю, а часть его опять вторглась в персидские пределы. Предводитель персидского войска Марузас внезапным своим появлением помешал ромеям произвести это вторжение. 2. Поэтому ромеи должны были возвращаться домой по Арзанене и реке Нимфию. Марузас преследовал ромейское войско по пятам. Поэтому под стенами Мартирополя столкнулись ромейское войско и войско врагов и между ними произошла одна из славнейших битв: судьба дала ромеям одержать блестящую и многославную победу. 3. В ней военачальник персов пал и из персидского войска были живыми взяты в плен три тысячи, военнопленными оказались и все начальники; только отряд врагов в тысячу человек ушел в Нисибис[117]. 4. После столь великого и удивительного избиения врагов, произведенного ромеями, после того как им досталась блестящая добыча, все войско, собравшись вместе, решило прекратить вражду с Маврикием. Они выразили императору почтение, послав ему много добычи и персидские знамена, которые ромеи на своем языке называют банда. 5. А Филиппик сидел в так называемом Иерополе[118], пав духом от страха перед мятежом и ожидая перемены в этом беспорядке.

6. За этим сражением последовала зима[119], и, как всегда ежегодно происходят такие изменения, ромейское войско было распущено. Когда вновь началась весна[120]и придала земле прекрасный вид, по обычаю было прислано от императора золото для раздачи действующему войску. 7. И вот война между ромеями и персами стала принимать более деятельный и ожесточенный характер. Войска гетов, а иначе говоря, – толпы славян, сильно опустошали область Фракии, мидяне же, встретившись с предводителями ромеев, были истреблены, явившись лишнею жертвою в этой войне. 8. Старый Рим выдержал нападения лангобардов; в Ливии силы маврусиев[121]продолжали уменьшаться и, благодаря большому числу подвигов со стороны ромеев, те стали клониться к упадку и слабости. 9. Таким образом, вместе со щитами они отдали и власть, протянув под ярмо ромеев свои шеи, и предпочли вести себя мирно. И Фасис[122]не осквернялся потоками крови: в это время мирно катилось его течение, орошая колхов блеском спокойствия, и ни одного жителя Мидии не было в здешних местах. Вот в какое положение пришли тогда дела ромеев.

V

1. В это время были совершены против мидян деяния, вполне заслуживающие описания. Прибавим же к нашим сладкогласным повествованиям и эти красивейшие эпизоды, как некое ожерелье из драгоценных камней, очам разума услаждение, для ушей, так сказать, радость и увеселение. 2. Есть укрепление, имя которому Гилигердон; оно было выстроено в глубине мидийской земли, в местности, называемой Бизая, недалеко от города Бендосабор; в нем есть тюрьма – варвары называют ее Летою[123]. 3. Как земля для бога, так это место служило для царского гнева, и если бы кто назвал эту крепость юдолью несчастья, не ошибся бы в истинном ее наименовании. Сюда заключаются те, кто попадает в сети царского гнева, будь ли то его подданные или военнопленные. 4. Когда Юстин младший[124]правил Ромейской империей, персидский царь покорил город, называемый Дара[125]. И вот по воле царя жители Дары стали обитателями этого укрепления. 5. Жили там и кадасины[126], одно из варварских племен Мидии, а равно и другие, которым выпало на долю испытать тяжелую судьбу, и всему этому стечению несчастных людей крепость давала приют. 6. И разноплеменных людей общие несчастья объединяют в согласную семью; и тех, кого и происхождение, и закон, и язык разобщил, соединяет общность страданий, вызвав единомыслие братством неизбежных бедствий. 7. Зачинщики этого храброго дела были жители Дары. Быстро схватив первое попавшееся оружие, они убили сторожей. Когда избиение разгоралось все сильнее и сильнее, так как войско, охранявшее крепость, было велико, ромеи одержали верх. Они увели с собой из крепости своих товарищей по несчастью и, испытав много бедствий и причинив их сами, возвратились в ромейскую землю[127],

8. В то время как ромеи были свидетелями таких блестящих триумфов, у них готовился еще бой под Мартирополем, как я уже раньше сказал об этом. Во время этого боя Марузас, персидский военачальник, пал и были взяты в плен командиры двух флангов, а голова военачальника Марузаса была отправлена в Византию. 9. Филиппик все еще не признавался ромейским войском и был лишен звания стратига. Воины не хотели принять к себе в качестве полководца того, кто недавно у Арзамона проявил свою храбрость и военные способности; ведь толпа бывает всегда переменчивой и быстро поддается чувству ненависти. 10. Когда Филиппик все еще находился среди поселков Киликии, письмами императора он был вновь направлен в Сирию. Там с трудом он был принят ромейским войском; примирил вождя с войском Григорий, занимавший в то время архиепископский престол в Антиохии[128]. 11. В это время был захвачен персами Мартирополь[129], но не в соответствии с законами войны, а хитростью и изменой, к чему обычно скрытно прибегают те, которые не могут добиться победы над противником в открытом бою. 12. Это предательство осуществил Ситтас. Перебежав к персам, он подговорил их вооружить четыреста человек из варварского войска, сделать вид, что они собираются перейти на сторону ромеев, и таким образом явиться в город. 13. После этого тот же Ситтас убедил горожан принять к себе варваров как перешедших на сторону ромеев. Когда произошло это неожиданное несчастье, варвары захватили город. 14. Узнав об этом, Филиппик двинулся походом к Мартирополю и стал около города укрепленным лагерем. В ответ на это двинул сюда свои войска и персидский царь, назначив командующим Мебода сына Сурена[130]– высокие звания у персов переходят от отца к сыну. 15. Так как у Мебода было недостаточно сил, то персидский царь послал еще Афраата, которому, было поручено ведение войны с Арменией. Когда началось сражение, ромеи были разбиты, оказавшись не в состоянии достигнуть поставленной цели, и победа осталась за варварами[131]. 16. К тем персам, которые стояли гарнизоном в Мартирополе, прибавились новые силы, и город усиленно охранялся ими. Что касается Филиппика, то он тотчас же был снят с командования, и стратигом император назначил Коментиола.

VI

1. Стратиг тотчас же прибыл к персидской границе и около Нисибиса (так называлась прежняя Антиохия в Мигдонии) вступил с персами в бой у так называемого Сисарбанона[132]. 2. Едва бой начался, как Коментиол показал тыл, и затем началось страшное бегство, которое в полную силу продолжалось вплоть до Феодосиополя. Но здесь Ираклий, отец императора Ираклия, показал в высшей степени выдающуюся военную храбрость и, безусловно, заслужил в этом бою славу военной доблести. 3. Был убит начальник персов, тот Афраат, о котором было сказано выше (Мебод еще в битве против Филиппика был убит ромейской стрелой). Так как вследствие бегства персов слава победы перешла к ромеям, то, естественно, они сняли с убитых варваров оружие, которое стало достоянием победителей. 4. На следующий день ромеи подошли к их лагерю и овладели им. Как доказательство своей победы они послали императору из своих трофеев золоченые мечи, персидские тиары и пояса, покрытые драгоценными камнями (они украшены у них жемчугом), послали они и боевые знамена, которые ромеи на своем родном языке называют банда. 5. Император, получив от стратига эти победные приношения, очень радовался и веселился. Он велел устроить конные состязания и разрешил народу пляски и веселье, как это обычно бывает у ромеев, когда они справляют праздники[133]. 6. Так как в своем изложении я окончил рассказ об Афраате, теперь я перейду к деяниям ромеев под Сванией, посадив эти новые цветы на лугах истории. Так ведь и художники, закончив главные и наиболее яркие части своих произведений, не прекращают работу, пока не отделают на своих картинах даже мельчайших деталей. 7. Шел же восьмой год правления императора Маврикия, когда Варам[134], предводитель персидских войск, с большими силами варваров был направлен персидским царем Хормиздом[135]против Свании. Так как вторжение персов было неожиданным, последовало то, что было заслужено небрежностью. 8. Свания была жестоко опустошена и зло было невыносимым; не было никого, кто стал бы ее предводителем, так как вся Колхида была лишена военного командования, как сирота без своего попечителя; на востоке грозно вздымались волны войны. 9. Дело в том, что когда гунны, живущие на севере восточных областей (персы обыкновенно называют их тюрками[136]), были, как говорится, наголову разбиты Хормиздом, царем парфян, Варам перенес войну в Колхиду. 10. Поэтому значение персидского царства поднялось настолько высоко, что гунны были обложены данью со стороны вавилонян, тогда как прежде эти же гунны заставили мидян заплатить им под предлогом сохранения спокойствия сорок тысяч золотых[137]. 11. Когда таким образом правительство тюрок обогатилось золотом персов, все это племя предалось великой роскоши: они выковывали и чеканили себе золоченые ложа, столы, кубки, кресла и подставки, делали из золота конские украшения и полное вооружение себе и все то, что приходит на ум в опьянении богатством. 12. Впоследствии, когда тюрки нарушили договор и потребовали взноса денег в большей сумме, чем было установлено, причем это увеличение было очень тяжелым, и так как персы не желали нести этой добавочной дани, началась война. 13. Тут персы одержали блестящую победу[138], а вместе со счастьем потекли назад и богатства. Обложенные данью персами, тюрки лишились и тех богатств, которые у них были собраны раньше. 14. Вновь расцвели дела персов, и Хормизд мог воздвигнуть свои славные трофеи. В качестве добычи он забрал золотые ложа, столы и кресла, конские украшения и все то, взять что считается честью для новых захватчиков. 15. Когда дела с тюрками устроились у него, как ему хотелось, поскольку для персов миновала опасность войны со скифами, он простер свой меч и над Сванией. 16. Прославленный войной против тюрок Варам обратился против Свании; овладев блестящей добычей и отправив ее в вавилонскую область, он направился с войском к реке Араксу, которую варвары называют Эрасом. 17. Услыхав о случившемся, император поручил Роману ведение войны. После того как стратиг прибыл в Колхиду, которую на обычном языке называют Лазикой, и посоветовался с местным иерархом, он двинулся с войском в самую Албанию[139].

VII

1. Услыхав о прибытии ромеев, Варам очень обрадовался. Он хотел сражения с ними, полагая, что ему всегда будет улыбаться счастье. 2. Поэтому, перейдя соседнюю реку, он стал отступать к Канзаку[140], как будто увлекая за собой римлян в глубь Персии. 3. Роман, заметив это, очень хотел отступить назад, действуя в своей предусмотрительности так, как будет полезнее. Когда среди войска поднялся ропот недовольства и оно, негодуя, требовало дальнейшего наступления, стратиг разумными словами успокоил поднявшиеся волны солдатской дерзости. 4. Кроме того, он послал пятьдесят вооруженных воинов выследить передвижение врагов. Они встретили двух персидских лазутчиков, одетых в ромейскую одежду. Последние обманули, как баранов, взявших их в плен и, убедив, что они ромеи, спасли себя от опасности. 5. Они также убедили ромеев в справедливости своих слов, обещая пробраться ночью по какой-то обходной тропинке и показать им неприятельское войско, лежащее на своих подстилках без всякой охраны. 6. Воины на гибель себе охотно приняли это предложение и, обманутые этим обещанием; были живыми взяты в плен персами и подвергнуты пытке. Отвечая на поставленные вопросы, они все открыли Вараму: и как ромейское войско не решилось войти в персидскую землю, и как мало в нем боевых сил. 7. Когда они были взяты в плен, трое из них спаслись и сообщили Роману об этом несчастье. А в это время Варам, перейдя через реку, вновь опустошил ромейскую землю, а предводитель ромеев вновь отступил. 8. Заметив это, варвары напали на ромейские войска. Стратиг Колхиды, собрав войско, стал допытываться, каково настроение у ромейских воинов и хватит ли у них мужества для сражения. 9. Так как ромейское войско было охвачено воодушевлением и решимостью к бою, ромейский стратиг отделил самых сильных воинов от ленивых и медлительных и боеспособных взял с собой, а остальным велел охранять лагерь. 10. Его боевая сила достигала десяти тысяч; двум тысячам из них полководец велел двинуться вперед. Они встретились с выступившей вперед персидской фалангой и, храбро сражаясь, всю ее истребили, так как там были отвесные кручи, которые сделали для варваров отступление безнадежным. 11. Началось настоящее преследование варваров, продолжавшееся вплоть до персидского лагеря, так что даже Варам был поражен исходом этого дела. Передовой отряд ромеев вернулся к своим главным силам. 12. Когда это стало известно ромейскому стратигу, то, хотя ромейское войско и стремилось скрестить свое оружие с мидийцами, Роман все же предпочитал спокойствие, не вступая в сражение из страха перед бесконечным множеством собранных здесь варваров. Но не имея возможности сдерживать уздой повиновения подчиненное ему войско, воспламененное недавними подвигами, он велел войску вооружаться к бою. Одновременно против него выступило и варварское войско. 13. Оба войска остановились на равнине Албании; их боевые ряды разделял глубокий рукав реки Аракса. Отряды, стоящие по берегам на той и на другой стороне реки, протекавшей между ними, обменивались друг с другом [вызывающими] речами. 14. На третий день к Роману явился вестник от персидского войска, вызывая ромеев на сражение и предлагая им дать возможность персам перейти реку, иначе варвары предоставят такую же возможность ромеям. 15. Тогда Роман, облеченный всей полнотой власти над ромейским войском, созвав собрание всего войска, счел нужным спросить у воинов, что, по их мнению, будет полезно для битвы. Они посоветовали стратигу дать возможность врагам перейти через реку. На следующий день слова были претворены в дело. 16. Немного времени спустя оба войска приготовились к бою. Когда Варам попытался прибегнуть к военной хитрости, то против его ухищрений Роман пустил в ход свою прозорливость. 17. На пятый день и ромеи и мидийцы вооружились к бою. Их войска были расположены тремя отрядами. Ромейский отряд стал теснить находящийся против него центр варварского войска. Тогда, боясь, как бы ромеи не обрушились всеми своими силами, Варам перебросил сюда подкрепления с левого фланга. 18. Когда вследствие этого его левый фланг оказался слабее стоящих против него ромейских сил, волна жестокого избиения прошла по рядам персов и дела у Варама пришли в крайне тяжелое положение: все войско парфян обратилось в бегство, а ромеи с великою для себя славою далеко преследовали их. Так закатилось счастье Варама вместе с его самомнением. 19. Тогда в одних возобладало стремление к бегству, у других, так сказать, возросла смелость. С убитых персов ромеи сняли доспехи, а их тела, не удостоившиеся чести погребения, тут же стали добычей диких зверей[141].

VIII

1. Узнав об этом и не имея сил вынести столь большие несчастья, Хормизд с величайшим презрением нанес Вараму позорное оскорбление, в знак бесчестия послав ему как награду за это сражение женские одежды; вместе с тем он своими царскими грамотами постановил снять его с должности начальника войск. 2. Вследствие этого между мидянами начинается междоусобная война и в свою очередь со стороны полководца подвергается бесчестию и Хормизд, которого все признавали царем персов. 3. Эти оскорбления были высказаны в письмах, где в обращении в знак презрения этот Хормизд сам был назван не сыном, а дочерью Хосрова. 4. Незадолго перед тем соседние с Персией жители Армении, подговоренные некоторыми из ромеев, составили заговор с целью отпадения и попытались перейти на сторону мидян. Они со злым умыслом убили правителя Армении, назначенного императором, – его имя было Иоанн. 5. Когда в Армении происходили такие бурные события, император Маврикий послал сюда Доменциола, человека очень знатного, больше всех любимого и сиявшего в сенате в числе главнейших. 6. Он предотвратил попытки к отпадению, а виновника этого насильственного деяния (имя его было Симбатий) заключил в оковы и отправил к императору[142]. Император с полным благочестием передал расследование этого дела судьям священного дворца, для того чтобы обвиняемый не понес наказания без расследования преступления, указанного в обвинении, и пользовался правом свободной речи. Тот сознался в преступлениях, указанных в обвинении. 7. И вот судьи вынесли свое решение и заявили, что совершивших подобное деяние должно наказать и устранить из жизни, бросив на съедение диким зверям. Когда театр был уже полон и совершившие такое преступление готовы были стать добычей диких зверей, милосердие императора предупредило моление собравшихся демов. 8. Таким образом, [Симбатий] был избавлен от диких зверей и получил неожиданное для себя спасение, а зрители восхваляли человеколюбие императора, выразившееся в невиданной его жалости.

9. В течение всего этого времени жизнь приносила все новые и новые изменения, преображая все прежнее, создавая новое и в круговращении вечно движущего вихря все видоизменяя. Вечно двигаясь, как колесо на оси, она насильственно изменяет положение дел; она ненавидит и с болью принимает все постоянное, не знает, где ей остановиться в своем блуждании, и в неравномерности своего движения приобретает известную неустойчивость. Так вот в течение этого времени в персидском царстве произошли удивительные, заслуживающие упоминании события, рассказ о которых не будет лишен приятности. 10. Так как не прекратилась недавняя, внезапно прорвавшаяся ненависть Варама к Хормизду, владыка Мидии, которого история сохранила под именем Хормизда, приказал одному из мидийских начальствующих лиц отправиться к Вараму, отрешить его от должности, наложить на него оковы и, подвергнув бесчестию, возможно скорее доставить во дворец. 11. Сарам (таково было имя человека, посланного царем), захваченный Варамом, был отдан на растерзание одному из самых больших слонов и окончил свою жизнь самою жалкою смертью. 12. Хормизд был разбит в войне Варамом и лишен царства, а против Хосрова младшего, сына Хормизда, во время его провозглашения поднялся мятеж. Поэтому он заключил с римлянами мир, и, таким, образом, эта давняя персидская война, длившаяся почти два десятилетия, наконец, прекратилась.

IX

1. Но прежде чем я начну подробнее рассказывать о том, что было совершено Варамом и что случилось, когда Хосрову младшему пришлось искать убежища, я вернусь в своем повествовании ко времени правления Юстина младшего, немного отступив назад в своем рассказе. 2. Таким образом я расскажу о причинах этой старинной персидской войны. В то же время я избавлюсь от пропусков, что немало украсит картины моего исторического рассказа.

3. После того как император Юстиниан после тридцатидевятилетнего правления державой ромеев переселился туда, где нет скорби и печали[143], преемником его по управлению делами явился Юстин младший[144]; он был племянником императора Юстиниана. 4. И вот на седьмом году правления Юстина младшего[145]по легкомыслию императора нарушили договор с персами и счастливое время мирного существования было нарушено и уничтожено: в жизнь ромеев и мидийцев вторглась война, этот источник бедствий, можно сказать, пристанище всех несчастий, основной нарушитель жизни; и если бы кто-либо назвал ее причиной гибели человеческих дел, тот не ошибся бы и дал бы ей точное имя. 5. Этот мирный договор, заключенный между ромеями и персами, был нарушен и расторгнут по великой глупости императора. Отсюда пошло у ромеев изначальное зло. 6. Ромеи обвиняли в этом персов и всюду провозглашали их виновниками войны, говоря, что они подстрекали к отпадению гомеритов[146]– это было индийское племя, подчиненное ромеям; там как они не поддались на уговоры, то им пришлось претерпеть много тяжелого от нападений персов, и из-за этого, по их словам, был нарушен мир между персами и государством ромеев. 7. Кроме того, сердясь на них, ромеи говорили, что когда тюрки впервые отправили к ним послов, то персам удалось подкупить аланов деньгами, чтобы они убили шедших через их область к ромеям послов и тем добились затруднения в их сношениях[147]. 8. Поэтому ромеи с большой охотой взялись за эту войну и из-за этих ничтожных и легко устранимых недоразумений они сами себе придумали повод для великих бедствий; эта жажда войны не принесла им никакой пользы. 9. Со своей стороны индийцы, заявляя всюду что ромеи – виновники и зачинщики этой войны, выставляли против них следующие обвинения: прежде всего, что ромеи подчинили себе Армению, находившуюся в области, которая считалась подчиненной персам, и стали действовать деспотически, убив Сурена, назначенного персидским царем климатархом Армении[148]. 10. Затем они жаловались, что ромеи не желают им платить ежегодно по пятьсот фунтов золота, как было установлено и на что согласился по договору император Юстиниан[149], – ромеи считали недостойным для себя быть обложенными такой данью со стороны персидского царя. 11. А дело. по их словам, обстояло не так, но золото это выдавалось в качестве общей уплаты за охрану тем гарнизонам, которые сторожили их общую границу, для того чтобы необузданные силы бесчисленных соседних племен не имели возможности наводнять эти места и оба государства были избавлены [от опустошений].

Поиск по сайту: